Полёт фантазии

– Мы бизнесменов не обслуживаем. У нас льготный товар, предназначенный для

малоимущих.

Мы препирались подобным образом, не забывая поднимать бокалы и закусывать. Две девушки в накрахмаленных передниках обслуживали гостей. Хорошо быть богатым!

– Я вижу, вы помирились? – встряла в наш разговор Танька.

– С кем?

– С Максом.

– Не понимаю, о чем это ты.

      Она пожала плечами и отошла к гостям, столпившимся у навороченного

проигрывателя. Вскоре раздался ее голос:

– Женька, ты не помнишь, как там у Бальмонта «Мы говорим на разных языках…»?

      Я разозлилась. Что это ей вздумалось привлекать ко мне внимание? Но я все-таки

продекламировала:

Мы говорим на разных языках.

Я свет весны, а ты усталый холод.

Я златоцвет, который вечно молод,

А ты песок на мертвых берегах.

То ли от злости, то ли потому, что это стихотворение мне действительно очень нравилось, но получилось выразительно. Послышались аплодисменты и требования продолжения.

      Прекрасна даль вскипающего моря,

      Его простор играющий широк.

      Но берег мертв. Измыт волной песок.

      Свистит, хрустит с гремучей влагой споря.

Я дочитала стихотворение до конца, сорвав очередную порцию аплодисментов. Танька о чем-то пошушукалась с гостями, и ее муж, Андрей, обратился ко мне: «Женя, почитай свои стихи!» Меня будто пружина выбросила со стула:

– Вы с ума сошли! После Бальмонта! – и на негнущихся ногах я вышла из комнаты.

Макс увязался следом.

– Придушу Таньку! – злобно шипела я.

– Не стоит так расстраиваться. Она не хотела ничего плохого. Давай лучше потанцуем.

      Я машинально последовала за ним. Как глупо все получилось! Я, как истеричка,

выскочила из комнаты. И Танька хороша! Захотела, чтобы я перед этой публикой свою душу выворачивала! Проклятая снобка! – вдруг дошло до меня. Она решила всем показать, что ее лучшая подруга – не просто торговка пирожками, а поэтесса. Вроде, как Бродский, который кочегаром работал. Я даже чертыхнулась про себя.

– Ну, хватит кипеть! – сказал Макс. Оказывается, мы уже танцевали. – Объясни,

наконец, за что ты так на меня обиделась? Я ведь предлагал тебе встретиться, если твоя девичья память это сохранила, но ты так меня отбрила!

– И правильно сделала.

– Но почему злишься?

– А ты не понимаешь?

– Нет.

      Я решила объясниться начистоту. В конце концов, не поступать же так, как Генка.

– Ты попался мне под руку не в лучшую минуту, – со скучающим видом начала я. – Мне было очень плохо, обидно, одиноко, и я выпила лишнего. То, что у нас произошло, совсем для меня не типично. Хочешь – верь, хочешь – нет, твое дело. Ну ладно, случилось, и случилось. Ничего не попишешь. Но зачем ты, как прыщавый подросток, побежал хвастаться своей легкой победой, да еще перед кем – перед моей лучшей подругой, еще иронизировал при этом. Так мужчины не поступают!

      Он изумленно таращился на меня:

– Да откуда взялся этот бред?

– Мне Танька все рассказала, мы даже поссорились.

      Он был готов вслед за мной придушить Таньку.

– Я сказал, что проводил тебя до дому. А если и иронизировал, то только над собой, так как получил от ворот – поворот.

Он выглядел удивленным и даже обескураженным. Я решила прояснить ситуацию до конца:

– Она мне потом сказала, что кое-что сама дофантазировала. Но, как говорится, то ли

он украл, то ли у него украли, но неприятный осадок остался.

Макс только фыркнул в ответ. Наконец, нам с Танькой удалось уединиться в другой комнате.

– Женька, ты сегодня – просто супер! Я тебя никогда такой не видела. Отлично

выглядишь и держишься непринужденно. – Я ее перебила:

– Зачем тебе понадобилось привлекать ко мне всеобщее внимание? Ты же обещала…

– Это случайно вышло, – оправдывалась она. – Виктор с Наташей поспорили, и он

говорит: «Мы с тобой будто на разных языках говорим», я и вспомнила Бальмонта, но только первую строчку. Ты так выразительно прочитала, ну я и ляпнула, что ты и сама стихи пишешь.

– Что-то ты в последнее время слишком много ляпаешь, – проворчала я. – Похоже,

замужество отрицательно сказалось на твоих умственных способностях.

Танька хихикнула и признала, что это так и есть. Мы самозабвенно болтали, обмениваясь последними новостями, совсем как раньше. Я уже собралась ей рассказать о том, что завтра выйдет в свет мой детективный рассказ, но нас прервали. Заглянул Танькин муж и сказал, что назрел очень важный тост.

До стола мне не дали дойти. Передо мной возникла большая и толстая фигура приятеля Андрея.

– Разрешите пригласить поэтессу на танец?

Я стала озираться по сторонам.

– Кого вы хотите пригласить? – невинно спросила я.

– Да вас, Женя!

– Меня можно. А то я подумала, кого…

– А разве вы – не поэтесса? – спросил он, неуклюже переступая с ноги на ногу, что

должно было означать медленный танец.

– Ну, если можно назвать человека композитором на том основании, что он пропел

пару куплетов, то и меня вполне можно назвать поэтессой.

Он как-то смешно хихикнул и представился:

– Роман Ракитин.

– Евгения Томашевская, – ответствовала я, в очередной раз порадовавшись, что меня

зовут именно так, а не Изольда Бутылкина, например.

Проходивший мимо Макс ткнул в бок моего партнера:

– Рома, ты чего к моей девушке прицепился?

– Товарищ бредит, – высокомерно заявила я и повернулась к Максу спиной.

– А ты – забавная, – сказал Роман.

Так меня еще никто не называл, и я не нашла, что ответить.

– А можно, я тебя еще приглашу? – спросил он, подводя меня к столу.

Вместо меня ответил Макс:

– Идите, Рома, идите, здесь не подают, – потом изумленно протянул: «Надо же, как ты

нашего Рому зацепила!»

– А он, что, неправильной ориентации?

– Нет.

– Тогда чему ты удивляешься?

Макс улыбнулся:

– И правда, чему тут удивляться! Просто он – такой увалень! А тут сам пригласил, да и дальше продолжает навязываться.

Такого внимания со стороны противоположного пола я еще никогда не удостаивалась. Говорят, у каждой девушки есть своя пора. Моя, похоже, наступила в двадцать пять лет. Хорошо, что не в семьдесят! Я вдруг представила себя старушкой с седыми буклями, вокруг которой толпятся разнокалиберные старички, и рассмеялась.

– Женя, что с тобой? – Макс подозрительно посмотрел на меня.

Он так опекал меня, что не дал приблизиться ко мне не только Роману, но и некоторым другим желающим. Взглянув на часы, я подскочила и понеслась в прихожую: «Я же на метро опоздаю!» Макс устремился за мной:

– А ты что-нибудь слышала о такси?

– Представь себе, я даже слышала, что там нужно платить. Знаешь, сколько пирожков я должна продать, чтобы себе это позволить?

– Я довезу тебя до дома, – пытался он остановить мои лихорадочные сборы.

– Я с тобой в одну машину не сяду! – отрезала я, натягивая пуховик.

– Это еще почему? – обиделся он.

– Я видела, сколько ты выпил.

Он облегченно вздохнул:

– Я тоже это видел, поэтому вызвал водителя.

– Эксплуататор!

Подошла Танька. Мы с ней расцеловались, договорившись созвониться.

– У меня есть новости, о которых сегодня не успела рассказать, – заинтриговала я ее на

прощание.

Макс уже оделся, и мы вышли вместе.

– Второй день подряд еду в шикарной новенькой машине, – думала я, неуклюже

пристегивая ремень безопасности. Пробок на дороге не было, и мы быстро продвигались в нужном направлении.

– Давай как-нибудь встретимся, – предложил Макс.

– Зачем?

Действительно, зачем? Какбымуж у меня был, во всяком случае он незримо еще

присутствовал в моей жизни, Какбыдруг – Алик – тоже, даже Васька – Какбыприятель. Вакантных мест нет. Я все так и сказала Максу. Наверное, я не настоящая женщина. Коллекционировать поклонников и любоваться их страданиями мне совсем не нравится. Да и свободного времени на всех не наберешься. Мне нужно писать следующий рассказ, читать книги, заниматься на курсах, да еще работать.

– Ты не права, – не согласился со мной Макс. – Одно вакантное место есть. Тебе нужен друг. Не Какбыдруг, а просто друг.

– Простодруг, – пробормотала я.

Сегодняшним вечером мое отношение к Максу переменилось кардинальным образом.

Раньше я ненавидела его, теперь же относилась к нему с симпатией. Более того, мне было легко и интересно с ним. Куда это может завести, один Бог знает. Когда мое сердце стало таким большим? Раньше в нем умещался только кто-нибудь один.

      Я сказала, что сейчас во мне слишком много всякого сумбура, и я не готова к новым отношениям, даже дружеским. Нужно повременить.

– Можно, я буду иногда позванивать?

Я согласилась, и мы обменялись номерами телефонов. В гости он не навязывался, что мне очень понравилось. Каждый раз, открывая дверь в свою квартиру, я надеялась увидеть там Генку. Но и в этот вечер чуда не произошло.

Следующим утром я побежала к киоску и купила три экземпляра «Криминального чтива» – себе, Таньке и Алику, если он объявится. С волнением открыла газету и нашла свое творение. «Евгения Вульфова. Пристальный взгляд», – прочитала я, не в силах оторваться от этих слов.

Я решила печататься под псевдонимом. Имя Евгении Томашевской может быть связано только с поэзией, а детективы пусть пишет кто-нибудь другой. Сначала я собиралась воспользоваться девичьей фамилией матери – Ковалева, но мне показалось это слишком банальным. Вульфова – в честь Ниро Вульфа – другое дело.

Весь день я была, как на иголках. Взгляд то и дело устремлялся к сумке, из которой торчали газеты. Мне очень хотелось с кем-нибудь поделиться. Может быть, с Васькой? Он был сегодня хмурым и неразговорчивым.

– Вася, что у тебя случилось?

Оказалось, что у него серьезно заболел сын, и нужно было срочно раздобыть денег. Он собирался временно свернуть торговлю и заняться ремонтом чьей-то квартиры. Приятель предложил такую халтуру. Я ему сочувствовала, но ничем помочь не могла. Сама еле сводила концы с концами. Тут я с удовольствием вспомнила о гонораре.

Когда появился Алик, я ему явно обрадовалась.

– Как дела? – вяло поинтересовался он. – Ты обещала что-то рассказать.

– Обязательно расскажу и даже более того. Давай куда-нибудь сходим. Я угощаю.

      Он немного оживился:

– Хорошо, сходим, только платить буду я.

– Ладно, на месте разберемся. Ты сегодня на машине?

– Да.

– Жаль. Я собираюсь пить шампанское. Не хотелось бы делать это в одиночестве.

      Алик быстро сориентировался и пошел пристраивать свой автомобиль на платную

стоянку. Когда он вернулся, я уже с нетерпением ждала его.

– Сейчас мы с тобой пойдем в один ресторанчик. Он ничего особенного из себя не

представляет, а цены – бешеные. Почему мы идем именно туда, я тебе потом скажу.

Алик внимательно посмотрел на меня и поинтересовался:

– Женька, ты чего так сияешь? Помирилась со своим Какбымужем?

– Нет, мое сияние связано с нашей поездкой на Галерную.

– А что у тебя с Какбымужем? – приставал он.

Мне разговоры о Генке изрядно надоели, и я решила внести ясность в этот вопрос.

– Мой Какбымуж исчез. У меня нет оснований считать, что он меня бросил. Позволь в

подробности не вдаваться. Хотя все может быть. Но пока это не прояснилось, я продолжаю считать себя как бы замужем. Вдруг с ним что-то случилось?

Потом добавила, что больше не собираюсь с ним это обсуждать. Если его что-то не устраивает, пусть разворачивается и отправляется на все четыре стороны, а не тратит на меня время и деньги.

Он немного присмирел и прекратил расспросы. Тем временем мы подошли к ресторану «Фонтан».

– Нам сюда, – сказала я, указывая на яркую вывеску.

Видимо, Алик произвел на швейцара большее впечатление, чем Васька, и тот раскрыл

перед нами двери.

– И что дама желает сегодня на ужин? – обратился ко мне Алик.

– Шампанское, мороженое и персик, – выпалила я.

– Ты не в мороженицу пришла, – улыбнулся он. – Выбирай закуски, горячее.

– Полностью полагаюсь на тебя. Мне все равно. Только много не заказывай, я и так на

пирожках раздобрела.

– Не сказал бы, – заметил он.

Наконец, заказ был сделан, и я попросила открыть шампанское. Официант сделал это

быстро и профессионально. Я тем временем достала газету и, открыв ее на нужной странице, положила перед Аликом. Евгения Вульфова. Пристальный взгляд, – прочитал он. – Ну и что?

– Евгения Вульфова – это же я!

– Когда ты сменила фамилию?

– Да нет же, это псевдоним, – разъясняла я ему, как умственно отсталому.

Потребовалось немало времени, чтобы до Алика дошло, что в газете опубликован мой

первый детективный рассказ.

– Ну, Женька, с тобой не соскучишься! Я видел вывеску редакции «Криминального

чтива», но мне и в голову не пришло, что это может быть как-то связано с тобой!

– Мне бы это тоже в голову не пришло пару недель назад, – заметила я.

– А как же стихи? – недоумевал Алик.

– Стихи пишет Евгения Томашевская, а это, как видишь, Евгения Вульфова. Пусть она

строчит детективные рассказы.

– Понятно, у тебя раздвоение личности.

– Типа того.

Я поведала ему историю написания рассказа. Он слушал, как завороженный.

– Здорово! Дашь почитать?

– Бери газету, она твоя. Я специально три экземпляра купила – тебе, себе и Таньке.

Хочешь, автограф оставлю?

Он протянул мне ручку. Я расписалась, только потом сообразила, что у Евгении

Вульфовой должна быть другая подпись. Незаметно мы выпили целую бутылку шампанского.

– Может, еще заказать? – предложил Алик.

– Нет, у меня уже и так башню сносит, – отказалась я. – Я, правда, редко пью, а тут

второй день подряд.

Алик заинтересовался:

– А где ты вчера была? Я вечером приходил, а тебя уже и след простыл.

Я рассказала ему о праздновании полугодовщины Танькиной свадьбы. В это время и она объявилась:

– Женька, выкладывай, что у тебя за новости!

Я уже заметно опьянела, но голос все-таки понизила:

– Сегодня опубликовали мой первый детективный рассказ. Мы с Аликом сейчас в

ресторане, отмечаем это событие!

      Танька ничего не понимала. В ее представлении мой образ был прочно связан с поэзией. Она выразила желание немедленно присоединиться к нам и интересовалась, где именно мы пируем.

– Ты хочешь сюда приехать? – специально переспросила я и посмотрела на Алика.

Он отрицательно покачал головой, да так сильно, что очки чуть не свалились.

– Мы уже заканчиваем это мероприятие. Приезжай завтра вечером ко мне домой, я

подарю тебе экземпляр с автографом.

– А тебя Макс вчера проводил? Как там у вас? – Танька была верна себе.

– Проводил, все нормально. Только ты, пожалуйста, на этот раз ничего не фантазируй.

В общем, до завтра.

Алик в упор смотрел на меня.

– Кто тебя вчера провожал? – строго спросил он.

– Друг Андрея.

– И?

– Что, и? И ничего. Ты ведь меня тоже провожал. Ну, и?

– И ничего, – рассмеялся он.

Я еще раз ему напомнила, что пока я как бы замужем со всеми вытекающими отсюда

последствиями.

В это время через зал прошествовал уже знакомый мне мужчина в сопровождении швейцара и заинтересованно посмотрел на нас и стол с газетой. Я наступила Алику на ногу.

– Смотри, это Нотариус! – прошептала я.

– Он и правда нотариус? – так же шепотом поинтересовался Алик.

– Я откуда знаю? Во всяком случае, образ Нотариуса я списывала с него.

На обратном пути Алик преподнес мне три желтые розы.

– Это тебе в честь премьеры, без всяких намеков, – заверил он и проводил до подъезда.

Я помахала ему рукой и скрылась за дверью. Меня переполняли разнообразные чувства: радость от первой публикации, удовлетворение от мужского внимания и тихая грусть об исчезнувшем Генке. Во мне проснулась Евгения Томашевская и, сев за стол, я вылила все свои переживания на бумагу. По-моему, получилось неплохо. Я не изменила своего мнения, даже перечитав написанное.

На следующий день мне было немного грустно. Васьки не было и с посещением туалета возникли определенные трудности. Выручал Нинкин Рафик. Он несколько раз оставлял свой пост на рынке и подменял меня.

По пути домой я заглянула в отделение милиции. Я уже несколько раз туда наведывалась, но дежурили незнакомые офицеры, а оплачивать услуги всему отделению у меня не было средств. Сегодня мне повезло. Дежурил знакомый милиционер.

– Вы меня еще помните? – робко поинтересовалась я.

– Да разве ж вас забудешь, – галантно отозвался служитель закона. – Нет никаких

известий о вашем милом. Забудьте о нем и обратите внимание на кого-нибудь другого – на меня, например.

      Я не стала поддерживать игривый тон:

– Среди неопознанных вы смотрели?

– А как же, каждый день смотрю. Уже наизусть помню: тридцать лет, рост выше

среднего, крепкого телосложения, славянский тип лица.

Наверное, вид у меня стал совсем понурым, потому что он предложил: «Хотите, проверим подлинность его документов? Фамилия у него редкая». Действительно, фамилия у Генки была какая-то несуразная – Островекин.

– Нет, не надо, – испугалась я.

В Генкином поведении было много подозрительного, но подставлять его милиции я не собиралась.

Вечером мы с Танькой отмечали мою премьеру. Я еще раз поведала историю своего превращения в автора детективных рассказов. Она запихнула газету с автографом к себе в сумку и пообещала сегодня же его прочитать, а завтра высказать свое мнение. В отличие от меня, она давно стала поклонницей детективного жанра. Потом я прочитала ей свои вчерашние стихи. У нее на глазах выступили слезы.

– Женька, ты – талант! – воскликнула она.

Танька говорила искренне, но верить ей было нельзя. Любой, кто написал пару

рифмованных строчек, казался ей гением.

У меня было шампанское, Танька принесла испанское вино, но в меня не лезло ни вино, ни еда. Мы говорили обо всем сразу. Танька опять завела разговор о Максе.

– Ты не смотри, что он – не красавец, бабы по нему пачками сохнут, – начала она

хвалебную речь.

– Вот и пусть себе сохнут, а я пока мумифицироваться не собираюсь.

– А он увлекся тобой, – продолжала гнуть свое Танька.

Меня раздражала ее уверенность в чувствах других. Я попыталась вернуть ее в

реальность:

– Он мной не увлекся, а заинтересовался. Конечно, такая экзотика! Торговка

пирожками пишет стихи и читает Бальмонта! Как тут не заинтересоваться?

– Он и раньше о тебе спрашивал, – буркнула Танька, – когда о твоих стихах и

Бальмонте речи не было.

– То было совсем другое.

Нас прервал телефонный звонок.

– Евгения Александровна? – Я уже догадалась, кто звонит, и насторожилась. – Это

Наталья Васильевна, редактор «Криминального чтива». Нам за два дня позвонили более тридцати человек с просьбой напечатать продолжение «Пристального взгляда». Такой читательский интерес для нас редкость. Вы успеете ко вторнику написать продолжение?

Я опешила.

– Слишком мало времени. Я же работаю, своего компьютера у меня нет, я сначала

пишу, потом печатаю в компьютерном клубе…, – мямлила я.

Наталья Васильевна отреагировала моментально:

– Хорошо, приносите в рукописном виде, но тогда не во вторник, а в понедельник. В

общем, до понедельника!

Я возбужденно забегала по комнате, выкладывая новости подруге.

– Здорово! – радовалась Танька. – Побегу домой – читать твой шедевр.

Она вызвала такси и скрылась во мраке ночи. Я же бестолково занялась уборкой, по

ошибке засунув в холодильник грязную посуду. Какое продолжение? Я же не предусматривала никакого продолжения. Все и так ясно. Охранник убивает старика и погибает сам. Что еще? И тут меня осенило!

Немигающие Глаза никого не шантажировал. Он был слишком стар, немощен и всего боялся. Он видел, как убили девушку, и узнал в убийце охранника из ресторана. Но из страха он даже милиции ничего не сказал, хотя оперативники опрашивали всех жильцов. А о шантаже он и не помышлял. Шантажировал кто-то другой. Но кто?

Тут перед моими глазами встала подобострастная фигура швейцара. Конечно, это он! У него темное прошлое, но последние годы он живет вполне законопослушно. Он знает обо всем, что творится в ресторане. Провожая почетных гостей в отдельные кабинеты, он подслушивает обрывки разговоров, и в его голове складывается вполне ясная картина. Он понимает, что эти люди ворочают большими деньгами, но ему ничего не достается от их пирога. К нему все привыкли и особенно его не стесняются, а он продолжает собирать информацию, но пока не знает, как ей распорядиться.

И тут убивают девушку. Он видит фотографию в газете и сразу узнает ее. Она не раз появлялась здесь с Нотариусом. Он догадывается, что убил ее Охранник, но решает шантажировать не его, а Хозяина.

Я решила начать с того, что после убийства старика и Охранника Хозяин с Нотариусом радостно переводят дух. Шантажист и убийца погибли. Теперь все концы спрятаны в воду. Но радовались они недолго. Раздается звонок с требованием более крупной суммы, так как речь идет уже о двух убийствах. Голос тот же. Они понимают, что ошиблись в своих расчетах.

Я перевела дух, а потом моя фантазия галопом понеслась дальше. Мои герои вернулись из небытия и снова заговорили, стали совершать поступки, о которых минуту назад я и не подозревала. Моя рука не успевала за их действиями. Опомнилась я только под утро.

Так продолжалось несколько дней. Я быстро распродавала привезенные утром пирожки, но больше ничего не заказывала. Отвозила тележку Нинке и неслась домой. Мне даже некогда было съездить за гонораром. Я заплатила за курсы и за квартиру. Долгов не было, зато в кошельке осталось всего пятьдесят рублей. Готовить было некогда, а на пирожки я уже не могла смотреть, пила чай с сухарями, а когда желудок сводило от голода, варила овсяную кашу.

Как-то позвонил Роман Иванович:

– Женя, в чем дело? У тебя упали продажи.

– У меня проблемы, – выдавила я.

– Надеюсь, хорошие?

– Всякие.

Продажа пирожков и раньше не слишком вдохновляла меня, а сейчас я с трудом

переносила даже несколько часов. Пару раз появлялся Алик и приглашал в кафе.

– Некогда. Мне в понедельник рукопись сдавать.

– Тогда до понедельника. Я подвезу тебя на Галерную.

Позвонил Макс и поздравил с первой публикацией. Танька, конечно, проболталась.

– Ничего не изменилось. Мне некогда, – был мой ответ на все его предложения.

В рассказе появился новый персонаж: немолодая, одинокая женщина Катя, соседка

Немигающих Глаз. Она очень тепло относилась к старику, и тяжело переживает его лихую кончину. Она не верит в версию милиции, что ее сосед был убит при попытке ограбления. Он жил очень замкнуто, и никто не знал, что у него есть кое-какие ценные вещи. Она вспоминает, как их опрашивали по поводу убийства девушки. Она знала, что сосед целыми днями сидит у окна, но он уверил ее, что в тот день ничего не видел. А что, если это не так?

Когда она узнает, что убийца старика – охранник из соседнего ресторана, все встает на свои места. А что, если охранник убил девушку, а потом пришел рассчитаться со свидетелем? Со своей версией она отправляется в милицию. Там этим заинтересовались и возобновили следствие. Сотрудники милиции появляются в ресторане и допрашивают Хозяина и персонал. Нотариус там больше не появляется. Шантажист опять напоминает о себе. Хозяин очень нервничает и соглашается на его предложение.

Я остановилась и перевела дух. Куда должен положить деньги перепуганный Хозяин?

В мусорный бак? Я вспомнила переполненные баки в угрюмом дворе и отказалась от этой идеи. В телефонную будку? – Но они все на виду. Ничего не придумывалось. Я вытянула губы, как делал Ниро Вульф, но это не помогло. Немного разочарованная, я пошла спать.

      В субботу объявился Макс:

– Девушка, дайте пожалуйста два пирожка с капустой.

– Я же вас предупреждала, что мы бизнесменов не обслуживаем.

– Что за чушь! – услышала я голос подошедшей покупательницы – Может быть,

теперь, чтобы купить пирожок, нужно предъявлять трудовую книжку?

Я прыснула и быстро обслужила возмущенную женщину. Макс внимательно

рассматривал меня, видимо заметив, как я осунулась.

– Женя, а ты когда в последний раз обедала? – спросил он.

– Не помню, – вяло ответила я.

– Все, мы сейчас идем обедать. Отказа не приму. Никакой лирики. Просто обед. – Это

звучало, как приказ.