Княжеское правило

– Славно, – выдавил Яким.

Он медленно вытянул вперед руку. Михаил взял ее за локоть и пару раз резко тряхнул. Никакой братской любви в этом жесте не было.

– Поехали мы тогда, – сказал младший Кучкович. – Храни тебя Бог во Владимире, если что – посылай гонцов. Ответим.

Не дожидаясь ответа, Яким снова свистнул и махнул рукой. Его отряд двинулся вперед, через брод. Кроме двух всадников, которые наоборот развернулись и поехали обратно на юг.

Олег толкнул Василия локтем и шепнул:

– Смотри! Куда это их понесло?

– В той стороне есть что-то кроме Владимира?

– Только леса да болота. А потом кучковские земли, но это уже совсем далеко.

– Ясно. Нехорошо это, – грек погладил бороду.

– Почему?

– Сам подумай: зачем им туда, если только что оттуда приехали? Они наверняка возвращаются во Владимир, сообщить кому-то, что Михаил согласился на уговор. Значит, у заговорщиков там кто-то остался. То есть под боком у нашего князя будут лазутчики.

Черты Василия заострились, стали будто орлиными.

Тем временем отряд Кучковича пересек речку и медленно двигался сквозь разделившихся на два ряда дружинников Михаила. Они хорошо понимали, что окружены теми, кто с радостью броситься на них по первому зову, и старались смотреть в землю.

– Уйдут ведь сейчас, – предупредил Олег. – За ними нужно.

– Нет, не нужно, – ответил Василий. – Поедем за теми двумя.

– Зачем? Яким же там, он нас к остальным выведет!

– Кучковичей мы и потом найти сможем. А эти двое улизнут и все, будут где-то прятаться, неизвестно что делать. Сначала дом Михаила очистить нужно, потом остальное.

– Так может мы просто князя предупредим, а он уж сам свой город почистит?

– Он с дружиной медленно ехать будет. А еще ему окрестных бояр объехать нужно, с них целование собрать. Мы в городе утром сможем быть, а он,дай Бог, завтра вечером. За это время там могут что угодно натворить, так что нужно спешить.

– Но ведь…

– Не спорь, друг, – решительно отрезал Василий. – Командиром сделали меня, а значит решения принимаю я. Давай, двигаемся за ними. Только близко к ним не подъзжаем, держимся шагах в ста и за деревьями, чтобы не заметили раньше времени.

Олег стиснул зубы. Вот тебе и «боевой товарищ», вот и «наравне». Дай человеку власть понюхать, так он в нее зубами вцепится.

Кучковские посыльные уже скрылись в чаще. Олег и Василий быстро отползли от дороги, встали и побежали к стреноженным неподалеку коням.

****

Неуклюже покачиваясь в седле, Олег изо всех старался ехать медленно и ровно. В лесу это было непросто: конь будто специально наступал в каждую ямку и спотыкался об каждый торчавший корень.

На счастье, кучковские посыльные не съезжали с дороги и двигались медленно, громко переговариваясь друг с другом. Кони у них были тяжелые и оставляли на земле заметные следы, поэтому держаться у них на хвосте было несложно.

Дорога петляла между высокими деревьями, которые скрывали всадников друг от друга. Листья шумели на разгулявшемся ветру, на ветвях ухали совы. Луна освещала дорогу, но то и дело пропадала за облаками или за верхушками деревьев. Пока слежка была не самой сложной.

– Под утро из леса выедем. Там места открытые, прятаться уже не получится, – предупредил Олег.

– Что-нибудь придумаем, – ответил Василий. – Может подъедем и заболтаем их. А может погрозим им оружием, напугаем их, пусть глупость какую-нибудь сделают. Но пока нужно тихо, чтобы не спрятались.

– Ты будто не в первый раз так за людьми гоняешься.

– Я много всякого раньше делал, – грек загадочно улыбнулся. – Поверь, нам еще повезло. Вот следить за человеком в пустыне – та еще морока. Где в песке спрячешься? Ох, повезло вам с такими лесами…

Ночь тянулась долго. Иногда в просветах между деревьями Олег видел движение или силуэты посыльных. Тогда они останавливались и ждали несколько минут, восстанавливая дистанцию. Затем ехали дальше.

Олег старался не обращать внимания на раздражающие остановки и дышать полной грудью. В детстве он побаивался ночных лесов. Наслушавшись страшных сказок, он все ждал, что из-за деревьев появятся леший и лешачиха, которые утащат его с собой. С возрастом он понял, что есть и более страшные вещи, а к лесу стал относится намного теплее.

Свежий воздух и движение бодрили, спать совсем не хотелось. Вот только занять себя Олегу было нечем. Говорить Василий не хотел: то ли из осторожности, то ли из-за сосредоточенности. На ходу заниматься обычным досугом воина – чисткой оружия и брони – было неудобно. Оставалось предаваться размышлениям.

Поначалу у Олега на душе было как-то гадко. Переговоры Михаила и Якима показались ему противными. Оба рычат друг на друга, ходят вокруг да около, как волки. Но никто шаг вперед не делает, в честную драку не лезет. И оба врут, хитрят.

Не к такому человек Олег на службу шел. Он собирался биться за храбреца, за воителя, а не за притворщика. Где же княжеская честь? Почему он не побил предателя, не взял в плен?

Дружинник – а Олег, несмотря ни на что, продолжал считать себя именно дружинником – должен гордиться начальником, превозносить его, честь его защищать перед всеми. А как хитрецом гордиться?

Но потом гадостливость заглушил азарт. В неторопливом преследовании было что-то приятно затягивающее, дающее чувство силы. Хищное, как на охоте. Кучковские посыльные будто были бегущими зайцами, а он – голодным загонщиком, который вот-вот настигнет свою добычу. Только вместо мяса он собирался получить ответы.

Потеряв счет времени, Олег не сразу заметил, что мир начал светлеть. Птицы стали петь громче, в кустах зашевелился мелкий зверь живность. На высокую траву упали первые солнечные лучи.

– Скоро выедем в поля, – потянув носом сказал Олег.

– Понятно. Будь готов ко всему, – Василий выпрямился и проверил короткую кривую саблю у себя на поясе.

Олегу, конечно, не хотелось неприятностей. Но посмотреть на грека в бою было любопытно. Умеет ли худой красавец вообще драться? Может у него какая-нибудь особая греческая боевая наука? Интересно.

Вскоре деревья начали редеть, воздух переставал пахнуть хвоей. Рассветное солнце поднималось все выше и уже начало согревать подмерзшие за ночь кости.

Проехав еще с полверсты, они наконец выбрались из леса. Перед ними открылись дикие поля, покатистые холмы, цветущие луга и пара стоящих в стороне хат. Залесье во всей своей красе.

– Чего-то я их не вижу… – обеспокоенно сказал Олег, всматриваясь вдаль.

– А я вот вижу, – мрачно произнес Василий.

– Эй, люди добрые! – раздалось справа.

Кучковские посыльные сидели на опушке леса неподалеку от дороги. Между ними был раскинут платок, на нем лежали краюха хлеба, огурец и маленький кувшин. Посыльные приветливо улыбались.

Олег остолбенел. Он будто наступил в трясину и начал быстро проваливаться.

Как так? Что делать? Сразу доставать топор или сначала поговорить?

      К счастью, Василий не растерялся:

– Доброго утречка, путники! – ответил он. – На привал остановились?

– Да, подустали с дороги. Давайте к нам, посудачим!

– Это можно, – грек добродушно усмехнулся и направился к опушке. Олег последовал за ним.

Они слезли с коней и привязали их к тонкой сосне. Василий открыл седельную сумку, достал оттуда кусок солонины и как бы случайно наклонился к Олегу.

– Молчи, я разберусь – шепнул он.

– Чего это там у вас? – спросил широкоплечий посыльный с кривым носом и пышными усами. – Мясцо? Это вовремя, у нас как раз хлеб свежий да олуй-пиво. Давайте, сейчас настряпаем.

Быстрыми движениями ножа он нарезал хлеб и раздал всем по щедрому куску. Второй посыльный – тощий мужчина со светлым чубом на голове и вытянутым бритым лицом – проворно разлил пиво в берестяные стаканчики.

Олег и Василий присели на траву напротив кучковских. Как пахари на завтрак в поле вышли.

– Меня Оглобом звать, – представился кривоносый, с аппетитом жуя солонину. – А этого вот жердя – Никитой. Вы кто будете, люди добрые? Куда путь держите?

– Мое имя – Василий, я купец, – ответил Василий, осторожно отпивая пиво. – А это мой провожатый, Олежа. Мы во Владимир едем , за товаром.

Олег молчал и сидел как на иголках. Вот зачем это? Неужели нельзя все решить проще, на кулаках или на мечах? Дурацкая это тайная работа, мутная.

Никита тоже молчал, только смотрел куда-то вдаль и стучал пальцами по тощим коленям. Он весь был какой-то угловатый, дерганый, неровный. Судя по морщинам и редкой седине, ему было лет сорок, но с бритым лицом и коротко стриженными волосами он был похож на мальчишку.

– Да? Здорово как, мы тоже туда, – пробасил Оглоб. – А зачем вам рубила такие с собой? Сабля, топор боевой. Провожатый твой еще и в кольчуге… Купцы обычно попроще ездят.

– Так то раньше спокойно было. Сейчас дороги опасные, все вооружились, – невозмутимо ответил Василий.

– Это да, не поспоришь, – Оглоб вздохнул и скорчил скорбную гримасу. – В пути сейчас зевать нельзя, а то попадешь… Слушайте, а может мы вместе до города поедем? Так веселее, да и спокойнее будет, а?

Василий сделал задумчивый вид. Почесал бороду, помычал.

– Давай, отчего бы и нет? Только если мешкать не станете. Не серчай, просто спешим мы.

– Да и нам бы побыстрее доехать. Не переживай, к полудню доберемся, – Оглоб заговорщически подмигнул. – Допьем на дорожку?

Он залпом осушил свой стаканчик. Остальные последовали его примеру. Олег пил без удовольствия, будто проталкивая пиво сквозь ком в горле. Никита тоже приложился к стаканчику без особой радости.

Василий и Оглоб еще несколько минут болтали о каких-то мелочах. Посыльный много смеялся и активно жестикулировал, рассказывая, как они ехали от «дядьки в Суздале». Врал он легко и задорно – хороший соглядатай, наверное.

Когда все было съедено и выпито, Оглоб встал и отряхнулся.

– Ну что, мужики, вы еще посидите, я скакунов подготовлю, да и поедем.

Вразвалку, широко зевая он направился к коням.

Олег вдруг показалось, что ему под ребро загнали иглу. Это чувство он хорошо знал. Оно уже приходило к нему перед тем, как в детстве наткнулся на озлобленных мальчишек из соседней деревни, с которыми был в ссоре. Или перед тем, как, во время осады Торческа, нападавшие начали поливать стены стрелами. Что-то было не так.

Оглоб зашел за спину Василию. Затем резко развернулся и с размаху пнул грека в голову.

– Хватай его! – заревел он.

Никита вскочил с места и бросился на Олега. Он был худым, зато быстрым и цепким. Такой возьмет в захват – без помощи не выкарабкаешься.

К счастью, Олег был готов.

Он быстро завалился на спину, уперся локтями в землю и ударил Никиту ногами в живот. Посыльный согнулся пополам. Олег вскочил, схватил противника за шиворот и рванул в сторону. Никита потерял равновесие и приземлился прямо на хрупкий кувшин с пивом.

Олег повернулся к Оглобу – тот уже держал в руке длинный нож.

– Не бойся, красавица, сейчас я тебя быстро… – бормотал он.

Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, примеривались, готовились. Вдохнули, напружинились и побежали вперед.

Оглоб резко выбросил нож перед собой. В последний момент Олег успел вильнуть в сторону, лезвие прошло в паре пальцев от его груди. Налетев на Оглоба, дружинник умело боднул его лбом в нос. Посыльный крякнул и отступил назад.

Олег покосился на Никиту. Тот все еще елозил по земле и, кажется, не спешил вставать. Можно было сосредоточиться на его озверевшем товарище, который бешено размахивал перед собой ножом и сплевывал кровь из разбитого носа.

Подходить к нему было опасно – бьет без прицела, наугад, но случайно зацепить может. Олег решил не рисковать и достал топор. Оружие приятно тяжелило руку, раззадоривало. Олег размахнулся и ударил Оглоба в плечо обухом.

Посыльный ухнул и выронил нож.

Дружинник не остановился и продолжил охаживать противника: по спине, по ногам, по плечам, по животу. Работа была приятная и понятная. С каждым ударом выходило немного накопившейся злобы, дышалось чуть свободнее.

Оглоб сломался быстро. Проседая под ударами, в конце концов он повалился в траву и сжался в клубок.

Олег упер руки в боки и отдышался. На душе стало хорошо, тепло. Дела князей и соглядатаев для него были сложными и запутанными. Зато топор он понимал отлично.

****

Потирая лоб, Олег осмотрелся. Василий медленно поднимался. К его чести, грек не стонал и вообще выглядел довольно бодрым. Никита тоже смог встать и выпрямиться. Его темная рубаха была залита пивом, рука поцарапана осколком.

Олег вопросительно посмотрел на свой топор.

– Нет-нет, мне не надо, – Никита поспешно поднял руки.

Олег хмыкнул.

– Хорошо сработал, – прохрипел Василий. Грек откашлялся и сплюнул. Даже это у него получалось как-то с изыском, обстоятельно.

– Это тебе не панкратион ваш греческий, – гордо ответил Олег. – Тут клювом щелкать нельзя. А чего же ты так проворнил? Говорил же, что знаешь, когда врут!

Умом он понимал, что смеяться над греком не стоит – неправильно это. Но очень уж хотелось продлить радость от победы.

– Я знал, что он врет, но неправильно понял о чем – признал Василий. Грек пожал плечами и улыбнулся, – Хорошо, что у меня есть такой талантливый защитник.

Олег хотел съехидничать, но не нашел слов. К комплиментам он не привык, добрые слова его смутили. Раздраженно цокнув языком он указал топором на кучковских посыльных.

– С этими что будем делать?

– Придется как-то узнать, к кому они ехали, – грек нахмурился. – Неприятная это работа, но меня учили вытаскивать секреты.

– Мужики, а разрешите слово сказать, – подал голос Никита.

Олег посмотрел на него и сурово нахмурился.

– Чего тебе?

– Я вам и так все расскажу, не нужно из меня ничего тащить. Вы ведь Михаилу служите, да? От переправы за нами едете?

Олег и Василий переглянулись и промолчали.

– Я против вас и князя вашего ничего не имею, – быстро добавил Никита. – Мне за работу платят, но мучаться ради этого это не хочу. Давайте просто расскажу все, пожалуйста?

Василий пристально посмотрел пленнику в глаза:

– Если соврешь – я это узнаю. И за каждую ложь буду отрезать тебе по пальцу.

Олег покосился на боевого товарища. Такого холода от холеного и лощеного грека он не ожидал. Притворяется или на самом деле пытать готов?

Никита размашисто перекрестился и положил руку на сердце.

– Клянусь, все честно скажу!

– Хорошо, – Василий повернулся к Олегу. – Сделай милость: свяжи пока могучего Оглоба, веревка у меня в сумке. Потом садись к нам, пообщаемся.

Оглоб не сопротивлялся, только ворочался, хрипел и потеряно вращал глазами. Олег почти пожалел его но затем он вспомнил острие ножа, которое едва не порвало ему бок.

Пристроив посыльного у дерева, он вернулся к Никите, стараясь выглядеть грозно. Для пущего страху покачивал топором – больше ничего пугающего не придумал.

– Как вы нас раскусили-то? – спросил Олег.

– Да Оглоб еще в лесу заметил, что вы за нами плететесь! Я говорил, что бежать надо, а он талдычит: «Обожди, мы их за загривки поймаем, живьеми довезем, хозяева доплатят». Предупреждал же, что не надо…

– Понятно, не продолжай, – раздраженно буркнул Василий. – Куда ехали?

– Во Владимир. Там должны были в полдень под Мономаховым кремлем встретиться с каким-то дворовым. Надо было у него забрать какую-то грамоту и вернуться к Якиму. Они с Петром в Суздале, заправлять там собираются.

– Что Яким во Владимире делал? – спросил Василий.

– Ну откуда мне знать!? – Никита выглядел виновато. – Он туда два дня назад прилетел, метался как ошпареный, секретничал где-то по темным дворам. Точно замышлял чего-то, по роже видно было. А вчера под вечер всех своих из города вывел, поехали с вашим Михаилом встречаться.

– Вы-то сами кто? Из дружины?

– Да какая… Я – расстрига, из монастыря бежал. Этот хрен, – Никита кивнул в сторону Оглоба, – разбойник бывший, у него артель под Переяславлем перебили. Пришли мы прошлой весной к Кучковичам в Москву – там всех принимают, весь сброд туда стекается. Примелькались, Яким нас на службу взял. Меня – писарем, его – охранником. Ну и на побегушках у него бегаем иногда.

– И что, – Василий усмехнулся. – Не чувствуешь долга перед хозяином? Так вот просто предашь его?

Никита скривился.

– Если моих бывших братьев послушать, то я и Иисуса своим бегством предал. А Якиму до Спасителя далеко, та еще падаль. И платит мало, и бьет много, к тому же дурак. Нет, ради него я шкуру себе портить не стану.

Василий задумчиво пригладил бороду и оценивающе посмотрел на расстригу. Затем взял Олега за локоть и отвел дружинника в сторону.

– Возьмем его с собой, пусть нам послужит.

– Чего? Зачем?

– А что еще делать? Сами по себе мы не найдем того, с кем они должны были встретиться и не получим то, что они должны были забрать.

– А если он нас обмануть задумает?

– Может и задумает, но если ему достаточно денег предложить – не обманет. Я таких знаю, они за золото в любую петлю полезут. Правда, честно работать не хотят, вот и оказываются в таких бедах.

– Не знаю даже, – Олег обеспокоенно пожевал губу. – Уверен?

– Уверен. Нет, если ты сомневаешься – можешь попробовать его друга уговорить.

Олег посмотрел на Оглоба. Тот уже пришел в себя и яростно метался из стороны в сторону, отчаянно пытаясь порвать веревки. Проигрывать он явно не умел.

– Ладно, будь по твоему.

Василий вернулся к Никите и заговорил своим обычным, бархатным голосом:

– Ты нам помог, спасибо. Мы можем тебя отпустить, но есть мысль получше. Хочешь ты еще заработать?

Никита жадно облизнул губы.

– А чего бы и нет? Я человек работящий.

– Так сразу и понял, – Василий широко улыбнулся. – Тогда вот какое предложение: поедем с нами, все сделаешь, как тебе Яким сказал, только грамоту нам дашь. Если согласен – пять гривен сейчас и пять потом.

– Грамоту только за семь отдам, – незамедлительно выпалил Никита.

– Уговор, – согласился Василий.

Олег чуть не закричал от такой расточительности. На двенадцать гривен можно было жить долго и сладко. Многие крестьяне столько денег за раз никогда и не видели. А грек выбрасывал их на какого-то расстригу.

Никита проворно вскочил на ноги и низко поклонился.

– Буду вам служить верой и правдою. Давайте ехать, что ли?

– Подожди, – Олег кивнул в сторону все еще пытавшегося освободиться Оглоба. – С другом твоим что делать будем? Его с нами брать нельзя, сдаст с потрохами.

– Тут ты прав. Дайте-ка я его особым узлом перевяжу. К ночи расцарапает или развяжет, сам выберется. Еды и воды ему тут оставим рядом – не окочурится.

– А если медведь из леса выйдет? – спросил Олег.

Никита поднял взгляд к небу и мелко перекрестился.

– На все воля Божья.

Расстрига отряхнул руки и легкой, прыгучей походкой направился к лошадям.

Глава шестая

В которой город шумит, а княгиня печалится.

Владимир было видно издалека. Стоявший на семи неровных холмах вдоль Клязьмы, он не прятался за высокими стенами и не жался к реке. Город раскинулся вольготно и широко, открывшись миру.

Облепленный по бокам деревянными избами, сараями и складами, в центре Владимир был почти полностью каменный. Тут и там возвышались башни, блестели купола церквей и храмов, пестрели крыши барских и купеческих домов. Цветастое разнообразие города можно было рассматривать часами и постоянно находить новые детали.

Надо всем этим возвышался Мономахов кремль – старая крепость, с которой и начался город. Неподалеку от нее стояли княжеские терема. Там до строительства боголюбовского дворца обитал князь Андрей.

Олег бывал в городе несколько раз, когда они вместе с дедом или отцом ездили на большой рынок. По сравнению с деревней там было тесно, душно и страшно шумно, но Олега это не пугало. Он все вертел головой по сторонам, смотрел на незнакомую жизнь и бесконечные толпы людей, не понимая, как они все умещаются на узких кривых улочках.

Когда они подъехали ближе, дружинник с любопытством покосился на Василия: впечатлит его зрелище или нет?

Вряд ли. У него на родине, наверное, такие города деревнями считаются. Но то ли из вежливости, то ли с искренним любопытством грек разглядывал город и одобрительно кивал.

– Красивое место, приятное. А еще видно, что молодой город, полный сил.

– Покойный князь эти места очень любил, – встрял в разговор болтливый Никита. – Говорил, что это издревле город особый, с большой судьбой. «Да будет сей град для великого княжества и глава всем» – вот так вот вещал. Заверял, что тут еще Владимир Креститель строить начал, который Креститель. Хотя все знают, что это Мономах город заложил. Смешно было! Князь речь про старину ведет, а в толпе его слушают старики, которые сами основание застали!

– Ты-то откуда знаешь? – спросил Олег.

– Так я здесь родился! Потом по миру ходил, но раз в пару лет обязательно возвращался. Пока меня в монахи не запихнули, – расстрига поморщился.

Они подъехали к восточному входу в город – высоким Серебряным воротам. Толстые темными створки были украшены железными вставками и двумя большими блестящими кольцами, будто правда сделанными из серебра.

Двое караульных бегло осмотрели путников и без лишних вопросов пропустили их в город.

– Достойный такой въезд, – отметил Василий.

– Это еще что! На западе Золотые ворота стоят, вот там совсем загляденье, – гордо заявил Никита.

– Правда из золота сделаны?

– Нет, конечно! Медь золоченая. Но в Киеве так же – стоят медные ворота, а называют их Золотыми. Мы чем хуже?

По совету Василия они оставили коней в конюшне, чтобы не выделяться в городской толпе. Заплатив за корм и постой, путники решили не задерживаться у ворот – слишком уж много там было зазывал, которые все высматривали, кого бы им обсчитать и объегорить. Они свернули направо и пошли вдоль стены.

Добравшись до мест потише, путники стали искать, где бы утолить голод телесный – нервный завтрак на опушке никого не насытил. Побродив по улицам, они обнаружили спрятанную в переулке корчму. Внутри было темно, тепло и уютно.

– Хозяин, а дай нам чего-нибудь свежего поесть и холодного попить, будь милостив. И лучше побольше, – попросил Василий.

– Это вы вовремя, – сказал лысеющий корчмарь, закрывая бочку с соленой рыбой. – Баба моя как раз расстегай доготовила, он у нее такой – пальцы оближите.

– Повезло нам, – Василий улыбнулся и бросил на стол несколько кун. – А расскажи, что в городе твориться, какие новости?

– Да какие тут новости, – ответил корчмарь, быстро сгребая монеты. – Все про князя говорят нашего. Сгубил его кто-то, в своем же доме! Теперь непонятно кто да что будет.

– Начальники разве здешние ничего не делают? Может что-то затеяли?

– Бояре шепчутся о чем-то, тысяцкий ходит гусем надутым, княгиня все так же в тереме сидит со своими книжицами. Никому ни до чего дела нет! Подати собирают, а полкам не платят, за улицами никто не смотрит. Порядка и раньше мало было, а теперь уж совсем… Как дурной народ с ножами друг на друга до сих пор не полез – не знаю.

Вскоре жена хозяина – коренастая женщина с толстой светлой косой – вынесла еще дымящийся расстегай. Корчмарь не приукрашивал: угощение действительно было сказочным. От горячей пищи и колодезной воды стало спокойно и приятно.

– Вот чего скажу: хорошо у вас кормят – прокомментировал Василий, осторожно смахивая крошки с рукавов. – Еда не изысканная, без придумок, но добротная.

– А что в Царьграде едят? – с любопытством спросил Олег. – Какие-нибудь золотые сладости?

– Это редко. В основном рыбу, очень много самой разной рыбы. Даже соусы у нас из рыбы. Знали бы вы аромат великого гарума…

– Так ты на самом деле грек? – Никита удивленно поднял брови. – Я-то думал, что прикидываешься! А правда, что у вас по улицам железные львы ходят, а по небу железные птицы летают?

Лицо Василия странно дернулось, исказилось в мрачной гримасе. Его будто плетью хлестнули. Но грек быстро взял себя в руки и пренебрежительно пожал плечами

– Это просто механические игрушки царского дворца, чтобы впечатлять иностранных послов. Да и они уже не работают. Царство наше уже не то, каким было.

– Худо там стало? Ты поэтому уехал?

– И да, и нет, – Василий выглянул в маленькое окошко под крышей. – Смотрите, солнце-то уже высоко, полдень скоро. Пора бы нам идти.

Олег пристально посмотрел на грека. Раньше он был разговорчив, даже болтлив, с удовольствием говорил на любые темы. Но стоило спросить о его прошлом – сразу закрылся. Странно это.

Они вернулись на улицу и пошли в верхнюю часть города, к кремлю. По пути все трое с удовольствием глазели на виды и людей.

Во Владимире по соседству стояли самые разные постройки. Маленькие, еле заметные полуземлянки терялись рядом с большими ремесленными дворами. Скромные срубы прятались в тени с высоких теремов, из которых доносились запахи больших богатых обедов и веселые застольные разговоры.