Одиссей в бинарном мире

– Вот мы и приехали! – объявил он, увидев бетонный комплекс Красного Креста Сазерхама. По сравнению с моими предыдущими визитами парковка оказалась наполовину пустой. Прежде чем выйти, Адиль спокойно повернулся ко мне и передал ключи от машины.

– Подожди меня здесь, хорошо? Я быстро.

– Не волнуйся, мне все равно далеко не уйти, – пошутил я.

Вскоре он вернулся с инвалидной коляской:

– Вот, кажется, подходящий способ передвижения. – И, усадив меня в инвалидное кресло, покатил к главному входу больницы.

За стойкой регистрации стояла знакомая мне администратор.

– Боже мой, Виктор! Адиль только что рассказал мне, что случилось, но я не думала, что это случилось с вами! – воскликнула она, приближаясь к нам. Женщина казалась искренне расстроенной.

Почему она сочувствует мне? Мы виделись с ней не больше пяти раз, и то бегло. И я сам не помнил ее имени. Грета? Берта? Досадно, что я забыл.

– Адиль, спасибо за помощь! До свидания! Дальше я сама. – И она попрощалась с моим спасителем.

Я не мог его видеть, но махнул рукой, уверенный, что он смотрит мне вслед.

– Большое спасибо, Адиль!

– Без проблем, сынок. Береги себя.

– Давайте я отвезу вас к доктору Коксу, – предложила администратор, направляя коляску в сторону лифтов.

По дороге к кабинету доктора мне пришлось опять пересказать события сегодняшнего утра.

– Мы должны быть предельно осторожны. Столько сумасшедших на дорогах! Ужас! – искренне возмущалась Грета (или Берта).

В лабиринте коридоров я почти радостно осознал, что сегодня не так остро ощущаю больничные запахи. Но все же спрятал нос в голубой воротничок рубашки.

– Вам так повезло, что у доктора Кокса прямо сейчас свободное время! Хотя бы здесь удача! – пошутила она.

Не мешало бы узнать ее имя. Чертовски неловко, а спрашивать сейчас — как будто невежливо.

– Вот мы и прибыли, – сказала она, открывая дверь.

Доктор сидел за столом. Те же глаза, неопрятные волосы и – да! – кофейное пятно под нагрудным карманом.

Очевидно, свежий халат он сразу помечает кофейной кляксой.

– Спасибо, Сара. Вы можете оставить дверь открытой, – отозвался Кокс, не отрываясь от компьютера.

А, значит Сара!

После ее ухода доктор вздохнул:

– Виктор, я сожалею, что клинические исследования…

– Вы просто делаете свою работу, все понятно, – быстро прервал я, не желая выслушивать бессмысленные объяснения. На пару секунд он отвел глаза, почесывая затылок.

– Ну хорошо. Расскажите мне, что с вами случилось?

Не было смысла приукрашивать историю, и я рассказал ему все до последней детали. Он выслушал меня, как всегда, молча и не выражая каких-либо эмоций; почесал подбородок, потом щелкнул ручкой и стал писать в блокноте. Щелкнул еще раз, и еще раз… Это начинало меня раздражать.

– Вы продолжаете принимать лекарства, Виктор?

– Нет, я не принимал со вчерашнего дня, не знаю… просто забыл.

– Пожалуйста, продолжайте принимать, это очень важно в вашем случае!

Это проигранная партия, что в ней может быть важно?

– Я думаю, причиной сегодняшнего инцидента стал совокупный стресс, – продолжил он. – Скорее всего, реакция была психосоматической, – полагаю, списывать случившееся целиком на Хантингтона пока преждевременно.

Это «пока» было необходимо добавлять?

– Но мы не можем исключать вероятность того, что паралич нижних конечностей останется.

Доктор Кокс! Вечный вестник «хороших» новостей.

– Ну что? Начнем осмотр? – подытожил он.

– Ты думаешь, что от этого мои ноги вдруг станут чертовски чувствительными? – рявкнул я.

Глаза доктора мгновенно расширились, правда тут же вернулись в нормальное состояние. Видимо, он был сильно уставшим человеком или давно привык к такого рода вспышкам пациентов.

– Вы правы, извините. Я думаю, вам лучше отдохнуть. В конце концов, день для вас был нелегкий. – Он вздохнул, отвернувшись от меня, и добавил: – Позвонить вашей невесте, чтобы она забрала вас?

Я вздрогнул – уж очень не хотелось, чтобы Несс или мои родители знали, что со мной произошло сегодня.

– Нет, спасибо, я вызову такси. – Мой голос звучал уже спокойно, хотя я все еще был озадачен своей недавней вспышкой.

– Я позвоню санитарам, чтобы они помогли вам.

– Не стоит, мне надо привыкать справляться самому.

– Значит, я жду вас в следующую пятницу, Виктор?

– Да, буду. До свидания.

После нескольких неловких маневров мне удалось справиться с коляской, и я выехал из кабинета (хорошо, что дверь оставалась открытой). Осилив лифт, я увидел в холле Адиля.

– Я думал, ты ушел! – изумленно сказал я.

– Как видишь, нет. Все в порядке?

– Можно сказать и так, но какое-то время мне придется ездить на другом транспорте…

Выражение его лица стало печальным, как будто мои слова глубоко задели его.

– Твоя подруга собирается тебя забрать? – участливо спросил он.

– Нет, я вызову такси.

– Не хочешь, чтобы семья знала?

– Да, не хочу беспокоить их, пока они на работе, – признался я.

– Давай я тебя отвезу?

– Буду признателен, Адиль.

Искренняя забота и сердечность Адиля были трогательны, но в то же время они смущали и настораживали меня. Он был государственным служащим, и такая участливость не казалась мне естественной. С другой стороны, как часто в благотворительности мы подозреваем какой-то скрытый корыстный мотив.

Но чем больше я анализировал ситуацию, тем быстрее ослабевало мое недоверие. Подъезжая к вращающимся дверям выхода, я увидел «добрую фею» за стойкой регистрации, помахавшую мне рукой.

– Береги себя, Виктор!

– Спасибо, Сара! – ответил я, бессмысленно радуясь тому, что теперь знаю ее имя.

– Ну-ка, глянем, как эту штуку можно компактно уложить в машину, – рассуждал Адиль вслух после того, как усадил меня на пассажирское сиденье.

Пока он складывал кресло, я смотрел в зеркало заднего вида и заметил, как он смахивает слезу с глаз. Было непривычно видеть его неулыбающимся. Скорее всего, пыль попала ему в глаза, – вернувшись в машину, он стал прежним.

– Из-за твоего утреннего происшествия машина чертовски грязная, – сказал Адиль, глянув на меня с обычной своей улыбкой. – Здесь рядом есть автомойка, давай заедем? Иначе твоя Ванесса начнет задавать лишние вопросы.

Адиль был прав, но мне было неловко принять его предложение. Должно быть, больше какой-то дозы доброты я просто не в состоянии принять. А смыть всю грязь с машины было бы здóрово!

– Хорошо, я помою ее в другой день, – произнес я наперекор своим мыслям.

Это не в первый раз: думаю одно, а говорю другое.

– Ты не беспокойся! Мне не трудно, – бодро настаивал он, и я сдался под натиском его доброты.

Автомойка действительно была не слишком далеко.

Проехав от Арлингтон-Уок до Хирчестер-роуд, мы повернули в индустриальный район, где плотные промышленные застройки полностью вытеснили природу. Визитной карточкой Сазерхама была логистическая инфраструктура, на что указывали бесчисленные огромные ангары. Некоторые из них были выкуплены и перестроены в рыночные павильоны, и мы как раз проезжали мимо такого, «Сук», что по-арабски означает «базар». Будучи подростком, я подрабатывал там по выходным за мизерную плату. Столько лет уже прошло, но и сегодня я чувствовал облегчение, что навсегда избавился от тогдашнего ада.

– Подожди, разве нет автомойки рядом с бистро Синклера?

– Ты имеешь в виду дорогую, с наворотами? Зачем платить десятку, если можно за полцены самому все сделать?

Рассуждения Адиля напомнили мне образ мыслей моего отца.

– Кстати, мы уже на месте. – Он указал на одинокий хрупкий тополь в бетонной пустыне – за ним между двух складов спряталась небольшая автомойка.

Мы подъехали к трем полузакрытым боксам, окрашенным в красный, синий и желтый. Каждый из них был оснащен оборудованием для мойки машин.

– У тебя есть мелочь? – спросил Адиль, заехав в бокс.

– Да, должно быть немного.

Портмоне издало характерное позвякивание, что подтвердило мое предположение.

Я высыпал содержимое кошелька себе на ладонь и передал Адилю пригоршню никелевых монет.

– Думаю, этого хватит, – одобрительно кивнул он. Одна банкнота затесалась среди монет и застряла между его пальцами.

– Сдача! – пошутил он и добавил: – Не думаю, что автомат проглотит купюры.

Адиль принялся за мойку машины с таким же энтузиазмом, с каким брался за все другое. Я наблюдал, как он сосредоточенно работал. Ни одно пятнышко не ускользнуло от его придирчивого взгляда. Явно довольный результатом, он сел в машину.

– Так где ты живешь? – спросил он, глубоко выдохнув.

– Монтпилиер-террас, 4. Знаешь, где это?

Что-то вдруг изменилось в нем… Взгляд словно потух. Куда делась жизнерадостность?

– Это недалеко от старой ратуши? – предположил он.

– Да, прямо напротив того места, где начали строить новые апартаменты по улице Дэвис.

– Думаю, я знаю, где это. Ну, поехали.

Бóльшую часть пути мы молчали, был слышен только еле уловимый звук мотора. Выражение лица Адиля оставалось хмурым. Он несколько раз вздохнул, прежде чем вновь заговорить со мной. И хотя я знал этого человека, скажем, чуть больше часа, было неестественно видеть его неулыбающимся.

– Я рад, что с тобой не произошло ничего серьезного. – Он произнес эти слова совершенно спокойно, но в глазах появились слезы. – Знаешь… мой сын недавно погиб в автомобильной аварии, – сказал он, стараясь изо всех сил справиться с эмоциями.

Я понятия не имел, что ответить. Точнее, я думал, что не должен отвечать, поэтому и воздержался от банальных слов соболезнования. Уж кому, как не мне, знать, что слова не помогают, тем более если они просто формула этикета. Я сочувствовал Адилю, потому промолчал. Мне кажется, он понял меня.

Меньшее, что я мог сделать для него, пригласить к нам на ужин в знак благодарности.

– Спасибо, я подумаю, – он ответил вежливо, но своей интонацией дал четко понять, что отказывается от моего предложения.

Неужели я так сильно напоминаю ему его сына?

Я не хотел быть напористым, но вс же убедил его обменяться номерами телефонов, а заодно предложил создать личный сайт и помочь его дочери устроиться на практику к нам в офис. Кажется, он воспринял это как формальную вежливость. Очевидно, Адиль был не из тех, кто станет просить об услуге даже в чрезвычайно серьезных ситуациях.

– В любом случае, если что, звони. Хорошо? – Я действительно хотел ему помочь.

– Здесь направо, – указал я на поворот.

Когда мы подъехали к дому, я с облегчением отметил, что машины Несс еще не было на стоянке.

– Давай хоть по чашке кофе? – предложил я.

– Ну, мне все равно ждать Саймона, так почему бы и нет, – согласился Адиль.

Без особого труда я приготовил эспрессо – с кофе-машиной я мог справиться и сидя на инвалидной коляске. Адиль предложил помощь, но я отказался.

Мне надо учиться быть самостоятельным.

В разговорах за чашкой кофе время прошло незаметно, а вскоре приехал Саймон и наступило время прощаться.

Слава богу, Несс не появилась в этот момент! Начались бы расспросы о полицейской машине перед домом… Хотя инвалидная коляска удивила бы ее не меньше. Несс придет в пять, у меня достаточно времени, чтобы придумать правдоподобную историю.

Я достал телефон – только сейчас до меня дошло, что в офисе не знают о произошедшем – и позвонил Фредди.

– Эй, где ты был? Я целый день не мог до тебя дозвониться! – Он был явно взволнован. – Что-то случилось?

– Если в двух словах, я попал в аварию. Ничего страшного, но какое-то время побуду дома.

– Понятно. Я сообщу всем, ни о чем не беспокойся!

Мысль о том, что я больше не смогу приехать в офис, вызвала у меня панику. На фирме все еще было много работы, и к тому же я не желал тупить перед компом, поглощая сериалы и алкоголь, как какой-то лоботомит. Мне необходимо было чем-то занять свой мозг!

– Попроси Джейн перевести меня в режим RDP5, – сказал я.

– Разве тебе не нужно прийти в себя?

– Можно сойти с ума, ничего не делая, особенно когда нас поджимают сроки!

– Еще две недели, и наверняка никто из наших не будет возражать против сверхурочных.

– Не сомневаюсь, но и я могу что-нибудь делать, не напрягая вас переработкой, – он начинал действовать мне на нервы.

– Ты должен отдохнуть, Вик. Как на счет того, чтобы поужинать у меня в это воскресенье? Придешь с Ванессой?

– Ты, блин, будешь указывать мне, что делать? Или, может, ты теперь определяешь сроки? – крикнул я в трубку.

Я еще могу решать, как все будет. Я еще здесь, в сознании.

– Успокойся, мы не…

– Успокоюсь, если ты меня подключишь, – прошипел я в ответ.

– Хорошо, все сделаем.

– Спасибо.

– Вик, не напрягайся, хорошо? – Фредди был явно в шоке.

– Я справлюсь, не переживай.

– Можно мне завтра позвонить тебе около полудня?

– Конечно.

Отключившись, я погрузился в тишину дома, и до меня дошло, насколько я взвинчен.

Нет, мой характер не испортился, просто все вокруг испытывают мое терпение. Осточертело!

Чтобы хоть немного остыть, я взялся за пульт. Перещелкивая каналы, наткнулся на документальный фильм о морской жизни. Живописные кадры, колоритный рассказ настолько увлекли меня, что только шум подъезжающей машины вернул в действительность.

Несс приехала домой раньше обычного и была удивлена, что я уже дома. А увидев меня в инвалидной коляске, осела на диван и напряженно ожидала объяснений.

Я был измотан и раздражен. Рассказывал сбивчиво, придумывая на ходу. Все произошло неожиданно, говорил я, на работе, Фредди отвез меня сперва в больницу, а потом домой.

Странно, что она поверила, и не удивительно, что еще долго не могла оправиться от шока.

Глава 7. Беседы за столом. Сингулярность6

Пока не установили лифт, я спал на диване в гостиной. Фредди организовал доступ к RDP и, к счастью, не обиделся, что я отклонил его приглашение на ужин. Но Несс яростно противилась моему желанию работать.

– Работа – вот что привело тебя в такое состояние! – возмущалась она.

Меня бесило ее упрямство. Откуда она знает, что мне нужно?

Я должен был отвлечься, не имеет значения чем! Попробовал видеоигры – раньше, лет десять назад, я азартно играл в них, но сейчас быстро потерял интерес.

Первые пару дней домашнего ареста были не такими уж плохими. Мне удавалось втихаря поработать пару часов до того, как Несс возвращалась домой. Однако через неделю она решила, что возьмет отпуск. Конечно, ее намерения были благими, я оценил этот жест, но и разозлился. Мое раздражение теперь обострялось в ночное время. Обманчивая усталость по вечерам тянула в постель, но, как только я ложился, сон как рукой снимало, и я часами смотрел в потолок. Бессонница не была для меня чем-то незнакомым, я даже разработал свой собственный метод, чтобы справляться с ней, но сейчас он не помогал.

Несс часами сидела за компьютером, выискивая экспериментальные медицинские программы. Увы, несмотря на нашу обширную социальную сеть, мы не достигли никаких результатов. Проблеск надежды, который сиял в ее карих глазах поначалу, вскоре угас.

Декабрьские дни тянулись безлико и одинаково. Я чувствовал себя так, будто меня развела какая-то компания, рекламирующая свой старый продукт как уникальный. Даже канун Нового года казался мне кадрами из дешевого фильма, который я видел уже много раз.

– Ты собираешься приводить себя в порядок?

– Не волнуйся, бальзамировщик сделает это за меня… когда придет время, – сказал я невозмутимым голосом.

– Твои родители пригласили нас сегодня на ужин!

– Отлично, – вяло реагировал я.

– Ты хочешь заняться чем-то еще?

– Действительно! Чем же мне заняться? Может, работой? – съязвил я.

Несс ответила мне пустым взглядом.

– Поехали, – сказала она категорично. – Нельзя заставлять себя ждать.

Молча мы добрались на Тьюринг-роуд.

– Рада вас видеть, Несс, Вик! – Мама поцеловала нас и поспешила к своей волшебной духовке, чтобы достать фирменное блюдо. – Я приготовила твое любимое…

– Здóрово, – ответил я безразлично.

Все уселись за стол. Мама раскладывала лосося по тарелкам. Густой аромат проник мне в ноздри. Когда-то мои слюнные железы срабатывали мгновенно, но теперь, какое бы блюдо ни подавалось: сладкое или горькое, сочное или сухое – у меня не было аппетита.

– Вик, ты отрастил внушительную бороду, прям как у Кастро, – с улыбкой сказал мой отец.

– Почти. Скоро будет такая же…

– Ты должен сбрить ее, – предложила мама. – Мне кажется, без нее тебе лучше.

– А ты должна перестать говорить глупости, так тоже будет лучше, – огрызнулся я, со злостью ткнув вилкой в оранжевую мякоть.

Атмосфера становилась напряженной.

– Давайте поедим, пока еще не совсем остыло. – Мама грустно усмехнулась.

– Прекрасное предложение! А может, мне все-таки сперва побриться, прямо сейчас?

– Несс, расскажи, как дела на работе. – Отец пытался смягчить накалившуюся обстановку.

– Недавно меня вызвали на ковер. При подаче судебного иска по делу Ферени была допущена уйма неточностей и ошибок; большинство из нас уже получили взбучку – начальник устроил настоящую расправу. Теперь придется работать сверхурочно, – ответила она унылым голосом, но затем довольно улыбнулась: – К счастью, я выкрутилась!

Им кажется, что они сгладили обстановку?

В пустой болтовне они перескакивали с одной темы на другую. Это продолжалось бесконечно. Проклятые банальности вперемежку с затасканными новостями. Например, как мама недавно встретила соседку по дороге в магазин. С каждым новым словом гнев закипал во мне. Застольные шутки и, еще хуже, наигранный смех действовали мне на нервы. Я был на грани срыва.

Неужели они не понимают?! Им не приходит в голову, что я скоро превращусь в слюнявый мешок человеческого дерьма?!

Моя кровь закипала, словно сердце стало настоящей печью, раздувающей тлеющие угольки. Тошнотворное головокружение, жжение в мышцах… Неотвратимо во мне росло ощущение, что я не могу больше сдерживать напряжение.

– Вик, что с тобой? Ты даже не притронулся к еде! – удивилась мама.

– Ты права! – Выкрикнул я и резко ударил кулаком по столу, наконец заставляя обратить на себя внимание.

О, как они смотрят на меня! Недоуменно, с застывшим изумлением.

– Я не прикоснулся к ужину, – язвительно повторил я и, поддавшись гневу, яростно смахнул со стола все, что смог сгрести.

Как в замедленной съемке, я видел предметы с полной ясностью – от богемского графина и каждой вилки до настольного портрета моей сестры: зависшие на мгновение в воздухе, они падают на пол, исполняя какофоничный концерт. – Вот пожалуйста! – проревел я, перекрикивая звон стекла. – Теперь вы довольны? Почему никто из вас больше не смеется?

– Виктор!

– Разве не смешно, что я больше не могу ходить? Бог знает, как долго еще я буду говорить и дышать, и вместо того чтобы рассказать, что мне передать Алиссе туда – конечно, если из-за случайности я не попаду в ад, – вы несете какую-то ерунду!

– Мы не хотели… – оправдывалась мама со слезами на глазах.

– Тогда что, черт возьми, вы хотели?! – прорычал я.

– Сынок, пожалуйста… – умолял отец, пытаясь обнять меня.

– Убери от меня свои чертовы руки!! Не трогай меня!! – в истерике заорал я.

Пытаясь оттолкнуть его, я потерял равновесие и упал со стула на пол. Несс лихорадочно поднимала разбросанные ножи, вилки и разбитые тарелки. Я не полностью понимал, о чем они говорили; их голоса слились в сплошной гул: он нарастал, становился все громче и громче. Но это был уже плавный ритм, который вернул мне чувство спокойствия. Наконец повисла тишина – мне удалось заставить их замолчать.

Я заслужил, чтобы в гробовом молчании меня доставили, как раненого после сражения, на Монтпилиер-террас и вернули из онейроидного состояния7 обратно в реальность: чтение глупых статей в интернете, сидя в инвалидной коляске. Все, что я делал, – глазел на них, затем, прикидываясь, что прочитал, нажимал на следующую.

– Хочешь поговорить о том, что случилось? – спросила Несс.

– Нет.

– Ты хочешь хотя бы чего-нибудь? – вздохнула она, посмотрев на меня измученными глазами.

– Да, с удовольствием пошел бы погулять, – съязвил я.

– Хорошо, еще не темно, мы можем пройтись, – она не уловила иронии в моем голосе.

– C моими проклятыми ногами? – огрызнулся я.

– Мне тоже нелегко, – сказала она с холодным спокойствием, без обиды или боли. Это было предупреждение: крик отчаявшегося и уставшего человека, сигнал o последней капле, переполнившей чашу ее терпения, но я не обратил внимания, возможно, вполне осознанно.

– Извини, что забыл, как тебе тяжело! А может, мне немного попрыгать, чтобы успокоить свою голову, ха-ха!

После этих слов, сорвавшихся с моего языка, наступило короткое, но очень тягостное молчание. И я понял – какой же идиот! – я только что добавил не каплю, а целый ковш в уже изливающуюся чашу. В воздухе повисло гнетущее напряжение. Я не видел выражения лица Несс, но чувствовал, как искрится воздух.

Она медленно приблизилась: ee лицо со слезами на глазах почти касалось моего. Она дрожала, одновременно испытывая гнев и сострадание; эту борьбу было видно даже по тому, как Несс хмурилась.

– Ты думаешь, мне легко? Я больше толком не работаю из-за тебя! Я больше не сплю из-за тебя! Каждый раз, чувствуя, что ты вздрагиваешь, лежа рядом со мной, я задыхаюсь от боли и страха. И не только я! Тебе хотят помочь, но ты продолжаешь всех отталкивать! Ты больше не хочешь посещать консультации психиатра, ты больше не хочешь посещать Кокса. Ты больше ничего не хочешь! Ты просто сдался!

– А на кой черт все это? – рявкнул я.

– А как же я? А наша свадьба?

– Зачем тебе выходить замуж за мертвеца! – вырвалось у меня с горьким смешком.

Я видел, как сжались ее губы, как она подняла правую руку и через считанные доли секунды почувствовал жжение на левой щеке…

Вместе с «Иди к черту, Виктор!» и грохотом дребезжащего окна резко захлопнулась входная дверь. Это было физическое проявление всех ее эмоций, всего того, что Несс скрывала глубоко в себе. Впервые ее переживания вырвались наружу, но я не чувствовал ничего, кроме пощечины.

Нужно проявлять больше сочувствия к ней и не принимать все, что она делает, как должное. Ну, и дальше что? Какой смысл в этом, если все равно ничего не изменить?!

Я развернул инвалидное кресло к телевизору. Пощелкав пультом и перебрав дюжину каналов, я остановился на программе Discovery, вспомнив, с каким интересом в детстве смотрел их документальные фильмы. Посмотрев примерно сорок секунд на лысеющего человека, который с гордостью рассказывал, что заработал около шестисот долларов на распродаже хлама из своего гаража, я физически съежился от разочарования.

– Что за откровение! – пробормотал я, переключая канал.

По крайней мере, Animal Planet все еще о животных.

В комнату внезапно ворвались назойливые телефонные звонки, бесконечно отдаваясь эхом в моих ушах.

Ну, что за день такой сегодня? Оставят меня в покое или нет?!

– Клянусь, еще раз, и я разнесу тебя вдребезги, плоский квадратный кусок дерьма! – закричал я, пытаясь взглядом испепелить свой мобильник.

Неужели он снова зазвонит? Давай, только попробуй!

– Да, я так и думал. Придурок, – пробормотал я вслух.

Телефон больше не звонил, раздавался только солидный голос Дэвида Аттенборо8.

Глава 8. Печальное северное сияние

Теперь бóльшая часть моего дня состояла из просмотра документальных фильмов на канале Animal Planet. У меня всегда был особый интерес к природе и изобилию ее сложностей: даже незначительные изменения могут привести к катастрофе. Чем больше я смотрел на экран, тем больше понимал, скольким из этих незначительных изменений способствуем именно мы, люди.

Свежий полевой букет создает в доме настроение, но мы же изо всех сил стараемся собрать композиции из мертвых цветов, загрязняя при этом моря и небеса отходами от пластиковых роз и тюльпанов. Люди, без сомнения, агрессивный вид, но это совсем не означает, что мы – трагедия нашей планеты.

Например, в тропических лесах Амазонки, со всем их разнообразием флоры и фауны, есть зоны, где господствует только один вид растений. Легенда гласит, что ревностный хранитель тропического леса, Чуллачаки, таится в так называемом Саду Дьявола. Но деревья тех садов куда более интересны, чем миф о его хранителе: они убивают любую другую растительную жизнь вокруг себя: даже папоротники не имеют шанса выжить. Агрессор по имени Duroia hirsuta доминирует на своей территории, как и мы – на своей.