Королева Депрессия

Я задумалась. Вернее, я думала, что я задумалась. Но в голове была пустота. Он меня запутал. С минуту мы молчали. Фрэнки елозил в углу, делая вид, что активно изучает картину женщины на стене, но я знала, что он внимательно подслушивает весь наш разговор.

– Может, у меня все-таки есть желание измениться?

– Оно есть? Или вы считаете, что оно должно быть?

Да блин, он меня достал. Не удивительно, что его клиенты лезут в петлю.

– Я не понимаю, в том-то и дело! Я не понимаю, хочу я этого, или просто делаю вид, что мне все нравится! Что меня все устраивает! Может, я просто… боюсь стать другой? Может, мне надоело это равнодушие, но я боюсь меняться?

Фрэнки, недавно с увлечением рассматривающий картину, повернул ко мне голову.

– Надоело равнодушие? – сказал он.

Я вжалась в кресло. Блин, я же просила не влезать в разговор. Но он продолжал:

– Я думал, что я тебе нужен, а ты говоришь, что я тебе надоел. Все это время, пока я оберегал тебя, ты мечтала о всяких Энтузиазмах и Радостях?! Что же… не буду мешать, – сказал он, и круто развернувшись, вышел из комнаты.

Я шелохнулась, готовая тотчас броситься за ним. Но это бы выглядело очень странно. Что это с Фрэнки, он же должен понимать, что это просто консультация… ради дела!

Все это время Лонг Лонг молчал и внимательно смотрел на меня. Да, я читала про эти их психотерапевтические «паузы». Но не дождётесь, я больше ничего не скажу.

– Боитесь? Вы уверены, что за этим скрывается именно страх?

Я уже потеряла нить разговора.

– Да, я боюсь, – сказала я, – боюсь, что от этого равнодушия закончу как те ребята из новостей…

Раздался звук и дверь открылась.

– Профессор, простите…, – это была его секретарша.

– Закрой дверь, – рявкнул психотерапевт так громко и злобно, что я аж подпрыгнула.

Лицо Лонг Лонга нахмурилось, ноздри вздулись и даже лоб раскраснелся.

– Беспокоитесь по поводу самоубийств, – сказал он быстро и резко, а его тон сильно изменился с доброжелательного на агрессивно-нападающий, -значит, вы тоже из полиции? Все вынюхиваете по делу тех молодых людей? Но вот только для меня самого – это страшная трагедия и все, что я знал, я уже рассказал вашему коллеге.

– Но я не из полиции… я… я действительно… пришла… просто на сеанс. С чего вы взяли?

– Я вижу вас насквозь! И я видел вас с тем полицейским в кафе, но думал, может это просто совпадение! Да и вообще – равнодушие… могли бы хоть легенду придумать поинтереснее! Такие люди не посещают консультации, обычно их все устраивает!

Мне даже стало немного стыдно.

– А теперь, если ко мне больше нет вопросов, прошу вас покинуть мой кабинет. Вы не просто обманули меня, а отняли эту бесплатную консультацию у того, кому реально нужна моя помощь.

Я встала и виновато поплелась к выходу. Ну у меня правда нет денег на платную консультацию. Но продолжать спор было бесполезно.

– Равнодушие – это одна из самых загадочных эмоций. За ней может скрываться все, что угодно, – вдруг сказал профессор Лонг Лонг, слегка смягчившись.

Я остановилась, держа ручку двери.

– Возможно, его присутствие, это психологическая защита от травматических событий прошлого. Однако, копание глубже может причинить вам боль и страдание.

– Спасибо, доктор, я подумаю над этим, – сказала я и вышла за дверь.

Мне было неловко, стыдно и неуютно. Так и должно быть после посещения психолога? Гадкий профессоршка, как его назвала Энти. Да еще и Фрэнки куда-то запропастился.

И только когда я вышла и подошла к лифту, я поняла, чего мне не хватало в кабинете – Лонг Лонг был один, без эмоций.

Из кабинета открывался отличный вид на дорогу. Профессор Лонг Лонг провожал девушку взглядом.

– Второй центрил за неделю…, – сказал он.

– И тем не менее, она не врала, что не работает в полиции, – сказала женщина, ставя чай на стол профессору.

– Но и не ради консультации…, – он повернулся к женщине и начал ее отчитывать:

– Это было непростительно! Я же просил не беспокоить меня во время консультаций! Я не могу выдать себя! Мы не знаем, что еще могут скрывать эти центрилы…

– Девять трупов, двое из них ходили на лекции доктора Лонг Лонга и двое были его пациентами, – Алекс угрюмо ел бутерброд.

Мы встретились в парке, подальше от людских глаз.

– Нет, один погибший студент и один выживший, – поправила его я, вспомнив Майю.

– Ну, тот факт, что та девчонка была атакована этой Депрессией, еще не установлен, – заметила Энти.

– Возможно, совпадение. Все-таки город не большой… Но сам факт отсутствия у него эмоции, подозрителен, да, Энти? Не может же она постоянно отсутствовать? – рассуждал Алекс, тоже заметивший, что эмоции у Лонг Лонга не было.

Энти не ответила. Я заметила, что с момента нашей первой встречи, она стала менее разговорчивой и всё больше пребывала в своих собственных мыслях, что не свойственно таким эмоциям.

Возможно, это повлияло на Алекса, и он решил нарушить правила и немного поделиться со мной информацией о деле, над которым работал.

«Только потому, что ты тоже центрил, и возможно, видела убийцу. Может, так у нас будет больше идей», – сказал он.

Краткая справка была не утешительна:

Под возможные причины серии самоубийств попадало все возможное и не возможное – психопрограммы, гипноз, внушения, и это только касательно психологической составляющей.

«В интернете куча психоактивных программ на любые темы: прослушиваешь аудиодорожку на минут пять, а тебе – хоп, и сделали внушение. Например, на уверенность… на раскрытие способностей… Я даже видел на то, чтобы бросить курить и начать уверенно водить машину… Я и не знал, что такое существует. Но люди слушают неделями, а потом пишут, что стали увереннее в себе, бросили пить и прочие чудеса. Вот это я понимаю, современные технологии. Вот мы и предположили, что точно также кто-то может распространять аудиодорожку с негативным настроем. Может, люди даже не в курсе. А что, пришли на пары, а им перед началом лекции как врубили эту песенку… Не зря меня раздражают люди, не пользующиеся наушниками в общественных местах – сами там слушают какие-то песни, а нам внушают ненависть к ним».

Но ничего подозрительно в телефонах найдено не было, музыку на парах студентам никто не включал, и больше никто из погибших не посещал кабинет Лонг Лонга.

– Мы изучили камеры наблюдения в вашем бизнес центре, думали, может он что-то скрывает, может, к другим его коллегам кто приходил. Мы уже всех психологов города на уши подняли. Ничего подозрительно… Зато, я однажды увидел, как ты смешно опаздывала на работу и грохнулась прямо у лифта, – Алекс улыбнулся.

– Да, было больно, – я потерла ногу, вспоминая ушибленное место.

– А самое глупое, что мне совершенно нечего предоставить своему шефу. Я не могу написать в отчете, что толпу студентов убивает сбежавшая из другого измерения, взбесившаяся Эмоция.

– Амат…, – поправила его Энти, – лишь наполовину эмоция…

– Не важно, – брякнул Алекс, – чудовище, невидимое никому! И для шефа явно не является подозрительным тот факт, что Лонг Лонг не испытывает никаких эмоций, – Алекс развел руками, – вот он и считает, что я просто хожу и ем бутерброды в парках.

– Так может Королева Депрессия и есть его эмоция? Может, он ее подчинил себе. Или она прицепилась к нему, сожрав ту, что была? – предположила я мысль, которая давно вертелась в моей голове. А что, сходится. Эмоция без человека, человек без эмоции. Бинго.

– Если он смог подчинить себе Меланхолию, то это просто сверх человек, – сказала Энти, – надо много сил, чтобы противостоять ей.

– А как же сотрудничество? Может они скооперировались, и Лонг Лонг ищет ей молодых парней и девушек со слабой волей? – продолжала рассуждать я.

– А в чем ему от этого выгода? – думал Алекс, – да и не все жертвы были с ним связаны. Хотя точно утверждать этого нельзя. Мы сейчас досконально изучаем все данные на этого профессора. Но в целом, ничего особенного. В молодости был хулиганом, состоял на учете в детской комнате милиции, кое-как получил аттестат, затем армия, потом бац, попал в аварию, в которой чуть не умер, зато мозги вставились на место: поступил в колледж, затем университет, занялся наукой…

– Мне бы так попасть в аварию, – мечтательно протянула я.

На какое-то время Алекс замолчал.

– Мы пытались понять, есть ли какой-то алгоритм выбора жертв, – продолжила за него Энти, – или, возможно, связь между ними. Но все что удалось установить, ты и сама знаешь. Кроме их молодого возраста – ничего. Лично я считаю, что в первую очередь, Меланхолия, сжирает наиболее слабых, набирая прежнюю форму.

Я сразу вспомнила свои ночные кошмары о пожирателе душ и поежилась.

– Так может, это и есть мотив их возможного сотрудничества? – Алекс задумался, – Лонг Лонг скармливает ей кого послабее, чтобы насытить ее, а потом натравит ее как зверя, на кого нужно.

– Ага, – поддержала я, – например, на своих конкурентов.

– Слушайте, так может у них там вообще психологический сговор с остальными психологами? – Алекс вытащил телефон и сделал звонок.

– Так… Марк привет… Помнишь тех двух психологов, что работают с Лонг Лонгом… Да, я тоже с ними беседовал. Я не об этом… Проверь их биографии, наравне с Лонг Лонгом. Есть одна мыслишка… Потом объясню. Давай, – он положил трубку и добавил, – не знаю правда, как я это ему объясню. Ну да ладно.

Самое трудное в другом, – подытожил Алекс, – нам не сложно проверить хоть всех психологов города. Но сколько еще этих не официальных психологов, скрываемых от налоговых. У некоторых даже и дипломов нет. Сплошные шарлатаны. Что они в таком случае могут на консультировать этим молодым умам, даже и представить страшно.

Он перевел взгляд на часы:

– Мой обеденный перерыв подходит к концу…, – сказал он и стал собираться, стряхивая с себя крошки.

Я посмотрела на Энти.

– А почему вы не призовете кого-то на помощь из своего мира? – спросила я ее.

Энтузиазм быстро кинула на Фрэнки тревожный взгляд (да-да, Фрэнки тоже был с нами, но сидел одиноко в кустах) и сказала:

– Есть некоторые трудности с этим…, – ответила она пространственно.

– Но вы же как-то заточили ее в подземелье… Получилось тогда. Значит, получится снова?

– Тогда нам помогло удачное стечение обстоятельств…, – сказала она, – не думаю, что мы сможем провернуть подобное вновь.

Перспективы так себе.

Фрэнки продолжал упорно игнорировать наш разговор, с интересом рассматривая листочки, деревья и кусты. Он, всегда молчаливый, теперь и вовсе погрузился в себя с ног до головы и практически не разговаривал со мной. Не то, чтобы я сильно нуждалась в его словесности, но его молчание наводило тоску и жуть. Он перестал есть или делать вид, что ест. Чаще просто сидел на диване и кидал мяч в одну точку.

– С таким настроем, – сказала я ему, – мы точно станем жертвами Королевы Депрессии.

– А… ну тогда иди и обзаведись какой-нибудь Радостью! Я тебя не держу!

Он так и не простил мне того разговора в кабинете Лонг Лонга.

На следующий день, когда я была на работе, раздался телефонный звонок. Неизвестный номер. Я отключила приемку звонков и украдкой, пока менеджер не видит, ответила на звонок.

– Да?

– Анна? – знакомый женский голос, – это я, Майя, мы встречались в кафе и на всякий случай обменялись номерами, помнишь?

– Да, помню. Как ты?

– Я отлично. Но вот мой друг… Он не говорит со мной, но судя по тому, что я вижу, такое ощущение, что с ним происходит то же самое, что и со мной тогда. Я пыталась с ним поговорить, но он лишь отнекивается. Из комнаты почти не выходит, ни с кем не разговаривает. Даже не ест толком. И самое главное, это случилось так внезапно… как и у меня тогда. Я переживаю за него. Я помню, что ты говорила, что можно даже…, – её голос начал дрожать, и она с трудом смогла договорить, – можно даже умереть… Я переживаю за него. Может, ты могла бы что-нибудь сделать, вдруг, тебя он послушает?

–Эээ, – я была в замешательстве.

– Он перестал отвечать на звонки, читает сообщения и не отвечает на них. Перестал ходить на пары в университет. Я знаю, что он сейчас в общежитии, его соседи говорили, что он просто лежал на кровати и смотрел в потолок. Давай, ты приедешь и поговоришь с ним. Пожалуйста, я просто в отчаянии. Ты же смогла помочь мне…вдруг, и ему поможешь!

Моя смена оканчивалась в восемь вечера. За окном бушевал ветер и крапал дождь. Я совсем не представляла, чем я могу помочь. Но как я могла отказать?

– Хорошо, я приду. Давай адрес…, – сказала я.

Где-то в полицейском участке.

Рабочий день официально подошел к концу еще час назад. Но в полицейском участке об этом как будто не знали. Вокруг кипела оживлённая работа: стучали клавиши клавиатур, тут и там слонялись работники, а черный кофе пился литрами.

Алекс сидел, погруженный в бумаги. Помимо серии самоубийств ему еще подсунули кражу в квартире и нападение на бездомного этой ночью.

Кто-то подошел и встал прямо над ним. Подняв голову, Алекс устало улыбнулся – это был его коллега Марк.

– Ну что, есть что интересное? – спросил Алекс, взяв в руки протянутую ему папку.

– Ничего! – развел руками Марк.

– Это я вижу, – нахмурился Алекс, заметив, что папка была абсолютна пустая.

– Вообще ничего! Этих психологов, коллег Лонг Лонга, как будто не существует! Дипломы липовые – в архивах мы не нашли им подтверждения, якобы полученные лицензии тоже ненастоящие. Все их бумажки – просто фотошоп и обычный цветной принтер!

– Это как минимум светит на статью о мошеннических действиях, – задумался Алекс, – и дает нам право на обыск! А после того, как мы установим их настоящие личности – это может дать нам зацепку!

– Повод их снова навестить у нас точно есть, – согласился Марк.

Раздался звонок. Алекс посмотрел на экран телефона – звонила Анна.

– Подожди, я отвечу… Анна, привет, что-то случилось? … Хорошо. Пока ничего не предпринимай. Жди меня…, – он положил трубку и начал собираться, – я сейчас съезжу в одно место, а потом навещу наших не до психологов.

Но уже выходя из кабинета и мельком глянув на часы, Алекс понял, что посещение психологов лучше оставить на завтра. Осмотревшись вокруг, он нашел и причину этого решения – его Энтузиазм снова канула в тень.

Мы стояли возле серого унылого общежития, обнесенного клетчатым забором. Оно было построено лет сорок назад. Если не больше. В некоторых местах стены были обшарпаны, где–то даже немного посыпалась кирпичная кладка. Здание вроде даже считалось аварийным. Но это не мешало держать там три сотни студентов. Высокий фонарь, периодически мигая, один-единственный освещал нам небольшой участок улицы и задней стены. Мы стояли возле черного входа с большим амбарным замком. Судя по всему – этой дверью никто давно не пользовался. Парадная дверь была с другой стороны, но, чтобы не вызывать интерес вахтерши, мы условились встретиться за общежитием.

Время было почти девять. Накрапывал легкий дождь. Алекс активно жевал жвачку и явно нервничал, посматривая на часы. Я, который раз, набирала номер Майи.

«Абонент – не абонент».

– Может снова обошлось, и она решила не приходить на встречу, – предположила я. Мне было неловко перед Алексом. Он явно был не в духе.

– У меня там работа кипит… а я трачу время не пойми на что. Если честно, я до сих пор не понимаю, зачем мы сюда пришли. Допустим, мы ее увидим. Что мы сможем сделать? Помнишь, как Энти говорила, что единственное, что может помочь – сильная воля? Ее можно использовать как щит. Как думаешь, у тебя сильная воля?

– Если у кого она и сильная, то у Лонг Лонга. Не зря, он умеет прятать свои эмоции, – сказала я, – или подавлять… и они живут у него в вечном страхе.

Алекс выплюнул жвачку.

Из тени с опозданием выскочили одновременно Энти и Фрэнки, ругающиеся между собой.

– Мы должны им рассказать! – услышали мы голос Энти.

– И что будет? Меня упрут на вечность! – долетел до нас ответ Фрэнки.

Увидев нас, эмоции прекратили спор.

– Алекс! Анна! Зачем вы пришли сюда! Я говорила, что она очень опасна! – с тревогой в голосе сказала Энти, – надо уходить!

От нее это звучало более правдоподобно, чем от равнодушного Фрэнки. Но уйти мы не успели.

– Ты пришла…, – раздалось за нашей спиной так неожиданно, что мы с Алексом подпрыгнули. Обернувшись, я увидела Майю.

– …И привела с собой друга, – сказала она, делая шаг в нашу сторону.

Она выглядела иначе – в ее позе, манере общения и движениях, было что-то неестественное.

По телу пробежал жуткий холодок.

– Это и есть твоя подружка? – прошептал Алекс, – странные у тебя друзья, конечно.

Мне хотелось ему рассказать, что она совсем не такая, но вместо этого я крикнула:

– Майя, где твой друг? С ним все хорошо?

Майя подошла еще ближе.

–Зачем ты лезешь в мои планы? Зачем мешаешь мне? – сказала она низким хриплым голосом и вдруг неожиданно бросилась на меня с кухонным ножом.

Если бы не мгновенная реакция Алекса… Он выбил из ее рук нож и скрутил ее. Она не стала сопротивляться, а сразу затихла и обмякла, потеряв сознание. Алекс аккуратно усадил ее на землю.

– Это плохо, очень плохо, – сказал Фрэнки, стоявший поодаль.

– Что происходит…, – не поняла я.

– Ее сознание… она управляла ее сознанием…, – прошептала Энти и замерла…, – Я ее чувствую… смотрите! – она показала пальцем наверх.

Там, из окна третьего этажа, медленно спускались гигантские фиолетово-синие щупальца.

Мне стало жутко. Мы с Энти прижались к Алексу. А Фрэнки, почти ставшей моей тенью, спрятался за моей спиной. Так мы и стояли плотным клубком, не в силах шелохнуться и просто смотрели, как Королева Депрессия, не спеша, вылезала из своего укрытия. Мне показалось, что она стала гораздо больше с того дня, что я видела ее в поезде. Ее щупальца распростерлись по земле, одно даже дотронулось до моей ноги и я, почувствовав жгущий холод, тут же пододвинула ногу. Затем показалось и ее тело, а потом и голова с рогами, напоминающими корону. Эти рога также изменили форму – стали более высокими и толстыми.

Мы стояли и смотрели как завороженные, не в силах сделать ни шагу. Я чувствовала, как что-то сзади с усилием дергало меня и кричало. Я даже не сразу поняла, что это Фрэнки пытался оттащить меня. Уши заложило, где-то на заднем фоне я вновь слышала ту загробную музыку из поезда. И где-то на фоне всего этого, отдаленно, до меня доходили слова моего Равнодушия:

– Что с вами? Почему вы стоите? Ая! Ая! Уходим! Уходим!

– Она нас сожрет! – закричала вдруг Энти, – мы погибнем.

– Почему мы стоим, – сказал Алекс, – может пора убегать?

Но наши ноги словно окоченели и вросли в землю.

А я продолжала глядеть на эти щупальца, которые, ложась на землю, тут же поднимались. Она не торопилась. Пауку незачем бежать к мухе, запутавшейся в его сетях.

Но не успела вся Королева Депрессия встать перед нами во всей своей устрашающей красе, как впереди возник Фрэнки. Он поднял высоко руки и активно махал ими перед нашими лицами. Мне даже показалось, что в его руках был острый предмет.

Встав между Королевой Депрессией и нами, он словно разрушил заслон, который удерживал нас. Мы тут же опомнились.

– В рассыпную, – крикнул Алекс.

Мы бросились в разные стороны.

Я ринулась к забору, к той стороне, откуда мы пришли. Там была узкая калитка. Но вход был закрыт.

– Что? Мы же недавно проходили тут. Откуда замок?

Я оглянулась. Лучше бы я этого не делала. Длинные и толстые щупальца схватили Алекса и Энти, бежавших в противоположную сторону. Щупальце, державшее Алекса, просто подбросило его высоко вверх. Пролетев несколько метров, он плюхнулся на землю. И больше не поднимался.

– Алекс, – я бросилась вперед, но Фрэнки удержал меня, – надо уходить! Лезь через забор!

– Нет! Надо помочь им!

И вдруг Фрэнки упал – одно из щупалец схватило его и стало хлестать из стороны в сторону. Меня захватило отчаяние. Я просто замерла в ступоре: безжизненное тело Алекса лежало на земле, Энти подкидывали вверх и вниз, как мягкую игрушку, а бедного Фрэнки просто хлестали из стороны в сторону, ударяя им об землю и здание общежития. В какой-то момент его голова просто откинулась и безжизненно повисла.

Я скатилась по забору на корточки и закрыла глаза, обхватив голову руками. В ушах гудело так, словно я нахожусь под водой, а снаружи играет барабанный оркестр. Меня обдал жгущий холод, наверное, одно из щупалец добралось и до меня и сейчас начнутся мои персональные американские горки. Но вместо этого гул стал затихать, уходить все дальше и дальше от моих ушей. Я открыла глаза и увидела, что стою одна в сером тумане. Откуда он взялся?

Я позвала Фрэнки, но слова не вылетали из моего рта.

И вдруг, посреди этого тумана, раздается пронзительный детский плач. Я иду на этот звук. И вижу маленького ребенка. Сколько ей? Три года? Четыре? Может и больше. Я плохо разбираюсь в детском возрасте. Это девочка рыдает и своими ручонками обхватывает чью-то ногу, нависшую над ней. Но вдруг падает. И отползает назад. Она напугана? Я поднимаю глаза наверх. Кто эта женщина? Почему ее шея так неестественно согнута? Этот образ исчезает в тумане.

Так холодно. Неужели внезапно пришла зима? И правда, пошел снег за окном. Я слышу хохот. Где-то смеются. Что смешного? Не смешно, совсем не смешно. А вот и эта девочка. Она подросла. Почему ты сидишь здесь, на этом холодном полу, и снова ревешь? Иди туда, в соседнюю комнату, там весело. Не люблю детей, и этот ребенок начинает меня бесить. Я присаживаюсь на корточки перед ней, и вижу ее лицо, тело, руки… мне становится страшно. Кто это сделал с тобой? Меня охватывает гнев. Негодование. Я слышу шум. Дверь открывается, и девочка в ужасе забивается в самый дальний угол. Кто это? Неужели вы снова хотите ей навредить? Я начинаю бесчинно махать руками, но этот кто-то лишь проходит сквозь меня. Я узнаю его. Это Фрэнки. Он подходит к девочке и садится на корточки перед ней. Это мой Фрэнки. Но что он делает здесь, рядом с этой девчонкой, иди домой, ко мне! Но он не слышит меня. Он приобнимает ребенка и слегка покачивая, поет песню на… итальянском языке? Похоже на колыбельную… Нет, это не Фрэнки. Я напутала. Фрэнки не поет колыбельные и не знает итальянского… Он просто очень похож на него. Ребенок успокаивается и мирно засыпает в его объятих. Дверь с шумом распахивается.

«Где она?! Где она?!», – кричит какая-то женщина… Чьи-то мужские руки пытаются остановить ее, но она бежит к ребенку, буквально выхватывая из рук лже-Фрэнки. Я узнаю ее. Это моя тетя Мари…

Я чувствую боль. Мои глаза открываются. Я лежу на другой стороне забора, рядом обездвиженное обрубленное щупальце и Алекс, стоящий на противоположной стороне забора.

– Беги! Спасайся! – кричит мне Алекс и его вновь хватает щупальце, с большой скоростью неся к себе по земле.

Я ищу глазами остальных и вижу лежащего на земле Фрэнки, и Энти, храбро размахивающей перед Королевой Депрессией фиолетовым мечом. Откуда она его взяла?

Но этот маневр Депрессия легко отбивает. Она хватает Энти, приподнимает Фрэнки и Алекса и открывает свою пасть. Подобно змее, ее рот широко раскрывается.

– Нет, – пытаюсь прокричать я, но в ответ выходят только хрипы.

И вдруг надо мной мелькнула зеленая тень – нечто большое перелетело через забор и бросилось прямо на Королеву Депрессию, впившись подобием рта прямо в одно из ее щупалец, отчего та издала пронзительный вопль.

– Ты! – за моей спиной раздался знакомый голос. Я обернулась – это стоял профессор Лонг Лонг, а рядом было еще двое существ, похожих на людей, но гораздо крупнее… Три сильные эмоции одновременно?

– Скорее! – скомандовал психотерапевт, и существа за его спиной бросились вперед. Лихо перелетев забор, они прыгнули на Королеву Депрессию. Хватали ее, кусали.

Она неистово закричала, до боли оглушая мои уши.

Отбиваясь от них, она высвободила и Алекса, который тут же отполз в сторону, и Энти с Фрэнком, теперь лежавших на земле.

Лонг Лонг, этот дряхлый старикашка, и тот, взял, и легко перепрыгнул через забор. Он подбежал к Алексу и помог ему встать.

– Мы отправим тебя туда, где тебе и место, мерзкая ты тварь, – крикнул психотерапевт и бросился на Королеву Депрессию, параллельно вытаскивая из своей груди полупрозрачный длинный и широкий меч. Что? Серьезно? Прямо из груди?

Однако, добежать до нее он не успел. Она стряхнула с себя этих существ, откинув их на приличное расстояние, и стремительно уползла в сточные каналы… Причем уползала она быстрее, чем выползала из окна. Сильные эмоции бросились за ней.

– Нет! – закричал Лонг Лонг, – это может быть опасно. Вы можете потеряться, а по одному она легко вас прикончит!

Существа направились обратно и к моему изумлению, стали принимать человеческий вид. Это оказались секретарша и те два психолога, что работали рядом с Лонг Лонгом. Но это были не люди. Это были очеловеченные эмоции.