Вода

Он не успел никого угостить – Дмитрий пулей влетел на импровизированную сцену и с криком «Скотина, бля!» размашисто поддел поднос здоровым кулачищем. Липкие фигурки полетели прямо в лицо предпринимателю. Китаец, вероятно, вообще никогда не был бит, и потому единственное, что он мог сделать, – колобком перевалиться назад и сесть на землю. Дмитрий не видел ничего и никого вокруг, он шагнул к сидящему на заднице китайцу и ударил его в левый глаз. Спустя несколько секунд подоспели охранники Ман-Дана. Их было четверо, из которых трое – русские тренированные бугаи, а четвертый – китаец, владеющий в совершенстве цайлифо. Впрочем, боевые искусства в данном случае были излишними: Дмитрия обрабатывали свои, в основном ногами, после первых двух ударов он уже лежал ничком и сопротивлялся скорее рефлекторно, по-животному дергая ногами и вхолостую размахивая руками.

Раздался истошный вопль Егора, который вдруг осознал, что происходит.

– Не бейте! Не бейте! – изо всех сил кричал он, подбегая к бугаям.

Тут определилась роль охранника-китайца, который схватил мальчишку и спокойно одной рукой удерживал его за плечи, не замечая дрыгающихся ног и попыток его пнуть. Егор развернулся в крике к гостям и увидал лишь застывшие от удивления лица мужчин и удаляющиеся тени деревенских барышень, поснимавших туфли и семенящих в сторону домов.

– Не бейте! – только и мог кричать им Егор, будто забыв другие слова. – Не бейте! Не бейте!

Помочь решился только дед Ярик. Пьяный и торжественный, он подлетел к охране и тотчас был одним ударом откинут метра на два, после чего потихоньку пополз в деревню.

Все закончилось быстро. Ман-Дану помогли подняться, и тот, злобно крикнув что-то охране, поспешил к своему дому. Бугаи остановились нехотя, словно их лишали долгожданного удовольствия. Уходя, каждый пнул напоследок размякшее тело, а последний, в высоких армейских ботинках, вскочил Дмитрию на спину и пару раз спружинил со словами «Сука, с кем связался!».

Егор больше не кричал. Он молча смотрел на окровавленное лицо отца и видел, что тот не потерял сознание и глядит на него своими светлыми глазами, не реагируя на удары ни одним звуком. Егор впервые осознал, что глаза у них с отцом абсолютно одинаковые. Ухваченный жесткой чужой рукой, он вдруг ощутил, что это он распластался на земле и каким-то образом видит себя самого – ребенка, которого сдерживает китаец.

Когда охранник отпустил, Егор плюхнулся на колени рядом с отцом, не зная, с какой стороны его развернуть и можно ли его вообще трогать. Про телефон, лежащий в кармане, он вспомнил только сейчас. Дмитрий так и не закрыл глаза, но Егор догадался, что тот отключился. Он судорожно набрал мать, услышал ее прерывистое дыхание и крик:

– Я бегу! Полицию вызвала!

Егор понял, что теперь может заплакать.

– Скорую, скорую вызывай! Я не знаю номера! Я не знаю номера! – рыдал он в трубку, не в силах остановиться.

ГЛАВА 4

– Закончили, спасибо! – гнусаво буркнул в микрофон режиссер.

Алексей Нечаев, ведущий авторских новостей, тряхнул головой. Лицо его, сосредоточенное и официальное перед камерой, стало уставшим и невыразительным, едва оборудование выключили.

«Чему они радуются? – раздраженно думал он об ученых, которые хвастались электронным браслетом. – Чему они все радуются?!»

Нечаева пугала вся эта шумиха по поводу объединения. Китайская лихорадка распространялась с поразительной быстротой. В последние месяцы Алексея не покидало тягостное ощущение. Будто гигантский неповоротливый айсберг надвигался на него, закрывая солнечные лучи и грозя раздавить. Алексей злился оттого, что не просто бессилен что-либо сделать с прущей на него махиной, но и должен публично восхвалять наползающую тьму. Глядя на ликующих ученых-очкариков, он совершенно не понимал, откуда столько счастья. Алексей осознавал, что все, связанное с объединением, и наука в том числе, требует вложения огромных денег. И это бесило Нечаева, будто он сам платил за не нужные никому амбициозные проекты.

– Леша, тебя ждут, – пробегая мимо, пискнула помощница режиссера. – Мы в Круглом.

«Круглым» называли большой зал для конференций, официальных встреч и разных внутренних медийных вечеринок. Нечаев вспомнил, что всю группу обязали собраться для встречи с кем-то из администрации президента. Он мгновенно стер с лица признаки усталости. Громадный, немного неуклюжий в своем клетчатом жилетике, он поднялся с кресла и торопливо зашагал к выходу, рассчитывая перед встречей забежать по-маленькому. Опорожнился, помыл руки и даже не стал сушить, опасаясь опоздать.

Алексей побаивался регулирующих официальных органов. Слово «прокуратура» пробуждало в нем животный страх, сочетание «администрация президента» пугало чуть меньше, но вызывало покорное уважение.

Выйдя из туалета, Нечаев чуть не зашиб какую-то девчонку. Ойкнув, та успела отскочить от двери, прижав к животу большую сумку, по размеру немногим меньше, чем она сама, – как ребенок, сжимающий плюшевого мишку. Длинные прямые черные волосы, что-то восточное в крови – глаза тоже черные, широкие, но с китайской раскосиной. Нечаев отметил, что девчонке на вид лет двадцать, не больше, и вальяжно протянул:

– Извини!

Девушка стояла перед ним, широко расставив ноги, в желтой, пышной, как балетная пачка, юбке до колен и укороченном темно-синем пиджаке с острыми плечиками. Она с любопытством разглядывала его – видимо, узнала.

– Подскажите, – спросила девочка строго, – как мне пройти в вашу переговорную? Я из администрации президента.

Нечаев немного опешил, услышав устрашающее словосочетание, но виду постарался не подать.

– Провожу! – быстро сообразил он и уже совсем другим взглядом окинул необычную гостью.

Следуя по коридорам, Нечаев косился на девочку. Та вышагивала рядом уверенно, с высоко поднятой головой. Совсем молодая, ножки тоненькие, плечи как у маленькой обезьянки, одним пальцем можно сломать ключицу. Не двадцать, конечно, лет двадцать пять. Точно с китайской кровью, их в последнее время много понаехало, но все равно симпатичная.

«Баба есть баба», – подумал Нечаев и решил включить обаяние.

– В администрации все такие молодые и красивые? – не улыбаясь, спросил он. Знал, что без ухмылок комплименты действуют иногда быстрее и эффективнее.

Девочка сверкнула на него темными бусинами глаз и ответила неопределенно:

– Там разные есть…

Но мимолетную самодовольную улыбку Нечаев не пропустил. «Куда-то попало», – удовлетворенно отметил он и продолжил:

– А мы вас ждали! Сказали, кто-то важный приедет из администрации, там угощения наготовили. Я думал, дядя будет какой-нибудь… толстый, а тут вы. – Нечаев повернулся и пристально посмотрел в глаза спутнице, зная, что дамы его взгляда часто не выдерживают.

Девочка не растаяла, но все-таки улыбнулась:

– В следующий раз можем дядю толстого прислать!

Нечаев осторожно тронул ее за плечико, будто бы случайно:

– Нет! Дядю не надо, всегда приезжайте сами! Меня зовут Алексей.

– А меня Нина, – ответила девочка, поежившись от неожиданного прикосновения.

Нечаев пошел ва-банк:

– Какая вы миниатюрная, хрупкая. Мы с вами как будто с разных планет!

Девочка остановилась и посмотрела на него снизу вверх. Она действительно чуть доходила ему до груди и в обхватах была раза в два меньше.

– Это не так! – неожиданно нахмурилась она, и яркие губки сложились птичьим клювиком, как у строгой учительницы. – Мы не только с одной планеты, мы теперь из одного государства! Мы все из одного государства, понимаете?

Она посерьезнела, и Нечаев про себя плюнул: надо же так опростоволоситься – идейная!

– А мы уже пришли! – сказал он и распахнул большую стеклянную дверь, ведущую в зал.

Комната была круглая-круглая, до головокружения. Кому принадлежала эта дизайнерская идея, осталось неизвестным. Вероятно, решили, что во время переговоров психологически правильно дискутировать в пространстве без углов. В центре зала стоял прозрачный стол, опять же круглый, с широким отверстием посередине. Иногда на банкетах в проеме располагались официанты в накрахмаленных рубашках с пузатыми бутылками и блестящими подносами. Официанты обслуживали расслабляющихся медийщиков по кругу из центра. Смотрелось очень эффектно.

Сейчас дырка в середине стола тоже не пустовала. Туда забралась писклявая помощница режиссера, Маруся. Она что-то взахлеб рассказывала уже гогочущим коллегам, и Алексей с ходу понял, что это либо грубый низкопробный анекдот, либо другая пошлятина. Маруся была знатной прошмандовкой, своей в доску, и давно перебрала в постели всю команду. Она могла раздеться на корпоративе, не стесняясь рассказывала про свою личную жизнь и не скупилась на матерщину.

Алексей даже зажмурился. Он редко испытывал неловкость, но сейчас, представив, что может услышать китайская малышка из администрации президента, смутился. Маруся оглянулась на вошедших и, увидев Нечаева, продолжила зажигать. Девочку в желтой пачке, зашедшую с ним, никто, конечно, не идентифицировал. Маруся, вновь завладевшая вниманием сотрудников, продолжила:

– И тут я понимаю, что ссать хочу – не могу. А он…

Она чуть присела, неприлично расставив ноги, и подняла правую руку задрав указательный палец кверху, как бы привлекая внимание к последующему событию рассказа.

Нечаев быстро и громко огласил:

– Коллеги! Принимайте – Нина, из администрации президента!

Девочка без улыбки смотрела на Марусю, которая, мгновенно выпрямившись, застыла в центре круга. В комнате повисло непривычное для медийщиков молчание. Маруся не знала, как ей выбраться: туда она под смешки залезала раком по столу, но ползти обратно так же в изменившейся ситуации все-таки постеснялась.

Нина быстро с головы до ног осмотрела рассказчицу и повернулась к Родиону, директору канала «Свет».

– Мое имя Нинг, я наполовину китаянка. Русским проще называть меня Нина. И я не против, потому что я наполовину русская. В принципе, как раз по этому вопросу я сегодня и приехала сюда.

Слова звонко, как монеты, вылетали из ее четко очерченного аккуратного ротика. Комната заполнилась ее молодостью, уверенностью и какой-то необъяснимой правотой и силой. Нина обратилась ко всем сотрудникам:

– Добрый день! Я ненадолго отвлеку вас от важных дел.

Тут китаяночка улыбнулась и невероятным образом разрядила обстановку. Все немного расслабились и совсем забыли про торчащую в дыре Марусю.

Родион – маленький, полный, лысеющий мужчина с детским лицом – подошел к ней и протянул руку.

– Приветствуем вас! – Он внимательно рассматривал Нинг, пытаясь опознать, что это за существо, из-за которого его заставили всех собрать, предупредили, что дело крайне важное и от него может зависеть вся его дальнейшая карьера.

Нина приняла руку и без тени стеснения открыто смотрела в глаза Родиону, улыбаясь. Обычно уверенный и не выбирающий выражений, директор промямлил:

– К нам нечасто так… очно, как говорится. Обычно хватает видеосвязи.

Складывалось впечатление, что девочка нарочно не разжимает хватку и в любой момент может резко дернуть и выкинуть толстого директора далеко-далеко – за блестящее панорамное окно. Но Нина благодушно отпустила Родиона и опять обратилась ко всем присутствующим:

– Я выполняю одну из первостепенных задач Кремля. Хочу сказать, что задание, на самом деле, государственной важности. И сразу объясню, почему одним из первых мы выбрали канал «Свет».

Речь маленькой китаянки, непонятно почему, завораживала. Все словно забыли, что в зале приготовлены угощения. На Марусю, которая так и стояла в центре стола, будто ведьма, привязанная к столбу перед сожжением, тоже никто не обращал внимания.

– Объединение России и Китая сейчас приоритетная задача для всех нас! – воодушевленно продолжила Нина. – Последние опросы показали, что, к сожалению, растет число недовольных людей. Некоторые не понимают важности того, что происходит! Ваш интернет-канал в настоящее время один из самых рейтинговых, и нам вдвойне приятно, что вы-то осознаете необходимость позитива в освещении вопроса! Я сейчас видела запись программы Алексея – очень хорошо! – Она повернулась и выразительно посмотрела на Нечаева, у которого от этого почему-то потеплел затылок.

– Но! – акцентировала Нина. – Положительный аспект необходимо усилить! – Девушка сделала паузу, будто набирая побольше воздуха в легкие. – Наша страна вступает на новый и непростой путь, непростой… но это для блага всех нас и наших детей! Глобализация началась всего десять лет назад, а мы уже отстаем в этом вопросе от некоторых стран. – Гостья вновь выдержала паузу. – В современном мире мы не сможем жить порознь, вы это понимаете, я уверена! Но некоторые граждане боятся, это тоже понятно. Мы должны объяснить им, что объединение во благо. Рост зарплат, рабочих мест, повышение уровня жизни – это все ждет нас впереди. Новые технологии, высокоскоростной транспорт! – Она повернулась к директору. – Вы ведь знаете о запуске вакубаса? Это поезд в магнитной трубе, который может передвигаться со скоростью до тысячи километров в час!

Родион невнятно промычал. Глаза Нины блестели от воодушевления:

– Представляете себе? Это же чудо! Из федерального бюджета уже выделены деньги на постройку комфортабельного жилья в отдаленных районах. Люди по всей стране будут жить в новых просторных домах и при необходимости смогут перемещаться на большие расстояния за минуты! Надеюсь, мы увидим много хороших репортажей от вас об этом событии!

Она обратилась ко всем:

– Вы прекрасно знаете о снижении хлебопроизводства, хлеб стал дефицитом в последние годы. В объединенном государстве все поля, оставшиеся бесхозными, будут введены в эксплуатацию. Уже сейчас тридцать процентов земель засеяны, из Китая тысячи человек официально переселены для их обслуживания, а в Китае умеют возделывать поля! Уж поверьте! Наша российская земля очень плодородна, через несколько лет вы увидите хлеб на прилавках в избытке! По подсчетам наших специалистов, экспорт зерна принесет миллиарды! Но главное, конечно, наука! И в вашем репортаже уже есть эта информация, я очень рада, необходимо усилить это направление! Совместная российско-китайская научная деятельность принесет новые открытия в медицине, физике, космических и информационных технологиях. Научное сообщество нашего государства должно быть сильнейшим во всем мире!

Девочка будто заворожила медийщиков. Ее искреннее воодушевление подкупало. Даже самые отъявленные и ехидные личности не смели снисходительно улыбаться. Китаянка была сплошным очарованием. И когда она поинтересовалась, какие есть вопросы к администрации, ни у кого не нашлось, что спросить. От угощения Нина отказалась, сославшись на важные дела, и тепло попрощалась со всеми.

Директор пошел проводить гостью. Низкорослый и круглый, как колобок, рядом с ней он казался высоким большим человеком. У машины Нина отдала Родиону мизерную нейрофлешку.

– Здесь тезисно изложено все, о чем я говорила. Мы надеемся на вашу помощь! – сказала она, серьезно глядя в маленькие глазки директора.

И тут Родион испугался. Эта волевая пигалица была сильнее его. И слишком уж миленькая, это настораживало! Вернувшись в кабинет, Родион набрал по выделенной линии своего шефа. Ему требовалось выяснить, насколько серьезна задача по воспеванию глобализации и насколько важна эта девочка из администрации. Родион совсем приуныл, когда ему тихо и сухо сообщили, что все сказанное Ниной должно восприниматься как приказ. Вздохнув, директор вызвал зама и велел составить тематический план на следующий месяц. Китай станет главным событием в медийном пространстве, и Родион знал, что через пару дней не только «Свет», но и все большие и малые сетевые каналы будут прямо или косвенно вещать только об одном – счастливом соединении России и Китая.

Маленький служебный автопилотник Нины от Ленинского проспекта свернул на Крымский Вал и встал в пробку у парка Горького. Здесь всегда было полно машин, ждущих места на парковке, туристов и горожан, приехавших прогуляться по центру. Люди и автомобили образовывали устало гудящий, но при этом праздный, беззаботный муравейник.

Нина посмотрела в сторону «Музеона»: там проходила масштабная выставка, о чем оповещала огромная рекламная голограмма, заполняющая всю пешеходную зону. На афише крупными буквами на русском и китайском было написано «Россия после революции. Взгляд сквозь время». Электронный плакат разделялся жирной чертой по диагонали на два треугольника красного и белого цвета. В правом верхнем углу на белом фоне возникал профиль человека с немного удлиненным носом и выступающими над верхней губой усами. Надпись на плакате меняла цвет, становясь то мерцающе-зеленой, то золотистой, а черный профиль превращался в объемное изображение головы Сталина, которая поворачивалась в фас и добродушно усмехалась, растягивая губы под пышными русыми усами, после чего возвращалась в исходное положение и замирала черной тенью.

Посетители, идущие на выставку и просто гуляющие, среди которых было много китайцев, проходили сквозь голограмму, не обращая на нее особого внимания. Июльский день выдался жарким. Женщины прятались от солнца под бумажными зонтиками, снизу упираясь в них модными высокими прическами в стиле династии Тан. От обилия пестрых зонтов лица прохожих отсвечивали разными цветами.

На широких воротах парка Горького тоже красовался ряд голограммных афиш – сегодня под открытым небом давали концерт известные артисты. Среди них особенно ярко выделялось имя Тины Шек, молодой актрисы китайского происхождения, которая в последний год быстро набирала популярность. Тина была в обтягивающем черном платье до пят, расходившемся книзу. Она поворачивалась, эффектно заламывая руку на талии. В другой руке Тина держала длинный мундштук с незажженной сигаретой. Лицо ее покрывал густой слой кипенно-белого грима, на фоне которого контрастными пятнами выделялись черные раскосые глаза. Губы тоже были выкрашены белым, и издалека могло показаться, что рта у девушки совсем нет. Цвет голограммы менялся, Тина поворачивала голову с многоярусной, будто небрежной прической и начинала смеяться, показывая алую бархатистую слизистую рта и ровные жемчужные зубы.

Пробка достаточно быстро рассосалась, и автомобиль Нины проехал дальше – через мост. Показались стены Кремля, белые, как зубы Тины Шек. Водовзводная башня тоже светилась белизной, на фоне позелененной газонами набережной этот больничный цвет почему-то смотрелся очень эффектно.

Автопилотник подъехал к воротам, оставив слева огромный памятник Владимиру Великому с длинным, как посох, крестом в правой руке. Нина направила идентификационный браслет на скан, ворота открылись, и машина заехала внутрь.

Место, где служила Нина, называлось отделом информационной безопасности, но не имело ничего общего с официальной пресс-службой Кремля, работающей напоказ и вхолостую. Информация была важным, если не главным аспектом стабильности власти. Под нужды отдела Нины втихую отвели часть кремлевских закоулков. Отдел был засекречен и вынесен в глухие, как ватой забитые от прослушки и сетевых вторжений, стены Сенатского дворца.

Нина с легкостью выпрыгнула из машины, которую отправила на пункт автоматической зарядки, прошла двойной пропускной контроль на входе во дворец, повернула в нужное крыло. Пробежав мимо вереницы высоких прозрачных витрин с тяжеленными бугристыми гербами, украшенными позолотой и драгоценностями, она проскочила последний пропускник, ведущий непосредственно в отдел, и через несколько минут стояла перед кабинетом начальника.

На двери не было таблички, как и на остальных комнатах информационного отдела. Чужие в коридорах этой части дворца не появлялись, а свои всегда знали, кто и где находится. Нина заглянула внутрь, увидела, что секретаря на месте нет, и вошла в кабинет. Здесь собрались все девять сотрудников отдела в полном составе.

Гости у них случались редко, но сейчас во главе длинного дубового стола сидел незнакомый бородатый толстяк. Начальник Нины, Кайши, стоял за спиной визитера, опираясь на узкий подоконник, отодвинув театрального вида шторы из тяжелого зеленого сукна. Нина пробралась на свое место, пробормотав что-то вроде извинений. Ей еще в машине сообщили, что начинается важное совещание, на которое нужно поторопиться.

Толстяк за столом, непрестанно улыбаясь, взглядом проследил за Ниной и затем продолжил говорить тихим сладким голосом, равномерно двигая сосискообразными губами, плотно окаймленными темно-рыжими усами и бородой.

– Приоритеты, надеюсь, все давно расставили. Ваша часть работы сейчас является наиболее важной и ответственной! – с одышкой, неспешно вещал толстяк.

Он повернулся к Кайши:

– Какие у вас мысли по укреплению, так сказать, связи с общественностью? А? Мы знаем, что есть рост недовольных в сети по поводу китайского вопроса, это факт! Мне необходимо доложить не только о ваших планах по снижению неудовлетворенности, но и получить новые идеи по стабилизации и повышению управляемости процесса. Сюрпризы не нужны никому. Вы должны это понимать!

Кайши смотрел на толстяка чуть раскосыми темными глазами, единственно выдававшими в нем четверть китайской крови. Лицо Кайши было пропорциональным до скуки: ровный овал, прямой нос, средние губы. Если бы не глаза, его невозможно было описать, например, для фоторобота в полиции.

В свои тридцать восемь Кайши занимал одну из ведущих должностей в администрации, отвечая за главный ресурс – информационный дизайн всей страны. Китаец, как называли его подчиненные, при своем таланте хакера был достаточно умен, чтобы оставаться на плаву, находясь в опасной близости к власти. Основная повестка сетевых каналов выходила из его кабинета, но, конечно, все идеи согласовывались с верхами. Кайши воспринимал это спокойно. Правда, обычно он сам стучал в нужные двери. Появление одышливого толстяка стало событием, и сейчас Кайши был напряжен.

– Мы работаем, – суховато сказал Кайши. – Посмотрите новости сети – мне кажется, информации более чем достаточно.

Гость неожиданно прервал его.

– Недостаточно! – твердо заявил он, продолжая при этом улыбаться.

Кайши нахмурился, и лоб его вертикально пересекла глубокая рытвина. Вся команда молчала.

– Переселение китайских друзей не остается незамеченным, – вкрадчиво продолжил толстогубый. – Сколько жалоб на невозможность русским попасть в поликлинику, в детский сад. Снова появились очереди в магазинах! А что там продают, вы знаете? Жалуются на синтетические полуфабрикаты, которые теперь везде, потому что их едят наши дорогие братья. Как вы это продумываете? – Он выдержал паузу. – Мы все сделаем! И очереди уберем, и продукты их вонючие расфасуем, но это время, господа! А что быстрее времени? Правильно! Быстрее времени – информация. А информацию рождаете вы, мои дорогие. Так что вы уж поднатужьтесь… Все должны понимать, какое счастье на них свалилось! А экологи? Как они задолбали со своими заводами! Можно это как-то пресечь или нет?

Нина смотрела на разглагольствующего толстяка с негодованием. Она была самой младшей в отделе и искренне верила в свою миссию. Нина радовалась объединению с Китаем, как ребенок, поэтому замечания рыжебородого возмутили ее.

– Извините! – резко вскочила девушка, смешно поправляя свою пышную желтую юбку. – Мы день и ночь работаем по китайскому вопросу! Я только что вернулась с канала «Свет»… и мы… лично обрабатываем сетевые каналы и радио, нужно просто немного подождать!

Все молча смотрели на Нину. Толстяк удивленно и снисходительно, коллеги с укором. Нахмуренный Кайши не остановил ее и отвел взгляд. Она будто не замечала напряженности, повисшей в комнате. Толстяк улыбнулся еще больше и опустил свои прозрачные глазки чуть ниже подбородка Нины, на область шеи.

– Нам нужны принципиально новые идеи, девонька. Нам нужно быть уверенными в том, что все контролируется. Что мне ваш «Свет»? Есть люди, которые не смотрят его и другие каналы. Как с ними будете работать? – Он наклонил голову вбок, не отводя взгляда от тонкой шеи девушки.

Кайши посмотрел на Нину исподлобья, надеясь, что она сядет и замолчит, но та не унималась.

– Мы будем разрабатывать социальные группы! – воодушевленно продолжила Нина. – Те, кто не смотрит каналы, все равно находится в сети! Это неисчерпаемый запас. У меня полный список руководителей групп. Все они будут работать с нами, мы найдем возможность. Голова группы – это главный авторитет, будем сотрудничать и будет контроль! – немного обрывочно и торопливо увещевала она толстяка.

Тот хмыкнул.

– Ясно, дорогая! Вы опоздали, мы уже почти все обсудили! Спросите потом у коллег. С группами работать – это хорошо, только не все головы пойдут вам навстречу! – Гость скользнул взглядом по лицу Нины и встал. – Всего доброго, коллеги! Вам есть над чем подумать. – Он неторопливо, как морской лайнер, повернулся к Кайши. – Проводите.