Полная версия
Княжеское правило
Ивка вздрогнул, оглушенный внезапной болью. Первый удар ногой заставил его пошатнуться, а второй отправил на землю.
Олег не стал заигрывать со зрителями и сразу же придавил грудь противника коленом и начал бить его сверху. Ивка безуспешно пытался вывернуться из захвата, но только открывался для новых ударов.
Вскоре, хрипя от удушья, боец Кучковичей стал бить ладонью по земле.
Дружинники, торговцы и другие зрители взревели. Кто-то прыгал и обнимался с соседями, радуясь выигрышу. Другие ругались и плевали под ноги. Все смотрели на Олега с уважением.
Дружинник встал, рассеянно пожал протянутые руки. Он смутно понимал, что должен радоваться и принимать поздравления. Но ему хотелось только заползти в свою палатку и проспать несколько лет.
Еремей подлетел к нему и смял в медвежьих объятиях:
– Я же говорил! Я же говорил, а?! Витязь, настоящий витязь, молодчина! Ух, сейчас отмечать пойдем…
Михаил был занят разговором с соседями на лавке и подсчетом полученных денег. Но потом он бросил взгляд на Олега и широко улыбнулся.
Князь Торческа был господином строгим и требовательным. Слуг своих не баловал, просто так милости не раздавал. Поэтому эта улыбка Олегу запомнилась надолго.
От радости и напряжения у дружинника закружилась голова. Присев на землю, он посмотрел на возвышавшийся над лагерем холм. Там на солнце блестели дворцовые башни. Там их ждал Андрей Боголюбский.
Глава вторая
В которой рассказывают удивительные истории, принимают нового наследника и носят бочки.
– А в середине города того стоит круглый дом без крыши – Колосей называется. Стоят там скамьи на тысячи людей, и яма большая между ними. И живет там колдун по имени Вергилий, что мертвых воскрешает и командует ими как рабами своими…
Старик-рассказчик вещал со страстью. Размахивал руками, стучал по столу, топал ногами, корчил рожи. То ли искренне переживал от своих историй, то ли просто решил, что так зрителям будет интереснее. Таким бродячим умельцам приходилось всегда бороться за слушателей, у каждого были свои хитрости.
Олег слушал старика вполуха. Сказки его веселили, но куда больше его занимали люди вокруг.
В большом зале стояли три широких и очень длинных стола. Слева, на удобных скамьях с подушками, расположились бояре, тысяцкие, тиуны и другие старшие слуги великого князя. Все были красивые, разодетые с холеными лицами. Они слушали старика со снисходительными ухмылками, почесывая бороды и отхлебывая вина из кубков. Кто-то с аппетитом поглощал мясо кабана и куриц, другие тихо переговаривались.
Справа, на скамьях попроще, в тесноте сидели сотники, десятники и простые дружинники, которых хозяева великодушно взяли с собой. Они завороженно внимали рассказчику, изредка прикладываясь к глубоким братинам с брагой. Бойцы чаще всего были людьми неискушенными. Про дальние земли, тамошних правителей и колдунов они не знали почти ничего, поэтому слушать про все это им было интересно, даже если врут.
А за главным столом восседали приближенные великого князя: бояре, важные церковники и малые князья. Среди них был и Михаил. Там все выглядели по-разному: одни вертелись и перешептывались с соседями, другие сидели неподвижно, полные тихого достоинства.
Сам князь Боголюбский, сидевший посередине, рассеянно перебирал четки. На рассказчика он смотрел со скептической ухмылкой.
– Красиво говоришь, дед, – сказал он глубоким голосом с приятной хрипотцой. – Про воскрешения ты это, конечно, заливаешь, но красиво.
Старик улыбнулся и повернулся к князю.
– Что, господин, в ворожбу не веришь?
– Не верю. Глупость это, ничего больше.
– Много я таких мудрецов неверующих видел, – старик вдруг схватил со стола кусок мяса и бросил его в рот. – Все гордые были, все на свете знали, все понимали… Передумали все.
– Ты переубедил, что ли?
– Не я, а жизнь, – чавкая, ответил рассказчик. – Вот, например, был у меня сват, Филя. Построил себе баню, а баннику подарков не занес. Не верил он в него, говорил: «И без того семью кормлю и полдеревни, не хватало еще на выдумки тратиться». Ну и, понятное дело, обозлились на него духи. Пошел он однажды купаться, а потом как заорет, как выбежит весь перепуганный…
Князь фыркнул и махнул рукой.
– Все, дед, утомил. Садись есть. Переночуешь в погребе, утром пойдешь других веселить.
– Храни тебя Господь, владыка!
Старик откланялся, сел на свободное место среди дружинников и начал уплетать за обе щеки. Не каждому выпадает счастье побывать за княжеским столом, нужно пользоваться возможностью.
– Дед-то молодец, бодрый, – шепнул Еремей. – Смотри, как не в себя жрет…
– Да ладно, он заслужил, – Олег пожал плечами. – Хоть какое-то развлечение.
Кроме рассказчика, на пиру не было ничего веселого. Ни музыки, ни шутов, ни дрессированных животных. Без старческих криков и кривляний зал быстро погрузился в тоскливое молчание.
Вечер оказался совсем не таким, каким его представлял Олег. Дворец и гридница для гостей были большими, красивыми, но какими-то пустыми. Хозяин не потратился даже на простые цветные ленты, не то что на украшения поярче.
Гости за боярским столом, явившиеся в золотых цепях, шелковых рубахах и толстых перстнях с большими камнями в этом странном пустом зале смотрелись не на своем месте, как роскошные вещи, которые зачем-то поставили в сарае.
Еда была добротной. Но ничего удивительного Олег на столе не нашел. Ни запеченных лебедей в перьях, ни поросей, сшитых с петухами, ни заморских фруктов. Все угощениями были обычными, просто большим и на позолоченных блюдах.
Одним словом, рассказывать внукам было не о чем. Даже перед другими мужиками в дружине особенно не похвастаешься.
Сам князь тоже был невесел. Он не трогал ни еду, ни вино. Только гладил короткую седую бороду и изредка что-то говорил Прокопию, своему любимому слуге. Тот молча кивал, как и положено хорошему дворовому.
Еще несколько лет назад слава владимирского князя Андрея Юрьевича гремела по всему свету. Он бил булгар, брал Киев и Новгород, приструнил родственников-бунтарей, строил дворцы, церкви и целые города. А еще водил за собой такое войско, что земля от их шагов тряслась.
Его любили и боялись, почитали как храброго воина, как мудрого книжника и как щедрого господина. Когда-то никто не мог идти против его воли, несколько лет на Руси его власть стояла.
Олег слышал, как старые дружинники со светлой тоской рассказывали о тогдашних княжеских пирах и охотах. На них хотел попасть каждый. Длились они днями, а то и седмицами, гости получали дорогие подарки, хвастали дорогими нарядами и плясали под громкую музыку. Сам князь радовался вместе со всеми, смеялся, пил и ел не меньше своих воинов.
Но эти золотые дни прошли. Непобедимый Боголюбский вдруг начал сдавать. Может свое брал возраст, может князь слишком зарвался А может от него просто отвернулась удача.
Сначала был неудачный поход в Булгарию, который не принес серьезной добычи и только расстроил бойцов и бояр. Войсками там командовал второй сын князя – Мстислав Андреевич. В походе он сильно простудился и быстро скончился. Говорили, что весь Владимир тогда плакал.
Потом случилась новая война за Киев и провальная осада Вышгорода. Андрей хотел наказать зарвавшихся князей Ростиславичей и снова взять юг под свою руку. Вместо этого он завяз в долгой борьбе за вышгородские стены, а потом и вовсе бежал от боя. При отступлении в Днепре утонули сотни дружинников.
Был в том походе и Михаил Торческий, но ему тогда удалось спасти почти всех своих бойцов, еще и потрепать преследователей. Этим он заслужил немалое уважение воинов, вскоре начались его встречи со старшим братом.
Боголюбский же после отступления вернулся в свой дворец и долго сидел тихо, никуда не совался. Но и в собственном доме у него тоже начались беды. После бесконечных строек казна опустела. От неурожаев на дороги все чаще выходили разбойники. В городах начали роптать, попы тоже были недовольны. Бояре почувствовали слабость хозяина, и начали зажимать подати.
Имя Боголюбского все еще звучало громко, но не звучало так грозно, как раньше.
Тяжелое время, похоже, изменило и вид князя. Он все еще был стройным и высоким, но кожа стала болезненно-желтой, под глазами темнели большие синяки. Скрыть наступление старости у него тоже не получилось. Длинные волосы поседели, морщины покрывали квадратный лоб, острый нос и уголки чуть раскосых глаз – подарок его матери-половчанки. Руки князя были тонкими, он сутулился и иногда покашливал.
Несмотря на все это, Олег смотрел на Боголюбского с восхищением. С малых лет он слушал истории о великом князе: как он первым влетал в ряды врагов, разгонял полчища степняков, превращал пустыри с косыми избами в великие города. Для дружинника великий князь был почти как герой из сказок или из Святого Писания. И вот теперь Олег наконец видел этого героя вживую.
Дальше стало еще лучше: князь вдруг встал и постучал кубком по столу:
– Друзья мои, братья! – крикнул он неожиданно глубоким и звонким голосом. – Спасибо вам, что приехали ко мне, что не забыли!
Гости загудели, заерзали на местах. Все хотели послушать хозяина дома.
– Я вас здесь собрал не просто так, – продолжал князь. – Времена сейчас непростые, но мы держимся вместе, мы друг друга не бросаем. Только в единстве мы победим!
Боголюбский вдруг нахмурился и взялся за рукоять меча, висевшего у него на поясе. Меч был непростой – говорили, что однажды он принадлежал самому святому Борису, князю-страстотерпцу. Олегу оружие казалось слишком коротким и неудобным. Но ведь такие вещи носят не для пользы в бою, а для красоты и почтения к бывшим хозяевам. Еще и камни блестящие в рукояти, красивые.
– Хотел бы я с вами попировать в другой день, в другое время. Но ждать нельзя, – князь прикрыл глаза и тяжело вздохнул. – Кто-то уже знает, кто-то нет… Месяц тому назад в Ростове от болезни умер сын мой, Глеб.
Весь зал замер. Можно было услышать, как мухи перелетают с одной стены на другую. Олег боялся и пальцем пошевелить.
Дети умирали у всех, даже у князей. Жаль, печально, но такова уж жизнь.
Вот только великий князь потерял уже третьего сына. Всякому понятно, что здесь дело на похоронах не закончится.
– Вижу, что вам больно, – продолжил князь. – Но не плачьте по нему, я уже за вас всех оплакал. Мне не слезы ваши нужны, а силы.
Князь вдруг подался вперед и ударил по столу кулаком.
– Глеб был молодым, сильным, здоровым! Не мог он сам по себе так умереть! Отравили его!
По залу прокатилась волна возмущения. Одни лица побледнели, другие налились красным. Кто-то закричал.
Олег нагнулся к уху Еремея и прошептал:
– Чего делается вообще?
– Не знаю, – сотник покачал головой. – Но что-то сейчас будет.
Князь снова ударил по столу. Гости мгновенно затихли.
– Враги наши убили моего сына! Думают, что мы ослабли. Что нет в нас былой силы. Скоро пойдут на нас войной, чтобы стол мой украсть, чтобы дома ваши разорить! Мне все дологжили: из Чернигова, из Киева, из Смоленска – все полки собирают, клыки на нас точат. Забыли они, кого бояться нужно. Готовы напомнить им?! Пойдете со мной против них?
Олег присвистнул. Князь обращался с гостями как кузнец с куском железа: охлаждал и раскалял их, заострял и придавал им нужную форму. Только вместо молотка и клещей у него были слова Еще несколько минут назад все сидели со скучающими лицами, еле замечали хозяина. Теперь же они ловили каждое его слово, их глаза блестели, они кричали и стучали посудой.
Один из бояр внезапно поднялся со своей скамьи. Олег прищурился и узнал Петра Кучковича. Рядом сидел его брат Яким и, как ни странно, Ивка. Похоже, побеждать в бою для приглашения на пир было все же необязательно.
– Княже, разреши сказать! – крикнул Петр. – Любим мы тебя как отца, за тобой хоть куда пойдем! Нужно – хоть свои головы сложим, хоть чужие снимем!
Зал снова загудел, еще громче и радостней. Большинство гостей были людьми войсковыми, обещание драки их возбуждало так же, как прибыль бодрила купца, как богатый урожай дарил надежду крестьянину.
Князь кивнул боярину.
– Спасибо, Петя, на добром слове.
– Ты только скажи, господин, – Петр развел руками, – как биться будем? Там бойцов много, раза в два больше, чем у нас. Неужели степняков нанимать будем? Или чудь, или самоедов?
Боголюбский усмехнулся.
– Никого нанимать не будем. Сами победим.
– А сможем ли? Если в осаду возьмут, то тяжко будет. У нас ни запасов, ни помощи от других не будет…
– Не возьмут. Они к нам вообще не дойдут, потому что мы сами к ним пойдем. Через седмицу на Киев выдвинемся.
Гости уставились на князя. Одни с удивлением, другие – с восторгом.
– Сами подумайте, – князь многозначительно ткнул пальцем в потолок. – Другие князья все еще думают, что главный стол у нас в Киеве. Что оттуда другими понукать можно. Что Ярослав на Руси правит просто потому, что в Киеве сидит. А он верит, что на него никто руку не поднимет, к обороне не готов. Уж точно не ждет, что мы к нему на порог заявимся из ниоткуда.
Имя киевского князя Боголюбский произнес с отвращением, будто сплюнул. Олег знал, что это из-за долгих семейных дрязг. Раньше отец Андрея годами воевал с отцом Ярослава, а теперь и дети их поцапались.
Ярославу из-за этой вражды пришлось отчаянно бороться за Киев, а Андрею – опасаться за южные рубежи и свое место старшего князя на Руси. Когда Рюриковичи ссорятся – весь свет трясется.
– И что, город у него заберешь? – спросил Кучкович.
– Зачем же забирать? Мы прилетим, огнем и железом пройдемся и с добычей уедем. Как в прошлый раз. Тогда все поймут, кого бояться нужно, будут дома сидеть и трястись. А мы будем смеяться и барыши считать, правильно, Петя? Ты ведь готов в Киев заехать, дорогой?
Петр нахмурился и уставился в стол.
– С тобой – хоть на край света.
– Ну и славно, – Боголюбский повернулся к дружинникам. – А вы, братья, что скажете? Пойдете со мной?
Князь говорил ясно, с достоинством и уверенностью. Обещал воинам победу, славу и богатство. А чего еще им нужно?
Дружинники кричали, хлопали, кто-то даже вскочил и начал бить поклоны. Олег не удержался и засмеялся от радости. Дождался! Настоящая война, как в историях! Настоящий бой, настоящая слава!
Боголюбский довольно улыбнулся и наконец отпил из своей чаши.
– Братья! – в этот раз князь просто перекричал гостей. – Послушайте еще немного меня! Последнее дело есть. Я ведь, чего тут прятать, старик уже, не такой прыткий, как раньше…
Взбудораженные дружинники не согласились:
– Неправда!
– Да ты быка одной рукой свалишь!
– Еще всех нас переживешь!
Боголюбский засмеялся и отмахнулся.
– Хватит уже, льстецы! Не молодею я, а потому думать нужно о том, что после меня будет. Если случится что со мной в походе – кто править будет, кому княжество оставлю? Последний сын мой, Юрий, мал еще, до сих пор с бабками ходит. Кто за ним уследит, кто защитит?
– Мы его в обиду не дадим, отец!
– Знаю, отрадно мне это, – князь поднял руку, призывая воинов успокоиться. – Но без единого хозяина жить нельзя. Нужен муж умный, сильный, кто порядок удержит. Потому решил я, что пока Юрий не дорастет до стола, после меня править будет брат мой: Михаил.
Пока дружинники и бояре чествовали нового наследника, пока Михаил кланялся брату, Олег просто сидел и моргал. Он не только поедет на войну, но и будет служить будущему князю Владимирскому!
Долгие годы он просто ждал, пока произойдет хоть что-то. А теперь целый день чудеса происходят. Будто его награждают за долгое терпение. Нужно будет потом попу деньги дать или что-то такое еще сделать в благодарность Богу.
Рассматривая повеселевших гостей, дружинник заметил, что многие бояре явно не разделяли общей радости. Особенно мрачно выглядели Кучковичи. Петр сел на место и о чем-то шептался с братом.
– Чего это начальники приуныли? – спросил Олег у Еремея, пытаясь перекричать бесконечные вопли воинов.
– Да кто их разберет, не думай! Смотри, к нам Прокопий идет.
Прокопий был холопом. По закону это ставило его ниже любых свободных людей. Но и бояре, и дружинники знали, что князь любит старика и прислушивается к его советам. Поэтому слуга имел больше власти, чем многие гости в золоте и шелках.
Обогнув стол, Прокопий подошел к дружинникам протянул Еремею приятно звеневший кошель.
– Князь говорит еще питья принести. Идите на конюшни, найдите там Анбала и дайте ему это. А потом помогите ему натаскать вина и браги из погреба. Скажите, чтобы не жадничал, пусть лучшее достает.
Еремей кивнул, забрал кошель и вышел из зала. Олег последовал за ним. Пир наконец становился интересным, но ему хотелось размять ноги. Да и когда еще можно будет свободно погулять по дворцу?
****
Олег видел не много разных боярских теремов. Одни были широкими, другие – высокими, третьи – и широкими, и высокими. Богатые хозяева украшали свое жилье башенками, наличниками, резьбой и прочими приятными мелочами. Но их терема все равно оставались домами, где жили простые смертные.
Палаты в Боголюбово же были чем-то средним между храмом, крепостью и дворцом. Вытянутое двухэтажное здание с остроконечными башнями полностью выстроили из камня. В сплошь деревянной Руси это было особенной роскошью.
А самое красивое крылось в мелочах. На стенах красовались барельефы и мозаики, арки и колонны. Тонкая лепнина и изящные притолоки делали даже двери и пролеты чем-то волшебным. На окнах стояли железные решетки с резьбой, а над крышей возвышались восемь башенок со шпилями. В середине дворца, между левым и правым крыльями, стоял четырехстолпный храм князя с золотым куполом и роскошной отделкой.
Даже площадь перед входом во дворец была особенной, вымощенной белым камнем с аккуратными желобами. Окружали ее низкие стены без бойниц. Выглядели они красиво и грозно, правда для настоящей защиты такие много пользы не принесут. Но владимирский князь может иногда и забыть про осторожность.
Ясное дело, многие попы тихо возмущались, что князь тратит столько денег на свое тщеславие, а купцы со страхом считали, сколько дорогих материалов перевели на один дом. Зато все остальные восторгались красотой постройки и щедростью Боголюбского.
– Вот Михаилу нашему привалило наследство, а? – сказал Олег, все еще подрагивая от возбуждения.
– Ну да, – рассеяно ответил Еремей.
– Ты чего, не рад за него?
– Да рад, конечно. Просто у малых князей и служба маленькая: в дозор сходить, поехать с ними куда, может чуть подраться – да и все. А у больших… – сотник пожал плечами. – Ладно, это я ною. Вам, молодым и голодным, хорошо будет.
Олег зажмурился, в очередной раз представляя, что его ждет. Все его мечты, все, чего он ждал с детства, уже совсем близко.
Нужно отвлечься, а то его разорвет от радости.
– А что за ключник тут такой? – спросил Олег.
– О, это мужик известный, – Еремей хохотнул. – Анбал Ясин. Из ясов то есть, которые на юге на предгорьях живут. Не знаю, как он сюда добрался, но оказался при дворе и как давай тут всех строить! Грозный, злобный, но умный. Ну и скряга тот еще, потому дослужился быстро до ключника и теперь тут всем хозяйством командует. Ты только не робей перед ним – он нам не хозяин.
Спустившись по винтовой лестнице, Олег и Еремей вышли на просторный двор и направились к конюшням. Жаркие сумерки переходили в теплую ночь, воздух пах кострами из лагеря дружины. Все было приятным, тихим, удобным…
И тут со стороны конюшен донеслась яростная ругань. Дружинники подошли ближе и увидели, как огромный мужчина кричит на двух конюхов.
– Еще раз такое увижу – уши оторву! – рычал здоровяк. – Лошади от такой кормежки за месяц сдохнут. Вы хоть знаете, сколько одна такая кобыла стоит?! Головами думайте, не за баранами в деревне ухаживаете!
– Извини, начальник… – промычал один конюх.
– Ты не извиняйся, а работай!
Анбал был настоящим гигантом. Он выглядел как дверь, к которой приделали длинные ноги, мясистые руки и квадратную голову. Стриженная черная борода скрывала короткую шею, а на бритом затылке красовался рваный шрам.
Заметив подошедших дружинников, Анбал развернулся к ним и рявкнул:
– А вам чего надо?!
– Прокопий просил больше питья в зал принести, – Олег старался говорить ровно, горделиво. В конце концов, он воин, а не простая челядь. – И вот это тебе передает.
Олег протянул кошель ключнику и тут же отпрянул назад от удивления.
Анбал чертыхнулся и сплюнул на землю. На кошель он смотрел как на змею, которую внезапно нашел в своей постели.
– Сегодня, значит… – тихо сказал ключник.
– Ты чего взвился так? – спросил Еремей.
– Да просто… – Анбал пристально посмотрел на Олега, потом на Еремея. Затем глубоко вздохнул, взял кошель и спрятал его в карман. – Ладно, ничего. Куда там чего тащить сказали?
– Вина и браги, в зал. Просили лучшее.
– Еще бы, в такой-то вечер.
Ключник пошел в погреб, озлобленно пнув пробегавшего мимо пса. Животное испуганно заскулило и бросилось прочь.
Олег и Еремей переглянулись, но ничего не сказали. При дворе вообще проще ничего не говорить, если ты без большого чина.
Княжеский погреб был побольше многих крестьянских изб. Длинные полки тянулись от стены до стены. На них лежали мешки с мукой и овощами, копченое мясо и сыры, яблоки, мед и, конечно, бочки с самым разным хмельным.
Анбал начал выбирать бочки и бросать их дружинникам. Не передавать, а именно бросать, как легкие детские игрушки. Олег еле успевал их ловить. Надеясь замедлить исполина, он спросил:
– А чего ты сам не на пиру?
– Меня не звали, – сухо ответил ключник. – А что, чего интересного там?
– Там страсти те еще. Князь поход на Киев готовит, Михаила наследником назвал, – Еремей еле успел схватить брошенную бочку и натужно крякнул. – Может помедленнее?
– Вот как? Тогда понятно.
– Чего тебе понятно? – раздраженно спросил Олег, пошатываясь под весом трех бочек. – Давно пора тамошних приструнить, а то забыли свое место.
– Уж вы обязательно приструните. Хотите воевать, да?
– Хотим! Не просто так в дружине!
Анбал вдруг перестал выбирать питье, подошел вплотную к Олегу и навис над дружинником как над ребенком.
– Ты не забывай, что кольчуги не от всего защищают. Кто знает, чем в следующий раз ударят? – ключник безрадостно улыбнулся. – Ладно, тащите все это наверх. Потом еще три подхода будет.
Глава третья
В которой ищут сухие дрова, встречают незваных гостей и неудачно падают.
Пир закончился далеко за полночь. Слуги вынесли блюда побогаче, из бочек текло красное, светлое и пенное. Возбужденные скорым походом гости хотели веселиться и чествовать князя. После войны часто раздают чины и наделы, так что надо бы подольститься к владыке.
Среди дружинников нашлись музыканты, которым быстро достали гусли, барабаны и дудки. Те, кто еще мог стоять на ногах, пошли в пляс. Остальные сосредоточились на угощениях. На столах было столько еды, сколько хватило бы небольшой деревне на месяц.
Князь к празднику не присоединился. Прослушав с десяток клятв верности и хвалебных песен, он попрощался с гостями и отправился спать. После этого веселье стало еще более бурным.
Олег сел слушать разговоры дружинников. Многие, как и он, были потомственными военными и радовались грядущей замятне.
– Ну, братцы, погуляем на югах. Там сейчас хорошо, солнечно.
– У меня брат на Киев ходил десять лет назад. Столько барышей вывез, что новый дом себе отстроил, еще и скотины всякой накупил.
– А у меня отец ходил. Тамошние с тех пор как раз отъелись, располнели…
– И ведь они нас не ждут, подготовиться не успеют. Считай и драться не придется!
После третьей братины Олег совсем разомлел. Но отдохнуть у него не получилось: Еремей вдруг приказал ему встать в караул у княжеской спальни.
– Вот тебе ключ, запрешь за собой дверь на лестницу и стой у опочивальни, – с трудом выговаривая слова сказал Еремей.
– Я там один буду, что ли?
– Как-нибудь уж без меня справишься.
– У меня уже сил никаких нет, засыпаю… – вяло возразил Олег.
– Найди силы, а то сила тебя найдет! – десятник пьяно засмеялся и отправился на поиски новой бочки.
Олег вздохнул, подобрал выданное копье и пошел исполнять свой почетный долг.
Комнаты князя располагались в правом крыле дворца за большой кованной дверью. Олег запер ее за собой и поднялся на второй этаж.
Стены там были украшены рисунками витязей и чудищ, резьбой и даже полотнами из блестящего золотистого аксамита. Пол покрывали турецкие ковры, под потолком покачивались причудливые люстры, в которых ярко горели лампы. Слуги регулярно убирали и проветривали коридоры.
