Центральный Зомбиленд

Информация эта была раз и навсегда впечатана в мозги Кирилла на школьных тестах. Правда, пару раз он становился свидетелем того, как такое общение на повышенных тонах приводило к реальному физическому ущербу. Один раз в вагоне подземки две общающиеся зомби-женщины в результате «общения» вырвали другу у друга по клоку волос. Впрочем, к концу поездки ни они, ни другие пассажиры вагона этого уже не помнили. Кирилл же, думавший всю поездку о ценности своей левой руки и следивший за склокой лишь краем глаза, забыть ее отчего-то не смог.

Второй случай произошел в их доме, в соседнем подъезде. Громкие крики в открытом окне второго этажа привлекли внимание его и еще десятка зомби, возвращавшихся с работы домой. Зомби не слишком любопытны, но, когда несколько из них становятся очевидцами чего-то неординарного, включается вездесущий инстинкт общения, и они часами могут обсуждать увиденную неадекватность… Пока не разойдутся и не забудут ее. В том окне развивалась ссора постоянных разнополых друзей. Источником ссоры был, видимо, либо инстинкт близости, сработавший у одного из друзей на кого-то третьего, либо инстинкт приобретения, нереализованный у второй половины постоянной пары. Кир склонялся к последней версии. При наличии постподруги инстинкт близости у зомби редко срабатывал на кого-то еще, а если такое и происходило, то это считалось техническим сбоем, не требующим большого внимания и не затрагивающим суть постоянных отношений. А вот разногласия по поводу объекта реализации инстинкта приобретения были очень серьезной и трудно решаемой проблемой.

Кирилл, как и окружающие его зомби-соседи, присоединился к обсуждению причины и содержания криков, вылетавших из окна. Однако вскоре неадекватность ситуации превысила все допустимые пределы. Из окна начали вылетать вещи, а затем вылетел и хозяин квартиры. Неуклюже размахивая руками, он грузно шлепнулся на тротуар, и тут же огласил окрестности душераздирающими воплями. Одна из его ног была вывернута под таки неестественным углом, что сомневаться в ее неисправности не приходилось.

Разговоры мгновенно смолкли. На всех наручных зомбифонах в унисон пискнули тревожные кнопки. Эти программы реагировали на резкие изменения жизненных параметров зомби и автоматически вызывали экстренные службы при любой опасности. Кирилл, как и вся толпа, молчал, разглядывая с болезненным интересом пострадавшего, его сломанную ногу и темное сине-красное пятно, расплывавшееся по светлой штанине. Он не пытался сделать что-нибудь для помощи упавшему. Он не пытался уйти. Его глаза и уши жадно впитывали явное и неприкрытое страдание, волнами растекавшееся вокруг. На краю зрения маячили застывшие в таком же немом напряжении лица его соседей и лицо массивной подруги раненого, высунувшееся из окна и впитывавшее это зрелище вместе с зеваками.

Минут через десять примчались медицинские роботы. Ловко орудуя гибкими металлическими щупальцами, они затащили пострадавшего в спецмашину и умчались, оглашая окрестности мелодичной сиреной. Возникшая сразу после вторая бригада робомедиков вывела и увезла его постподругу, не проронившую при этом ни звука. Однако толпа продолжала стоять, всматриваясь и почти принюхиваясь к черному пятну на тротуаре на месте падения. Потом вначале у одного, потом у другого затренькали зомбифоны, в тишине проклюнулись обыденные разговоры, и стандартная вечерняя рутина растащила окружавших Кирилла зомби по их делам. Вскоре он заметил, что его зомбифон также настойчиво вибрирует и нажал на «прием». Звонок был пустой, какая-то реклама какого-то торгового центра с формализованным опросом о вкусах и пристрастиях. Но не отвечать он не мог, и разговор затягивал и уводил его от мыслей о произошедшем. Когда наконец зомбифон отключился, Кирилл понял, что стоит уже перед дверью квартиры и даже не смог внятно объяснить открывшей Лине, почему он пришел с работы позже обычного времени.

И только на следующее утро, выйдя из подъезда, он вдруг резко и очень отчетливо вспомнил случившееся вчера. Черного пятна на плитах тротуара уже не обнаружилось, распахнутое вчера вечером окно было закрыто и плотно завешено шторой. Однако Кирилл почти наяву увидел и ссору, и падение, и крики боли, и молчание толпы, и поблескивавшие в лучах заходящего солнца щупальца робомедиков.

Скандаливших зомби-соседей он больше, кажется, не видел, но воспоминание о том инциденте приходило к нему часто. Вообще за последний год у него появилось много неспециальных воспоминаний. Если подумать, то все воспоминания, которые иногда всплывали в его сознании, не будучи притом осознанно записанными на подкорку, относились именно к последнему году… К периоду его левой руки.

От бессвязного потока мыслей, пронесшихся в голове за те мгновения, пока он ожидал надвигающуюся ссору, его наконец отвлекло радостное, странно, что не досадное, восклицание Лины:

– Милый, вот же они! Давай пошли!

Посмотрев в указанном направлении, Кирилл увидел ключи от зомбимобиля. Они были решительно впихнуты в замочную скважину входной двери. Изнутри. Это было странно, ведь изнутри квартиры в двери замочной скважины не было. Кир подошел к дверному проему и вытащил ценную находку. На двери осталась дырка. Видимо, кто-то с невообразимой силой вчера пробил обшивку и впихнул ключ туда, куда ему впихиваться было явно не положено. Видимо, этим кем-то был сам Кирилл. Впрочем, поразмышлять над этой загадкой он не успел. Его хрупкая подруга уже выпихивала его вон из квартиры и тащила в сторону лифта.

Глава 2

На лифте они спустились на второй уровень подземного паркинга. Кирилл привычно сел на водительское сиденье новенького черного зомбимобиля. Модель только недавно появилась в продаже, и ее приобретение дорого далось ему не только в части потраченных средств, но прежде всего в части потраченного времени, которое он извел, убеждая Лину в необходимости и в выгоде покупки. Однако машина стоила каждого выложенного за нее юнита и каждой минуты споров. В сиденья, подголовники и даже в педали управления зомбимобиля были встроены автоматические массажеры. Система климат-контроля достоверно воспроизводила атмосферу морского побережья, горного перевала, хвойного леса и еще два десятка типов воздуха. Кроме того, при езде в одиночку можно было спроецировать на соседнее сиденье несколько вариантов зомби-личностей для общения в дороге. Правда, Лина сразу стерла из программы личность самой сексуальной ведущей из зомби-панели. Ну, во всяком случае осталась в полной уверенности, что стерла.

У зомбимобиля было и множество других функций, которые Кирилл никогда не использовал, но про каждую помнил и мог рассказывать часами. При покупке в автосалоне ему на подкорку записали всю техническую информацию по приобретенной машине и еще десяток рекламных буклетов. Это почти на полгода обеспечило ему темы для разговоров со всеми зомби-мужчинами как на работе, так и в любом другом месте, где включался инстинкт общения.

Машина распознала ключи заранее, и, когда Кирилл и Лина уселись на передние сиденья, двигатель уже работал, кресла приняли запрограммированное положение, а салон наполнили музыка и ароматы цветущего розария, так нравящиеся Лине. По совпадению, та же музыка и те же ароматы были признаны самыми стильными в последнем цикле передач зомби-панели, посвященных данной теме. Кирилл взялся за руль. Что-то было не так. Лина смотрела в зеркальце, ее все устраивало, двигатель урчал вполне обычно, смазливый зомби-парень на мини-панели тянул типовую мелодию о разбитой зомби-любви… Но что-то было не так.

Решение выдал навигатор зомбимобиля. Нежнейшим голосом он проворковал:

– Датчики сообщают об отсутствии левой руки у водителя. Подтвердите, пожалуйста.

– Да. – Лина всегда успевала влезть в его общение с навигатором пусть на доли секунды, но раньше него самого. – А что делать?

В ее голосе родилась тревога за судьбу воскресных покупок.

– Прошу сообщить маршрут, нажать кнопку снятия с тормоза и кнопку автоводителя, – навигатор с явным удовольствием в голосе вывел зомби-девушку из затруднения.

– Торговый центр 10, левое крыло, – выпалила Лина и, погладив Кирилла по руке, сказала уже ему: – Милый поехали.

Кир с важным и серьезным лицом нажал нужные кнопки. В отношении зомбимобиля он был, безусловно, главнее. Машина плавно тронулась и, огибая углы подземной парковки, направилась к выезду из нее.

На улице торжествовала весна. Солнце светило ярко и вызывало внутри какую-то легкую и совсем ненавязчивую неадекватность. Кирилл и Лина оба относились ко второй, средней, категории зомби, поэтому и жилье, и зомбимобиль у них были второй, средней, категории. Их квартира на тридцать втором этаже пятого блока жилого комплекса №42 Юго-запада была в меру просторна и с новой хорошей обстановкой. Они могли позволить себе покупки в торговых центрах второго и даже изредка первого класса, посещение соответствующих ресторанов и фитнесс-центров, а также отдых на курортах аналогичного уровня. Когда подойдет время и сработает инстинкт приобретения детей, они наверняка смогут купить более просторную квартиру в семейном жилом комплексе или даже домик в тихом пригороде. Именно так поступали зомби средних категорий во всех фильмах и сериалах.

Отнесение зомби к определенной категории было еще одним великим эволюционным достижением. Сразу по окончании школы на выпускных тестах зомби сканировался на предмет объема подкорки и, исходя из этого, выяснялось в каком направлении и на каком уровне должен реализовываться его рабочий инстинкт. Для особо одаренных зомби-детей классифицирующие тесты могли проводиться в более раннем возрасте.

Разумеется, даже зомби с максимальным объемом памяти не назначался мгновенно на руководящую должность первого уровня. Для этого необходимо было завершить тест-обучение в первоклассном институте, получить трудовое место и построить профессиональную карьеру. Однако начальная ступень для старта такой карьеры, вполне естественно, была разной. Зомби, отнесенный к последней, третьей, категории, не мог быть назначен на место, предназначенное для второй и тем более первой категории зомби. А значит, он не мог рассчитывать и на те материальные блага, которые этим местом обеспечивались.

Впрочем, такая система не содержала и намека на то социальное неравенство, которое поддерживалось вымершим ныне человечеством. Блага, предоставляемые последней категории зомби, не были качественно и количественно меньше или хуже, чем блага категорий более высоких. Они просто обладали меньшей престижностью. Предоставление же более престижных благ более полезным в части объема носимой информации зомби позволяло поддерживать нервно-психическое их состояние в абсолютной гармонии. Именно такой подход в социальной организации зомби исключил все те конфликты и точки напряжения, что постоянно угрожали человеческому обществу в прошлом. Место для этой теории находилось на подкорке у любой категории зомби, как и место для инструкции по пользованию лифтом или зомби-панелью.

Кириллу описанная теория всегда казалась очень правильной и красивой. Гордиться он не умел, но испытывал от мысли о принадлежности к такому обществу наполняющее теплом удовлетворение, ну как от стейка, съеденного в ресторане первого класса. Взглянув на новенькие, сверкающие стеклом и металлом, башни-блоки его родного жилого комплекса, он еще раз подумал, что мир полон правильности и адекватности.

Зомбимобиль уже выехал на улицу 01-03, на которой стоял жилой комплекс, и сразу же встал в пробку. А вы как хотите? Только в их комплексе, в десяти блоках, проживало более десяти тысяч зомби средней категории. А есть еще несколько соседних комплексов. А на улице полдень воскресенья. И почти у всех адекватных зомби включился инстинкт приобретения. Хотя в отношении женских зомби-особей слово «почти» в этой фразе явно неуместно, у некоторых из них инстинкт приобретения вообще не отключается. Поэтому пробки на улицах были неизбежны, и Кирилл относился к ним соответственно. Он поуютнее устроился на сиденье и развлекался тем, что смотрел в окно и давал не слишком информативные комментарии на фразы неумолкающей Полины. В процессе любой совместной поездки инстинкт общения у его постоянной подруги срабатывал вместе с мотором, но вместе с ним же не отключался. Противоречие, над которым, наверное, стоило подумать, но очень не хотелось.

Вначале Лина рассказала ему о том, чего у нее в наличии просто нет и чего катастрофически не хватает. После этого было перечислено то, что есть, но в таком состоянии и из таких устаревших коллекций, что правильнее считать, будто этого нет вовсе. Третьей фазой было обычно перечисление тех вещей, которые у нее, конечно, были бы, если бы ее близкий постоянный друг по-настоящему хорошо к ней относился. Эта стадия требовала наиболее активного сопереживания и убеждения. Общение при этом обычно строилось по принципу: «Ты меня не любишь!» – «Да люблю я тебя!!!»

Слово «люблю» Кирилл часто слышал от себя, от Лины и от других зомби. Смысл этого слова он до конца не понимал, но знал, что применять его нужно только в отношении постоянной или временной подруги, своих родителей и детей, своего зомбиленда. А вот использовать его в отношении родителей жены было как-то неправильно. Кроме того, слово это было уместно в определенных ситуациях, например сразу после реализации инстинкта близости, даже если ты его реализовал случайно не со своей постоянной подругой. Значит, слово это было хорошее, впрочем, как и множество других хороших слов. Лично Кирилл, в частности, считал самым хорошим слово «тепло». В последние месяцы он почему-то все время чувствовал, что мерзнет, или, вернее сказать, не до конца согревается.

Однако отвлекаться от разговора Кириллу не стоило. В третьей стадии общения, предшествующего реализации инстинкта приобретения, нужно было очень вовремя вставлять в него то самое слово «люблю», а также слова «конечно» и «куплю». Кирилл эту стадию почему-то не очень любил и старался завершать ее побыстрее. В этот раз ему крайне повезло. Третья стадия только-только началась, как у Лины запищал зомбифон. Кирилл не смог сдержать облегченного вздоха. Девушка вздох заметила, но комментировать не стала, а потому почти сразу забыла. У нее висело целых два непрочитанных комментария в соцсети №3. Третья сеть считалась самой женской и романтичной. Если в первой сети обязан был регистрироваться каждый адекватный зомби, без этого ему просто не выдали бы идентификацию, то в остальных девяти сетях регистрация проводилась по желанию и интересам. Вторая, например, считалась самой серьезной и политизированной, а восьмая – слишком детской. Чем таким особенным отличались остальные сети, Кирилл в данный момент не помнил, но вот третья – это была сеть, в которой иметь аккаунт обязана была любая адекватная зомби-женщина и зомби-девушка старше десяти лет. Впрочем, добрая половина его знакомых зомби-мужчин там тоже были. Если ты следишь за модой, дизайном, косметикой, сериалами из зомби-панели и перипетиями отношений зомби-знаменитостей, то ты не мог пройти мимо регистрации в трёшке.

Лина между тем с упоением погрузилась в комментарии к своему вчерашнему комплекс-репортажу с выставки хищных орхидей в Коломенском. Как же хорошо, что Кириллу удалось вчера уклониться от этого мероприятия, под предлогом общения с зомби-друзьями, одному из которых необходимо было выбрать новую машину и утилизировать старую. Лина, конечно, знала, что такое общение, скорее всего, закончится в какой-нибудь забегаловке, но не отпустить не могла. Нельзя препятствовать реализации инстинкта общения во избежание конденсации вредной нервно-статики. Именно это записали на ее подкорку на тестах по социализации в школе. Кстати эти тесты единственные проходили у зомби-девочек и зомби-мальчиков отдельно. На них, помимо прочего, записывались программы сексуального общения и близости, объединять которые для разнополых зомби точно нельзя.

По салону зомбимобиля расползались не слишком приятные ароматы хищных орхидей. Комментариев к репортажу было очень много. Половину из них Лина отсмотрела и отвстречкомментила утром, едва проснувшись. Встречкомменты на вторую половину она диктовала в процессе раскрашивания своего милого личика перед поездкой. Обычно за двадцать четыре часа заканчиваются комментарии к любому материалу в сети, даже к самому будоражащему. И материал этот благополучно сливается куда-то в архивы соцсетей. Нет, конечно, можно залезть в эти архивы и пересмотреть материал, но никто этого никогда не делает. Да и зачем копаться в каком-то старье, которое не помнит даже тот, кто его создал? Собственно, и встречкомменты, сделанные после этого срока, уже никто не слушает и не встречкомментирует. Вот почему два комментария, полученные, так поздно после выкладки репортажа, очень впечатлили Лину, и она даже начала сама его пересматривать, просто чтобы вспомнить.

Уход постподруги в соцсеть дал Кириллу неоценимую возможность побыть наедине со своими мыслями. В последнее время эта возможность выпадала ему не так часто, как хотелось. Если быть до конца откровенным, то эта редкая возможность практически отсутствовала в жизни любого адекватного зомби. Время зомби жестко расписывали по дням, часам и минутам его собственные инстинкты. Абсолютно бесполезную порчу столь драгоценного ресурса, как время, в попытках о чем-то «поразмышлять» или за чем-то «понаблюдать» ни один зомби не просто не мог себе позволить, но и наклонности к этому не проявлял никогда.

Вообще-то Кирилл и сам до последних месяцев к подобному, кажется, не стремился. Инстинкты работы, приобретения, познания, чуть-чуть близости и очень сильно общения, и еще множество других эволюционно-полезных инстинктов саморазвившихся в личности зомби, надежно предохраняли его от вредной или хотя бы просто бесполезной мысленной активности. Однако спустя какое-то время после открытия Кириллом уникальности своей левой конечности, начали на него накатывать необъяснимые периоды внутреннего ступора. И тогда он ничем уже не занимался, а только думал и думал, и порой сам не мог сформулировать, о чем он думал и до чего додумался. Эти дурацкие приступы поначалу сильно тревожили его и заставляли сомневаться в собственной адекватности. Однако в конце концов он примирился с ними и стал считать их частью своей уникальности. Ну как левую руку, столь долго задержавшуюся на его плече.

Вот и сейчас, оставив Лину по уши увязшей в соцсети (написав наконец свои встречкомменты, она пустилась комментировать и оценивать утренние выкладки подруг и знакомых, а также всех попавшихся по пути зомби), Кирилл погрузился в несколько бессвязные размышления. Вначале он думал о том, зачем вообще было учиться управлять зомбимобилем, если в каждой современной машине есть функция автоводителя на случай потери рук. Между тем инструкция по вождению и уходу за машиной пишется на подкорку каждого взрослого зомби и наверняка сильно загружает память.

Затем он наблюдал за сумасшедшей весенней мухой, каким-то неведомым образом проникшей в салон, а может, и проспавшей в нем всю зиму и выведенной из комы настойчивыми лучами яркого солнца. Муха вела себя совершенно неадекватно. Она носилась вдоль лобового стекла, непрерывно билась в него, после на секунду садилась на руль или на оставшуюся руку Кирилла, а затем с разгона тыкалась в его нос или щеку. И снова она возвращалась к лобовому стеклу, оглашая салон машины веселым гудением. Муха как будто просила прихлопнуть ее, поскорее завершив столь бессмысленные упражнения.

Кирилл потянулся было уже наказать надоеду, в очередной раз выводившую кренделя прямо перед его носом. И вдруг, сам не зная почему, он не стал этого делать. Более того, он слегка опустил боковое стекло, давая мухе спасительную лазейку. Насекомое, однако, ничуть не впечатлилось его благородным поступком и продолжало стремиться к гибели с настойчивостью самоубийцы. Странное слово – «самоубийца». Оно выплыло откуда-то с самых глубин памяти, грубое, злое и слегка липкое. Несколько минут Кирилл даже думал, что он сам это слово придумал. Никто из его знакомых зомби явно его не употреблял в своей речи. Даже в теории Кирилл не представлял, что разумное существо может вопреки всем инстинктам лишить себя жизни. Но нет, слово было явно старое и тяжелое, наполненное каким-то пусть не хорошим, но глубоким и сильным содержанием. Где он мог его услышать? Возможно, в каком-нибудь старом тесте по социализации или по истории эволюции зомби. Собственно, напугало Кирилла не само слово, а то, что ему вдруг подумалось о возможности его применения к зомби. К любому зомби, даже к нему самому…

Хлопок по щеке был негромким и слегка влажным. Не отрываясь от проекции экрана зомбифона, Лина левой рукой пришлепнула муху, когда та на пару мгновений замерла на его щеке, видимо, тоже размышляя о собственной смерти. Скомканные останки насекомого зомби-девушка смахнула в сторону передней панели.

– Милый, тебе так тяжело без одной руки… – Голос Лины был натренировано сочувственным. – Хорошо, что завтра ее уже заменят.

Девушка, не выныривая из сети, подставила щеку, и Кир обреченно чмокнул ее. Впрочем, целовать нежно-бархатистую упругую кожу Лины было очень приятно. Он даже подумал бы, что у него включается инстинкт близости, но это был полный бред. Инстинкт близости не мог включиться внутри машины. Просто не мог и все.

Слова постподруги вновь вернули мысли Кирилла к теме, от которой он так старался убежать с самого утра, − к потерянной левой руке. К руке, которая делала его таким необычным зомби. Чувство пустоты слева стало почти физически осязаемым. То, что завтра на этом месте появится другая, новая левая рука, почему-то совсем не успокаивало его. Вопреки всей зомби-логике он понимал, что это будет уже не совсем он, что какая-то его часть уже ушла и больше не вернется.

Он вновь попытался вспомнить вчерашний день. Получилось еще хуже, чем утром. Заведений, в которых они побывали с зомби-друзьями, было явно больше трех. Пили они что-то явно крепче пива. И он в принципе не мог вспомнить, ни где они были, ни что пили, не говоря уже о том, где исчезла столь дорогая ему конечность. Звонить остальным участникам веселого отдыха было более чем бесполезно. Даже проведенный в трезвости вечер они на следующий день не могли вспомнить хоть сколько-нибудь четко. Кроме того, Кирилл не без основания подозревал, что его расспросы о подробностях такой мелочи, как потеря руки, вызовут у них некоторые сомнения в его адекватности. Все эти мысли уже практически привели его к выводу, что лучше бы он вовсе не обращал внимания на дату на своей потерянной руке. А еще лучше бы она отвалилась в положенный ей срок и не выносила ему мозг. Фразу эту активно использовали в одном из новых ситкомов по зомби-панели. Смысл ее особенно никто не понимал, но использовали все, потому что произносивший ее герой считался самым крутым зомби в сериале.

Зомбимобиль в очередной раз тронулся и повернул с улицы 01-03 на улицу 14-14. Последняя упиралась в проспект Л, одну из основных магистралей М-полиса. Когда-то давным-давно и у проспектов, и у улиц, и, видимо, даже у полисов были, помимо буквенного или цифрового кода, еще и длинные исторические названия. Однако записывать их все на подкорку оказалось нерациональным. Потому за ненадобностью они постепенно вымерли, как и человечество, бездумно их насоздававшее.

Съезд с улицы на проспект плотно стоял. Притом сам проспект был полностью свободен. Видимо снова ждали проезда Великих. Сей факт означал, что им с Линой придется простоять на съезде еще минимум полчаса. Впрочем, ради реализации инстинкта приобретения такая потеря времени считалась вполне приемлемой и, кстати, потерей не называлась.

Кирилл ни разу в жизни Великих вблизи не видел. Уж это-то он знал точно, просто потому, что ни один зомби средней категории не мог попасть туда, где можно увидеть Великих. Официальная запись на подкорке неизменно сообщала ему, что Великие – это предвестники следующей эволюционной ступени развития зомби. Инстинкты Великих были настолько развиты, что позволяли им самосовершенствоваться без ущерба для нервно-психосоматического баланса. Более того, у Великих развились новые инстинкты, в том числе инстинкт управления, при реализации которого они инстинктивно принимали в отношении других зомби решения оптимальные для этих зомби. Именно поэтому Великие занимали самые ответственные должности в зомбиленде и заслуженно пользовались дополнительными благами, не доступными обычным зомби. Одним из таких благ была езда без пробок в сопровождении кортежа робополицейских.

По зомби-панели время от времени Великих показывали, правда, почему-то в виде нарисованных портретов. И при виде их мудрых и опытных лиц у адекватных зомби всегда включался инстинкт уважения (инстинкт достаточно редкий и в обычной жизни малоприменимый). Официально считалось, что до уровня Великого может развиться зомби высшей, первой, категории. Кирилл таких видел часто, но на Великих они не очень походили, хотя некоторые пытались что-то подобное из себя изобразить. Видимо, это были зомби не слишком качественной первой категории.