Мыш и его Пёс

– Какая разница? Так, ну и что там Джунам?

– Она не стала ни в чём признаваться. И оправдываться тоже не стала. Я растерялся.

– И что ты сделал?

– Подарил её Жаку.

– Что? – у Шепарда глаза едва не полезли на лоб. – Что-что ты сделал?

– Понимаешь… – Флай смутился.

– Пока не очень.

– Она хотела со мной… Она уже начала…

– Она начала, – хмыкнул Шепард. – А ты?

– А я ничего. И тут Жак пришёл. Ну, я её ему и подарил. И ушёл. И заблудился.

– Нашёл, кому подарить. Да он не знает, что с ней делать.

– Что, тебе надо было её отдать? – вспыхнул Флай.

– Нет. Я её не хочу. После всего, что она сделала. Нет. Я бы её с радостью куда-нибудь на рынок… Но ты же против торговли людьми, да и я сам тоже против. Ну, Жаку так Жаку.

На следующий день Ундэс пригласил Флая посмотреть на то, как сражаются его воины. Для начала они пришли на ту же самую поляну, где проходил поединок Шепарда и Лакшмана. Там воины демонстрировали своему шоно и королю Нэжвилля свои умения в борьбе. Дрались сарби в одних лёгких штанах, и поединок заканчивался, как только один из воинов оказывался лежащим на лопатках.

– А почему бой Шепарда и Лакшмана на этом не закончился? – спросил Флай у Латимора, который тоже пришёл посмотреть на воинов.

– То, что вы видите сейчас, это скорее спорт, чем настоящая борьба, – ответил капитан. – Тут не идёт речь о жизни и смерти.

– Ой, – выдохнул Мышонок, увидев появившегося на поляне Шепарда в компании Жюля.

– Что вы меня бросили, как инвалида? – возмущался Чен. – Я тоже хочу посмотреть.

Закончив с борьбой, сарби перешли к стрельбе из лука. Мишенью стал перевёрнутый пенёк, который поставили на повозку. На нём углём нарисовали кружочек в центре. Стреляли сарби с завидной меткостью. Ундэс повернулся к Флаю и что-то спросил.

– Шоно спрашивает, хотите ли вы попробовать, – перевёл Латимор.

– Я не умею, – смущённо улыбнулся Флай. – Из пистолета могу.

Капитан заговорил с Ундэсом, и тот кивнул в ответ.

– Что? – Мышонку вдруг стало страшно.

– Шоно ждёт, что вы будете стрелять из пистолета, – ответил Латимор.

– Но… – Флай замешкался.

– Иди, стреляй! – сказал Шепард. – Не позорь Нэжвилль.

Мышонок понял, что именно это он сейчас и сделает – опозорится. Причём не потому что откажется, а потому что промажет. Где-то в подсознании что-то напоминало ему строки из книг, в которых говорилось, что король должен быть лучшим воином и стрелком, от этого Флаю становилось только хуже. Сейчас он опозорит и себя, и Нэжвилль, и Шепарда. Ведь именно Чен учил его стрелять и драться. Взяв пистолет, Флай медленно пошёл по направлению к мишени. Ноги подкашивались. Мышонку даже пришла в голову мысль, что можно упасть и сделать вид, что отказали ноги. Это было бы идеальным выходом из ситуации. Но вдруг стало стыдно. Обманывать Шепарда не хотелось. И Жюля было жалко. Флай прицелился. Мишень расплывалась перед глазами. Мышонок понял, что с трудом видит её, хотя пенёк был совсем не далеко. Тогда он прислушался. Услышать деревянную мишень – это, возможно, было верхом абсурда, но у Мышонка не оставалось иного выхода. Прислушавшись, он выстрелил. Вздрогнув от резкой отдачи, Флай замер. И тут сарби закричали. Крик почему-то был радостным. Мышонок решил, что местные радуются тому, что короля соседнего государства не стоило бояться. Однако обернувшись на Шепарда, он увидел его довольную улыбку. Флай посмотрел на мишень и не сразу понял, что вот то пятнышко почти в самом центре – это след от его выстрела. Мышонок зашагал обратно, пытаясь унять часто бьющееся сердце.

– Отличный выстрел! – похвалил его Шепард. – Можешь ведь!

Флай нашёл в себе силы только кивнуть. Ундэс улыбнулся королю и предложил сесть на коней и посмотреть на то, как его воины умеют быстро скакать, а также драться на саблях и стрелять из лука, оставаясь в седле. Флай согласился. Шепард тоже хотел сесть на лошадь, но Жюль едва не умолял его этого не делать, говоря, что рана на бедре откроется. Чен с неохотой послушался знахаря.

Когда Флай уже возвращался после конной прогулки, к нему подошёл Донир и молча протянул бутылочку. Мышонок с улыбкой поблагодарил его и тут же сделал глоток. Спрятав бутылочку в карман, Флай зашёл в гер, где его ждал Шепард.

– И как там? – поинтересовался Чен.

– Они такие быстрые, я почти ничего не увидел, – ответил Мышонок, садясь рядом.

– Тебе стрелять больше не предлагали? Или драться?

– Нет, к счастью.

– А ко мне Джунам приходила. У Жака не получается ей командовать.

– И чего она хотела?

Шепард почти задремал, когда в гер тихо зашла Джунам. Она села рядом с ним и погладила его по щеке.

– Что тебе надо? – перехватив её руку, спросил амарго.

– Соскучиться.

– Ты? Не говори ерунды.

– Не ерунда. Ты нравишься.

– Во-первых, не верю, а во-вторых, мне плевать.

– Как не веришь? Было хорошо. Ты знаешь.

– Плевать. Иди к Жаку. Ему это рассказывай.

– Он мальчик.

– А я, что, девочка?

– Ты мужчина. Молодой красивый мужчина. С тобой хорошо.

– Ну, а к Флаю тогда зачем лезла?

– Он тоже мальчик, но я думать… хотеть простить.

– Знаешь, мне поначалу твоё незнание языка казалось забавным и даже заводило. Но сейчас бесит. Ну, вот что ты то правильно говоришь, а то, как дура?

– Переживаю. Тогда ошибаться.

– Ошибаться. Значит, ты полезла к Флаю, потому что думала, что если ты с ним переспишь, он тебя простит?

– Да.

– Простит, что ты его предала?

– Не предала.

– А как тогда это называется? Ты рассказывала обо всём послу. Если он вообще посол. А он пользовался этой информацией. Ты сделала вид, что сломала ногу, чтобы мы заехали в то поселение. Ты легла под меня именно в тот момент, когда был разыгран спектакль со спасением жизни Флая. И это всё король должен прощать?

– Ты не хотеть ему служить, – растерянно проговорила Джунам.

– Так ты действительно дура. Я врал. Флай – мой лучший друг. Мы делали вид, что ссоримся, чтобы вывести тебя и посла на чистую воду.

– Я правда хотеть бежать с тобой. Твоя родина. Я хотеть с тобой. Вместе. Жить. Любить.

– Любить? Не смеши меня.

– Что делать теперь?

– Король подарил тебя Жаку.

– Он мальчик.

– Он вырастет.

– Ты не понять. Господин Алим узнать. Тогда меня наказать. Жак не защитить.

– Мне не жалко тебя. Ты могла с самого начала всё рассказать, и король защитил бы тебя.

– Как? Господин Алим всегда мой господин. Как? Тогда я предать его. Я только для него. Всё для него.

Джунам вдруг закрыла лицо руками и заплакала.

– Иди к Жаку, – сказал Шепард. Девушка снова всхлипнула, но ушла.

– Мне её жаль теперь, – проговорил Флай, когда Чен закончил свой рассказ.

– Вот я так и знал! Даже не хотел тебе рассказывать.

– Но её можно понять. Я вдруг посмотрел на всё её глазами. Её родина – Фейсалия. Она служит Алиму. Она не хотела его предавать.

– Интересная у неё служба какая.

– Шеп, неужели тебе её не жаль?

– Нет.

Флай услышал шаги, а в гер заглянул Айнур. Из-за его плеча выглядывал Донир.

– Ваше величество, можно?

– Да, заходите, – кивнул Флай.

– Айнур хотел вас поблагодарить, – сказал Донир. – Шепард, ты бился за него. Ты был не обязан. И Лакшман был сильный противник. Но ты встал против него.

– У меня были с ним личные счёты, – ответил Чен. – Так что пусть Айнур не обольщается. Я это не для него сделал. Для себя. Лакшман меня дважды подставил. Даже больше. Но дважды так, что я не мог этого стерпеть. Я должен был с ним драться.

– Айнур это понимает, но он всё равно благодарен тебе, Шепард. И вам, ваше величество.

– А мне за что? – удивился Флай.

– Вы сделали так, что Айнур и Лакшман встретились. Вы заставили Лакшмана ответить за то, что он сделал.

– Но я тоже делал это ради себя… Хотя нет. То есть… Когда я узнал правду, я … – Мышонок замолчал. Айнур вдруг поклонился ему. – Донир, скажи ему, что я понимаю, что он чувствовал тогда, когда был в плену. Я на самом деле понимаю. И я знаю, что такое нагир.

Услышав последнее слово, Айнур вздрогнул и удивлённо посмотрел на короля. Донир перевёл его слова.

– У нас есть похожее слово, – сказал Донир. – Но я не думал…

Айнур снова поклонился и покинул гер. Донир молча вышел вслед за ним.

– Я не всё понял, Мышонок, – проговорил Шепард. – Что значит это слово?

– Это ругательство на языке амма.

– У каждого ругательства есть смысл. Переводится как?

– Я не могу этого сказать.

– Это почему?

– Я стесняюсь говорить такое.

– Но слово «нагир» ты же произнёс!

– Произнёс, а на нашем языке стесняюсь.

– Тогда объясни, что оно значит. Объяснить ты можешь?

– Думаю, что ты мог бы так ругаться на Джунам. Больше я тебе ничего не скажу. Прости, Шеп.

Флай полез в карман за бутылочкой.

– Я думал, у тебя эта штука уже закончилась, – проговорил Шепард.

– Это новая порция.

– Жюль тебе дал?

– Да, – соврал Мышонок.

– Но он же что-то говорил, что не надо больше. Или нет?

– Да. Это… – Флай замялся, – этот послабее. Чтобы я отвык.

– Ясно, – Шепарда, похоже, такое объяснение удовлетворило. – Слушай, Мышонок, давай уедем уже отсюда. Мне тут скучно.

– Скучно? Ничего себе…

– Но нас же в Сересе ждут.

– Ждут.

– Так поехали!

– Тебе нельзя в седло.

– Можно.

– Но Жюль сказал…

– А я сказал, что можно. Вот до завтра ещё отдохну и поехали. Ты объявишь или мне самому это сделать от твоего имени?

– Объявлю.

Они покинули шоносар следующим утром. В дорогу им дали целую сумку сушёного мяса и сыра и бурдюк с кумысом. Флай предложил Шепарду ехать в повозке, но тот сначала очень громко возмущался, а потом и вовсе сказал, что повозку следует оставить в шоносаре, потому что из-за неё они медленнее едут. Мышонок согласился.

Джунам всю дорогу ехала чуть позади Жака. Она больше не пыталась заговорить ни с Флаем, ни с Шепардом. Последний усиленно делал вид, что рана на бедре не болит и что ехать на лошади для него не составляет никакого труда. Шепард только отмахивался от вопросов Жюля о его самочувствии и не принимал его предложений помочь и снять боль. Чего снимать, если ничего не болит?

Ночью на очередной стоянке Флай проснулся, потому что захотел в туалет, и увидел, что его друг не спал. С тех пор как с Лакшманом было покончено, Шепард доверился стражникам и перестал дежурить по ночам. Однако сейчас он не спал.

– Чего не спишь? – спросил Флай.

– Да я только проснулся, – отозвался Шепард. – Отлить надо, но вставать лень.

– Мне вот не лень, – усмехнулся Мышонок и вышел из шатра. Вернувшись, он обнаружил, что Чен лежит всё в той же позе.

– До сих пор лень? – улыбнулся Флай.

– Да спи ты уже.

– Чего ты злишься?

– Ничего, – пробурчал Шепард, вставая. Сделав шаг, он не смог сдержать стон.

– Тебе больно, – констатировал Мышонок.

– Со мной всё в порядке, – резко произнёс амарго и вышел.

Флай выглянул из шатра: Шепард, хромая, шёл к ближайшим кустам. Мышонок вышел и поспешил в соседний шатёр. О том, что капитан и Жюль спят, он подумал в последний момент, то есть когда разбудил их.

– Что-то случилось? – сонным голосом поинтересовался Латимор. Флай успел обрадоваться, что капитан хотя бы в таком состоянии не называет его «ваше величество», а потом вспомнил, зачем пришёл.

– Жюль, Шепарду очень больно, а он молчит.

– Ой, – забеспокоился знахарь, – я так и думал. Идём.

Они вышли из шатра и едва не столкнулись с возвращавшимся Шепардом.

– Какого чёрта? – возмутился он.

– Давно болит? – спросил Жюль. – Сильно?

– Ну, Мышонок, ты мне за это ответишь.

Шепард всё-таки позволил себя осмотреть. Жюль обработал воспалившуюся рану, снял боль и уже собрался уходить, когда его взгляд упал на бутылочку, лежавшую рядом с вещами Флая. Она была заполнена примерно на три четверти.

– Разве отвар не закончился? – удивился Жюль.

– Нет, – пробормотал Флай.

– Но этого же не может быть.

– Как не может? – вмешался Шепард. – Ты же ему перед самым отъездом из шоносара его приготовил.

– Я не готовил.

– Как это?

– Я не готовил, – повторил Жюль.

Флай почувствовал себя мальчишкой, которого застукали за чем-то неподобающим. В какой-то момент ему даже подумалось, что его сейчас ударят, но он тут же отругал себя за такие мысли.

– Откуда у тебя это? – наконец, спросил Шепард.

– Сагдай приготовил, – ответил Флай. – Я попросил.

– Ну, допьёшь ты его, а потом кого просить будешь? Жюль ведь тебе больше не сделает.

– Я больше не буду его пить. Допью и всё.

Шепард взял бутылочку и протянул её Жюлю.

– Забирай. Слышал, он сказал, что больше не будет.

– Шепард, если он так сильно привык, ему будет плохо, – тихо проговорил знахарь.

– Знаю, – ответил Чен.

– Знаешь?

– Знаю, – повторил амарго тоном не терпящим возражений. Жюль ушёл.

– Злишься? – тихо спросил Флай.

– Злюсь.

– А на что?

– Вот дурак…

– Сам дурак, – по привычке ответил Мышонок и испугался.

– Ты не понимаешь, почему я злюсь? Ну, во-первых, ты мне соврал. Ты сказал, что Жюль тебе сварил эту штуку, а это был не он. А, во-вторых, ты привык. Я в курсе, что это такое.

– Откуда?

– На корабле, не на «Айланорте», на другом, я там до этого служил, так вот там был парень один. Он тоже одно лекарство горстями жрал. Ему его сначала прописали, потому что травма была. От боли прописали. Так потом ему уже не было так больно, а он всё пил его. Жаловался. Больно, мол, вы не понимаете. Это я-то не понимал? Смешно. Мне первый раз руку сломали в драке ещё в детстве. Знаю я, что такое больно. Но дело было, конечно, того парня. Однако капитану его сдали. Отняли у него таблетки. Ох, как тот парень орал, даже плакал. На коленях умолял дать ему эти таблетки, потому что ему больно. Фу, противно!

– И что с ним потом стало?

– В клинику капитан его сдал. Что потом было, не знаю. Меня и самого этот капитан турнул с корабля.

– Ты думаешь, я тоже так буду? Плакать и на коленях просить?

– Откуда я знаю? Спи. Ночь на дворе.

Весь следующий день Флай размышлял над тем, что сказал Шепард. Ему было не по себе. А ночью он не смог уснуть. Мышонок ворочался с боку на бок, считал овечек, но сон не шёл. Устав пялиться в еле заметный в темноте свод шатра, Флай тихо встал и вышел на улицу. Ночь была прохладной. Поёжившись, Мышонок зашагал к костру. Неподалёку спали Жак, Джунам, Базиль и два стражника. Третий дежурил. Он бросил на короля вопросительный взгляд, но Флай покачал головой и сел поближе к огню. Быстро согревшись, Мышонок решил, что теперь точно уснёт, и вернулся в шатёр. Шепард крепко спал. Флай лёг и закрыл глаза, но сон по-прежнему не шёл. Задремать получилось лишь под утро, когда уже нужно было вставать.

– Неважно выглядишь, – сказал ему Шепард.

– Я не спал всю ночь, – пробурчал Флай.

– Чего так?

– Не знаю!

Шепард только пожал плечами. Когда после завтрака они снова двинулись в путь, Флай понял, что засыпает прямо в седле. Он щипал себя за руку, вспоминал смешные и страшные истории, но спать хотелось всё сильнее. Увидев впереди ручей, Флай радостно закричал «Привал!», спрыгнул с лошади и побежал к воде. Засунув голову в воду, которая оказалась ледяной, он тут же вытащил её. Сон как рукой сняло.

– Вода же холодная, – пробормотал подошедший Жюль. – Не лето ещё. А если ты простудишься?

– Ну, простужусь, и что? – отозвался Флай.

– У тебя точно всё в порядке?

– А что, я по плану уже должен умолять тебя приготовить мне отвар?

Жюль замер с широко распахнутыми глазами и открытым ртом. Флай зачерпнул воды, ещё раз умылся и пошёл к лошади.

– Ты не волнуйся, – сказал Жюлю Шепард, – если понадобится, я его свяжу.

Чен не разговаривал с Флаем до самого вечера, и Мышонок тоже молчал. Спать больше не хотелось, но настроение было отвратительным. Ему было стыдно за то, что он так резко ответил Жюлю, но извиняться теперь, когда прошло столько времени, казалось ему совсем дурацким поступком. После ужина Флай забрался в шатёр, лёг и закрыл глаза.

– Спишь? – спросил вошедший Шепард. Мышонок не ответил. Амарго лёг и быстро уснул, а вот Флай снова начал ворочаться. Сна не было ни в одном глазу. Мышонок сел. С ужасом представил ещё одну бессонную ночь и последующий день. Можно было пойти к Жюлю и признаться в бессоннице, попросить помочь, но было стыдно и страшно. Одно дело, разбудить его, чтобы помочь Шепарду, и совсем другое – из-за своих собственных проблем. Почему-то хотелось плакать. Флай разозлился на себя – он ведь вёл себя сейчас не как король, да что там король – не как взрослый человек, а как ребёнок, маленький мальчик, который сломал чужую игрушку и теперь всего боится. Посидев ещё немного, Флай тихо вышел из шатра. Было очень холодно. Мышонок вернулся обратно, взял своё походное одеяло, укутался в него и снова вышел. Зашагал к костру. По опыту прошлой ночи он знал, что это не поможет, но просто лежать и смотреть в темноту Флай не хотел. У костра было жарко. Мышонок отбросил одеяло в сторону, а потом устроился на нём поудобнее и стал смотреть на огонь. Флай не сразу понял, что что-то не так. Языки пламени словно то приближались, то удалялись, это было даже забавно. Мышонок почувствовал, что у него затекла рука, он попробовал сесть и вдруг костёр уплыл куда-то в сторону вместе с сидевшим напротив стражником, и Флай потерял сознание.

Он очнулся уже в шатре. Рядом сидели Шепард, Жюль и капитан. Лица всех троих выражали крайнее беспокойство.

– Очнулся, наконец, – проговорил Шепард.

– А что со мной? – удивлённо спросил Флай.

– Ты потерял сознание, – ответил Жюль. – И у тебя жар. Ты простудился, когда голову в ледяную воду засунул. Надеюсь, это всё простудой и закончится, а не чем-то похуже.

– Чем похуже?

– Ладно, не забивай голову.

– Жюль.

– Что?

– Я не спал прошлой ночью. И этой тоже не мог уснуть.

– Теперь будешь спать. Но сначала ты выпьешь лекарство от жара.

– А потом?

– Потом я сделаю так, что ты уснёшь.

– Ты так можешь?

– Могу. Ты забыл, что я колдун?

– Ты на меня не сердишься?

– Я сержусь, что ты мне сразу про бессонницу не сказал.

– И я сержусь, – вставил Шепард.

– Капитан, давайте скажите, что и вы сердитесь, – вздохнул Флай.

– Конечно, сержусь, – ответил тот. – Меня разбудили посреди ночи с криками «король умирает!»

– Ой… Простите…

– В следующий раз помните, что ваше здоровье – это не только ваше личное дело. А Жюль назначен вами же на должность вашего лекаря не для того, чтобы просто с вами путешествовать и любоваться красотами природы. Поэтому пейте лекарство и спите. И помните о моих словах.

Утром Флай проснулся с больным горлом. Шепард только посмеялся над его охрипшим голосом и пошёл за Жюлем. Последующие три дня знахарь пичкал Мышонка какими-то снадобьями, заставил повязать на горло шарф, который выудил откуда-то из своих вещей, и вскоре Флай поправился. Серес был всё ближе.

Капитан сказал Флаю, что до границы с Сересом осталось не больше двух дней пути, и Мышонок радовался тому, что наконец-то сможет уснуть в тёплой мягкой кровати в покоях, которые ему предоставит хуанди. С одной стороны, он волновался перед встречей с Консаном и особенно с его племянницей, которую хуанди пророчил ему в невесты, но с другой, Флай надеялся, что ему понравится в Сересе и всё будет не так страшно.

– Ваше величество, – заговорил Жак, подъехав ближе к королю.

– Если ты про Джунам, то я не хочу про неё даже слышать. Мне достаточно того, что она едет с нами.

– Нет, я не про неё. Ваше величество, вам не кажется, что за нами кто-то едет? Снова.

Флай прислушался.

– Я не знаю, – проговорил он. – Там же поселение где-то к югу. Может, это они?

Жак только пожал плечами.

– За нами действительно всадник, – через какое-то время сказал капитан. Флай обернулся. Вдалеке на дороге была видна еле заметная фигура. Расстояние между ней и путниками постепенно сокращалось. Стражники приготовились защищать короля, и Мышонок испугался, сам ещё не понимая чего именно.

– Может, просто кто-то едет в Серес, – проговорил он.

– Вот и проверим, – кивнул Шепард.

Подъехав ближе, всадник остановил коня. И лошадь, и одежда выдавали в нём амма.

– Назовите своё имя, – потребовал Латимор и повторил свою просьбу на языке сарби.

– Меня зовут Расул, – без какого либо акцента ответил мужчина на языке нортов. – Я посол Фейсалии и отправляюсь в Серес.

– Ещё один, – хмыкнул Шепард.

– Нет-нет, – пробормотал Флай, глядя на посла. – Нет-нет, этого не может быть. Нет.

– Ты чего, Мышонок?

– Нет, – снова повторил тот и судорожно вцепился в шею и гриву своего коня, понимая, что сейчас упадёт.

– Моё имя Артур Латимор, – продолжал капитан разговор с мужчиной. – Я советник короля Нэжвилля Фарлея Белоснежного. Я сопровождаю его величество в Серес.

– Для меня большая честь быть представленным молодому королю, – ответил Расул.

– Ваше величество? – капитан обернулся.

– Да, – тихо ответил Флай, продолжая цепляться за коня.

– Позвольте…

– Я слышал.

Расул внимательно вглядывался в лицо Флая, и его глаза становились всё больше от удивления. Но мужчина быстро взял себя в руки и, склонив голову, проговорил:

– Ваше величество.

– Господин посол, – выдавил из себя Мышонок.

– Привал? – спросил Шепард. – Я же вижу. Ты не можешь ехать.

– Да, – кивнул Флай. – И сними меня с лошади. Пожалуйста.

Поняв, что произошло, Жюль тут же подбежал к Мышонку, оставив капитана беседовать с Расулом.

– Чего ты испугался? – наконец, спросил Шепард. – С этим послом тоже что-то не так?

– С ним всё не так, – ответил Флай. – Он вообще не может быть послом Фейсалии. Он жил на Фесе. Это друг господина Ильмара.

Чен поднялся и развернулся, явно собираясь пойти к Расулу.

– Нет! – Флай попытался встать, но у него не вышло.

– Я просто поговорю с ним, – сказал Шепард.

– Ты не понимаешь.

– Чего я не понимаю?

– Он хороший.

– Хороший?

– Да, он даже хотел купить меня у Ильмара, зная, как тот со мной обращается. Но Ильмар не продал. Другу не захотел. Работорговцам отдал.

– Друг. Хороший. Мышонок, а за каким тогда он был другом этого мудака, если он такой хороший?

– Не кричи.

– Вы мне мешаете, – устало проговорил Жюль, который всё это время пытался помочь Флаю с ногами.

– Прости, – ответил Мышонок.

Шепард зашагал к капитану и Расулу.

– Как ты можешь быть послом Фейсалии, если ты сам с Феса? – сходу спросил он.

– Кто вы такой? – с лёгкой улыбкой ответил Расул.

– Это личный телохранитель его величества, – сказал Латимор. – Шепард.

– Что ж, Шепард, вы правы. Я действительно родился на Фесе и долгое время жил там. Затем господин Даярам отправил меня с посольской миссией в Фейсалию. Там я задержался на какое-то время, и мне сделали предложение, от которого я не стал отказываться. Так я оказался послом Фейсалии. Если вам будет так интересно, то когда мы прибудем в Серес, в какой-то из вечеров за бокалом вина и под хорошую закуску я могу рассказать вам о том, почему я не очень любил свою родину, Фес. Но вести подобные беседы на дороге, когда вашему королю нездоровится, я не считаю уместным.

Шепард сейчас разрывался между тем, чтобы ударить стоявшего перед ним мужчину и тем, чтобы хотя бы обматерить. Он заранее его ненавидел. А описание его как «хороший» вообще добивало. Как может быть хорошим тот, кто торгует людьми? Как может быть хорошим тот, чей друг издевался над рабами?

– Шепард, идите к его величеству, – проговорил капитан. В его голосе слышались железные нотки.

Чен сжал кулаки и вернулся к Флаю.

– Я боялся, что ты его ударишь, – сказал Мышонок. – А нельзя. Он посол. Он ведь посол?

– Посол. Говорит, что переехал в Фейсалию. Хороший, – Шепард всё-таки выругался.

– Тебе лучше? – тихо спросил Жюль.

– Да, спасибо, – ответил Флай.

– Ты это выдержишь?

– Мне придётся, – Мышонок улыбнулся.

– Опять ты улыбаешься.

– Могу заплакать. Так лучше будет? Отвар ты мне всё равно не сделаешь.

– Не сделаю.

– Тогда поехали дальше. Я уже могу встать и сесть на лошадь.

Когда они двинулись в дальнейший путь, Флай нашёл в себе силы заговорить с Расулом.

– Господин посол, вы должны знать о том, что случилось в дороге.

– О чём вы, ваше величество? – Расул ни взглядом, ни голосом не выдавал то, что они хорошо знали друг друга.

– Вы знаете господина Лакшмана?

– Да.

– Какое-то время он ехал с нами. Но в шоносаре он оскорбил одного из местных. Ундэс потребовал поединок. Господин Лакшман был убит. Насколько мне известно, шоно отправил гонца в Фейсалию, чтобы сообщить об этом.