Мой друг Камиль Исхаков

Пятилетняя Каринка, которой очень хотелось, чтобы на нее обратили, наконец, внимание, забралась на стол, покрытый белой накрахмаленной скатертью, но еще без посуды, и устроила дефиле. Томно гуляя по столу, внучка Камиля «по-взрослому» виляла тем, что должно было называться бедрами.

– Апр-р-радисменты! – сделав финальный книксен, потребовала маленькая разбойница и игриво посмотрела на зрителей.

Это был успех!

В большой бревенчатый дом, построенный Камилем на берегу Волги в Боровом Матюшине, под Казанью, съезжались приглашенные гости. Настроение у всех было приподнятым. И даже помятая Каринкой скатерть, которую быстро заменили, не могла его испортить. Исхаковы любили праздники, и умели их устраивать. и для себя. и для друзей.

С поста на въезде в поселок позвонила охрана:

– Подъехала «Ди Эйч Эль», впускать?

– Всех впускать!

Желтый «каблучок» развернулся перед домом и двое сбитых мужичков в униформе внесли большую коробку, перевязанную бантом. Кто-то расписался в квитанции. Все столпились у подарка. Интрига была налицо. Как истинный боец, Камиль не стал развязывать бант, а под громкие крики собравшихся гостей взрезал синюю ленту ножом. Открыл коробку, и обомлел. Изнутри выскочила Альбина, ее хитрющие глаза сияли от счастья. Несмотря на то, что большую часть юности она провела, учась за границей, не было ни одного дня рождения мамы или папы, на который бы она не приехала. Это тоже семейная традиция. Когда папу назначили на Дальний Восток, Альбина тоже подставила плечо отцовскому делу. Получив заграничное видение многих проблем, она создала информагентство «DV-news», системный инструмент информационного обеспечения такой непростой дальневосточной жизни.

Потом была свадьба Альбины. И опять не обошлось без «удивлений»: событие было организовано в Константиновском дворце, в Стрельне, под Санкт-Петербургом – вот так они, Исхаковы, и стараются друг для друга. Правда, «удивляться» в этот раз пришлось и нам – друзьям-гостям, – потому что сгонять на свадьбу в Питер, – это не в ближайший ресторан сходить, допрыгав до семейного торжества на каблучках. В феврале 2013 года у Альбины родилась дочь – Амани, что означает «желанная». Камиль стал «дваждыдедом».

Это радостное для семьи событие породило во мне неожиданное логическое построение. «Ген Байки» пришел к Исхаковым по женской линии, от прабабки Бибисайды, это факт. Три поколения он существовал в роду Исхаковых по линии мужчин: дед Абдулла, отец Шамиль, и сам Камиль, это тоже факт. И вдруг опять «ушел» к женщинам. После Камиля за развитие рода стали «отвечать» две дочери и, теперь, – две внучки. Может быть, Байки дает понять, что для сохранения рода ему надежнее идти «женским следом»? Ведь общеизвестно, женское начало сильнее мужского, в нем основа жизни. Причем, не только биологической. Если так, то у Исхаковых неплохое будущее.

Дополнение (историческое): пока вышло первое издание книги, потом готовилось второе, в роду Исхаковых появилось новое пополнение. В 2014-м у Альбины родился мальчик Камиль, а в 2016-м – дочка Айлин. Так что, кто будет рулить – еще вопрос. Парнишку то, Камильчика, назвали в честь деда!

А тот памятный день рождения дочь сделала отцу еще один подарок, – придуманный за много лет до этой книги, он как нельзя лучше вписался в наш рассказ. Когда страсти улеглись, и дочь с отцом уединились в его домашнем кабинете, Альбина развернула картину. На ней было изображено дерево, ветвистое и большое. Это была их, Исхаковых, семейная родословная, большое генеалогическое древо.

Один из предков, Мухаммед бин Акман, указан на древе в качестве основателя крупного татарского села «Богатые Сабы». Другой, Тэхфэ-солдат, участвовал в Крымской войне. И что интересно, он воевал на Камчатке, отражая десант англо-французской эскадры.

Когда К. Ш. Исхаков стал полпредом Президента РФ по Дальнему Востоку, он приехал в Петропавловск-Камчатский, поднялся на Никольскую сопку, где дралась 3-я батарея Максутова, и своими ладонями ощутил спокойный холод старых орудий, по-прежнему смотрящих в сторону Авачинской бухты. Возможно, из одного из них палил его предок. Я верю, что так оно и было!

Кстати, в том бою единственным военным кораблем русских был фрегат «Аврора», тоже своего рода предок, предшественник бронепалубного крейсера I ранга «Аврора», в Цусимском проливе участвовал в кровавой бойне с Императорским флотом Японии под командованием адмирала Того. В те проклятые для русских моряков дни почти вся 2-я Тихоокеанская эскадра вице-адмирала Зиновия Рожественского была потоплена, но крейсер «Аврора», корабль-красавец, в числе немногих, уцелел. Он был интернирован на Филиппинах. Для нашего рассказа «Аврора» больше памятна тем, что это с ее выстрела в 1917 году у дедов Исхакова начались все беды.

Исхаковы вообще отличались активной жизненной позицией. Воевали. Зубаир, рабочий с 22-го авиазавода, пропал без вести на финской. А вот тесть Камиля – тот самый, бывший беспризорник Хасан – оказался счастливчиком, он вернулся. Хоть и с большими приключениями.

– Ты представляешь, – увлеченно рассказывал Камиль, – папа моей Фаечки всю войну прослужил в полевой разведке.

Камиль не стал уточнять, что в 1945 году путь его тестя не закончился у Бранденбургских ворот. Его часть перебросили в далекую Маньчжурию, воевать с японцами. На Дальний Восток! На вторую Родину Исхакова.

Я думаю, подарок, который Альбина преподнесла Камилю, продиктован все той же активной жизненной позицией. Моя Дина тоже собирает старые фотографии и записи, которые сохранились в семье, подолгу их рассматривает, донимая вопросами. И эти факты с особой теплотой греют наши души. Значит, правильно мы воспитывали дочерей. Им становится важным знать свои корни, свое «шәҗәрә». Такое родное и неповторимое.

Глава вторая. «Савиновский разбег»

Пролетарская глубинка Савиновка стала «Савиновкой» лишь в период диктатуры пролетариата. На самом деле село Савиново, расположенное на правом берегу Казанки, насчитывает 400 лет вполне благородной и красивой истории, являясь своеобразным феноменом Казани73.

Именно здесь, врываясь свежим потоком в Атиль-реку, степенно и круто поворачивающую на юг прямо у стен города, Казань-река проложила путь в бескрайние степи Золотой Орды и дальше в могучий Каспий, по-восточному загадочный и богатый. В просмоленных дочерна лодках, под крики белых чаек и хлопанье пузатых парусов плыла через Савиново местная экономика, движимая многоликой купеческой судьбой. Именно здесь слились воедино мифы и легенды, события и известные персоналии истории не только любимого нами города, но и России, Финляндии, Польши, Монголии, Эфиопии74. И именно это место стало малой Родиной Камиля Исхакова, чья биография тоже удивительным образом переплелась с историей села. Здесь прошли его детские и юношеские годы, началась трудовая жизнь рабочего человека, студента, почти профессионального спортсмена и яркого комсомольского лидера. Здесь он женился и создал собственную семью.

Иными словами, именно отсюда пошел «савиновский разбег» К. Ш. Исхакова, определивший ему точное направление стремительного и упорного движения на целую жизнь, доверху наполненную каждодневным, и подчас почти каторжным трудом. Но неизменно таким интересным лично ему, и таким полезным всем остальным людям.

Сказки села Савиново

Первоначально Савиново было приходской деревней дворцового села Борисоглебского, а потом стало вотчиной казанских архиереев. Это село, а не сам город, избрал для ПМЖ75 двадцать пятый по счёту первосвященник Казани Вениамин, участник таинственных событий, произошедших «в век золотой Екатерины», поляк В. Г. Пуцек-Григорович. Будучи до назначения в Казань членом Священного Синода и архиепископом Петербургским, он короновал на российский престол дочь комполка прусской армии, померанскую девицу Sophie Auguste Friederike von Anhalt-Zerbst-Dornburg76, в православии Екатерину Алексеевну. Он же отпевал ее супруга, Петра III. Здесь жила (скорее всего, по неписаным законам немецкой пунктуальности была спрятана от быстрых российских глаз) одна из фрейлин Екатерины, участница приватных забав «проказницы Фике», и одновременно, как и Вениамин, опасный очевидец некоторых деталей ее воцарения.

Благодаря такому соседству, жители Савиново имели удовольствие видеть саму Екатерину. Царская флотилия вошла в Казанку 26 мая 1767 года и бросила якоря почти у стен Казанского Кремля. С палубы флагманской галеры «Тверь» на берег сошла приятельница Вольтера и Дидро, и по красному сукну проследовала через Тайницкую башню к башне Сююмбике и Благовещенскому собору, где Вениамин отслужил торжественный молебен.

Помимо официальной части, у визита был и некий тайный эпизод. Неистребимое женское любопытство перевесило, и Екатерина по-тихому слетала на легкой «Твери» в Савиново. Поболтать с затворницей. Некоторые утверждали, походную церковь подарила, видимо, заглаживая вину перед подругой, лишенной радостей гламурной жизни. Я вообще подозреваю, что именно желание посетить Савиново, а не Казань – поволжская столица была прикрытием – двигало Императрицей. Надо было еще раз убедиться, что Вениамин и фрейлина гарантированно молчат. Впрочем, сама Казань произвела на Екатерину сильное впечатление, 29 мая 1767 года в письме своему статс-секретарю А. В. Олсуфьеву она отметила: «Сей город, бесспорно, первый в России после Москвы <…> во всем видно, что Казань столица большого царства»77.

Моя память сохранила восторг от восхитительно резной кареты Екатерины, выставленной в Историческом музее Татарстана. Туда нас водили целыми классами, и, как показало время, столичный лимузин произвел впечатление не на меня одного. Став мэром, бывший школьник Исхаков установил на улице Баумана его точную копию.

Императорская флотилия состояла из 8-ми парусно-гребных галер и 14 судов меньшего размера. Интересна судьба галеры «Тверь». После завершения плавания ее передали Казанскому адмиралтейству, причем государыня повелела: «хранить вечно, не переменяя того вида, какой она имела во время Высочайшего путешествия…»78. Два века наказ императрицы строго выполнялся. В Адмиралтейской слободе Казани был сооружен деревянный павильон, и уникальный памятник русского кораблестроения XVIII века стал историческим музеем. К сожалению, в 1956 году в павильоне возник пожар – ходили слухи, что это был поджог, рейдерский захват территории, как бы выразились сейчас, – и дар Екатерины был утрачен навсегда. Так думали все, но только не Исхаков. Будучи градоначальником, он исполнил волю Императрицы.

В ходе подготовки к 1000-летию Казани, К. Ш. Исхаков установил тесный контакт с мэрией Санкт-Петербурга, которому тоже предстоял юбилей – 300-летие. В рамках Соглашения79 двух администраций была проведена немалая работа: в Казани на месте деревянных полуразвалившихся домов по улице Свердлова появилась новая улица – Петербургская, а в Питере, взаимообразно – отреставрирована улица Казанская.

Но, кроме этого, на казанской Петербургской улице установили пятиметровую стелу, и в канун праздника торжественно водрузили на нее бронзовую модель галеры «Тверь». Среди горожан это место быстро обрело свое, романтическое название – «Кораблик». Здесь стали назначать свидания. И это лучшая гарантия тому, что Казань, с легкой руки своего градоначальника, будет хранить «кораблик Императрицы» вечно.

Был даже смелый план воссоздать ту галеру и поставить ее под Кремлем.

– А что? – Исхаков вспоминал эпизод с «Тверью» с удовольствием, ему всегда нравилось делать необычные вещи. – В Питере есть крейсер «Аврора», а в Казани даже галера не может стоять?

Камиль был убежден, что Казань тоже флотский город. Еще при Петре Великом здесь была создана Адмиралтейская слобода, строились корабли. Сейчас прежнюю славу поволжских судостроителей с успехом продолжает город Зеленодольск – меньше часа на машине от старой казанской верфи, – его военные фрегаты давно и надежно входят в состав современного российского флота.

– Ну, и чем дело закончилось? Где «Тверь»?

– У питерцев денег не хватило.

Прижимистый Исхаков не хотел тратить городские деньги. Он рассчитывал, что Питер сделает ему подарок; и даже записал об этом отдельную строку в Соглашении.

Когда К. Ш. Исхакова назначили на Дальний Восток, во Владивостоке мне довелось познакомиться с заместителем командующего Тихоокеанским флотом России, контр-адмиралом Фаритом Зинатуллиным. Оказалось, он родом из Татарстана, родился в деревне Тукаево. Его земляки веками занимались сельским хозяйством, и никогда не видели моря. Жаль, что Камилю не удалось воплотить в жизнь свою задумку «об императорской галере у стен Кремля». Это было бы весьма к месту, коль даже деревенские мальчишки из сухопутной татарской глубинки выходят в морские адмиралы!

Бывал в Савиновских местах и еще один «супруг» Екатерины, лже-император Российский Емельян Иванович Пугачев. Подойдя к Казани 10 июля 1774 года, бывший донской казак расположил свою 25-тысячную армию в деревнях Дербышки, Киндери, Савиново и Аметьево80. При этом для своей личной ставки «Петр Федорович» выбрал место на берегу Казанки, возле мельницы, построенной на два села Троицкое и Савиново – мельница принадлежала архиерейскому дому. После штурма города Пугачев устроил в Савиново концентрационный лагерь, пленных туда гнали через Казанку вброд, многие утонули. «Били нагайками народ и кололи копьями отстающих женщин и детей», – написал Александр Сергеевич Пушкин в своей «Истории Пугачева»81. В 1833 году он специально приезжал в Казань собирать материал по пугачевскому бунту. А. С. Пушкин был и в Савиново – у мельницы, утром 7 сентября. В самом городе он останавливался в Петропавловском переулке (ныне улица Рахматуллина), на третьем этаже П-образной гостиницы для дворян. В те далекие годы в этом здании располагалось также Благородное собрание; известного всем особняка на Театральной площади, нынешней городской Ратуши, отстроенной Исхаковым, еще не было82. Здесь же, кстати, квартировала и Екатерина II во время своего визита. Любопытно, что дом этот принадлежал предшественнику Исхакова – первому мэру Казани Ивану Дряблову.

Наверное, это не самый выдающийся факт из родословной Исхакова – как посмотреть, – но это факт: его прапрапрадед мулла Шариф ат-Тинки был соратником Пугачева и участвовал в боях на стороне восставших.

Знавался с Савиново и такой персонаж как Василий Иванович Заусайлов, общественный деятель, миллионер, меценат, археолог и коллекционер. В здешних красотах он расположил свою загородную усадьбу.

У савиновцев Заусайлова и Исхакова много общего. Они однокашники, оба окончили Казанский университет, хотя и с разницей в столетие. Заусайлов был учеником А. М. Бутлерова. И Заусайлов и Исхаков были депутатами Казанской городской Думы. В отличие от Исхакова, выходца «из низов», Заусайлову делать «свой карьер» было проще. Он был внуком тогдашнего мэра Казани. И Заусайлов и Исхаков – Почетные граждане Казани. Это звание, бывшее в большой чести не только в дореволюционный, но и в советский период, и так бездарно забытое, в 2005 году вернул городу именно К. Ш. Исхаков83. Савиновец Заусайлов стоял у истоков Казанского музея (ныне Национальный музей республики Татарстан). Это не без его участия в музее появился экспонат-карета, который Камиль так заботливо скопировал. А когда в известные «годы перемен» музей начал приходить в упадок, Исхаков стал председателем его Попечительского совета. И, как всегда, вытянул воз. Он собрал вокруг не один десяток людей, чье подвижничество и деньги сделали музей таким, каким мы знаем его сегодня. Общественность выразила Исхакову «… искреннюю симпатию и благодарность за Ваш труд на пользу музея и любовь к нему»84. Но больше всего Заусайлов известен своей коллекцией артефактов «Волжско-Камские древности». Есть там и древнекамское копье, найденное непосредственно в Савиново. Пристрастие Исхакова к археологии тоже широко известно. Особенно оно проявилось при установлении даты основания Казани.

У Заусайлова в качестве писаря трудился Федор Иванович Шаляпин. Будущий оперный гений тоже бывал в Савиново. Возил бумаги шефу на подпись85.

В один из моих приездов в Казань я застал в кабинете мэра своего давнего товарища – Рината Закирова86. В конце 1970-х мы работали в Татарском обкоме ВЛКСМ. На столе для совещаний были разложены цветные планшеты. Их принес Закиров, и было видно, что с Исхаковым они только что обсуждали нечто интересное им обоим.

– Будем памятник Шаляпину ставить, – Камиль посмотрел на меня взглядом мальчишки, запускающего в небо планер. – Вот в этом месте.

Палец Исхакова уперся в самое начало улицы Баумана, где стоял Богоявленский собор.

– Здесь Шаляпина крестили, – уточнил Ринат.

Как это часто бывало, дальше начался энергичный рассказ про то, как «все это делалось». Исхаков резко перемещался по кабинету, жестикулировал.

Оказалось, что в свое время по инициативе сотрудников музея А. М. Горького было создано Общество любителей творчества Ф. И. Шаляпина. Благодаря Обществу, в 1998 году был заложен камень будущего памятника, а к 125-летию певца в Казани действительно появился «бронзовый Шаляпин». Эффект был настолько велик, что потом в России была выпущена специальная марка. Между прочим, в мире это был первый памятник Ф. И. Шаляпину.

Вскоре Исхаков получил письмо: «Уважаемый Камиль Шамильевич! От лица Российской академии художеств и от себя лично я рад передать самые сердечные дружеские приветствия Вам и жителям Казани в связи с открытием памятника Ф. И. Шаляпину. Мы благодарны всем инициаторам возведения этого монумента, его автору А. В. Балашову и надеемся, что он станет достойным украшением Вашего прекрасного города <…> Зураб Церетели».

Савиново насквозь пронизано преданиями. Одно из них гласит, что в глубокой древности эта земля пользовалась нехорошей репутацией. Якобы здесь гнездился страшный двуглавый змий или дракон – кому как больше нравится, – ставший в народной мифологии тем самым Зилáнтом, известным не только в Казани. Хотя по другой легенде Зилант обитал не в Савиново, а на горе у реки Казанки близ впадения в Волгу; гора так и была прозвана – Зилантова87. Какая из этих сказок более правдоподобна, сказать не могу. Но думаю, что любая рептилия выбрала бы для своего логова речную низину, влажную савиновскую пойму, а не продуваемую всеми ветрами гору.

Впрочем, для нас важнее совсем другое обстоятельство. Исторически Зилант стал уже символом. Сначала «савиновец» Зилант был принадлежностью печати поволжских ханов (изображения дракона появились еще в IX–X вв.; по другим сведениям, – в XII–XIV вв.)88. Потом – предположительно в 1577 году – Иван IV Грозный перенёс «портрет» Зиланта на Большую государственную Печать89.

В 1781 году Указом Екатерины от 18 октября был утвержден герб Казани, и вместе с ним Зилант угнездился на государственных гербах России. С 30-х годов XIX в. Герб Казани помещался на Большом и Малом государственных гербах Российской империи – он был первым среди всех гербов, окружавших центральный щит, где располагался герб Москвы. В 1857 году гербу Казани была высочайше пожалована особая привилегия – иметь над щитом изображение Казанской шапки. Те, кто бывал в Оружейной Палате Московского Кремля, могли видеть оригинал: Казанская шапка в числе старейших экспонатов.

Одна из легенд объясняет ее название «Казанская» тем, что ее якобы пошили по личному заказу Ивана IV в знак покорения Казани. Другая утверждает, что шапка гораздо старше, будто бы ее носил последний казанский хан Едигер, или даже кто-то из поздних чингизидов. В 1926 году Совнарком РСФСР запретил использовать печати гербов, утвержденных в царское время, и в советский период у Казани не было своего геральдического символа. Неофициальными визитками города «подрабатывали» Спасская башня, башня Сююмбике и госцирк.

Инициатором возрождения старой геральдической традиции стал савиновец К. Ш. Исхаков.

– Понимаешь, в чем тут фокус? – Камиль рассказывал про очередную «неправильную» идею. – На самом деле герб Казани существует.

– Как это?

– Большевики недоработали, – глаз градоначальника заблестел. – Царские печати запретили, а геральдику нет.

– Будешь новый предлагать?

– Не буду. Наш герб никто ведь не упразднял, нет такой юридической бумаги. При Романовых он прожил 136 лет, при большевиках и демократах еще 86 (разговор был в 2002-м), всего – 222 года. Грех такую историю потерять.

– Так какой у нас план?

– Надо переутвердить старый герб на городской сессии, и провести его через Геральдический Совет России.

Собирая материал для книги, я убедился, что тогда Исхаков интуитивно был все-таки прав. «Это был поистине стратегический вопрос – отказ от исторического герба Казани означал бы развал общероссийской геральдической системы и, как следствие, выпадение (России – Е. Березин) из восьмивекового международного геральдического контекста»90.

В 2003 году работа началась. Чтобы зарегистрировать герб Казани в Геральдическом регистре, надо было подготовить массу официальных документов. К работе над символами города были привлечены историки, археологи, филологи, искусствоведы. Эти вопросы обсуждались в Институте истории и Институте языка, литературы и искусства АН РТ. Участие в работе принимал Союз геральдистов России. Были проведены экспертизы в геральдических советах при Президенте России и президенте РТ.

А ведь К. Ш. Исхакову и его сторонникам было непросто: «миф об унизительности и карикатурности герба со змеем был очень силён»91. Неофициальным путем в Москву – к начальству: «барин нас рассудит!» – попадало немалое количество вариантов.

– Такая была давиловка! – Камилю было неприятно вспоминать, против чего пришлось стоять насмерть. – Договорились даже, что Змей якобы символизирует поражение Казани в борьбе с Россией. Ведь на гербе Москвы Георгий Победоносец действительно закалывает змея. Помнишь?

– Ну, тогда не только Татарстан, а многие регионы поняли буквально пиар-эмоцию Б. Н. Ельцина «берите суверенитета, сколько проглотите».

– Но к нашей-то истории, какое это имеет отношение?

В результате здравый смысл все же восторжествовал, и 24 декабря 2004 года Положение о гербе и флаге города Казани было утверждено92. Понятно, что главной фигурой герба опять стал «савиновец» Зилант, хоть и в более современном исполнении. Новые свидетельства (№ 1700 – на герб, № 1701 – на флаг) были вручены мэру Казани К. Ш. Исхакову на январской (2005 г.) сессии Казанского городского Совета народных депутатов. Вручая их, государственный герольдмейстер России, председатель Государственного Геральдического совета при Президенте России, заместитель директора Эрмитажа Г. В. Вилинбахов отметил: «То, что герб Казани долгое время не был утвержден, – историческая ошибка, которую вы исправили»93. Исполнительный директор правления Союза геральдистов России К. Ф. Моченов, заявил: «Мечта тех ревнителей геральдики, которые старались сохранить исторические символы, наконец-то исполнилась»94. А Камиль сказал по-простому: «Я думаю, что казанцы будут с годами все больше и больше влюбляться в этот символ».

Будучи патриотом города даже в мелочах, Камиль не удержался, и сделал так, что Зилант стал еще и символом казанского футбольного клуба «Рубин», что отражено в его логотипе. В городе появились изображения Зиланта, разбросанные по улицам и площадям: от скульптур до разного рода «лейблов». Даже была скульптура Зиланта, выполненная из живых цветов. Как и предсказывал Казанский мэр, горожане влюбились в свой новый-старый Герб.

Не обошлось без сказок и в этимологии самого названия села Савиново. Старожилы и сегодня говорят, что их село пошло от некоего Савина: то ли помещика, то ли разбойника, который, то ли проживал, то ли орудовал в этих местах. Я это вычитал в источниках, но именно этот вариант мне называл и Камиль. Так и подмывало спросить: «Отчего же не назвали село Пугачево? Он-то уж точно был здесь. Всем разбойникам разбойник».

Некоторые считают, что, на самом деле, Савиново – это русифицированный вариант тюркского Саиново. Оно будто бы пошло от имени казанского хана Саин-Гирея95. Но основа у этой версии слабая. Среди казанских владык Саин-Гирей не числился, царствовали только Сахиб-Гирей и Сафа-Гирей, из крымцев. Один был убит, другой отравлен96. Сторонники этой версии предполагают, что трансформация в названии села произошла после взятия Казани Иваном Грозным, когда в результате ассимиляционных действий новых властей старое название легендарного Саинова Юрта могло поменяться на более русское по звучанию Савиново. В тот период имена как минимум двух православных святых – Саввы Сторожевского и Саввы Вишерского – были весьма популярны (канонизированы в 1547 и 49-м годах соответственно).

Однако целям нашего рассказа – и лично мне, как человеку, этот рассказ сочиняющему – больше импонирует третья версия. Название Саиново могло пойти от хана Батыя. Ну, в самом деле, ведь Волжскую Булгарию действительно покорил хан Батый, и, значит, в районе будущей столицы Казанского ханства он не мог не быть. Крупный город без него брать бы не посмели, он никому не уступил бы такую военную заслугу и такой трофей. Во-вторых, монгольский полководец вряд ли меньше соображал в ратных делах, чем профессиональный вояка Пугачев. Для своей Ставки он тоже выбрал бы место, которое спустя пятьсот лет приглянулось Емельяну Ивановичу. Для уставшей кавалерии, которая составляла основу монгольского войска, да еще и перед атакой, чистая речная вода и пойменные луга как нельзя более полезны. В-третьих, как положено настоящему кочевнику, хан Батый жил не в белокаменных палатах – их еще надо было взять в жестоком штурме, а в традиционной Юрте, хоть и расшитой золотом. И уж коли Ставка была в Савиново, там надлежало стоять и батыевой походной палатке. И, наконец, главный аргумент. Домашнее, семейное имя Бату-хана действительно было – Саин97.