bannerbanner
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 4

Дмитрий Занков

Толерантность или Россия

Нежданная встреча или предисловие

Борьба за толерантность настигает тебя порой неожиданно, в самом обычном месте, и в самый обычный день. Осенним пасмурным утром пришёл на работу, зашёл в учебную часть за журналом и уже с порога увидел лежащий на столе ярко-оранжевый, приковывавший взгляды листочек, над которым склонились двое коллег. Это было указание в ближайшее время всем классным руководителям провести в своих группах собрание, посвящённое Всемирному дню борьбы со СПИДом.

После пар нас собрали на внеочередное совещание, где дали уже более конкретные указания. В первую очередь, надо было в каждом кабинете повесить плакат, посвящённый этой дате. Привлекай студентов, рисуй сам, но через неделю, чтобы плакат на стенке висел. Обещали не просто ходить по кабинетам и проверять, но и фотографировать. Обещание потом было выполнено – ходили, снимали. Значит – это, точно, не местная начальническая самодеятельность, отчитывались потом перед вышестоящей инстанцией.

Я то сперва подумал, что это должны быть, памятные ещё по моему школьному детству, пугающие брошюрки в духе «СПИД. Как не подцепить!» Ну, в общем, набор банальностей, что надо быть морально устойчивым и не колоться одним шприцом с подозрительными личностями.

Оказалось, что всё гораздо интереснее. Главным моментом в нашей агитации должно было стать воспитание в студентах толерантного отношения к больным СПИДом. То есть, мы должны были объяснять, что они такие же люди, как и мы, не изгои, не отверженные. Что даже называть их стоит не больными людьми, а просто – «Люди живущие с ВИЧ». Понятное дело, что про факторы риска рассказывать уже вроде как и неудобно. А то ведь у студентов ненароком может сложиться мнение, что многие из этих милых людей своим же поведением резко повысили шансы подцепить эту неприятную болезнь.

Так что, как видим, пропаганда вполне работает. На официальном уровне. Как и в случае с пресловутыми геями, внушается не желание кем-то стать, а определённое отношение к целой категории людей.

Если немного упростить, отношение должно плавно смещаться от «грязные наркоманы и извращенцы» к «мужественные гордые люди, не сдающиеся под ударами судьбы, служащие для всех нас примером».

Если кто не страдает особой мнительностью и не кричит при каждом удобном случае «Шизофреническая теория заговора», то можно даже и подумать, а нет ли между двумя пропагандами какой-либо связи? Ну почему всё-таки именно СПИДу такая честь? Ведь те же онкологические болезни или сердечно-сосудистые сводят в могилу никак не меньше людей, и сочувствия заслуживают те никак не меньше.

Кроме плакатов и воспитательских часов предполагались ещё родительские собрания, на которых нужно было донести ту же самую информацию.

После короткой, но оживлённой дискуссии решили всё-таки никаких бесед ни с детьми, ни тем более с родителями не проводить. Разумно рассудили, что если мы будем собирать на подобные собрания детишек и взрослых и рассказывать им, какие в сущности замечательные «люди живущие с ВИЧ», то очень скоро о нашем колледже по всему городку поползут разные нехорошие слухи. Правда, всем строго-настрого указали сделать все соответствующие записи о проведении мероприятий в журналах классного руководителя.

От плакатов отвертеться не удалось. Повисели какое-то время. Внимания студентов, надо сказать, не привлекли особо. Видимо, без огонька мы поработали, не оценили всей степени важности воспитания толерантности в подрастающем поколении.

Разумеется и до этого случая такое явление как толерантность не могло не вызывать интереса. Слишком уж жаркие споры разворачиваются вокруг него. Одни готовы видеть в этом явлении универсальный принцип человеческого сообщества, позволяющий избежать большинства конфликтов. Для других, толерантность или его ругательный искажённый вариант толерастия – проклятие современного мира и угроза гибели цивилизации. Данная книга – попытка поиска ответа на этот непростой вопрос.

Когда появилась толерантность

Наверное, тут уж сказывается историческое образование, но рассмотрение любой проблемы мне хочется начать с истории вопроса. Во множестве случаев это бывает довольно полезно. Даже точное научное определение толерантности может подождать. Думаю, большинство пока вполне удовлетворит понимание на уровне: быть толерантным – это признавать, что люди разные и не стараться их за это уничтожить, избить, оскорбить или даже просто переубедить и заставить сменить образ жизни и привычки.

Чтобы там не говорили, но толерантность не является изначально присущим человеку качеством. Этнографы, которые продолжают изучать примитивные племена Австралии и Папуа-Новой Гвинеи, показали, что каждое маленькое племя только себя считает настоящими людьми. Кто же тогда все остальные? Тут уже могут быть варианты. Иногда это просто такие животные. Пускай они внешне похожи на людей, руки, ноги, черты лица. Но это ничего не значит. Ну и отношение к этим чужакам соответственное. Почему бы при случае и не полакомиться их мясом? Чем они лучше, ну или хуже тех же самых кенгуру?

Иногда же представители чужого племени объявляются выходцами с того света, пришельцами из страны мёртвых, страшными колдунами. Судя по всему, в эту категорию попадают чужеземцы, относящиеся к сильному племени, которыми полакомиться будет не так просто, уж скорее следует беспокоиться, чтобы самому не попасть на обед в качестве основного блюда.

Мы знаем, что и у греков, и у славян были специальные обряды для тех, кто вернулся из плена или далёкого путешествия. Они должны были пролезать между ног у какой-нибудь почтенной женщины, что символизировало воскрешение, новое рождение после возвращения из страны мёртвых.

Понятное дело, что ни о каком терпимом отношении к обычаям и традициям чужаков не могло быть и речи. Ну а какое отношение может быть к тем, кого вы считаете едва ли не ожившими мертвяками, которые просто притворяются людьми, а так только и ждут, как бы полакомиться вашей кровушкой.

Да что там дикари. Русские цари ещё в XVII веке после допущения к руке иноземных послов демонстративно мыли руки в серебряном ковше. Смывали с себя иноземную нечистоту, которая могла исходить даже и не от людей вовсе.

Правда в большинстве случаев и особой возможности познакомиться с чужими обычаями не было. В то время пока вас волокут к жертвенному алтарю или привязывают к вертелу – сделать это затруднительно.

Стоит упомянуть, что столь же нетолерантное отношение могло встречаться не только по отношению к чужакам. Свои соплеменники, относящиеся к другому социальному слою, могли казаться не менее неприятными.

Вспомним те же индийские касты, которые и сейчас ещё не окончательно ушли в прошлое. Для брахмана даже мысль о прикосновении к неприкасаемому противна. Он скорее отрубит себе руку, чем примет ею помощь от человека низкой касты. Естественно, что и здесь не может идти речи ни о какой толерантности. Обычаи внутренних чужаков вызывают не меньшее отвращение, чем иноземные традиции.

Сложно сказать, кто был первым толерантным этносом в истории. Скорее всего, пальма первенства здесь, как и во многом другом, должна принадлежать всё-таки грекам.

Дело здесь опять же не в каких-то уникальных национальных особенностях, а в природно-социальных условиях. Территория Греции была не идеальна для злакового земледелия и не могла прокормить значительное число населения. Выход оставался один, проверенный тысячелетиями – внешняя экспансия. Если не хватает своей земли – всегда можно захватить какую-нибудь подходящую чужую.

Но была у Греции одна особенность. Собственно никакой Греции и не было. По крайней мере, в политическом плане. А были небольшие города-государства полисы, каждый со своеобразной системой управления, традициями, денежной системой и так далее. Нет, греки, конечно, осознавали в какой-то степени своё единство, что они говорят в принципе на одном языке, верят в одних и тех же богов, но вот для создания единого государства всего этого не хватило.

Разумеется, такой вот маленький городок не мог рассчитывать на захват сколь-нибудь значительной территории. Но греки потому и вошли в историю как прародители едва ли не всей европейской цивилизации, что нашли выход из такой вот, казалось, безвыходной ситуации.

Они начинают экспансию в весьма своеобразной форме, получившей название колонизация. Греческие колонии ни коим образом не стоит путать с колониями, которые возникали у европейских держав после эпохи великих географических открытий, и представляли собой порой огромные территории, иногда полностью заполненные переселенцами, практически под ноль списавшими коренное население – Австралия, например, или хотя бы с абсолютно покорными туземцами, не имевшими никакой самостоятельности на своей же родной земле. Пример – Индия.

Греки же просто переносили свой опыт существования полиса в новые условия. Небольшая группка переселенцев искала относительно свободные приморские территории, где могла бы воспроизводить опыт хозяйствования привычный для далёкой родины.

Толерантными греков заставляла быть сама жизнь. Абсолютно свободной земли, по крайней мере, на побережье Средиземного моря, не было уже давно. С другой стороны – огромные территории грекам были и не нужны. Они предпочитали заниматься ремеслами, обменивая свою продукцию на выращенный местными урожай. Но, естественно, для наступления такой вот идиллии приходилось с этими самыми местными вступать в достаточно близкие отношения, договариваться. Ведь в большинстве случаев непонравившихся пришельцев могли просто-напросто вытеснить обратно в море.

Приходилось подстраиваться и понимать этих чужих и может быть неприятных людей. Присматриваться к ним, изучать, мириться с какими-то обычаями, которые казались странными, непонятными, мерзкими.

Каждая такая греческая колония старалась поддерживать как можно более тесные отношения, как с полисом-основателем так и с другими городками разбросанными по всему Средиземноморью. Соответственно, вместе с товарами передавалась и информация о других племенах и народах, их нравах и обычаях.

Греки становились тем народом, который трудно удивить поведением других людей. Многожёнцы – ну что ж, бывает. Обществом управляют не мужчины, а женщины. Любопытно, конечно, но в принципе, люди как люди, нашими амфорами тоже интересуются. Приносят собственных детей в жертву злобному богу? Ну, не всем так повезло, как нам с олимпийцами.

Стоит правда сразу заметить, что такая вот прагматичная толерантность вовсе не означала умиления перед варварскими обычаями. В своей культурной среде греки не стеснялись дикость называть дикостью, или высмеивать варварские обычаи. Становиться похожими на варваров никто не собирался.

С другой стороны, греки, наверное, были первыми, кто старался пускай порой и не осознанно привить соседям вкус к своему образу жизни. Правда у не столь толерантных коренных обитателей это встречалось без восторга. Они готовы были торговать с пришельцами из-за моря, но не одобряли отхода от старых племенных обычаев.

Общеизвестна история про одного из скифских царей Скилла. Этот правитель настолько проникся эллинскими обычаями, что во время визита в греческий город переодевался в одежду чужеземцев и даже участвовал в их религиозных обрядах. Скифам удалось прознать об этом и даже увидеть царя во время почитания весёлого бога виноделия Вакха-Диониса. Это зрелище настолько не понравилось суровым скифам, что они низложили царя, а впоследствии заставили соседей выдать его и казнили. Вот такая вот нетолерантность. На отношения с самими греками это, правда, не повлияло.

Сложно сказать, был ли толерантным человеком Александр Македонский. Ну то, что в плане ориентации вполне был, это понятно. Что касается национально-культурной сферы тут всё сложнее. Одни видят в нём как раз крайне терпимого человека, который смог отказаться от греческой манеры делить всех на эллинов и прочих варваров. Великий завоеватель начал принимать на службу представителей персидской знати. Кроме того, и сам во многом всё больше стал походить на перса. Одеждой, манерами, титулованием. Он хотел сплавить всё население своей новообразованной империи в единое целое, в котором не было бы места межплеменной вражде.

Некоторые историки, впрочем, всё объясняют более прозаическими причинами. Просто Александру не так уж нравилась греческая демократия, при которой даже царь не считался кем-то принципиально отличающимся от обычного человека.

Персидская империя, Египет с их обожествлением правителя казались гораздо привлекательнее. Учитывая, что Александр ещё с детства, благодаря матери, усвоил мысль о своём божественном происхождении, вполне вероятно, что так и было. Вот Македонский и приближал к себе персов, видя в них удачную альтернативу непокорным и свободолюбивым эллинам.

Толерантными волей-неволей приходилось быть и римлянам. Собрав под своей властью десятки различных народов, невозможно было хотя бы чисто из практических соображений управления не изучить их традиции и обычаи. Причём в большинстве случаев было очевидно, что гораздо проще мириться с теми или иными особенностями покорённых народов, а не переделывать их.

В тоже время, гордые латины опасались того, что влияние различных традиций и культур может негативно сказаться на римском характере, сделать квиритов изнеженными, развращёнными. Больше всего опасались, кстати, тех же самых греков. Римляне не могли не признавать, что в плане развития риторики, литературы и вообще искусства они отстают от эллинов. Но искреннее восхищение греческой культурой римляне умудрялись сочетать со вполне откровенным презрением к самим конкретным грекам.

Как не противились римляне неумолимому ходу истории, но произошло то, чего так опасались суровые ревнители латинской нравственности. Они всё-таки изнежились и развратились. Количество желающих умирать за величие Рима падало с катастрофической быстротой. А зачем это делать, если жаждущие любви плебса императоры готовы предоставлять народу не только хлеб и вино, но даже изысканные зрелища.

Поэтому легионы на границах всё больше восполнялись войсками союзных варварских племён, которые должны были помочь защитить Империю от других варваров. Соответственно, без толерантности к чужим обычаям тоже было не обойтись. Тоже самое обожествление императоров явно ведь не относится к числу римских традиций.

Христианство, распространившееся в Империи, первоначально выглядело вполне толерантно, но только лишь тогда, когда было религией преследуемого меньшинства. Да и то, смотря что опять же понимать под этой самой толерантностью.

Вот римляне на свой манер были достаточно толерантны в религиозном плане. Можешь верить в любых богов, совершать любые ритуалы. Только не забудь вовремя принести жертву перед изображением императора.

А христиане как раз это делать и отказывались, заявляя, что признают только одного настоящего Бога. С одной стороны, учитывая что за подобное вполне можно было отправиться на корм диким зверям, такая твёрдость убеждений не может не внушить уважения. С другой стороны, на толерантность это как раз не тянет.

Не претендую на всеобщее согласие, но мне кажется, что первым полностью толерантным правителем, в современном смысле этого слова, был французский король, подписавший Нантский эдикт. Согласно этому постановлению Генриха IV, должны были полностью прекратиться религиозные войны между католиками и гугенотами, которые предпочли христианство в его новом лютеровском истолковании.

Запрещалась любая дискриминация по религиозному признаку. Протестанты могли свободно жить по всему королевству, отправлять богослужебные обряды. Конфессиональная принадлежность не должна была влиять на занятие государственных должностей. В общем, указ производит впечатление сильно опередившего своё время. Ведь ещё больше полувека в той же Франции будут гореть костры, на которые отправляют еретиков и ведьм.

Разумеется, принятие эдикта было скорее вынужденным шагом для короля, который хотел любой ценой восстановить единство державы. А учитывая тот факт, что сам Генрих умудрился с лёгкостью и не один раз менять католическое и протестантское исповедание, для самодержца эта цена не была такой уж высокой.

Интересно, что самими протестантами такая уступка со стороны центрального правительства явно была расценена как слабость. Гугеноты возжелали не только свободы убеждений, а гораздо более реальных вещей. Таких как военное и политическое самоуправление. Как гарантию этого самоуправления протестанты сохраняли контроль над множеством крупных и хорошо укреплённых городов. По сути дела, это было своеобразное государство в государстве.

Долго подобная вольница продолжаться не могла. Один из центральных эпизодов этого противостояния известен, наверное, любому жителю России. Именно под гугенотской крепостью Ла-Рошель переживал свои первые приключения юный д, Артаньян.

Ну а как обстояли дела с толерантностью у нас в России? Ничего сверхнеобычного мы здесь не обнаружим. То же самое, идущее едва ли не со времён палеолита, стремление считать именно свои обычаи самыми лучшими, а соседские подозрительными и гадкими.Можно отметить лишь то, что в России с некоторой задержкой по сравнению с Европой отказываются от внешних моментов нетерпимости. У нас она проявляется вплоть до петровских реформ.

Вспомним то же самое омовение рук. В Европе XVII столетия это уже казалось чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, у дипломатов, многое повидавших, это вызывало скорее усмешку, чем раздражение. Причём нетерпимость проявлялась в отношении ко вполне нейтральным моментам. Та же самая одежда, например. На русских иконах так или иначе изображавших страшный суд или адские муки можно заметить, что черти частенько одеты в "немецкое платье", что вполне себе намекает, кем считали иноземцев. В школах в качестве наказания употреблялась такая мера, как облачение нерадивых отроков в немецкие кафтаны. Это должно было вызвать острые приступы стыда.

Неприемлемыми могли представляться любые бытовые привычки. Вспомним того же Лжедмитрия. Его подвел как раз отказ от следования московским обычаям. Первые подозрения возникли, когда стало известно, что царь употребляет в пищу телятину, которая считалась в России запретной пищей. В своё время, именно за съедение телёнка были казнены по приказу Ивана Грозного строители вологодского кремля.

Но больше всего народу не понравилось, что у нового царя не было добродетельной привычки в обязательном порядке спать после обеда. Мало того, этот садист ещё и своих бояр заставлял сопровождать его в послеобеденных поездках по столице.

Ну а если ещё вспомнить про нежелание регулярно посещать парную баню! Явно не наш человек. Что самое забавное, все эти обстоятельства, конечно, никоим образом не доказывают подложность царевича Дмитрия. Ведь по изложенной им версии его вывезли в Польшу верные люди в возрасте 7 лет. Поэтому неудивительно, что все привычки у него были польские. Это как раз, кстати, доказывает, что уж беглым русским монахом Гришкой Отрепьевым Дмитрий не был. Тот как раз бы на таких мелочах и не прокололся.

С другой стороны, и примеров толерантного отношения тоже хватает. Мы знаем, что в Москве уже со времён Василия III существовала специальная Немецкая слобода. Как не трудно догадаться, в ней селились разного рода полезные русскому государству чужеземцы, кстати, не только немцы. У себя дома они могли себя чувствовать так, как будто и не покидали милой сердцу родины. Московские цари не препятствовали строительству протестантских церквей и вообще абсолютно не вмешивались во внутренние дела этого района.

Правда, в данном случае наблюдалась всё-таки изоляция иностранцев от коренного населения. Допускать смешение своих подданных с иностранцами, чтобы они набрались у них чужих обычаев, было не в интересах государства.

Неудивительно, что и царь Пётр вместе со своими сподвижниками представлялся немалой части населения, если не самим антихристом, то уж одним из его верных слуг точно. И платье немецкое, и трубка с табаком, и использование иноземных слов. Да и вообще сам образ жизни правителя, который разительно контрастировал с размеренной жизнью предыдущих московских царей, вызывал отторжение. Плюс те же визиты в Немецкую слободу, совместные пьянки с иностранцами, любовница Анна Монс.

Петру удалось жёсткими мерами научить русское боярство и дворянство толерантности. Некоторые, правда, утверждают, что это была уже не терпимость, а самое, что ни на есть низкопоклонничество перед Западом. Теперь уже русская одежда, манеры, привычки становились объектом для насмешек. Впрочем, главная проблема была не в этом. Ведь любовь к европейской культуре во всех её проявлениях прививалась только дворянской верхушке. Народ оставили в покое. Даже те же бороды они могли спокойно носить.

Соответственно, начинается культурологическое разделение русского народа. Раньше родовитый боярин и кабальный холоп жили в системе одних ценностных ориентиров. Теперь же по отношению друг к другу дворяне и крестьяне проявляют крайнюю нетолерантность.

Мужик для дворянина – это дикарь, со странными традициями и обычаями. Его за эти обычаи можно презирать, что характерно было для большинства барчуков. Но даже «народники» с их восхищением крестьянской добродетелью и мудростью тоже воспринимают крестьян как другой народ, не такой, как они сами.

Ну и, конечно, нельзя не упомянуть про евреев, которым часто приписывают некую особую нетолерантность. Евреям не повезло. Их в данном вопросе подвела в принципе вполне симпатичная черта – любовь к книжной премудрости и вообще старание всё зафиксировать в письменной форме, начиная философскими трактатами и заканчивая рецептами мацы.

Отношение евреев к гоям, то есть всем тем, которым не посчастливилось принадлежать к богоизбранному народу, на современного человека производит сильное впечатление, а многих заставляет в гневе сжимать кулаки. Да как они смеют считать нас ничем не лучше животных? Как они могут считать нормальным по отношению к неевреям любое нарушение моральных норм? Гоя можно обмануть, ему нужно отказывать в помощи и всячески стремится опутать его паутиной долгов.

На самом деле, как мы уже писали, в таком вот отношении к любому чужеземцу не было ничего особенного. Практически любой народ имел в своё время две морали. Одна для своих, ну а другая для внешнего употребления. Да что там, многие и сейчас вполне себе спокойно живут по таким принципам и не собираются от них отказываться.

Не было, наверное, на свете такого народа, который бы не считал себя особенным. Другое дело, что в большинстве своём подобные мысли и настроения нигде не фиксировались в письменной форме. Иногда просто из-за отсутствия письменности как таковой. Иногда потому, что зачем записывать то, что и так все знают? Нигде не было прописано, что русский царь должен вымыть руки и ритуально очиститься после того, как его ладонь облобызали иноземные послы. Но все знали, что есть такая традиция.

Потом, когда эти практики отходят в прошлое, память о них достаточно быстро забывается, потому, что они нигде не зафиксированы, кроме как в человеческой памяти. Остаются отрывочные воспоминания иностранных послов, посетивших Москву в XVI-XVII веках. Не самое любопытное и распространённое в народных массах чтение.

Ну а вот у евреев все эти запреты и ограничения, связанные с общением с иностранцами, были надёжно записаны и сохранены в наилучшем виде для благодарных потомков. Правда, в большинстве случаев потомки, наверняка, не так уж и благодарны, потому как извлечь на свет божий эти записи и приводить их как пример того, какие эти евреи плохие, намного легче, чем по отношению к любому другому народу.

Давайте дадим определение

Всё-таки рассказ о любом социальном явлении начинать надо, разумеется, с определения. Приученный годами учёбы в университете я за этим самым определением полез в учебники и справочники. Понятное дело, что, как и вообще в гуманитарной сфере, определений может быть великое множество, это вам не математические формулы. Но надо сказать, что особого разночтения в смысле понятия не наблюдается, разница чисто стилистическая.

Одно из самых удачных и доступных определений попало даже в российскую Википедию, откуда я и не постеснялся его скопировать. Правда перед тем как это сделать пережил достаточно долгий период сомнений. А есть ли вообще смысл в той работе, которой я собираюсь заняться? Не стремлюсь ли я присоединиться к числу товарищей, изобретающих велосипед?

Ведь, в принципе, все те сомнения, которые вызывает понятие толерантности, все претензии, которые этому явлению предъявляют, вполне чётко оговариваются уже в самом определении, не оставляя никаких сомнений и простора для ложных интерпретаций. Читать все у нас в стране умеют. Любой, кто заинтересовался понятием толерантности, должен был это определение прочитать.

На страницу:
1 из 4