Город. Жилые массивы

Кстати, один из них вроде бы ранен. Иначе с чего бы его надо было поддерживать?

– Мы хотели бы присоединиться к вам! – Башка пыталась перекричать ветер.

– О, свежее мясо пожаловало, – довольно хохотнула Бумажница. – Снег летел, ботинки стерлися, вы не ждали нас, а мы приперлися! А ты, Шипастый, собрался жреца убивать. Оказывается, тут даже никуда ходить не надо.

– Ты права, – коротко ответил я Бумажнице, чем явно сбил ее с толку.

– Дура, – подал голос Хмурый.

Ну слава богу, а я уж думал, тот помер.

– Значит, мы должны молчать, а ты всякую чушь будешь нести? – встрепенулась Женщина.

Надо же, прям день открытых дверей. Оказывается, у них был план, и они его даже придерживались. Видимо, Бумажница должна довести меня до полного сумасшествия. Странно, они не в курсе, что ли, что именно их споры даются мне тяжелее всего? С другой стороны, если голоса внутри меня закопали топор войны, то и спорить им вроде не о чем.

– Я же не знала, что он всерьез, – Бумажница была явно растерянной. – Шипастый, ты не такой. Ты не хладнокровный маньячило.

– Я даже хуже.

– Шипаштый, ты чего там под нош шебе бормочешь? – шепотом спросил старик. – Опять эти голоша?

– Ага, проснулись. Подкинули тут одну неплохую идею.

Я смотрел на Башку, не собираясь убирать оружие. Моя группа тоже сделала морды кирпичом, словно не узнавая пришедших. Половина даже перешла в боевую трансформацию. В общем, мы вели себя как вкладчики «МММ». Нам было хорошо, но лишь поначалу.

– Что у вас случилось?!

Спросил, а сам обругал себя. Опять моя промашка. Я должен был знать, что там происходит у Молчунов. Нет, справедливости ради, первую неделю Крыл действительно несколько раз летал к соседям. Но у них решительно ничего не происходило. А потом появились занятия более интересные, чем рассматривание быта Молчунов.

Башка обернулась, словно ища поддержки у товарищей. Правда, чем они могли помочь, вообще непонятно. Ребята буквально с ног валились. Одно дело пройти расстояние от их квартала до нашего в теплый погожий денек. И совсем другое, когда тебе в лицо заметает снег, а на каждый шаг приходится тратить столько же усилий, сколько на подъем по лестничному пролету.

– Измена, – глухо ответила Башка. – Биолог и его люди договорились убить нас ночью. Нам пришлось бежать. Он думал, что все это из-за меня. Из-за меня и тебя.

Ну, это, кстати, не сказать чтобы далеко от истины. Так я бы подарил яркую наклейку Биологу за сообразительность, пусть налепит на обложку дневника. Но меня позабавило, как Башка лишилась «своих» людей. Ведь «они» не из воздуха взялись. А что-то мне подсказывает, что Биолог вряд ли мысли читать умеет. Все, на что хватило бывшего лидера Молчунов, – успеть спасти свою задницу и сбежать. Недальновидно. Умаслила бы Биолога самым старым способом, глядишь, и пригрел бы такую красивую тетеньку на своей могучей груди. Или становиться приживалкой было выше чувства собственного достоинства Башки?

Кстати, по поводу «спастись» надо еще подумать. Никто же не сказал, что мы с распростертыми объятиями примем отступников. Это дополнительные рты, да и вопрос доверия мы не отменяли. Хотя пятеро из них живы-здоровы и готовы воевать. Даже, как выясняется, под моим началом.

Я на мгновение будто взглянул на себя со стороны и вздрогнул. Когда, Шипастый, ты стал такой циничной сволочью? Если ты сейчас отвернешься, они умрут. Все. Или может умереть всего лишь один.

– Шипастый, нам некуда идти! – в голосе Башки слышалось отчаяние. – Тремор обморозил ступню.

– Весь Город у ваших ног, – негромко ответил я скорее себе, обернувшись на Гром-Бабу.

Та с сомнением пожала плечами. Мол, тебе решать. Я понимал, о чем думает наш завхоз: внизу лишние рты. Целых шесть. А ей хватало тех, кого надо кормить.

Кора закусила губу, готовая вот-вот разреветься. С этой все понятно. Она любит всякую скотину, в том числе человека. Нездоровый гуманизм для Города часто вреден.

Крыл выглядел скорее смущенным и растерянным. Для него тут тоже все очевидно. С Блокиратором, Безопасником и Мишей пацан относительно недавно участвовал в боевом походе. Крыл впечатлительный и не умеет быстро переключаться между режимами «союзник» – «враг».

Слепой и Псих выглядели на удивление спокойными. Разве что Крикун был чуть бледнее, чем обычно. А вот Алиса была готова опустить большой палец вниз. Ну, тут все понятно. До мужиков ей дела нет, а в Башке кровавая ведьма чувствовала конкурента.

– Давайте к стене, – я мотнул стволом автомата.

– Спасибо! – крикнула Башка.

– Шип! – возмутилась Алиса, высунувшись из дальнего слухового окна. Правда, договорить не успела, я уже стал спускаться в подъезд.

Именно там и состоялось общее собрание, где я выдал кое-какие указания:

– Оружие снять с предохранителей. Если что пойдет не так, стрелять.

– Дядя Шип, но это же свои, – подал голос пацан.

– Свои сейчас в этом подъезде. И их жизнь зависит от того, будешь ли ты выполнять приказы ради общего блага! – резко обрубил его я. – Крыл, я понимаю, о чем ты. Просто будь готов к плохому сценарию. Хорошо?

Пацан затравленно кивнул. Психу мои слова тоже пришлись не по душе, однако он благоразумно промолчал. Гром-Баба и вовсе не испытывала никакой симпатии к Молчунам. Алиса ухмыльнулась и толкнула бледную Кору, мол, не робей. Лишь старик был предельно сосредоточен. Мне казалось, только он понимал, что именно сейчас происходит.

Мы встали полукругом вокруг стены, после чего я пододвинул лестницу. И Молчуны один за другим принялись забираться внутрь. Оказываясь во дворе, они растерянно смотрели на вооруженных «союзников». Я же незамедлительно забирал оружие и передавал его Слепому, чтобы у наших гостей не возникло соблазна навести шороху. Последней забор преодолела Башка.

– Шипастый, что происходит? – заволновалась она. – Почему твои люди готовы стрелять?

– Тебе говорили, что лазить в чужие головы без спроса невежливо? – поинтересовался я, забрав укороченный АК.

– Шипастый…

– Все просто, – я отошел на безопасное расстояние. – Мест для новых членов группы у нас пять. Вас шестеро. Это будет плата за вхождение в квартал и отряд.

Я специально дал Молчунам преодолеть стену, чтобы у них не было соблазна свалить. А то потом опасайся выстрела в спину и ищи этих партизанов. Конечно, и нынешний план был неидеален. К примеру, поставь мне кто-нибудь такой ультиматум, то он бы умылся кровью. Вот только было несколько «но»: Молчуны обессиленные, замерзшие, им некуда идти, да и Башка – далеко не я.

К тому же тот самый паренек, который оказался на вид младше Безопасника, действительно еле стоял на ногах. Придурок, сам виноват, поперся в кедах. Обычных таких, красных, даже не закрывающих щиколотку. Хотя Башка говорила, что уходили она второпях, наверное, и вещи толком взять не успели. Но кеды, мать твою?!

Но в то же время я ожидал серьезного сопротивления. С Безопасником и Блокиратором проблем нет. Огнестрел – это не способность, его не отменишь. Да и трудно уклониться от пули. Миша – лекарь, Башка сильна лишь головой. Хотя события в ее квартале показали, что не особо. Непонятно, чего ожидать от новеньких.

Интереснее всего, что голоса внутри затихли. Действительно, чего трепаться, когда и так все ясно? Валькирия уже доигралась. Расшатала мою нервную систему, выпустив на волю зверя, и теперь пожинала плоды. Надеюсь, остальные устроят ей темную. Хотя, все равно. Скоро я их уже не услышу.

– Мы теряем время, Башка! – с нажимом сказал я.

– Я не могу, Шипастый, – замотала головой лидер Молчунов. – Тебе придется убить нас всех.

Все-таки Башка – не просто красивая баба, которая умеет влезать в чужие головы. У нее есть яйца, этого не отнять. Впрочем, я не успел хоть как-то отреагировать на ее слова. Тот самый парнишка в кедах подал голос:

– Башка, не надо, не нужно бессмысленных смертей. Если есть хоть какой-то шанс спасти остальных…

– Тремор, прекрати! – крикнула Башка.

– Прости, я устал, – улыбнулся паренек. – День за днем пытаться выживать… Во имя чего? Я устал бороться, устал видеть гибель друзей, предательство близких. Это мой выбор.

Башка попыталась шагнуть к Тремору, однако Миша остановил ее, крепко схватив за плечо. Остальные смущенно опустили головы. Всех их объединяло одно. Они хотели жить. Любой ценой. Включая жизнь своего товарища.

Я дал знак Слепому, и тот вытащил иглы на руках в ответ, поняв меня без слов. Более того, смекнула и Алиса. Потому что подо мной возник кровавый круг. Именно в момент поглощения я был невероятно уязвим. Поэтому командира нужно обезопасить. Вдруг кто-то из Молчунов передумает и решит погеройствовать.

Тремор, хромая, подошел ко мне. В свете уличного фонаря его лицо казалось каким-то чужим, не принадлежащим этому Городу. Синяки под глазами, как и у многих из нас, резко очерченные скулы – это из-за недоедания. Но вместе с тем невероятно чистый взгляд зеленых, словно горящих внутренним огнем, глаз.

Этот парнишка – а был он всего на пару лет старше Крыла – смотрел точно сквозь меня. Его глаза прожигали, оставляя после себя неприятное чувство. Они были наполнены такой свободой, которой не обладал никто из здесь присутствующих.

Я протянул к нему руку, но на полпути отдернул, словно боясь дотронуться до чего-то чистого, не замаранного отпечатком этого Города. И понял одну простую истину. Я не смогу. Я не в силах поглотить его жизненную энергию. Думал, что способен, что превратился в бесчувственную скотину. Но не могу убить этого паренька. Не в состоянии погасить огонь этих глаз.

Где-то внутри облегченно вздохнула валькирия. Впрочем, ей хватило ума не язвить в данный момент. Молчали и остальные голоса, то ли смущенно, то ли настороженно.

– Третий этаж, – махнул я Молчунам. – Оружие пока оставьте, потом раздадим. Гром, надо будет немного потесниться. Ну, и, видимо, еще кое-что на ужин приготовить.

До сих пор не веря, что все закончилось, Молчуны какое-то время стояли на месте. Только когда стволы автоматов опустились в землю, отступники стали медленно шевелиться. К Тремору подошел его знакомый, вновь подхватив раненого под руку. Подал голос Крыл, обращаясь к Безопаснику, и тот ответил пацану, неуверенно улыбаясь. Неторопливо, с ужасным скрипом, напряжение стало уходить.

Я не заметил, как почти все покинули двор. Сквозь подъездные окна мелькали поднимающиеся фигуры. А на улице, продуваемые холодным ветром, остались лишь я и Слепой.

И вместе с тем мне было невыносимо жарко. Я упал на колени, зачерпывая снег и протирая им шею, однако легче не стало. Хотелось, подобно волку, выть на Луну. Вот только бы знать еще, где она.

Старик медленно подошел ко мне, опустившись на колени рядом. Он по-отечески обнял меня и прижал к себе, прошептав негромко:

– Это хорошо, Шип. Это хорошо. Значит, ты вше еще человек.

– Надолго ли? – спросил я Слепого.

Ответом было лишь утробное завывание ветра.

Глава 3

– Вообще-то это не кеды! – возмутился Тремор.

– А что тогда? – спросил я.

– «Конверсы».

– А чем разница?

– Ну, разница есть, – неуверенно ответил парнишка. – В цене хотя бы.

– Ага, а цена этих «Конверсов» – твоя отмороженная нога, жертва моды, – хмыкнул я.

На это Тремору ответить было нечего. Если бы не тандем Миши и Алисы, то остался бы наш новый знакомый без ступни. Тут и вариантов никаких. И насколько мне известно, в наших палестинах инвалиды не котируются. Им даже пособие не платят.

А так ничего, обработали, замотали, теперь едет в санях и наслаждается видами Города. Посмотрите направо, в этом доме жил и работал Герой Социалистического Труда Слепой. Чуть дальше вы можете наблюдать руины имени Коры, благодаря которой и были возведены стены вокруг квартала. Наша обитель, теперь уже покинутая.

Тремор, кстати, с интересом вертел головой. Вчера он чуть не погиб, говорил, что устал, готов пожертвовать собой, а теперь из него опять бурным ключом била жизнь. Я всегда откровенно завидовал таким людям. Откуда они берут всю эту энергию? Почему не устают жить, находя в себе все новые вызовы? Конечно, как правило, быстро подобное переключение бывает лишь у молодых. Но все равно.

Сейчас Тремор был одет по погоде – широкое габардиновое пальто, под которым два свитера, кальсоны и ватные штаны. На ногах черные унты из оленьей кожи. Что тут сказать, Тремору повезло с размером. Лапища у него была здоровая, всем остальным такая обувка оказалась великовата. Повезло еще в другом – ходил Молчун по-прежнему с трудом, потому составил компанию буржуйке и пулемету в санях.

– Я же не думал, что придется идти по Городу, – оправдывался сейчас он.

– А не заткнешься, так и придется, – бросила Гром-Баба, которая тащила сани. – Бурчит всю дорогу. Будто этот…

Она даже остановилась, подыскивая аналогию. Да, Гром у нас не Гай Юлий Цезарь. Займется новым делом – в предыдущем пробки выбивает.

– Будто горный ключ, – подсказал я.

Все-таки, несмотря на пустоголовость, Тремор действительно производил впечатление светлого и какого-то незамутненного нынешними обстоятельствами пацана.

– Будто засорившийся унитаз, – Гром не стала прибегать к моей помощи. – Булькает и булькает.

– Я могу потащить сани, – вызвалась Башка, оборачиваясь на ходу.

– Иди уже, видели мы, как ты можешь, – махнула рукой Гром-Баба, руша и без того упавший авторитет недавнего лидера, и прибавила шагу.

Снег заскрипел под огромными, сделанными специально под ногу танка снегоступами.

Что правда, то правда. Молчуны старались быть максимально полезными. Даже пытались тащить сани. Хотя относительно неплохо это получилось лишь у Миши и Блокиратора, и то если они были запряжены вдвоем. Башка же смогла только пару шагов сделать.

Молчуны сейчас шли во главе отряда. Официально – чтобы не отстали, если будут плестись в хвосте. Дескать, они неподготовленные. На самом деле – чтобы все время оставались на виду. Да и напади на нас кто, первыми по красивому лицу получат именно «чужаки». Не то чтобы я был последней сволочью, но рисковать лишний раз своими людьми не хотел. Пока же никаких предпосылок к единению двух разных групп не было. Другими словами, нам нужно съесть еще целый пуд соли. От него мы разве что немного отщипнули, когда атаковали валькирий.

Перед санями уже шагали Кора, Алиса и Псих. Крыл перелетал с дома на дом – так двигаться было гораздо удобнее. К тому же он заодно осматривал местность.

Мы со Слепым замыкали шествие, прикрывая группу, как наиболее сильные стрелки. Шли чуть поодаль, чтобы нас не задел общий замес, но в то же время готовые защитить остальных.

Правда, сейчас я шел рядом с санями, разговаривая с Тремором. Тот оказался, к слову, интересным парнем. Способность его была завязана на, так скажем, сейсмической активности разной степени тяжести. Он даже продемонстрировал мне Хлопки – забавную штуку, когда земля уходит у противника из-под ног. Или Направленное разрушение. Тут и объяснять ничего не пришлось.

– А это могла быть твоя способность, – подала голос павшая валькирия. – К тому же он и сам был не против поглощения.

Правда, после этого вновь надолго замолчала. Видимо, и совсем не комментировать не могла, и в то же время боялась переборщить.

Второй незнакомец, тот самый, который и тащил Тремора на себе, представлял собой высокого сухонького мужичка лет за тридцать. Костлявый, вечно нахмуренный, с убранными в хвост волосами и торчащими ушами. Даже прозвище ему невероятно подходило – Чудик.

Вообще во времена, когда деревья были большими, небо – светло-серым, волны приносили настоящих людей, а каждый жил в своем квартале, этот Молчун дал себе прозвище Чудотворец. Все правильно, полюбить – так королеву, своровать – так миллион. Правда, в случае с Чудотворцем имя вышло пафосным, к тому же длинным. Вот его и сократили до Чудика.

Хотя способности у Молчуна были на зависть хороши. Я так и не понял, как они работали, на какие виды подразделялись, Чудик оказался не особо разговорчив. Однако этот мужичок мог создать из небытия силой своего воображения что угодно. Как мне проболтался Тремор, чем сложнее предмет, тем больше сил и времени требовалось на материализацию. И напротив, если вещица простая, как, к примеру, топор, и если ее призыв осуществлялся неоднократно, то все произойдет довольно быстро.

Поэтому мне, который уже собрался запросить БМП-2 для более комфортного перемещения по Городу, пришлось искать карандаш для закатывания губы. А пока чуть отстать от саней, потому что Тремор боялся Гром-Бабу как огня. И болтать сейчас точно не будет.

– Избави наш от вшякия шкорби и печали, огради от вшякия напашти и злыя клеветы, и от неправеднаго и лютаго наветая вражия…

– Что, Слепой, думаешь, поможет? – скривился я.

Старик стал бормотать еще тише, а когда закончил, ответил:

– Раньше же помогало.

– Что-то не заметил.

– Ну, шам пошуди. Ты живой, мы все, милоштью божьей, тоже. А ишпытания они на то и даютшя, чтобы человек шильнее штал.

– И ты стал? – я сдвинул брови.

Спросил и тут же пожалел. Потому что старик замолчал, будто о чем-то глубоко раздумывая. Я к вере относился со здоровым скепсисом. Потому что единственное существо, которое всегда могло вытащить из полной задницы, не отвечало на молитвы. Оно имело средний рост, коротко стриженные волосы и кличку Шипастый.

С другой стороны, на войне всякого повидаешь. У нас были и заговоренные крестики, пока носишь которые, вроде никакая пуля тебя не возьмет, и материнские письма с благословениями. Их пацаны хранили возле сердца. Витька Куравлев, комсомолец и активист, в какой-то момент стал соблюдать намаз, а после возвращения сменил имя в паспорте на Зафар. Вроде даже в хадж отправился. Ого, ничего себе я вспомнил…

В общем, ко мне в определенный момент пришло простое понимание: вера – вроде костылей. Если человек сильный, то они ему без надобности. Если нуждается в поддержке и без них не в состоянии ходить – тоже ничего страшного. Лишь бы не твердил каждому, что это единственно возможный способ передвижения. Может, в том, что Слепой еще держался, была немалая заслуга молитв и понимания, что кто-то с другой стороны и правда его слышит?

– Нехорошо ш Молчунами получилошь, – неожиданно сменил тему Слепой.

– Они решили, что это было что-то вроде проверки, – сказал я, чуть понизив голос.

В ответ старик лишь отрицательно замотал головой. Я и сам понимал, что это слабое утешение. Со способностью Башки, которая могла прочитать всех моих бойцов, уж точно.

– Люди могут проштить многое, кроме шобштвенной шлабошти. Потому что в противном шлучае шобешедник никогда не может говорить ш тобой наравне. Он поштоянно будет чувштовать шебя человеком второго шорта.

– Все так, Слепой, только ты упускаешь из виду одну небольшую деталь. В условиях, когда каждый день грозит стать последним, вся эта психология летит к херам. Я лишь показал, что может произойти. Молчуны вняли и впитали. Как сухая губка.

Старик ничего не ответил, только вновь отрицательно замотал головой, явно не соглашаясь с моими доводами. Я и сам понимал, что, скорее, пытаюсь успокоить себя. Хотя бы потому, что промолчала даже Бумажница, не хочет язвить, а это уже тревожный знак. Если уж внутренние демоны не собираются с тобой спорить, жди беды.

К обеду мы сделали привал в полуразрушенном квартале. А когда продолжили путь, начался сильный ветер, будто Голос следил за своим любимчиком и пытался максимально испортить мне каждый шаг. Ну, если верить Слепому, то эта пронизывающая до костей бора должна была сделать меня сильным как никогда. Ага, сейчас только замерзшую нижнюю губу от десны отлеплю и как начну тут все крушить. Держите меня семеро.

Когда я на голубом глазу заявлял Молчунам о том, что мои ребята наиболее подготовлены, то не думал, что это окажется правдой. Но люди Башки действительно выбились из сил. Если бы мы их не подгоняли, то скорость передвижения точно бы серьезно снизилась. Пришлось обгонять сани и Алису, которая послала мне воздушный поцелуй.

– Давайте не раскисать, почти пришли! – заорал я Молчунам. – Шустрее, шустрее. Надо успеть до темноты.

Как раз к тому времени на горизонте появился Крыл. Он приземлился прямо на заметенную дорогу, провалившись в снег и укрываясь от ветра.

– Два квартала. Все в порядке.

– Шире шаг! – заорал я.

Все-таки отвыкли Молчуны от крепкой мужской руки. Стоило прибавить пару бранных слов для связки речи, как бедолаги нашли в себе какие-то внутренние резервы. Чудеса, да и только. А там уж и мои прибавили ходу.

Во двор открытого с трех сторон квартала мы ворвались даже слегка разгоряченные. Крыл указал на угловой подъезд, распахнутую дверь которого замело снегом, теперь не сдвинешь. Надо будет исправить, на всякий случай. Окна все целые, что тоже редкость. С другой стороны, у Крыла оказался неплохой выбор. Место было обжитое, по крайней мере, раньше.

Я оглядывал трехэтажное здание придирчиво, будто оно было нашим новым домом, а не всего лишь перевалочной базой. С другой стороны, неизвестно, сколько нам придется ждать. Я страсть как хотел поглядеть на жреца. До него тут всего несколько кварталов, завтра с Крылом слетаем. Думаю, с небольшими передышками, но наш крохотный вертолет меня выдержит. Хотя я вообще и начал серьезно сомневаться, надо ли его поглощать.

А что? Бумажница после своего недавнего фиаско почти заткнулась. Жизнь, можно сказать, вернулась в прежнее русло. По пути к теплым краям мы точно наткнемся на каких-нибудь чужаков, а их убить будет значительно легче, чем непонятную хрень, которая подчиняется Культу и едва ли является человеком.

– Сани здесь оставляем, все забираем внутрь, – приказал я. – Крыл, какая там трехкомнатная?

– Вон та, дальняя, – махнул рукой пацан.

Квартира как квартира. Старая мебель, ковры, пыльный хрусталь в чехословацкой стенке. Думаю, если тут поскрести, то откуда-нибудь из антресоли вывалится мумифицированная бабушка. В прихожей даже нашлось несколько пар растоптанных сальных тапок. Которые, понятное дело, все благополучно проигнорировали.

– Дубак, – Тремор, прихрамывая, зашел последним.

Ну да, потому что мы уже открыли форточку, чтобы вывести туда трубу от буржуйки. Кора расстаралась на славу – короб был аккурат под раму. Но на всякий случай она еще подогнала его, чтобы не осталось никаких щелей. А Гром-Баба уже разожгла конфорки. Квартира немного разогрелась, и тут же проявился ее запах – дух затхлости и старости.

– Кора, давай вот эту батарею раскочегарь немного, – попросил я блондинку.

Та кивнула и подошла к чугунной «гармошке». Несколько секунд – и батарея раскалилась докрасна; краска на ней стала съеживаться, и ее запах защекотал нос. Неприятно, зато стылый воздух стал нагреваться. Скоро тут станет совсем хорошо.

– Спать все будем здесь, – сказал я. – Уж извините, но нашему отелю понизили звезды после очередного проверяющего. Теперь их минус две.

– В тесноте, да не в обиде, – улыбнулась Башка.

Ну вот, а все переживали. Одна брошенная фраза, и в комнате стало совсем жарко. По крайней мере, судя по взгляду Алисы, она точно кипела.

Говорят, что любви без ревности не бывает. Не знаю, либо я вообще не понимал данное чувство, либо был с другой планеты. По мне, это какое-то психическое отклонение. Не будет самодостаточный и уверенный в себе человек делать мозги избраннику за каждый невольно брошенный взгляд. Алиса в присутствии Башки и вовсе превращалась в раскаленный чайник, в котором не осталось воды.

И вот сейчас, вместо того чтобы спокойно отогреться после долгого пути, мне надо разводить стрелки.

– Ладно, это потом. Гром, давай что-нибудь сваргань на скорую руку. Алиса, помоги ей. Безопасник, Блокиратор, Слепой, пройдитесь по квартирам, вдруг что найдете. Псих и Башка, осмотрите верхние этажи и крышу. Надо будет еще караул выставить. Чудик, пойдешь со мной, поглядим, что там в подвале. Крыл и Кора отдыхают, они больше всех выложились.

Не то чтобы я не доверял своему разведчику. Раз пацан сказал, что квартал пригоден для житья, пусть и временного, – значит, так и есть. Однако оглядеть все еще раз не будет лишним.

– А что там может быть в подвале? – спросил Чудик, когда мы стали спускаться по лестнице в темный проем.

– Много чего, – ответил я, включая фонарь. – Инструменты, припасы, оружие…

Или водка. По крайней мере, у себя я когда-то нашел именно три бутылки этой чудесной жидкости, припорошенные пылью и с отклеенной наполовину этикеткой. И, несмотря на некоторое опасение, все-таки их употребил.

А выпить хотелось. Страсть как. Я последние дни растягивал свои припасы, перейдя на микродозы. По моим скромным прикидкам, послезавтра мне придется быть вынужденно чистым, хоть кровь иди сдавай. Чего бы не хотелось. Я не про кровь, а про бухло.

Подвал не удивил. Он был типичным, как и у большинства домов. Железная дверь, узкий коридор, который уходил в сторону, крохотные клетушки, увенчанные самодельными дверьми на хлипких навесных замках. Здесь хранилось драгоценное имущество бывших хозяев дома.