Цугцванг по-русски. Книга 1. 96 отделение милиции г. Москвы

– Ну вот! Пришли! Здесь я и живу, на седьмом этаже, – весело сообщила девушка и, казалось, заглянула в самые глаза Антону. – Так, что, до завтра?

– Да, до завтра!

Оксана протянула правую руку в перчатке для прощания, которую Шелестов осторожно пожал.

– Пока.

– Пока.

Подождав, пока закроется дверь подъезда за девушкой, Антон чуть ли не бегом бросился к метро.

Когда Антон влетел в своё отделение, иначе не сказать, часы на его руке показывали ровно 20.00.

Первым делом он направился в дежурную часть.

– Привет, Антон! Русиков тебя уже два раза спрашивал, – доверительно сообщил ему дежурный ст. лейтенант милиции Александр Воробьёв.

– Ясно, ещё что? – по ходу дела Шелестов снимал с себя куртку.

– Уваров тебя искал, какая-то заява паршивая у него для тебя, толком не понял.

– Всё?

– А тебе мало проблем? – засмеялся Воробьёв.

– Чур тебя, чур! – Антон скорым шагом направился к себе в кабинет.

И тут же навстречу ему попался участковый на его земле Алексей Уваров.

– О! Антон! Привет! А я к тебе собрался!

– Привет, Леша!

Шелестов достал связку ключей, открыл дверь и торопливо разделся, кинув куртку и шарф на диван.

– Сколько уже времени?

Уваров быстро взглянул на свои наручные часы.

– Уже 20.15 на моих.

– Чёрт, опаздываю! Слушай, подожди меня здесь, а? Я быстро, только доложусь Русикову и вернусь.

– Договорились, а то я не знаю, что делать с одной заявой.

– Разберёмся!

Через пять секунд Антон деликатно постучал в дверь кабинета зам. по розыску, из – за которой слышались громкие голоса, перебивающие друг друга.

Подождав пару секунд, открыл дверь, и смело вошёл в кабинет.

– Разрешите, Владимир Николаевич!

В кабинете его начальника собралось всё руководство уголовного розыска Октябрьского района. Руководство сидело вокруг стола Русикова, отчаянно дымило сигаретами и о чём-то спорило.

– Ты где лазаешь? Тебя одного ждём! – недовольно проворчал его прямой начальник зам. по розыску отделения Владимир Николаевич.

– Давай присаживайся к столу и доставай свои списки с телефонами! – ткнул пальцем на последний свободный стул начальник ОУР района Калинов. – В ногах правды нет!

– Все адреса переписал? – нетерпеливо спросил Снегирёв, зам. начальника РУВД по оперработе.

Шелестов положил на стол листы бумаги, исписанные установочными данными владельцев номеров.

– По выборке ЦАБ19 значится 685 номеров. Здесь выборка телефонов в количестве 340. Остальные завтра, товарищ полковник. Рабочий день у них заканчивается в 18.00, а в 17.45 меня попросили покинуть помещение.

Снегирёв передвинул пачку списков к себе поближе и, взяв остро отточенный карандаш из стаканчика на столе, принялся обводить кружками некоторые номера.

Калинов тяжело встал из – за стола, прошёлся вдоль стены кабинета, разминая ноги, подошёл к оконцу, забранного решёткой. Постояв немного, заложил руки за спину, затем повернулся.

– Шелестов! А сам то, что думаешь по делу?

– Мотив не ясен, Анатолий Иванович! Если были проблемы, связанные с профессиональной деятельностью Антонио Гонгора, то это по линии КГБ. А по нашей: стрелял кто-то проживающий или гостивший в этом доме, точнее, в одной из квартир подъезда, либо стреляли из – за семейных заморочек. Здесь надо раскапывать.

Снегирев перестал подчёркивать номера, бросил карандаш на стол и откинулся на спинку кресла: он занимал место Русикова.

– И что, это всё? Больше идей нет? – спросил он. – Как просто у тебя всё получается! Качан, наш следователь по этому делу, аж двенадцать версий рассматривает!

– Я знаю, товарищ полковник. Но вот интуиция моя подсказывает: в семье всё дело, я думаю.

В дверь кабинета осторожно постучали.

– Да, да! Открыто, входите! – Русиков встал и подошел к двери.

Дверь в кабинет распахнулась. На пороге стоял дежурный по отделению ст. лейтенант Воробьёв. Увидев Снегирёва, офицер козырнул, и обратился к нему, как к старшему по званию.

– Товарищ полковник, только что курьер из посольства Мексики доставил конверт на имя начальника РУВД. Вы приказали по делу Гонгора всю информацию сюда, в штаб доставлять.

– Да, верно, давай сюда, посмотрим, какой сюрприз их дипломаты нам ещё приготовили.

– Очередная жалоба, наверно? – предположил Калинов.

Конверт был девственно белый и продолговатый, европейского типа, с государственным гербом, обозначающим орла держащего в лапах змею, в левом углу. Прямо в середине конверта было напечатано несколько слов на испанском языке.

Снегирёв, аккуратно надорвав его угол, достал сложенный пополам лист бумаги, тоже с государственным гербом Мексики. Покрутив его так и сяк, положил на стол.

– Ни черта не понять, что там нам настрочили. Ладно, завтра переводчика вызовем, узнаем.

Письмо лежало напротив Антона, и он заметил английский текст.

– Товарищ полковник, разрешите перевести! – Антон встал по стойке «смирно».

Русиков хлопнул себя по лбу.

– Точно! Шелестов знает английский.

– Да? – уже с интересом Снегирёв посмотрел на Антона. В 96 отделении теперь даже такие опера работают, а я и не знал. Хорошо, валяй.

Антон взял письмо в руки.

– Письмо написано на имя начальника Октябрьского РУВД. Уважаемый господин генерал! Посольство Мексиканских Соединённых Штатов в Москве, в лице первого секретаря г – на Родриго Марио Джулиано и по поручению чрезвычайного и полномочного посла г – на Хосе Луиса Браво, в целях скорейшего расследования уголовного дела, связанного с трагической гибелью сотрудника нашего посольства, военного атташе г – на Антонио Переса Гонгора, предлагаем для Ваших сотрудников воспользоваться двумя нашими служебными автомашинами «Мерседес», с водителями и неограниченным запасом бензина. При необходимости, мы готовы согласовать данное предложение с МИД СССР. С уважением: Р. М. Джулиано. Число и подпись. Всё!20

– Вот дают! – ахнул Снегирёв и подозрительно посмотрел на Шелестова. – Ты там ничего не напутал?

– Никак нет, товарищ полковник! Всё точно!

– А когда ты успел язык выучить? Ты что заканчивал?

– Вышку. А английский изучал на спецкурсах, а потом сдавал государственный экзамен и получил диплом переводчика.

Снегирёв вопросительно взглянул на Калинова, и тот согласно кивнул головой.

– Старею! – вздохнул Снегирёв.

Калинов подошёл к Антону.

– Послушай, Шелестов. Про письмо забудь, ты его не видел и не читал, верно?

– Так точно, Анатолий Иванович.

– Вот и ладно! Давай его сюда! Завтра пятница, добьёшь адреса. В субботу в 10.00 утра чтобы был как штык. В воскресенье тоже работаем. Вопросы?

– Никак нет!

– Свободен!

– Есть!

Повернувшись через левое плечо, согласно, воинского устава, Шелестов вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собою дверь, и быстрым шагом направился к себе, где его ждал участковый Алексей Уваров.

Заявление гражданки Чкаловой В. С.

Вернувшись от начальства, Антон застал у себя, кроме Уварова, ещё и Александра Маркова, с которым делил кабинет, старшего опера Парнова, и Андрея Шишкина, сидящих на диване и весело хохочущих.

– Привет, Антон! – сыщики поздоровались с ним за руку, привстав с дивана.

– Привет, привет, баламуты! – Шелестов прошёл к своему сейфу и уселся за стол.

– … и, вот он этой ручкой крутит и крутит, крутит и крутит! Ни хрена не заводится. Васька Коронкин прибежал, водитель нашего начальника, тоже стал помогать. Ни хрена не заводится. Один в кабине, другой на морозе. Оба потные, злые! Витя Скрейдель ещё раз заводной ручкой крутанул, Васька подсосом качнул, ура! Затарахтела тачка. Слава тебе Господи! Двигатель воет, УАЗ весь трясётся как в лихорадке, от водителей, от их бушлатов пар валит, Скрейдель и Коронкин языки высунули, еле дышат. Ну, всё вроде бы, машина завелась. Скрейдель открывает кабину, убирает туда «кривой стартёр», садится за руль и … – Шишинов сделал эффектную паузу.

– УАЗ глохнет! – опередил его Парнов.

– Точно!

Кабинет взрывается хохотом.

– А посол ткнул пальцем в УАЗ и спрашивает у Дубова, нашего замполита, а что, говорит, – это модернизированный «Виллис»?21 Со времён войны с Германией остался, как трофей? Он в войне участвовал? И зачем, спрашивает, его перекрасили в жёлтый цвет и переделали? Он что, спрашивает, с крытым кузовом лучше смотрится?

Присутствующие снова весело заржали.

– Переводчик то, их, посольский, говорит по-русски хорошо, но с лёгким акцентом. Он всё и переводит дословно! А где, говорит, у вашего участка остальные милицейские машины? – пристаёт он опять к «Деревянному» – смеётся Шишкин.

– А он чего? – спрашивает «Дед».

– А как послу скажешь, что нет ни хрена больше ничего, ни машин, ни бензина! – парирует Андрей. – Вот «Деревянный» и мычит там, что-то. Руками размахивает. А ребята наши вокруг стоят, ржут, слёзы вытирают. Хорошо начальник наш выскочил, к себе в кабинет всю их делегацию завёл, Алевтина их чаем с вареньем напоила, а так бы со смеху все бы умерли.*

– О чём это вы? – поинтересовался Антон.

– Я сегодня в обед выхожу из отделения, решил в столовую, в «Троллейбус» зайти и перекусить. – Шишкин явно смаковал начало рассказа и был доволен, что его попросил Шелестов ещё раз поведать весёлую историю, очевидцем которой он стал.-только из дверей вышел, смотрю, подъезжают два «мерседеса» с красными посольскими номерами D – 051 и останавливаются прямо на нашей стоянке почти у дверей отделения. А со стороны Ленинского проспекта, по дорожке, как раз подходит наш замполит. Я остановился, думаю, посмотрю, что будет дальше. А из первого «мерседеса» вылезает здоровый такой мужик, в очках, и за ним следом из другой машины ещё трое выбираются. Так вот, с ним, который в «мерседесе» ехал, подзывает нашего Дубова и спрашивает о Калинове и Русикове. Это был посольский переводчик. Наш «Деревянный» стал что – там объяснять, а в дежурную часть, как раз, поступил звонок о домашнем террористе, с улицы Новаторов, о том, что в коммуналке пьяный мужик начал дубасить жену, и до кучи ещё соседям наподдал, чтобы не мешали, видимо. Соседи кричали в трубку, что, мол, убивают, приезжайте быстрее. Так всегда бывает – соседи в коммунальной квартире не могут поделить кухню с сортиром, а виновата во всем милиция.

Все присутствующие согласно кивнули головами.

– Это мне дежурный потом рассказал. Он даёт команду Женьке Мылышеву, он был в группе, и двум милиционерам из ППС, чтобы съездили и разобрались, что там за «войнушка». Вот водители и побежали друг за другом отделенческий УАЗ готовить, он заводится-то через раз. А на «москвиче» нашего начальника, Русиков и Калинов поехали в РУВД. Вот и всё! А потом наши милиционеры вышли и увидели весь этот цирк. Здоровый дядя, что издевался над замполитом, оказался послом Мексики, а остальные – его секретари посольства. Вот как бывает!

– Теперь понятно, почему письмо от них пришло! Вот опозорились-то! – грустно подумал Шелестов.

– Ладно, ребятки, всё равно ничего не изменится, ни машин новых не получим, ни бензина! Система! – Парнов поднялся с дивана. – Пойду домой, пора! Да и старуха моя, поди, заждалась!

– Так, ладно, Алексей, давай излагай проблему! – Антон устало откинулся на спинку стула, и потянулся, заведя сцепленные в замок руки за голову. Его взгляд упал на чёрную кожаную папку, лежащую на краю стола перед стоящим Уваровым.

Участковый перехватил его взгляд, расстегнул молнию на папке и достал внушительную пачку документов, скреплённых большой скрепкой.

– Значит так! Три дня назад ко мне в опорный пункт милиции, что на Ленинском проспекте, пришла гражданка Чкалова Виолетта Сергеевна с заявлением о том, что 19 декабря сего года, после празднования дня рождения её сына, Чкалова Константина, ею была обнаружена пропажа двухсот рублей из секретера сына. Были его друзья в количестве двенадцати человек. Все ученики десятых классов школы №53 нашего района. Я со всех получил объяснение и подготовил справку по материалу, почитай потом. Материал я регистрировать не стал, так что поторопись.

– Договорились! Оставляй. – Шелестов взял протянутую стопку документов и положил её перед собой на стол. – Завтра посмотрю.

Внезапно дверь в кабинет открылась, и вошёл зам. по розыску Владимир Русиков. Офицеры встали. Бросив внимательный взгляд на документы, лежащие на рабочем столе Антона, он ухмыльнулся.

– Антон! Я же сказал, ты работаешь по Гонгора, и завтра в девять утра, чтоб был как штык в ЦАБ. Я проверю. Остальные дела по боку, приказ начальства. Так что, живо домой.

Посмотрев с укором на участкового, Русиков вышел из кабинета, даже не закрыв дверь.

– Так, всё ясно, я побежал по делам! – Уваров пожал руку Шелестову, подхватил свою папку и быстренько исчез.

– Ага, а вот и мой братишка! – На пороге стоял Борька Гудков и застёгивал молнию на аляске. – Давай собирайся, и поехали по домам, завтра дел много…

Антон убрал документы в сейф и уже через несколько минут друзья шли к троллейбусной остановке на Ленинском проспекте, по только что выпавшему предновогоднему снегу, оставляя на нём следы рифленых подошв зимних ботинок.

Гастроном «Спутник» в доме Антона ещё работал. До закрытия оставалось пятнадцать минут. В залах было почти пусто. В отделе «Колбасы» высокая худая продавщица по имени Рита, наклонившись над прилавком, сосредоточенно что-то записывала в тетрадь. Ее красивая грудь в вырезе кофты была представлена на всеобщее обозрение во всей красе. Шелестов подошёл.

– Привет Ритуля!

Она подняла голову.

– Привет, Антон! Соскучился по мне! – весело спросила она.

– Ритуля, ты же заем!

– Это делу не мешает.

– Рита, веди себя хорошо.

Девушка сморщила носик. Веселые лучики еле заметных морщин придавали ее милому лицу дополнительную привлекательность.

– Антош, может быть ты меня пригласишь, как-нибудь в кино?

– Не думаю, что эта идея понравится Фёдору.

– Жаль.

– Мне тоже. Килограмм сосисок и триста грамм «Докторской», пожалуйста.

– А хлеб? Могу принести.

– Хорошо! Тогда захвати ещё двести граммов сыра «Российский», два пакета молока и десяток котлет.

Она ловко упаковала все в большой бумажный пакет.

– Давай деньги мне, я потом пробью через кассу. Слушай, а может быть шашлычку килограммчик завесить?

– Спасибо, Рита, не надо!

– Антоша, брось! Всё лучше, чем сосиски жевать. Шашлык из парного мяса, добавишь огурчики и помидорчики, салатик сделаешь. Красота! Мы вот с Фёдором часто берём парное мясо, мы даже икру сами солим!

– Что сказать? Повезло Фёдору.

– А то! Не вскружила бы ему голову, пропал бы мужик. Нашел бы себе какую-нибудь кильку дохлую, и делили бы они одну сосиску на двоих. Посмотри на него – просто красавец, мордаха так и лоснится от домашней еды, что солнце в небе.

– Да, что верно, то верно! – улыбнулся Шелестов.

– Ритка! Перестань морочить голову Антону! Сколько можно?! – Фёдор Салимзянов с открытой бутылкой пива «Останкинское» в левой руке, спускался по ступенькам из бакалейного отдела.

– Здорово, – улыбнулся Шелестов.

– Здорово, дружище.

– И расскажи нам, как дела в советской милиции? – Рита взяла деньги и протянула пакет с едой.

– Периодически!

– Это как?

– Слой говна, слой масла, слой говна, слой…

– Фу! Можешь дальше не продолжать.

Фёдор допил пиво, поставил на прилавок перед Ритой и достал сигареты.

– Давай, закругляйся по – тихонечку, домой пора! – Он улыбнулся, и обнял девушку за талию. – Заодно снова попытаемся организовать свою личную жизнь.

Она сердито сбросила его руку.

– Не поняла. Как это, «снова»?

Салимзянов ласково улыбнулся.

Шелестов подумал, что очень давно не видел, как Фёдор улыбается.

– Что-то вы темните, ребята…

– Есть немного! – Рита выскочила из – за прилавка, сняла белый халат, и стала собираться домой.

Антон присмотрелся по – внимательнее и понимающе хмыкнул: она была в короткой джинсовой юбке, на длинных стройных ногах – высокие чёрные сапоги на каблуке. Едва заметно обозначился округлившийся животик.

– Правильно понял, мы ждём пополнения, – кивнул Фёдор. – Устали уже пытаться завести детей.

Он закурил.

– Пошли, покурим на улице. И поговорим, давно ведь не виделись.

– Пошли, коли не шутишь.

Они вышли из центральных дверей и остановились около урны.

– Вы сколько уже вместе? – Шелестов глубоко вдохнул прохладного воздуха.

Фёдор выпустил густую струю дыма, мгновенно растаявшую в темноте.

– Пятнадцать лет, было два месяца назад.

– Долго.

На улицу вышла Рита, неся в руках закрытую на молнию хозяйственную сумму, чем-то полностью забитую.

– Ой, холодина какая! Милый, держи сумку. Антон, приходи по – чаще, мы тебя с Фёдором любим!

– Обязательно.

Она снова исчезла внутри.

– Когда ждёте малыша?

– Через три месяца.

– Подумать только! Появится маленький Салимзянов.

– Мы очень долго ждали этого ребёнка. Ритка, бедная, все больницы объездила. Ладно, давай, я пошёл за ней. Увидимся.

– Договорились.

Друзья обнялись, и на том расстались.

Шелестов вздохнул и, перехватив пакет с продуктами по – ловчее, пошёл домой, похрустывая свежее – выпавшим снегом.

Фёдор Салимзянов и Рита Садовская, круглолицая брюнетка, от которой веяло верностью и домашним очагом, дружили с детства. Вместе были в детском саду, вместе учились в школе. Они жили в пятиэтажке у метро «Академическая». После окончания торгового училища вместе пришли работать в гастроном, где и Антон познакомился с ними. Конечно, Шелестов знал в лицо и половину персонала по именам, но дружба почему-то сложилась именно с этой парой. Антон помнил ещё отца Фёдора по имени Шамиль, солидного, осанистого татарина, работавшего мясником в этом гастрономе, и приветливого улыбавшегося покупателям всеми тридцатью двумя золотыми зубами, вставленными с усушки и утруски различных мясных полуфабрикатов.

Иногда Фёдор приносил Антону домой свежее чешское пиво «Праздрой», иногда Рита подбрасывала на праздники деликатесы, типа кровяной колбасы или финского «сервелата». Почему ребята не поженились до сих пор, Антон не знал, но, скорее всего, им и так было хорошо вместе.

Сказать, что Виктор с Ритулей сильно хотели детей – так нет… Просто, так получилось. Ну, а что тут такого? Жили вместе давно, проблем особых не испытывали, жильё было, работали оба. Когда-то и дети же должны были появиться на свет… Как-то неожиданно всё случилось, и представить Риту молодой мамой Шелестов просто не мог. Но если ребята решили – так тому и быть. Рано или поздно – всё равно же размножаться надо… И, ему тоже!

Антон хмыкнул, и подумал о том, что обязательно на день рождения их ребёнка сделает этой паре хороший дорогой подарок.

Дом.

Запах жареной картошки сразу ударил в нос, как только Шелестов открыл дверь к себе домой.

– Мааам! Я пришёл! – Антон вяло начал снимать куртку. – У меня уже слюнки текут вовсю!

– Антоша, слышу, слышу. Я уже всё приготовила. – Со стороны кухни в прихожую вышла мама, держа в руках полотенце, один конец которого был у неё на правом плече.

Стащив, наконец, с ноги последний ботинок, Шелестов обнял мать, и поспешил мыть руки.

– Тапочки одень, простудишься!

Что на это сказать? Сказать нечего: мама есть мама!

Вымыв руки и умывшись, Антон заглянул в большую комнату. Отец сидел в кресле и смотрел телевизор. Газета «Известия» лежала у него на коленях.

– Привет, па!

Отец что-то пробурчал ему в ответ, и продолжил смотреть какой-то фильм про войну.

На экране телевизора полным ходом шла война. Немецкий танк, показанный крупным планом, натуженно ревя мотором и периодически стреляя на ходу из пушки, упорно продвигался вперёд, давя гусеницами брошенные орудия и какие-то ящики. Из траншеи решительно выбрался, и пополз ему навстречу очередной мифический герой – коммунист. Внезапно став перед танком во весь рост, примерно в метрах двадцати от него, киношный герой, вместо того чтобы швырнуть связку гранат под гусеницы, вдруг начал торжественно прощаться с товарищами, потом с Лениным, потом со Сталиным, потом с Коммунистической партией, потом ещё с кем-то. Наконец, прошитый пулемётной очередью, красиво упал навзничь. Видимо немцы в танке устали ждать, когда он их подорвёт, и сами решили быстренько его грохнуть. Куда делись гранаты, было не ясно. Дурдом!…

Отношения между Шелестовым – старшим и Шелестовым – младшим стали, прямо скажем, не фонтан, когда Шелестов поступил в Вышку. Отец, почему-то искренне считал, что свою жизнь его сын, то – бишь, Антон, должен связать с наукой. Почему так, Шелестов – младший не знал, а спрашивать не хотел. Да и поздно уже было.

Ещё в пацанском возрасте, друзья во дворе жаловались на своих отцов, мол, за всякие мелкие косяки могли накричать, либо слегка отшлёпать для порядка. Отец Антона в свою очередь всегда пытался донести до него, почему тот не прав, или почему так поступать нельзя. Если Шелестов – младший не соглашался, отец со смехом говорил: «Ладно парень, это твои грабли, набивай себе шишку за счёт собственного опыта!»…

…Поужинав, Антон прошёл в свою комнату. Не спеша разделся до плавок и также, не спеша, направился в душ.

Завершив акт омовения, Шелестов насухо вытерся большим мохнатым полотенцем, и закутался в толстый махровый халат. Теперь можно было прилечь и посмотреть телевизор, благо время было всего-то одиннадцать вечера.

Раздался еле слышный стук в дверь, которую Антон всегда закрывал, когда находился у себя.

– Да, мам! Что?

Мать вошла к нему, держа в руке продолговатый серый конверт.

– Антоша, Вилли прислал тебе письмо. На, вот, возьми. – Она положила его на край кровати. – Отец уже лёг спать, ему рано вставать. Хочешь чаю?

Шелестов – младший приподнял голову, потянулся и взял письмо.

– Нет, мам, не хочу! Иди, отдыхай.

– Ты не закрыл шкаф, когда вешал куртку, и я почувствовала запах очень хороших французских духов «Клима».

– И что?

– Нет, ничего, просто эти женские духи мне очень нравятся!

– Мне тоже! Мам, перестань! Ты как Штирлиц.

– Хорошо, хорошо, я умолкаю. Ты решил, как ты будешь справлять Новый Год?

– Нет ещё, но я сообщу дополнительно.

– Вот – вот, сообщи.

Мама вышла, плотно закрыв за собою дверь в его комнату.

Шелестов аккуратно вскрыл конверт, из которого тут же выпала фотография. Он отложил письмо и стал внимательно рассматривать этот снимок. На цветном фото был изображён молодой улыбающийся парень, примерно одного возраста с Шелестовым, в руках он держал новорождённого, а рядом стояла невысокая девушка с большими карими глазами, которая держала на руках девочку, чуть старше новорождённой. На заднем плане отчётливо было видно здание с колоннами и стоящим рядом со входом белым микроавтобусом типа «РАФ»22 с красным крестом на борту, сильно смахивающим на нашу «скорую помощь».

– Ах ты, рыжий – конопатый, убил дедушку лопатой! – весело пропел себе под нос Антон.

Огненно рыжая шевелюра, нос картошкой, лицо в веснушках. С фото на Шелестова смотрел Вилли Рейнер, по прозвищу «Ветер». Рядом стояла его жена Хелен, а на руках была дочка Марта. На обратной стороне было написано по – немецки и тут же по – русски, коряво правда, но читаемо: «10 декабря 1985 года, Берлин, ГДР, родился Макс.»

– Всё ясно! – Антон вложил фото с семьёй друга обратно в конверт. – Так! Что мы тут пишем!

Достав сложенный в несколько раз лист бумаги, и развернув его, Шелестов углубился в чтение…

База ВМФ СССР, г. Балтийск, 1980 год.

…Подъём в 7 утра, комплекс специальных дыхательных упражнений, затем бег вдоль Балтийского побережья в спортивной форме одежды, душ и завтрак. За полтора года службы на военно – морской базе г. Балтийска, Калининградской области, Антон и Борис Гудков всё выполняли уже автоматически.

В тот день начало занятий по специальной боевой подготовке внезапно было прервано появлением в учебном центре их прямых и непосредственных командиров: зам. командира части, начальника штаба базы, замполита базы и командира дивизиона. Вместе с ними пришли трое незнакомых крепких парней, одногодков Шелестова и его сослуживцев, одетых в повседневную форму матросов ВМФ СССР.

– Встать! Смирно! Товарищ капитан второго ранга! – начал было докладывать по уставу начальник спецкурсов, проводивший занятия, но зам. командира прервал его и обратился к стоявшему по стойке «смирно» личному составу дивизиона.

– Товарищи! С сегодняшнего дня в вашем подразделении начинают проходить срочную службу трое военнослужащих ВМФ Германской Демократической Республики, из родственного нам подразделения! Прошу личный состав оказать посильную помощь в прохождении службы. Вольно!