Опыт остановленной жизни. Основание всеобщей науки

Стремление к пониманию есть форма самопознания. Мышления нет без вопроса и стремления к пониманию. Процесс понимания есть мышление. Мысль движется путем отождествления представлений. Понимать, мыслить – отождествлять, давать определения. Отождествление есть закон и практической жизни, и мышления. Противоречие практической жизни решается сначала мысленно, в представлении, а потом уже происходит практическое отождествление. Если противоречие жизни всеобще, то и мышление стремится к всеобъемлемости. Стремление к единому, всеобъемлющему пониманию есть необходимая форма психики остановленной жизни. Жизнь в форме противоречия становится для себя предметом познания. Противоречие есть познающая себя форма жизни; тождество себя не познаёт. Мышление должно от чего-то отправляться. Должен быть отправной пункт, основание для мышления. Он думал: «Если известны элементы сущего и их взаимодействия, то можно объяснить любое явление». Но нужно определить этот элемент сущего, материи. Издавна таким элементом считали атом как элементарную неделимую частицу вещества. Но кроме физических явлений, многие из которых определяются и объясняются атомно-молекулярными взаимодействиями, есть явления биосферы и общественной жизни. Социальные и биосферные явления не могут быть сведены к атомно-молекулярным взаимодействиям и объяснены посредством их. Вопрос об элементе сущего и вместе с тем об отправном пункте единого понимания оставался открытым, нерешенным.

Одиночество и безучастность

Призыв в армию и служба не стали каким-то особенным событием в его жизни. Во время службы тягостное течение времени скрашивалось только созерцанием природы да размышлениями на посту во время несения караульной службы. Казалось в мечтах, что после возвращения домой начнется новая, другая, какая-то настоящая жизнь, которой он еще не жил, но только собирался. Но вернулся домой и потекла такая же, как прежде, бесцельная и нелепая жизнь в недовольстве ею и томлении без настоящего дела. Хотелось жить полной жизнью, но ни жить, ни общаться не умел. Все еще был отроком. Размышлял о возможности изменения себя, чтобы быть таким, как все. Искал себя, свою способность, дело для души и вечности.

Наступает время, когда птенцы улетают из родительского дома, чтобы жить самостоятельно. И ему нужно было решиться на перемену жизни. Грезилось ему однажды во время дневного сна, что шла гроза, лился дождь. От большого камня, лежащего посреди улицы, отделился обломок. Бурным потоком воды его унесло в дальний конец улицы, на зеленую поляну. На той поляне солнце ласково пригревает, птицы поют, ветерок освежает. Хорошо там было камню, легко, привольно. Возвратился все же обломок к своему родному камню, но той поляны не может забыть. Хочется обломку вернуться туда, где ему так легко дышалось, где птицы пели и солнце согревало, но жаль бросить отца – родной камень. В августе 1978 года он сжег тетради со своими записями и уехал из города, в котором прошли детство и отрочество, уехал, полный надежд на жизнь, из стесняющей атмосферы родительского дома и родного города к свободе. Во время службы в армии и в последующие неспокойные годы он не размышлял систематически, но всегда думалось, конечно, о чем-то; что-то зрело, наверное, в голове. Было понимание, еще не высказанное, не сформулированное, о необходимости единой науки, единого научного языка, поскольку не объяснить в категориях атомно-молекулярной теории ни биологических, ни социальных явлений. Единство понимания было необходимостью познания, и мысль в нем искала путь к этому единству. Но непроизволен был этот поиск. Он не осознавал еще своего призвания, не знал себя, не нашел себя в своем деле.

Влекла к себе, ошеломляла, притягивала взор женская красота. Но женщины и красота их были для него недоступны. Смел с женщинами тот, кто устойчиво утвердился в общей мирской жизни. Тот, кто не включен в мирскую жизнь, кого нет в мире, тот не имеет успеха у женщин. Он избегал толпы, не мог ее психически и физически выносить и тем обречен был на одиночество. Женщин около него не было: они там сбывают свою красоту, где многолюдство, где успешно устроившиеся в жизни благополучные самцы. Красивых женщин не бывает на окраине мира, там, где был он. Однообразно текла его жизнь. Он словно пригвожден был ко кресту или к скале на краю земли и, не имея возможности ничего изменить в своей судьбе, отстраненно взирал с высоты своего отчуждения на окружающую мирскую жизнь. Быть в молодые годы исключенным из жизни – это страдание, горькая участь. Мир не видит такой трагедии, крест этот невидим, он в духовном мире возвышается. Муки те знают только испытавший их да вечный Отец, пославший его на распятие.

Проходили годы, но в жизни его ничего не менялось. Другим доставались расцветающие каждую весну молодые женщины, а его взгляд – взгляд с креста – становился все более безжизненным. Много расцвело за годы его молодости женщин, но ни одной не было рядом с ним. Живым, но не живущим он был. Не имея своей части в окружающем его кипении жизни, он становился все более безучастным в отношении к ней. Люди с увлечением бросаются в океан мирской жизни и теряют в нем себя, найдя свое место и свое счастье. Он оставался на берегу, оставался посторонним наблюдателем жизни. Быть исключенным из жизни, не иметь в ней участия – быть противопоставленным вечности и бесконечности. С необходимостью судьбы изгнанник, противопоставленный вечному и бесконечному миру, становится равным ему в духе. Изъятый судьбой из жизни, противопоставленный вечности, он созерцает ее умственным взором. Перед ним – все существующее, а не своя только часть. Противопоставленность вечности есть жизнь духа, самопознание. Познание есть жизнь наедине с вечным и бесконечным Отцом. Мышление несовместимо с мирской жизнью. Мирская жизнь имеет своим предметом частное, преходящее и конечное. Предмет жизни духа, мышления есть общее, вечное и бесконечное. Есть мирская жизнь бездуховной плоти, и есть бесплотная духовная жизнь. Отрок, ничтожный и нелепый в мире, становится великим в жизни духовной. В прикованном и пригвожденном, сущем на краю земли рождается высокий дух.

С высоты и дали своего изгнания смотрел он на мир и человека в нем. Разделение с миром есть и разделение с жизнью. Мысль в нем искала путь единого понимания сущего. Мышление протекало независимо от его воли, непроизвольно. Словно он был орудием познания, словно познание не индивидуальный труд, но дело всего мира. Обычно думают, что мысль ни от чего не зависима, но это не так. Мысль – не прихоть, не произволение индивида, но она так же необходима, как необходимы поступки. Мысль так же определяется условиями жизни индивида, как и его действия. Форма психики есть форма индивидуальной жизни. Сын, разделенный с Отцом, обретает дух самопознания. Что открывается людям, то им вечный Отец сообщает непосредственно или посредством Своего распятого Сына. Только на кресте Сын может сообщаться духовно с Отцом – живущий в мире Отца не слышит. Только к скале пригвожденный может обрести дух и принести в ветхий мир свет новой жизни. Образы Прометея прикованного, Христа распятого есть лучшее приближение к пониманию познания. Человек страдающий есть человек познающий. Объективное мышление не зависит от частной воли. Можно сказать, мышление использует индивида, протекая в нем. Не так это происходит, как думает обыватель, что человек размышляет, движимый «любовью к мудрости», но в действительности в нем начинает свою деятельность необходимая, объективная мысль. Объективное мышление, божественный дух древнегреческие мыслители называли логосом.

Он часто задумывался в своем одиночестве о человеке в вечности, хотел понять его будущее, направление исторического развития. Человек был постоянным предметом размышлений. Картины фантастов не убеждали, в них не было понимания. Искал место человека в научной картине мира: органическая и одушевленная материя не укладывалась в общую физико-химическую картину мира, была непонятным, необычным исключением в ней. Единого подхода к пониманию материи в науке не было. Человеку не было места в прежней научной картине мира. Материя в современном понимании, как и во времена господства механистического воззрения, не оставляет места жизни и мышлению. Потому-то и не было прежде науки о жизни, человек не был предметом научного познания. Лишь немногие мыслители видели в человеке проблему. Немыслящее большинство не догадывалось даже о том, что и человек должен быть предметом науки. Не поняв человека, как можно достичь единства познания? Ведь и человек есть часть мира, часть сущего. Не было в прежней науке даже понимания, что человек, его жизнь должны стать предметом научного, теоретического, понимающего познания. Обыватели, далекие от дела познания, много говорили о «единстве мира». Но в их писаниях это выражение было пустой, ничего не значащей фразой. Понимания единства мира не было.

Современная так называемая научная картина мира представляет собой странное явление. Мир существует в единственном числе, мир один. И наука о мире как об одном предмете познания должна быть одна. Но мир разделен в современном представлении на отдельные части, отдельные миры. Это мир так называемой неживой, или неорганической, материи, мир организмов и социальный мир. Им соответствуют физика, включающая химию и космологию, биология и наука об обществе, социология. Эти науки есть словно науки о разных мирах – они имеют каждая свой научный язык, свои категории, понятия. И, похоже, нет даже понимания учеными умами в настоящее время, что это нездоровое, незаконченное состояние научного познания. И материя разделена в бездумном мнении обывательской толпы. Разделяются во мнении «живая» и «неживая», «косная» материи. В свою очередь, «живая» материя есть разделение материи сознательной, обладающей сознанием, и материи бессознательной, не обладающей сознанием. С такими разделениями не достичь, конечно, единства понимания и построения единой науки о жизни, о материи. По этой причине и нет в настоящее время ни понимания жизни, ни понимания сознания: ведь понять нечто – отождествить с другим, свести это нечто к единому роду сущего, к общему понятию. Нет и разумного понимания материи, поскольку она разделена в бездумном мнении на «косную» и «живую». В разделении истины нет.

Определить предмет – определить и выразить свое отношение к нему, понятие. В это время, в 1979—1981 годы, он был, наверное, на пределе своей отстраненности от жизни, на пределе безжизненности. Не было своего дела, которое наполняет жизнь смыслом, дает радость и удовлетворение. Не умел сходиться с людьми, жил одиноко, поэтому не было и женщины, которая является необходимым наполнением жизни. Жизнь была пустой; жил в совершенно общей, абстрактной форме. Даже и не жил, но только был, существовал. Не было ничего из того конкретного, что увлекает и наполняет жизнь. Он только созерцал отстраненно, безучастно внешнюю ему человеческую жизнь. Помнится отношение его в то время к людям, к мирской жизни. Отношение это, принявшее форму определения «человек – это материя», есть, конечно, предельно общее, абстрактное отношение и понятие. Это было его отношение к мирской жизни, из которой он был исключен. Этим общим, абстрактным отношением и понятием была его жизнь. Быть безжизненным, быть живым, но не живущим – жить в общей форме, только существовать и созерцать. Форма жизни, предельно общей, абстрактной, выразилась в мысли предельно общей: «Человек есть материя». Он смотрел на людской мир отчужденно, не принимая участия в мирской жизни. Чуждо было ему, потому что недоступно, все то, чем живут, чем увлекаются люди. Мирская человеческая жизнь, являясь для него только предметом созерцания, воспринималась как часть мирового материального процесса. Отстраненность и неучастие в жизни, безучастность способствовали тому совершенно общему взгляду на человека и остальной мир, тому отношению, в пределах которого материя не делится на живую и неживую, одушевленную и неодушевленную. Для мыслителя, сущего в пределе отчуждения от жизни, для того, кто прикован к скале на краю земли, человек не отличается от остального мира, но есть одна из материальных форм.

Человек не изолирован от внешней среды, но даже в самой общей форме существования жизнь его происходит в мире. Внешний мир в состоянии изгнания из него есть предмет созерцания, но не присвоения. Изгнанник, переживающий бессмысленность своего существования, и во внешней среде не видит своего, ближнего себе смысла, присущего всем благополучно живущим особям. Внешняя среда для него есть не благо, но зло, поскольку он злополучен. Недоумение и вопрос его о смысле есть вопрос и о смысле внешнего наблюдаемого им мира. Он смотрит безжизненным, общим взглядом на внешнее сущее и определяет в мысли свое к нему общее отношение. Отношение, определяемое в мысли, есть понимание действительной сущности. Если жизнь остановлена, то сущность внешнего мира есть чуждая материя. Смысл внешнего сущего определяется в пределах жизни. Если жизнь бессмысленна, то и внешний мир как сторона ее бессмыслен. С креста все существующее воспринимается иначе. У существующего на кресте равное отношение к деревьям, камням, организмам. Это все есть материя сущего в многообразии ее форм.

Размышления о жизни

Ни целей, ни интересов не было. Он не нашел еще своего дела, не определился в самом себе. Осознавал бессмысленный круг жизни: работа – чтобы жить, а жизнь – чтобы работать. Работа, профессиональная деятельность есть только опосредование жизни, неспособное ее заменить. Не было дела, которое бы наполнило жизнь смыслом и принесло признание. Он даже не знал еще, в чем его дело для вечности и по склонности души, в чем его способность. Жизнью своей действительной был недоволен, но не умел и не мог жить по-другому. Другая жизнь была для него недоступна вследствие его неспособности к общению. Иногда он остро чувствовал и переживал свою неприспособленность к окружающей людской среде. Действительная жизнь не соответствовала его желанию, наклонности, представлению идеала. Хотелось быть общительным, жить творчески, умственно и иметь признание себя внешней средой. Влекла женская красота. Как и в прежние годы, хотелось измениться, чтобы жить полной жизнью, дышать полной грудью. Снова возникла решимость определиться в себе, понять, что мучает и мешает жить.

С 1982 года возобновились размышления о своей жизни, о возможности изменения себя, о том, что определяет психику. О сознании он часто задумывался: на пути к единству понимания сознание должно рассматриваться не как чудесная особенность человека, но как необходимое состояние жизни. Чувствовал и сознавал бессмысленность своей жизни, часто задавал вопрос о смысле. Задумывался и о том, почему возникает такой вопрос. В вопросе этом выражается неудовлетворенность жизни собой, неосуществленность идеи. Идея должна найти путь своего полагания. Обрести смысл – найти свое дело для вечности. Вопрос есть недовольство собой, противоречие идеи и действительной жизни, поиск пути осуществления идеи. Вопрос о смысле необходимо означает неблагополучие и неполноту, несовершенство жизни. Форма мысли есть выражение формы жизни. Дети и благополучные индивиды не задают вопроса о смысле и не могут его задавать, поскольку их жизнь непротиворечива в себе, идея тождественна действительности. Вопрос о смысле есть вопрос о пути жизни. Вопрошает о смысле остановленная жизнь, идея которой не осуществляется в полагании. Часто он возвращался к этому вопросу: почему дети не задумываются о смысле жизни, а вопрошает об этом тот, кто живет неблагополучно, чья жизнь расходится с идеалом? Понимал все больше противоположность и несовместимость бытия и остановленной жизни, познания. Понимал все более, что поиск смысла и мышление есть состояние неблагополучной, неудовлетворенной, безрадостной жизни. Искать смысл жизни – искать свое дело, путь осуществления идеи. Путь и дело остановленной жизни есть мышление.

Он осознавал свою жизнь как несвободу, противоречие идеала и действительности. В юношеские годы это осознание произошло в образной форме, но еще не было понято абстрактно. Ему хотелось в то время жить свободно, хотелось быть естественным и нестесненным в социальной среде. Он думал, что социальная среда жизни человека есть его родная, видовая среда и он должен жить в ней так же свободно, как, например, живет рыба в своей среде обитания – в воде. Теперь он осознавал свою жизнь в общих понятиях, абстрактно. Он жил не так, как хотел, не по идее; был недоволен своей жизнью. Он был противоречием идеи, желания и действительной жизни. Индивид в состоянии противоречия не в той среде живет, в которой бы хотел жить, и не тем делом занимается, каким бы хотел заниматься. Он определял свое неблагополучное состояние жизни как несоответствие себя со средой. Испытывал потребность развития, изменения себя, выхода из своего неблагополучного состояния. Состояние благополучной особи есть соответствие ее полагания среде и тождество в себе, безмыслие. Неблагополучный индивид стремится к благополучию, стремится преодолеть свое несоответствие со средой и достичь состояния соответствия. Стремление человека к соответствию со средой есть причина исторического и индивидуального развития. Из состояния соответствия, благополучия особь ни к чему не стремится, но стремление к развитию возникает в состоянии несоответствия, злополучия. Жизнь в состоянии несоответствия есть неудовлетворенность и беспокойство, противоречие, требующее своего решения. Сфера существования неблагополучного индивида сужена: это не свободная, но ограниченная жизнь, невозможность полагания. Он стремится к свободе, расширению сферы своей жизни, ищет решение проблемы. Человек стремится к истине, которая есть соответствие со средой и покой в себе, тождество идеи и жизни.

Размышление о пути достижения состояния соответствия приводило к пониманию причины и содержания исторического развития человека. Стремление особи к истине, лучшей жизни, благополучию, признанию есть движущая причина того, что человек освоил всю поверхность планеты и научился жить во всех климатических зонах. Неудовлетворенность индивида жизнью, поиск смысла как пути полагания, мышление приводят к изобретению орудий и нового способа производства, к изменению образа жизни людей. Так осуществляется связь индивидуального стремления к соответствию со средой и родового человеческого развития. Неприспособленные человеческие сыны, стремящиеся к благополучию и поэтому неравнодушные к познанию, движут род человеческий по пути развития. Благополучные особи, чей путь жизни проходит по женским ложам, ничего нового в мир не привносят. В них нет духа познания, они не открывают нового пути жизни. Стремление изгоя к соответствию со средой, к общественному признанию приводит к его духовному развитию, самопознанию, плоды которого изменяют общественную жизнь. Кто-то должен показать новый путь жизни и повести по нему род.

Человек в своем историческом развитии расширяет сферу своей жизни. По сути, в настоящее историческое время сфера жизни человека совпадает с биосферой. Исторически происходит развитие человека как биосферного, животного вида. Человек освоил тепловую энергию, научился делать одежду, строить жилище. Одежда и жилище есть по своей сущности промежуточная искусственная среда, защитная оболочка. Человек создал средства перемещения по воде, земле, воздуху, вышел в околоземное космическое пространство. Для освоения новой для него космической среды необходимо соответствующее техническое средство. Космический аппарат как средство нахождения и перемещения в пространстве является также по своей сущности защитной оболочкой, сохраняющей внутри себя искусственную среду, необходимую для жизнедеятельности индивида. Изменение среды обитания организма приводит к изменению его материальной, органической формы. Отсюда и происходит все многообразие материальных органических форм земной биосферы, все многообразие видов организмов. Выход в космос как новую для земной жизни среду обитания необходимо повлечет изменение материальной формы человека.

Трудность в общении, неумение он наблюдал в себе с самых ранних лет своей несостоявшейся юности. Мучительно было находиться в местах скопления людей. Было множество попыток «разобраться в себе», проанализировать свое психическое состояние. Думал в разные годы, как избавиться от «недостатков своего характера»; думал о «самовоспитании», о методе изменения себя. Попытка вновь «разобраться в себе» в 1982—1985 годах была последней, и она, конечно, ни к чему не привела. Понял окончательно, что изменить себя индивиду в некоторых своих психических основах невозможно. Нельзя, правда, сказать, что и раньше этого не понимал, но не мог смириться с невозможностью изменения жизни. Судьбу свою индивид не выбирает.

Во время этой последней попытки «разобраться в себе», чтобы изменить себя, было сделано несколько важных определений относительно природы человека. Основательно подойти к рассмотрению психики – рассматривать саму жизнь индивида в ее основе. Вопрос о психике, о сознании есть вопрос о человеке, живущем индивиде, о его жизни. Путь познания психики есть путь познания индивидуальной жизни. Сознание не существует отдельно от жизни материального индивида. Рассматривать сознание – исследовать жизнь человека. Должна быть наука о жизни, а не наука о психике. Прежде чем рассматривать психику, нужно уяснить, что такое человек во плоти, в материи. Рассматривать человека со стороны сознания – рассматривать индивида в его связи с внешним миром. Сознания нет вне связи индивидуального тела с внешней средой. Психика невозможна вне отношения индивида и внешней среды. Поэтому рассматривать индивида с психической стороны – рассматривать его как отношение, как практическую жизнь.

Человека можно рассматривать и с другой стороны – в явлении, материально, как тело в ряду других тел. О человеке можно сказать, абстрактно его рассматривая, что он есть высшее, наиболее сложное звено в ряду организованных тел, организмов. Но и вся материя есть ряд организованных тел разных уровней; это доатомные частицы, атомы, молекулы. Форма существования материи – организационная. Тела предшествующих уровней объединяются в организованные тела последующих уровней: атомы состоят из протонов, молекулы – из атомов, органоиды – из молекул, одноклеточный организм – из органоидов, многоклеточный организм – из клеток. Структурная единица позвоночного организма – орган. Можно предположить, что позвоночный организм возник эволюционно путем симбиоза нескольких многоклеточных организмов.

Понять сущность организма – определить материальную форму жизни. Обычно думают, что рассматривать организм —рассматривать некоторое животное тело. Для изучения анатомии, может быть, этого и достаточно, но сущность жизни, живого организма на этом пути не понять. Организм как животное тело есть только часть целого. Целое, которое нужно рассматривать, чтобы понять сущность жизни, есть единство организма и окружающей его природной среды. Организм без внешней среды нежизнеспособен и не имеет никакого смысла. Живое существо, жизнь есть единство животного тела и внешней среды. Соединение тела индивида и внешней среды, единство этих сторон есть материальная форма жизни. Внешняя среда обеспечивает организм всем необходимым для жизни. Внешняя среда есть необходимая часть живого существа. Атмосфера земной среды обеспечивает организмы воздухом для дыхания, гидросфера – водой, биосфера – необходимым для питания веществом. Видно, что организм тесно связан со средой обитания жизнеобеспечивающей связью, он ничто без среды. Природная среда для организма есть материнское лоно, плодное место, отцовский дом. Организм так же связан со своей питающей средой, как почка с ветвью, плод с деревом, сын с домом отца. Организм нельзя рассматривать как отдельную, самостоятельную часть сущего, но он связан со средой. Организм возникает в определенной среде и без своей, соответствующей себе среды не может существовать. Жизнь есть соединение животного тела со средой.

На пути к единому пониманию материи необходимо предельно общее понимание организма. Организм есть порождение земной среды. Среда для организмов есть земное вещество. Чтобы было возможно существование организма в космосе, должна быть создана искусственная среда. Искусственная среда создается посредством оболочки. Назначение оболочки – создание и сохранение во внутреннем пространстве искусственной среды. Общая форма существования всех тел – в соединении, единстве с окружающей средой. Всеобщая среда всех тел есть пространство; и организмы в нем находятся, и атомы. Пространство есть всеобщая порождающая среда, фундамент жизни. Живущий организм, животная особь есть единство тела и среды. Вне соединения тела и среды нет ни жизни, ни сознания. Прежде животную особь понимали как единство тела и души. Организм рассматривали как тело, имеющее душу. Внешнюю среду совсем не рассматривали как необходимую часть жизни, принадлежность организма. Думали, что душа, сознание есть принадлежность тела. При таком подходе невозможно было понять, что такое сознание. Но если жизнь есть единство животного тела и внешней среды, то и душа, психика принадлежит не телу, но соединению тела и среды. Сознание есть взаимодействие, отношение.