Судьба – тени прошлого

VII.

День великого сражения настал. Бой за мыс Бейз. Никто не знал точное время начала боевых действий. Никто не знал и точное место начала баталий. Ясно было лишь одно: скоро разольются алые моря у границ государств Невервилля и Игъвара. Король Зельман не знал ничего точно, но был готов, как ему казалось, ко всему: перераспределил все батальоны, отряды и роты, перестроил армию. Все войска разместились практически равномерно по южной границе. Златогривый не знал, как поведёт себя лорд Дезевон. Может быть, он даже и не подумает отбивать главную эко-тактическую позицию северян, оставив мыс в покое. Или его план заключался в том, чтобы этот мыс завоевать иным, непредсказуемым маршрутом. Зельман ничего не знал наверняка. У мыса Бейз уже стоял батальон генерала Отсенберда, а точнее уже – два батальона.

Ясное небо. Красивое. Нежное. Принесёшь ли ты победу? Конечно, принесёшь. Ведь иначе и быть не может. Меня дома ждёт семья… – подумывал, сидя на оголенном пеньке в миле от границы, Вэйрад, устремивший взгляд в небеса. – Каков воздух… Мои лёгкие воспряли, вдыхая его. Всё тело, кажется, сейчас наполняется огромной силой. Конечно! Конечно, ибо сегодня я должен биться на грани человеческих возможностей. Это определённо ясно. 

– Чего сидишь? – спросил неожиданно подошедший Фирдес, прислонившись к плечу Леонеля. – Ветер дует слабый. Это хорошо. Птицы летят к нам – тоже хороший знак. Ну, я всяко этой ерунде верить не думаю. И ты не думай. Всё же волнение тоже нужно как-то изгнать из сердца вон. Волнение – худшее, что есть для командира: оно провоцирует ошибки.

– Да не об этом я думаю… Я думаю о семье… Хочу поскорее к ним прижаться и расцеловать, – ответил офицер помутненными глазами, какие обычно бывают, когда человек о чем-то глубоко задумывается. – Почему-то именно сейчас мне мнится, что смерть не так далека. Раньше я готов был лезть под любое лезвие, не страшась ничего… а сейчас ответственность будто значительнее…

– Господин генерал! У меня срочное извещение! Гвардейский голубь! – сообщил Отсенберду тот самый юный информатор.

– Слушаю.

– Полководцы Главного Гвардейского Состава сообщают, что разведчики видели орду Белых у центральных границ. Требуют отправить один батальон от вас на крепость Вендэйта, – известил юнец.

– Хорошо… отправляю батальон под командование офицера Доля, – ответил Отсенберд. – Сообщи ему, чтоб собирал войско и выступал немедленно.

– Так точно! – резво откликнулся информатор. И побежал сверкая пятками.

– Почему вы не меня отправили? Или сами не отправились? – поинтересовался удивлённый Леонель.

– Ну… Во-первых, потому что нельзя оставлять этот мыс голым ни в коем случае. Необходимо обеспечить именно данную позицию хорошей защитой. Оставить лучших здесь, понимаешь?

– Льстиво. Но ведь видели Белых…

– Какая разница, кто там и что увидел? Ныне основная задача – оберегать мыс Бейз. Никаких возражений, офицер, – перешёл на грубый военный тон генерал.

– Так точно, – подстроился Вэйрад тем же тоном, но по его холодному взгляду стало ясно, что он не совсем поддерживает политику генерала.

Лагерь уже наполовину опустел – половина основного батальона поменяла локацию. Вэйрад и Фирдес внимательно глядели на юг. Леонель – с острием меча, воткнутым в почву, и подбородком, опущенным на кончик рукояти; Отсенберд – с мечом, лежащим рядом, и скрещенными, выставленными вперёд, ногами.

Спустя некоторое время затишья, вдали зарокотали боевые олифанты и гулкие кличи, грубость которых весьма точно совпадала с грубостью игъварского языка. Гул постепенно приближался.

– Твою мать! Сукины дети! – Отсенберд резко встал взял рог, лежащий у него на коленях, и затрубил три раза подряд, сигнализировав к подготовке к бою и срочному извещению верхушки о вторжении.

Прошло всего не более пары минут, и уже весь батальон стоит длиннющей линией с выставленными вперёд копьями на щитах. Впереди всех стояли генерал Отсенберд и офицер Леонель.

Внезапно по ту сторону горизонта начали виднеться белые хоругви и знамена. Затем и первая шеренга Белых. Их ряд был гораздо шире, а рядов было дважды больше. Иными словами, их численность оказалась не менее чем в четыре раза выше.

– Что делать будем? – спросил, не отрывая глаз от орды в серебряных латах, Отсенберд.

Вэйрад на мгновение задумался. По телу пробежала дрожь, и он облился холодным потом. Дыхание замерло. Картинки жизни стали пробегать перед пустыми глазами офицера. Но вдруг нечто посетило его сознание, что вернуло Вэйрада в реальность.

– Я, кажется, придумал, – практически моментально ответил Вэйрад. – Действуем зеркальной змейкой!

– Как-как? – Фирдес впервые слышал про подобную тактику.

– Отмыкаем от середины войска две части так, чтобы это было еле заметно для врага, но отлично – для союзников. Далее идём единым фронтом в стандартном построении. Затем, когда минуют первые стычки, необходимо будет перестроить колонны так, чтобы с нашей стороны тот, кто был последним стал первым. Понимаешь? – Отсенберд покачал головой, а тем временем орда противника всё приближалась. Леонель резво достал из боевых портков дряхлый лист бумаги и начал рисовать сложную схему построения.

– Для чего это всё? – спросил, почесав затылок, Фирдес.

– Для того, чтобы мы оказались сзади. Непредсказуемо для них. Видишь их строй? Командиры и лучшие воины сзади. Стандартная схема. Если они не заподозрят наш замысел, мы высечем их лидеров, оставив без командования их отряд.

– Понятно… Но откуда ты узнал об этом? В академиях о таких стратегиях не рассказывают…

Вэйрад не ответил. Он был слишком занят продумыванием хода действий.

Вскоре Вэйрад и Фирдес активно объясняли тактику боя каждому из офицеров, после чего те, как могли, объяснили всё остальным солдатам. Времени было мало. На самом деле, никто не ожидал того, что игъварцы придут именно сюда. Не ожидали такого, казалось бы, наивного и глупого хода. Но оказалось, что этот наивный ход был гениальнее всей феноменальной тактики короля Зельмана.

Враг стоит в нескольких саженях от невервилльцев. Бой вот-вот начнётся. Напряжение нарастало с каждой секундой молчания и бездействия.

Наконец, их ряды, построенные в виде пирамиды, каждое последующее звено который было лучше оснащено, расступились, и между ними гордо на боевом вороном коне прошёл предводитель их батальона. Он спокойно, ни капли не спеша, подошёл к Отсенберду, спокойно снял шлем. Презрительно посмотрел в глаза сначала самого Фирдеса, а затем и Вэйрада. И произнёс:

– Juilf. Huppenre. Op dsaf ingop dui pordt. – Игъварский язык мало что мог пояснить северянам, но затем он продолжил на всеобщем: – Вы сегодня потерпите поражение. Я превращу вас в горстку пепла. А затем пошлю голубем голову генерала Отсенберда вашему королю, – его произношение было слишком грубым, но фразы – вполне отчетливыми, чтобы невервилльцы поняли, что ждёт их в случае поражения, в котором, впрочем, не сомневался полководец противника.

Он вернулся обратно на свою позицию, а за ним ряды солдат вновь сомкнулись. Внезапно они двинулись в сторону северян.

– Приготовиться! Следовать плану! – воскликнул генерал Отсенберд, запрыгивая на свою кобылу в железных латах.

Отсенберд и Леонель были впереди основных сил, как бы служа серединой шеренги. Первые стычки планировалось не избегать. Так и вышло. Вэйрад прошёл в гущу врага, слово ураганом снося головы противников. Не уступал и Фирдес, в первую же минуту перебив добрый десяток вражеских солдат.

Тактика построения Игъвара заключалась в том, чтобы в первых рядах находились новобранцы или же низкоранговые бойцы. За ними следовал ряд чуть больше в ширину, состоящий из среднеранговых воинов, а за ними уже следовала высокоранговая тяжёлая кавалерия, а далее – две колонны, как бы сохраняя структуру пирамиды, но упуская брешь промеж собой. В свою очередь, в этой пустой зоне находилось командование батальона и лучшие воины. Замыкали строй уже лучники и арбалетчики. Несмотря на, казалось бы, идеальное построение, изъян найти было несложно. Особенно тому, кто знал об этой тактике. Вэйрад сразу понял, в чём заключалось их слабое звено (недаром его учитель – один из лучших тактиков Невервилля). Так называемая сердцевина была безупречно защищена с фронтовой стороны, но практически никак – с тыла. Именно на этом и основывался план Вэйрада. Оставалось лишь надеется, что его удастся воплотить в жизнь.

Перестройка батальона началась. Медленно, стараясь не привлекать излишнее внимание, батальон передвигался к тылу противника. Однако избежать мелких стычек не удавалось. В любом случае большая часть солдат до сих пор сражалась на фронтальной части. Это тоже была часть плана. Вэйрад и Фирдес рассекали рожи игъварских воинов, словно нож – раскаленное масло, но только до тех пор пока они не перебили начальные ряды. Ибо в дело вступила высокоранговая кавалерия. Отсенберд отдал приказ слегка отступить. Слои трупов солдат обеих сторон слегка преградили путь для конницы.

Тем временем около двух сотен солдат уже подобрались к ряду лучников. Тем самым вынудив игъварского полководца выполнить срочное перераспределение войска. План прошёл успешно. Теперь их орда была словно на наковальне. С одной стороны не дающий и шанса отступить ряд солдат Невервилля, давящий в затылок, а с другой – основные силы, не позволяющие продохнуть с фронтальной части.

– Сукины дети! Ха! – начал ликовать генерал. – Твой план сработал! Я и не верил! Невообразимо!

– Не радуйся прежде времени. Мы по-прежнему уступаем им по численности трижды, – произнёс Вэйрад, как на него напал кавалерист врага, спрыгнув с лошади и размахивая полэксом.

Вэйрад успел среагировать и парировал его выпад. К поединку присоединился и Отсенберд. Вдвоём они накинулись на кавалериста шквалом яростных ударов клинками. Он достойно держался, но надежды на победу у бедолаги уже не оставалось. Наконец Вэйрад сокрушительным ударом по деревянной ручке полэкса, коим противник прикрывался от взмахов невервилльцев, разрубил оружие пополам, а Фирдес добил, вонзив острие меча в незащищённую грудь оппонента.

Тем временем ситуация на поле боя становилась всё более благоприятной для северян. Если изначально положение по количеству воинов обеих сторон было пять сотен на две тысячи, то теперь – три сотни на тысячу. Таким образом, у Невервилля были шансы и выиграть в этой битве. Или хотя бы продержаться до прихода подкрепления, которое должно уже скоро прибыть.

– Неплохо вышло, – прокомментировал Отсенберд победу в поединке.

– Да, – сухо ответил запыхавшийся Леонель, бросивший взгляд на летящий в их сторону болт, и тут же завопил: – Осторожно!

Было поздно. Болт пронзил генерала прямо в брюшной отдел. Тот повалился с коня. Мимо пробегал ещё один кавалерист, желавший прикончить раненого. Но Вэйрад среагировал моментально, кинув кинжал в голую шею врага. Тот, изливаясь кровью, пронёсся мимо на коне, не понявшем, что произошло. Вэйрад спрыгнул и подбежал к Отсенберду, обрезал стремя и аккуратно положил товарища на землю.

– Дружище, не обращай внимания на меня… Я того не заслуживаю… Лучше пойди и снеси голову их полководцу!

– Помолчите! – грозно ответил офицер, вытаскивая окровавленный зелёный болт. – Твою мать! Сука! Болт отравлен… Держись! – истерично завопил Вэйрад, прислонив к ране оторванный клочок флага.

Вдруг возле него прилетел ещё один такой же. В него стрелял арбалетчик в шикарной красной робе с золотыми вставками, подходивший всё ближе. За ним шли ещё три солдата с мечами и в такой же робе. Вэйрад приподнялся, взял лежащий под его ногой металлический щит, отразив в последний момент им очередной болт. Поднял меч. Направился в сторону противников. Ещё один выстрел – и он отражён. Элитные пехотинцы побежали в его сторону. Вэйрад скинул щит. Игъварцы одновременно замахнулись на Леонеля, но тот парировал всех сразу одним взмахом. Враги безжалостно и яростно завалили его безостановочными выпадами, однако Леонель и эти атаки парировал безупречно. Его движения были гораздо быстрее его оппонентов. Он кружился в пируэтах от одного противника к другому. Ни один не смог нанести ему ни малейшего ущерба. Изящность маневров офицера Невервилля дала бы фору любому танцору.

Наконец, отразив очередную порцию выпадов, он молнией пронёсся сквозь пехотинцев, рассекая их пополам. Но впереди его уже ждал арбалетчик, однако и от его выстрела Леонель ловко увернулся. Подбежал ближе, выбил из его рук арбалет и снёс мечом голову. Вернулся к лежащему и корчащемуся от боли Отсенберду. Однако вскоре заметил, что они оказались окружены десятком элитных игъварских воинов. Он ещё раз посмотрел на товарища. Затем – на небо. Вымолвил себе что-то под нос.

– Я обещал вернуться. Я и вернусь, Агата, – произнёс он, вновь вставая и держа в руках меч.

Он постепенно принимал каждого из нападающих, но чувствовал, что сил – всё меньше, а врагов – всё больше. Он перебил уже не менее пятнадцати солдат. Их трупы уже стали образовывать небольшую горку. Меч невервилльца был уже в плачевном состоянии. Вот-вот – и он треснет. Вэйрад совершил очередной пируэт, парировав выпад противника. Меч располовинился. Вэйрад продолжил в рукопашном бою, вырубив оппонента и взяв у него его оружие. Но силы были на исходе. Точнее – их уже вовсе не оставалось.

Враг неожиданно стал отступать: вдали появилась орда невервилльцев – подкрепление прибыло. Перед его носом проскочил на белом коне мужчина в блестящих латах с синим плащом, пошинковав несколько солдат, стоящих перед утомлённым офицером. Это был полководец Дориан Нильфад. Он кивнул Леонелю, тот ответил тем же и, выронив меч, с облегчением потерял сознание.

Это была одна из изнуряющих тренировок Вэйрада. Один из рыцарей, который был вынужден выступать в роли тренировочного манекена для юного наследника, в очередной раз безжалостно ударил деревянным мечом по плохо поставленной ноге юноши. Вэйрад упал.

– Эй! Вставай. Ну же, – подошел к лежачему мальчику его наставник. – Ты что же сдаешься? Уже?

– Я не могу больше… У меня ничего не выходит. Меня каждый раз лупят и лупят. И я каждый раз не могу ничего сделать. Я слишком слаб… – расплакавшись, пожаловался Вэйрад. Всё его оголенное тело было в ужасных синяках и ссадинах.

– Не стоит так говорить, юный воин. Сразу ничего не выходит… 

– Сразу? Я уже семь лет без остановки тренируюсь и тренируюсь. С пяти лет! И у меня ничего до сих пор не выходит! Сколько должно пройти времени, чтобы что-то у меня наконец получилось?! – продолжал плакаться мальчик. 

– Ну, ну… Ты занимаешься с искусными мастерами. Они выше тебя на голову и старше вдвое. Не нужно укорять себя почём зря. Если ты сдашься сейчас, то ничего уже точно не выйдет. Я тебя не держу. Твой отец – тем более. Ты можешь уйти в любой момент. Опустить руки. Стать таким же трусом, как и твой отец. Он трус. И при себе никогда не отрицал этого. Всё, что он может, так это – надеяться на свою армию. Он никогда не выйдет на поле боя. Он никогда не позволит остаться без сопровождения стражи. Но он и не обязан. Он не воин. Он – всего лишь король. Ты же, насколько я помню, всегда мечтал стать солдатом. Великим рыцарем! Настоящим воином! Или ты передумал? Хочешь стать королем? Если да – опускай руки. Сдавайся. Это удел королей. Это удел слабых. Удел твоего брата, к примеру. Никому нет дела до таких. Они сами по себе. Но я вижу по твоим глазам: ты не такой. Я верю, что несмотря ни на что ты справишься. Станешь тем, кем мечтаешь! Только, если ты не сдашься, – сказал старый учитель с густой белой бородой, протянув руку своему ученику.

– Не сдамся! НИКОГДА! – ответил он, вцепившись в руку наставника, помогшему ему встать.

Бой продолжился. Хоть он и по-прежнему был слаб и все время падал, получал новые травмы, он никогда не валялся на земле дольше, чем требовалось. И всегда вставал. Ведь он не хотел стать его отцом. Королем Эстороссо Мудрейшим. Он презирал его. Как и своего брата, который мечтал стать королём. Ненавидел их обоих. Юному Вэйраду было на то полное право. И все это знали. И его отец тоже это знал. Но это его не останавливало делать из своего мальчика короля с раннего возраста, губя в нем личность и отнимая детство…

– Стойка должна быть четче! Левая рука слишком расслаблена! Что это такое? Ты на бальные танцы собрался? Вот! Теперь неплохо. Начали! – комментировал поединок наставник.

– Слышал, Вэйрад? Ты двигаешься как балерина! Это, можно сказать, комплимент для тебя, – иронизировал оппонент.

– Заткнись, Зельман! Ты меня отвлечь пытаешься такими глупыми стёбами? – грубо ответил Вэйрад.

Вся их перепалка проходила в рамках одного поединка. Они, не сбивая ритма, всегда пытались уколоть друг друга оскорблениями. Поединки для них служили не только способом отточить навыки, но и помериться умением грубо саркастировать. Однако здесь, как и во многих других науках и дисциплинах, Зельман всегда был на голову выше Вэйрада. Хотя в борьбе и фехтовании младший был успешнее. 

– На контрудар! – крикнул комментатор в лице учителя.

Зельман закрутился в пируэте и контратаковал брата с разворота, но Вэйрад не растерялся и парировал этот выпад, ударив Зельмана по ноге. Тот отпрял и отошел назад.

– Так его! – не сдержавшись, воскликнула черноволосая девушка, стоящая возле учителя.

Вэйрад отвлекся на нее. Уставился в ее глубокий влюбленный взгляд…

– Чего и требовало ожидать, – ударив ладонью по голове лежащего на земле Вэйрада, возмущался наставник. – Зельман выиграл. Хоть все мы тут понимаем, – его голос сделался подозрительно протяжным, – благодаря какой прекрасной даме мы имеем такой исход… – довершил изречение учитель, пристально глядя на смущающуюся девушку.

– Агата тут не при чем! Я сам виноват, дядя Эверард, – сознался Вэйрад.

– Конечно. Я разве кого-то другого обвинял? С тебя десять кругов вокруг замка! Нечего на девушек пялиться, пока идет бой! Голубки… Тьфу! – наставник Эверард недовольно сплюнул.

Проснулся Леонель уже в теплой нежной кровати. Голова у него трещала по швам. А ноги и руки ужасно ломило. Он вспомнил битву. Вспомнил, как Отсенберда ранили. Затем – как ему пришлось биться против орды элитных солдат. А потом пришло подкрепление… – вспомнил наконец Вэйрад.

Он встал и направился к двери. Он не знал, где находится. Но предположил, что в каком-нибудь госпитале, судя по уютной обстановке, белой простыне и одеялу, намотанным на голову бинтам, большому незанавешенному окну, бесцветным стенам и бесконечно утомляющей тишине, тишине, сводящей с ума.

Он оказался прав. Это, действительно, был госпиталь. Он подошел к дежурному медику и узнал, в какой комнате лежит генерал Отсенберд.

– Третья дверь с левой стороны, должно быть, – угрюмо ответил он.

– Здравствуй, Фирдес, – поздоровался с товарищем Вэйрад, войдя в точно такую же комнату, в какой лежал и он сам.

– Привет-привет… – едва различимо произнёс Отсенберд кряхтящим усталым голосом.

– Как вы? – полюбопытствовал Леонель о самочувствии генерала.

– Я бы сказал, что нормально. Но тогда бы я соврал… Мне очень не здоровится… – всё так же тяжело ответил Отсенберд.

– Ясно. Водички?

– Буду весьма благодарен. Меня тут, кажется, поить и кормить не собираются. И лечить, видно, тоже… – сказал Фирдес, принимая протянутый ему стакан с водой.

– Мы выиграли. Ведь так?

– Да. Всё благодаря тебе, – допив до дна, ответил Фирдес, едва улыбаясь.

– Не стоит. Я не уберёг вас. Я не заслуживаю похвалы, – опустив глаза, сжав кулаки, процедил офицер.

– Глупости. Расслабься. Я ведь жив. И дай Бог, буду жив… То, что в меня попали, – сам я виноват… – успокаивал Вэйрада Фирдес. – Насколько я знаю, тебя, дружище, хотят наградить за этот подвиг стратегической мысли…

– Что?! Это же абсурд! – возразил Вэйрад. – Как я мог заслужить какую-то почесть…

– За то, мать твою, что ты практически в безвыходной ситуации смог победить легион врага! Ты смог продержать оборону до прихода подкрепления в то время, как любой другой бы отступил, отдав одну из самых важных геоэкономических позиций государства! – взорвался Отсенберд, выплеснув последние силы.

Вэйрад замолчал. Затем улыбнулся.

– Ох, мать вашу… Что-то мне сейчас дурно чересчур… – пробормотал Отсенберд мучительным голосом. Его кишечник стал напрягаться, что даже Леонель заметил вздрагивания пуза генерала под одеялом.

– Что случилось? – спросил Вэйрад, вскочив со стула, на котором сидел, пока беседовал с генералом.

– Блевану сейчас… – тужась, процедил Фирдес.

И выблевал. Прямо на Леонеля, придерживающего товарища, чтобы тот смог привстать с постели. И ещё раз.

– О, Господи… Прости, прошу… Я не хотел… Как стыдно…

– Ничего, ничего. Бросьте. Это мелочи. Тем более, что это хороший знак. Ваш организм обнаружил яд, – пояснил Вэйрад.

– Спасибо… Даже не представляешь, как я благодарен тебе…

– Пустяки. Я останусь с вами, пока не полегчает.

– Только если перестанешь на «вы» постоянно… Мы уже, считай, ближе, чем офицер и генерал.

Вэйрад с улыбкой кивнул. Солнце уже садилось за горизонт. День Великой Битвы подходил к своему завершению. Очень сложный день.

VIII.

– Доброе утро, моя прелесть, – поприветствовала Адияля Агата, целуя его румяные детские щёчки.

– Мам, давай сегодня ты меня опять поучишь драться! – вбегая в комнату, закричал Зендей, держащий в руках ватрушку.

– Агата! У меня письмо для тебя. Подписано твоим мужем! – доносился звук Фалько из кухни.

– Папа?!

Агата резко встала с колен, на которых стояла, пока лобызала малыша, и побежала на кухню. Зендей умчался за ней.

– Вот, – Фалько потянула письмо. – Давай придержу Адияля.

Любимая Агата,

Битва за нами! Мы справились. Ты даже не представляешь, как я рад… Я уж думал, что могу и не вернуться. Но всё обошлось. Как там наши мальчики? Надеюсь, вы не скучаете там без меня. Передавай привет Фалько. Даже не спрашивай, откуда я знаю. Сразу отвечу: я всегда слушаю, что ты мне говоришь, что бы ты ни думала. Целую миллионы раз! Но, к сожалению, пока не могу приехать. Я в госпитале. Нет! Не переживай: со мной всё хорошо. Я присматриваю за товарищем. Благодаря нему, возможно, выжил и я. И из-за меня он и получил тяжёлое ранение. Не могу его оставить. Ты же меня знаешь. Я в городке Керт, неподалёку от мыса Бейз, насколько я знаю. Сейчас ночь, поэтому я лягу, посплю. Не переживай за меня. Ещё раз всех пламенно целую и передаю привет!

Твой любящий муж.

– Поздравляю, дорогуша! – приобняв Агату, сказала Фалько.

– Ура! – радостно завопил Зендей.

Агата не выдержала и расплакалась от счастья, начав целоваться со всеми присутствующими по очереди.

– Ой, разошлась совсем. Я тебя аж не узнаю… – прокомментировала неожиданный выплеск эмоций подруги Фалько.

– Фалько, как насчёт того, чтобы ты поехала к нам? Вместе встретим Вэйрада? – предложила Агата.

– Даже не знаю… – Фалько слегка замялась, а потом продолжила: – Да ладно вам! Так и быть.

В путь отправились они практически сразу. Фалько лишь взяла с собой одну бутыль белого вина, хотя Агата и пыталась её уговорить, что это излишне. Но Фалько уперлась и всё-таки взяла эту бутыль. Затем они вновь зашли к Жанн. Зендею это очень не понравилось. Он уже всем сердцем предвкушал встречу с отцом и его увлекательные рассказы с поля боя. Жанн же, в свою очередь, тоже не отпустила друзей с пустыми руками. Отдала целую корзину лесных ягод. Помимо этого ещё и одолжила свою кобылку для Фалько, на что та была очень благодарна, ведь теперь ей не придётся ехать в телеге.

– Эй, Зен, хочешь наперегонки поскакать? – предложила Агата, видя туманное состояние её сына, вызванное, очевидно, письмом его отца. Зендей очень любил устраивать забеги на скорость с отцом, пока тот не был на службе. И Агата это прекрасно знала.

– Да! – словно проснувшийся после ледяной бадьи, неожиданно вылитой на него посредь сна, резко ответил Зендей. Его глаза вновь прояснились.

– Фалько, придержи-ка, прошу, Адияля, пока мы тут немножко побалуемся, – передала малыша подруге Агата, уже готовясь рвануть.

– Я, чур, за Зендея! Порви её, парень! – завопила Фалько, начиная отсчёт до старта: – Три! – Лошадь Агаты заржала, пони мальчика фыркнул. – Два! И один!

Агата поскакала сразу, подняв облако пыли, из-за которого Фалько и Адияль закашлялись. Однако пони не спешил бежать. А медленно побрел, гордо вскинув свою милейшую физиономию.

– Ну же! Тарас! – горько крикнул перенервничавший Зендей. Хоть проигрывать ему не привыкать, ведь он всегда просил старших не поддаваться ему, но чувство обиды за такой позорный старт ему было уже не избежать.