Свобода печали

* * *Когда-нибудь и этот нежный адВдруг прекратит свое сердцебиенье.За здравие все свечи догорятИ вспять пойдет обузданное время.Я раздарю сокровища свои,По янтарю растрачу эту осень…

16 ноября 1989

* * *Мой! – К неприручимому волчонку.Брат! – К неисцелимому сиротству.Отведешь мальчишескую челку,Улыбнешься с чувством превосходства.В тьму слепую, как ночная птица,Выбирая время и пространство,Отлетишь: чтоб быть или разбитьсяВ черном тупике безумных странствий.О, как дразнит за окном тревогаИ зовет горластый, дерзкий ветер!Оттого-то легкою дорогаВидится в разбавленном рассвете.На ветру остывшими губамиНе скажу – помедли на пороге!Занесет прощальными снегамиСамые глубокие берлоги.Ночью – твоему огню во славуОгонек моей свечи знобящей.Неумело – помолюсь за главыВсей твоей судьбы, мой брат пропащий.

16 ноября 1989

* * *Свет погас в бедном доме моем,Слабо дышат неровные свечи,Затихает полночный содомВ талых звуках отравленной речи.Чьи-то души сгорают в огне:Капли воска, как слезы на пальцах,И мороз на знобящем окнеЧертит путь одиноких скитальцев.Кто пойдет этим странникам вслед,Чудакам, дуракам, недотепам?Кто сменяет счастливый билетНа хожденье по гибельным тропам?Только птицы и братья-ветра,И колючие, мерзлые звезды,Позабытый Владимирский трактС сухомяткой загубленной прозы.Я не знаю имен и молитв –За кого да и как мне молиться?Это пламя так страшно горитИли бьется в агонии птица?Но забуду от дома ключиИ пойду по неверному следуЗа бродягой, в оплывшей ночиУходящим к великому свету.

4 декабря 1989

* * *Растормошили тишинуНа смуглый смех и шепот вязкий,Всю кровь испортили винуВодой зеленой древней сказки.Качались пряные слова,Как водоросль в пруду округлом,Твои запекшиеся губыВдруг замирали, как плотва.Сердцебиение ветровВ прозрачно-черной сфере ночи,Как звук смолкающих шаговВ бессвязной партитуре строчек.Мы слушали, и шел рассветДоить молочные туманы –И в этот промежуток рваный,Как голубь, улетал ответНа то, где отыскать наш домВ заживших ранах ранних трещинИ все поставить в нем вверх дном,Разговорив немые вещи.Где прочертить свои путиЮдоли вычурною пряжкой,Когда покатится «прости»По лестнице со вздохом тяжким.

4 декабря 1989

* * *Слабее тающего снегаВ горячих, бережных рукахПеро с одышкою разбегаПередвигается впотьмах,Неся на кончике своемСиреневую каплю ночи,Шиповник под слепым дождемСозревший знаком кровоточья.Как шорох стрекозиных крыл,Шуршит столетняя бумага.Вот дверь тихонько приоткрылНикем не узнанный бродяга.В его плаще – ветра и сны,Века и горные обвалы.В его руках – смычок весныНад струнами сырых кварталов.За ним потянется пероВ азарте горьком, как игрок,В пути погибшим караванам,К косматым, древним океанам,К чужой, незнаемой судьбе,К причалу шаткому – тебе.

4 декабря 1989

* * *Шаги замирают и тают,Как первый, младенческий снег,Вот кто-то по самому краюПроходит в мой гаснущий век.Сквозные ранения страха,Реестры печали и зла…Какая неловкая пряхаВсе нити в узлы завела?И жизнь сухомяткой вокзаловВ простуженном горле першит,Наверно, ей кажется малоСиротства бездомной души,Все мучает высшим порогомНеловкие наши труды,Косится прищуренным окомНа черное платье беды.И как укротить ее норов,Чтоб кто-то в мой гаснущий векПо самому краю до кроваДошел в первый, гибельный снег?

4 декабря 1989

* * *Капли невысохших слез,Первые страхи предзимья.Время безумья и грозКончилось веком бессилья.Рук не поднять, не шагнутьВ круг зачарованный сада,Выйди – откроется путьУтром тебе, как награда.С неразберихи простынь –Встань в лихорадке рассвета,В жестком, как уху – латынь,Звоне волшебного света.Ветер прозрачным крылом,Сильный, бездомный, бродячий,Прошелестит за плечомИ проскулит по-собачьи.Ветер, мой горестный брат,Спутник чужих бездорожий.Празднуй блаженство утратВ холоде утренней дрожиИ подними, словно флаг,Шелк золотистого смехаВ трепетных, тонких рукахТихо поющего эха.

4 декабря 1989

* * *Я хотела узнать, где зимуют бездомные псы,Воробьи и коты, в чьих глазах загораются свечи,И пыталась понять твои детские горькие сны,За которыми ты, словно ветер апрельский, беспечен.Я старалась постигнуть слепую науку добраУ хранителей сказок и теплого, черного хлеба,Я искала пути, что темнее пути серебра,Недоступней седьмого и сотого неба.Я болела от взглядов и бедных, искромсанных слов,Закрывающих жизнь, будто тело – худою рубахой,И любила услышать молитвы далеких ветровЗа зеленую ночь, уводящую вечер на плаху.Не сошлось, не сбылось – перевесили снова весы,«Знать, бескрыла душа», – из угла нищета прошептала…Но зато я нашла, где зимуют бездомные псы,Твои детские сны – разгадала!

4 декабря 1989

* * *Двор затихает под шепот рябин,Кто-то в нем бродит и бродит один,Желтые капли вечерних окошекЛовит в глубокую чашу ладошек.Ветер швыряет крупу ледяную,Стрелка барометра дышит на бурю,Но безнадежно, отчаянно смелоКто-то здесь ходит без всякого дела,Смотрит на окон чужую фольгу,В словно ладони [в] остывшем снегу.

4 декабря 1989

* * *Зачем, нерешительный ангел,Я столько тебя рисовала –На легкой, как имя, бумага,На шкурах домов и вокзалов?Загадочность лика земногоЧертила мелком и сангиной,И веянье мира иногоВрывалось меж хрипов ангины.Тяжелые крылья взлеталиНад слабостью плеч твоих детских,И вихрь одиночества стальюРаспахивая бедное сердце.Чуть дышащей, трепетной теньюСкользила душа твоя мимо,И глаз византийских мишениЦвели под плащом пилигрима.Зачем мне дарована тайнаНа кончике беличьей кисти –Полетов твоих и скитанийВ звенящей, как колокол, выси?

4 декабря 1989

* * *Лунку стекла теплом отдыши –Луч зеленой звездыГубы царапнет, как будто шипРозы или беды.На сюртуке у ночи пришитОрден звезды ночной –За соль терпенья твоей душиНа высоте земной.И не дороже ли всей тщеты,В свете созвездий чужих –Лучик зеленой звезды нищетыМежду ладоней твоих?

13 декабря 1989

* * *Эту боль, что дарована свыше,И отволглый, охрипший декабрьВ бедной жизни, как лунку, отдышатТеплый ветер и старый фонарь.Эту тайную горечь тревоги,Мутноватое око водыМне откроет в обмен на дорогиЛуч зеленой, небожьей звезды.И блаженная тяжесть утраты,Стрекозиный, прозрачнейший сонПоведут мою душу, как карты –Мореходов по венам времен.

14 декабря 1989

* * *Глухота замороженных улиц,Строки чуткие тонких дерев, –Все забытые страхи вернулись,Прочитали тоску нараспев.Темнота неприютных подъездовИ визгливые ссоры дверей, –Одиночество страшно и трезвоЗаглянуло в глаза фонарей.Но деревья под смуглой короюСохранили апрельский словарь,Незнакомою речью земноюРаскололи хрустальный январь.Зашептали о дремлющих водахИ молочном дыханье ветров,Виноградном зрачке небосводаНад Олимпом крылатых богов.И сквозь шепот о воздухе томномЧей-то голос сказал мне: владейТемной тайной бродяг и бездомных –Разговора дерев и людей.Слушай звуки неправильной речи,Словно ночи волшебные сны,Это грезят земные предтечиО плаще светозарной весны.И тоскую о солнце и птицах,Коченея в январском снегу –Пусть душа начинает учитьсяТерпеливому их языку.

14 декабря 1989

* * *Южный ветер в полночь пересек границы,Глубоко вздохнули синие криницы,И декабрь молочный медленно и сонноРасклеил ресницы темных глаз оконных.В воздухе, набухшем талою водою,Горечью разбужен пряный запах хвои.Хриплый шепот веток и хрусталь капели –В изголовье снежной, легкой колыбели.В комнате согретой всхлипнул вдруг спросонокШум разбойный ветра слышавший ребенок.Он не знал, что чудо жадными глоткамиПьет земля, пресытясь тишиной и снами,А столбняк декабрьский с дремою метелейТаял в слабых звуках теплой колыбельной.

15 декабря 1989

* * *Стихов о тебе не пишу –Лишь голос да имя.Покоем себя извожу,Покоем, как схимой.В дороге – ни рытвин, ни ям,Но шаг мой непрочен.И только по-детски упрямНеловкий мой почерк.Чьи буквы – в лесу муравьиПод шорохом хвоиИ знаки, и жесты твоиУносят с собоюВ колючий могильник,Во тьму заклятья лесного –Дневник – недоступный тайникПечального слова…

16 декабря

* * *С размаху о стекла ударилась птица,И где-то заплакал бессонный ребенок,И сердце устало за ребрами биться,Как в клетке горластый, забытый грачонок.И чья-то душа позвала за собою,Встревожив покой одинокого дома,К живущим метнулась с саднящей тоскою,Как вестник ворчливого, рваного грома.Как голосом легким звала и кричала!Я вышла во двор – шелковистые перьяЗолою остались, и неба пиалаПоила молочным туманом деревья.И ветер в лицо мне ударил прибоем,И в нем утонуло бесценное имя,И вновь над рассветным, притихнувшим моремЛожилась печали тяжелая схима.

19 декабря 1989

* * *Всего-то и было – что черный часСиротской души моей,Луны посеревший, подбитый глаз,Обиженный всхлип дождей.Я вышла из дому в рассвет сырой,За ветром брела наугад,И тайну дыханья под темной коройХранил хрипловатый март.Тяжелый, оттаявший воздух горчилЦыганскою страстью дорог,Зачем, как лунатик, – сверх снов и силПришла я на твой порог?Стояла – бездомнее всех бродяг,И речь тополей больныхБезумно, отчаянно, словно стяг,Рвалась на руках земных.В ней жил твой печальный, непрочный сон,Мой черный, крылатый брат,Озноб синеватых, живых оконИ сказки гадальных карт.Но где-то разбился хрустальный срок,Увяз глубоко в тиши…И я не шагнула за твой порогВ час черный моей души.

19 декабря 1989

* * *Крепкий чай, горьковатый, как дым,Ночь – на зыбком, неверном пути…Я прислушаюсь к хрипам роднымИз твоей беспощадной груди.Сон ресничных, темнеющих стрел,Лунный зайчик на смуглом плече, –Дремлет ангел, что годы горелВ моей жизни, подобно свече.Тень ладоней над хламом бумаг,Сквозняков шепелявый язык,Соберусь до рассвета – впотьмах,Поцелую души твой блик.И вздохнут в тишине тополя,Тронув сон твоих темных ресниц,И отпустит с ладоней земляВ поднебесье – двух утренних птиц.Затуманив дыханьем стекло,Напишу, что мы встретимся вновь,Пусть когда-то совсем не любовь,А отчаянье судьбы свело.

19 декабря 1989

* * *Благослови тяжесть черной земли,Каторжность всех бесполезных трудов.Боль и смятенье прими – и внемлиЗнаку дорожному лунных столбов.Ветер в глаза поцелует, как принц.Крошки планеты – росинки цветка,Тень на щеках от дремотных ресницЛяжет, как легкий изгиб лепестка.Тайну пророчеств прошепчет траваУ изголовья земного пути –Тихо послушай простые слова.Жизнь – за терпенье и веру прости!Ночью на окнах растает слюда,Медленно, сонно напишет перо:В мире никто не ушел навсегдаИ бесконечно, и щедро добро.Не было атома бедствий, разлук,Не иссякала река бытия,Мужеством – в ковшике сомкнутых рукДа утолятся печали твоя…

21 декабря 1989

* * *Парной и дремотнейший дождь в декабре,Молочный разлив в деревенском ведре.Сквозь патоку сна – скрипы старых дверейПустили дыханье далеких морей.Сиреневый куст завозился и стих.Запутался ветер меж веток сырыхИ злился, и бился бессильно в окно,И ночь опускалась к туману на дно.Все жило, дышало и звало шагнутьВ задышанно теплую, плотную муть,В растянутый, словно зевота, рассветИ слушать шиповника заспанный бред.И, зябко глотнув запах темной воды,Качнуть колыбель ежедневной тщеты,И ломтик покоя держать на весу,Блаженно смахнув, как росинку, слезу.

26 декабря 1989

* * *Расходились под утро, когда догорала свечаИ вино иссякало в дешевой зеленой бутылке.Я запомнила лишь, как бывала щека горячаИ на матовых стеклах рябиновых веток прожилки.Увязали колени и руки в табачном дыму,Зависали слова в темноте, словно певчие птицы,С побледневшим лицом кто-то странный читал «Улялюм»И огонь золотил, словно длинные иглы, ресницы.Через заспанный город – подушки, перины, часы,Отведенные точно для сонных блужданий и странствий, –Уходили, и лаем бездомные псыПровожали гостей в этом дремлющем царстве.

1989

* * *Раскаянье давит и манит,Искрошены дни, как стекло,Надежда в грошовой оправеУдарилась ночью в окно.И трещинки, как паутина, –Рисунок ладоней твоих,Кровавый моток пуповины –Петлею на шеях живых…

1989

* * *Среди затравленных созвучийИ лая сорванного рифмыПеро погонею замучай,Преодолев метафор рифы.Перетасуй слова, как карты,Вспугни их, как воронью стаю,Чтоб с жесткой правильностью СпартыОни в шеренги строчек встали…

1989

* * *Я знаю – обладание ведетК слепому разрушению надежды,У расстояний перекошен ротИ бедных слов разбросаны одежды.Любить и жить – издалека и врозь,Без трагики неровных приближений.Они погубят, каждый перекосДля слабых, парниковых душ – смертелен…Переметались гордость и печаль,Установив нелепость двоевластья,И волны бьют в покинутый причал,Как жизнь далекая – о мыс несчастья.

1989

Луна

В черной воде ночного окнаТонкие сети сплели тополя,И затаилась на дне луна,Как распростертая камбала.Но от сетей замутится вода,Хлопковой кипой всплывут облака,И нержавеющий нож плавникаНочи прорежет тугие бока.

1989

Странной зиме 1989 года

Три зимних месяца гуляет шалый мартПо городским дворам, садам и новостройкам,В распахнутом плаще, юродивейший бард,Витийствуя, царит в свой странный миг нестойкий.Как крыльев легкий взмах – мистификаций дым,Который он пустил в глаза свинцовым лужам,И старый бог бродяг пошлет гонцов за нимИз мира, где никто и никому не нужен.Он узнан только псом, вернувшийся Улисс,Его еще не ждут, он прибыл раньше срока,Один среди гостей затаивая мысль,Что свадебный покров не соткан Пенелопой.Она под утро вновь распустит полотно,Печальная зима, тяжелая водою,И синеглазый март безумно и легкоСклонится ей на грудь кудрявою главою.

1989

* * *Вращался маховик издерганной судьбы,А он, ему назло, вернулся в город этотС истертою, как шелк, артерией Невы,В агонии дворов от выпитого света.Он в приступах разлук пережидал всю жизнь,Замешивая дни на одиноком слове.Выплескивая свой дар в эпоху горьких тризн,Беспечнейший щегол, забыв о птицелове.И что о городах, когда иная суть –Крыло и маховик измучены движеньем.Зеленая звезда в ночи не дает уснуть,С неправедной судьбой уравнена в значенье.

1989

* * *Ну чем тебе помочь? Жесток мой светлый прищур,А сумасшедший мир отравой напоен.Сегодня с лестницы темноголовый нищий,Не поднимая глаз, мне протянул ладонь.Была темна она, как бурый лист потухший,И траурной каймой ногтей обведена.Не видела лица, и не постигла души,В которых боль и смерть, как соль, растворена.Два стертых медяка, как пузыри ожогов,Обмоешь водкой их – за чей-то упокой.Как зерна наших душ разламывает жернов,Мой равнодушный брат с протянутой рукой.В убежище колен склоняешь лоб тяжелый,В укрытие – от зла прелюбопытных глаз.А чем я помогу? Луна монетой желтойНа паперти звенит в сей милосердный час.

1989

Сосны

Кончался август. Каплями смолыЕго уход оплакивали сосны,Закапав, словно свечи, все стволыЯнтарным нежным воском медоносным.В мохнатых ветках одиноким псомВозился ветер и стволы скрипели,А он стоял – покинутым отцом,Старея у зеленой колыбели.Кузнечики настраивали хор,Стрижи над лугом проносились, плача,А он, теряясь, без дороги шелНа голос, что отныне был утрачен.И горечи оттенок смолянойЛовил он пересохшими губами.Над братом – сорок любящих сестер –Склонялись сосны смуглыми телами.

1989

* * *Как на старинной камее,Профиль твой вырезан четко,Белого воска светлееСтрогий твой профиль на черном.Что-то от птицы и зверя –Чуткость и дерзость полета,В облике, что хорошеетВ краткий момент поворота.И византийские очи –Юный, зеленый крыжовник –Тянут меня к средоточьюМыслей, как вороны, черных.

1989

* * *Распутицы пояс распущенНа брюхе тяжелой дороги.И вязнут – чем дальше, тем пущеЗимы почернелые дроги.А воздух, набухший водою,Готовой дождями пролиться,Окрасил пруды синевоюИз горла молочной криницы.И поле чернеет краюхой,Посыпанной снежною солью.Ветра обращаются слухомК тревожному зову низовий,Где мягкой поверхностью замшиЛегло торфяное болото.Леса фиолетово-влажны,Как сумерек конское око.

1989

* * *Желтый автобус. Тридцатый маршрут.И протолкнуться нельзя.Я совершаю короткий путь,Как поворот назад.Окна листаю, как дневники,Пристально глядя на дно,Где только тени и двойникиСветятся сквозь стекло.Вот и твое – открыто в апрель,Тесный колодец двора.С криками, едкими, как жавель,Ждет у пивной толпа.От остановки к дверной полынье –Меньше десятка шагов,Виснет клоками в подъездной мглеДым чужих голосов.Их пережду и останусь в тиши,Где-то прошелеститТополь, как сторож твоей души,Что от меня отлетит.

1989

* * *Золоченое пламя костраПожирало опавшие листья,Астрономии нашей главаОткрывала зазубрины истин.Неприлежные ученики,Мы не знали названий созвездий,А костер разгорался и плылНепокорной главой – в поднебесье.И пульсировала звездаНа виске у ночи зеленой,Заливая наши глазаТепловатым светом бессонным.Прокоптилась твоя ладонь,Пятикрылою птицей рея,И удачи крупную сольНам сулила Кассиопея.

1989

* * *По сухим щекам пустого лесаКатится подснежников слеза,Бирюзовым, отрешенным всплескомПолыхнув в осенние глаза.Заклиная синевой и солью,Из кромешной тьмы –Чей-то плач на эту землю пролитКаплями весны.

1989

Прогулка

Из города мы убежали в сад,Где смехом рассылался ворох листьев.Янтарной каплей падал листопадИ мелких звезд рассеивался бисер.Нам ветви яблонь целились в глаза,Храня грачей покинутые гнезда,Прикосновеньем рыжего крылаПоследних писем облетала проза.Мы оглянулись – плыли фонари,Архитектуры крупный, ломкий почеркСлетал во тьме с растрепанных страниц,И сад густой темнел на них, как прочерк.И мы бродили, путая слова,От рук и губ нам становилось жарко,И месяц – полуночная сова –Следил сквозь веток согнутые арки.А дом наш одиноким старикомШершавым боком к новостройкам жался,Магнитом растревоженных оконОн умолял из ночи возвращаться.Из райских кущ и всплесков темноты –В уснувший город, весь в морщинах улиц.Вошли. И разомкнулись рук мосты,И мы не помнили, зачем сюда вернулись.

1989

* * *Жестокая прихоть – бездомных котят согреватьИ с рук отпускать – в темноту, пустоту, неизбежность.Озябшее сердце, зачем ты забилось опятьОт взмахов ресниц, утаивших ненужную нежность?Как больно в груди от посулов чужого огня!И вяжет язык шелестящее, легкое имя…Наверно, сиротство так долго хранило меня,Что стали глаза близоруки и слишком ранимы.Медлительный жест, словно вдох, нестерпимо знаком –Вот так осторожно к холодным щекам прикоснуться…Зачем эта прихоть, когда за железным замкомНемая душа до апреля не в силах очнуться?Иди, беззаконник, под солнце чужих городов –Не жалость бессильна, а суть беспощадна и точна…Очнется душа от твоих безнадежных шагов –Звереныш бездомный в разъезженной грязи обочин.

12 марта 1990

* * *В смуглеющем, теплом, июльском зерне,Наверно, сокрыто терпенье такое –В прозрачном, как крылья стрекоз, полуснеТомиться душе, изнывая в покое.Хлебнуть горьковатой, стоячей воды,Понять, что уже ничего не случится,И видеть, как утром живые садыСпеша покидают угрюмые птицы!Все в оспинах капель дрожат лепестки –Ненужная роскошь вишневого лета…И как без тебя безнадежно легкиЕе небеса в отпечатках рассвета!

14 марта 1990

* * *Серую воду дня забелилПеристый, влажный снег,Будто не хватит у марта силНовый начать разбег!Росчерки синих живых ветвейНа снеговых листах,Росчерки крыльев – золы черней –В утренних небесах.Почек невнятный и клейкий бред,Обмороки воды.– В путь! И обратной дороги нет, –Прошелестят сады.Тень голубая скользнет стремглав,Ветер расправит смех,Он на горячих, сухих губахБудет нежней, чем мех.И сквозь белила чужих снегов,Не запахнув плаща,Март, как мальчишка, уйдет легкоВ юную сень дождя…

1 апреля 1990

* * *Дождь грезит листьями и небом,Сон пахнет яблоком и хлебом.Переплетаясь, сон и дождьЗачем приводят душу в дрожь?Она же столько дней томитсяВ нелепой клетке, словно птица.Зачем, зеленый юный ветер,Ты вновь ей расставляешь сети?И этот голос ниоткудаТвердит безумно: чудо, чудо…

1 апреля 1990

* * *Голубые лунные столбы –В первое раскрытое окно,Юный запах неба и травы,Терпкий, как столетнее вино.Колдовство апрельского теплаИ бессонниц легкие глотки,Кажется, что жизнь еще светла,Словно эти лунные мостки.Каждый день дарован и прощен,И покой глубок, как сон седьмой,Рай тысячелетний возвращен,Ласковый, блаженный, золотой.Но сквозь теплый обморок глубинЧья-то мысль взметнется сгоряча –Беспощадней яростных стремнинМысль о смерти – птицею с плеча!

4 апреля 1990

* * *Научиться б по-новому думать и петь,Каждый день выбирать, словно тонкую сетьИз слоистой, зеленой и скользкой воды,По ночам не считать отголоски беды…

4 апреля 1990

* * *Начинено взрывчаткой и стихамиАнтоновское яблоко планеты,Подточено пророческими снамиИ сказками от Ветхого Завета.Его сентябрь в ладонях желтых греетНад пустотой вселенского пространства,Еще от «Марсианских хроник» РеяТакой покой, и мир, и постоянство!А эти сумасшедшие богиниНезрелую антоновку – в разборыЕще не бросят и небесной синиНе замутят языческою ссорой?Взорвутся лишь стихи, а вся взрывчаткаПрольется ливнем в пятом измеренье,И в чутких снах усталых глаз сетчаткаЗабудет устрашающие тени…

9 апреля 1990

* * *Попробуй теперь – притворись безразличной,Тоскует и рвется, как голос скрипичный,Душа в безмятежном, бесценном апрелеВне всяких причин и бессмысленных целей.А утром отмытые окна открытыВ бушующий сад с соловьиною свитой,Мешаются запахи кофе и листьев,И древнего неба – на беличьей кисти.О, если бы можно вдышаться тихонько,Удрать, как больному с продавленной койки,От ранящих слов, что тревожно и жуткоНастигнут меня, прекословя рассудку,Когда бы суметь навсегда не вернутьсяК тому, что оставлено временем в блюдцахФарфоровых луж, бормотанье зеленомИ слабых висках в ореоле бессонном.Попробуй теперь, но уже бесполезно –Мятежные ливни, как звуки оркестра,Взвихрятся, взорвутся в недужном покое,Что рухнет, как миф, под твоею рукою.

23 апреля 1990

* * *Зачем этот миг, что всеведущ и вечен,В течении нашем ничем не отмечен?Мы нижем его на суровую ниткуИ пишем в строку пожелтевшему свитку.Не помним – он пах тополями и дымом,Молочным туманом над сонным заливом,Весь в каплях, дрожал и струился, как вены –На узких запястьях зеленой измены.А мы все дремали и ждали награды,И небо на крыши легло снегопадом,Давило, как пресс – виноградные кисти,Все звуки, и краски, и юные листья.О, мы бесполезно потом вспоминалиСтолетья, в которых так много печали,Их хлам ворошили, стараясь найтиДарованный миг в бесконечном пути.

23 апреля 1990

* * *Высок соблазн открытых оконИ гулких лестничных пролетов –Свить тьму в последний неясный коконНад торжеством земных полетов,Стать каплями росы и пеплом,Рассылаться от чьих-то всхлиповИ плыть в зеленом, красном, светломПотоке прошлого сквозь липы.По бесконечным звездным склонамСкользить во тьму созревшей ночиК ивовым горестным наклонамВ пыли, осевшей у обочин,Сквозь одинокие, немые,Мучимые тоской и страхомТе двадцать лет – уйти в другиеЕдиным сном, единым махом,От всех надежд – камней на сердцеУдрать в иное измеренье,Исполнив напоследок скерцо,С улыбочкой скользнуть за двери.Сбежать нелепо и жестокоОт скучных сумерек блаженных,Пока высок соблазн оконВ сосущей пустоте Вселенной.

24 апреля 1990

* * *Будет год под знаком «високосный»,Мой насмешник, отдан нам в награду,Дым слоистый горькой папиросыОткадит ночному снегопаду.Слабый шорох белопенных перьевНачерно прошьет часы ночные,Ветки сиротливые деревьевТронут ветры южные, ручные.Весь разор затопит глубиноюТишина ночного снегопада,Тишина, что будет нам с тобоюВместо счастья отдана в награду.

26 апреля 1990

* * *Дороги исхожены, вечны и ложны,Дрожащей тоски и они не накормят,А встреча, она и теперь невозможнаВ настоянном сумраке брошенных комнат.На этой земле, подчиненной распаду, –Печали скозняк от незапертой двери.А птицы твои к разоренному садуЕще прилетают на крыльях потери.

26 апреля 1990

* * *Ковшик ладоней, хранящий дыханье огня,Голос, как ветер, внезапно настигший меня,Это откуда, из чьих беспощадных высотС ветхозаветной тоскою сей голос зовет?Смуглый рассвет – призрак яви и зыбкого сна,Ветер, огонь и густая, как мед, тишина…Небо зловеще исчеркано стаей ворон,Знаю – вслепую навстречу мне двинулся Он.Тысячи лет его путь и дарованный часЖили когда-то, и кто теперь вспомнит о нас?Погребены на краю неизвестной страныВ поисках Царства и юной, и вечной весны.Но на рассвете ликующе точен твой шаг,Победоносен сей плащ, разрезающий мрак,Только откуда, из чьих недоступных высотС ветхозаветной тоскою твой голос зовет?

29 июля 1990

* * *Диковатый, озябший зверекПросыпается вечером в доме.Да не греет его огонекВ оголтелом сиротском содоме.И не кормят, как пламя с руки,Разговоры о ценах и страхах,Чепушинки газетной строки –На пушистых, затравленных лапах.

22 августа 1990

Березы

Возносятся стройные стеблиМучительной чистоты,Пронзая свинцовую небыль, –К святилищу простоты. –Где ангелов легкие перьяВ чернилах сиреневых грозПрощают земное неверьеНа белых страницах берез.

Сентябрь 1990

* * *А ночью с тобой ничего не случится –Бессонниц и страхов озябшие тениТебя берегут, черноперая птица,И губят позорно дождем отречений.Бездомно и больно в проржавленной хмари,Пропахшей сиротством седьмого колена,Сиротством оставленной господом твариИ запахом диким неверной вербены.Зеленые свечи испуганно дышатОт хриплого бреда и ветра чужого,Листва засыпает прогнившую крышуИ сети пустые лгуна-птицелова.Так холодно. Настежь распахнуты двери.Лети! Это ветер целует нам лица.Не надо. Не время восславить потери.А ночью, даст Бог, ничего не случится…

17 сентября 1990