На Другой стороне. Восхождение

– Но даже если мы ускорим процесс обучения новым умениям, солдаты все равно не смогут их применить в полной мере, не имея должного опыта, – прокряхтел самый пожилой из всех мастеров-наставников, сухопарый и с короткой бородой, мастер-ассасин. – А кидать их против стай темных тварей, или тем более вожака-монстра, все равно что просто отправить к Свету без шанса на победу.

– Впервые согласен с Крэваном, что уже само по себе событие особой важности, – прокряхтел Амадей, опершись на свою трость. Мастер Крэван надменно хмыкнул, но Амадей этого демонстративно не заметил.

– В этой ситуации только лучезарный генерал Вителиус может нам помочь, не так ли? – взглянув исподлобья на Вителиуса, произнес Амадей.

Вителиус глубоко вздохнул, отойдя в сторону к окну.

– Распределение новичков из столичных гильдий уже прошло, у нас нет новых солдат для пополнения гарнизона, – произнес с хмурым видом Вителиус, обернувшись назад к мастерам-наставникам. – Я поговорю с Правителями о возможных перестановках сил, но это решение принять могут только они. А тебе, птенец, стоит поучиться манерам, пока есть шанс, – обратившись к Офиру, произнес Вителиус. – Даже перед неминуемой смертью надо сохранять лицо.

Офир не удержался и посмотрел на Вителиуса, встретив его пристальный взгляд.

– Будет исполнено, генерал! – ответил Офир.

– Все свободны, – словно потеряв интерес к Офиру, сказал Вителиус и погрузился в раздумья над картой Закатного форта.

Мастера-наставники начали медленно покидать кабинет, и стоило рядом с Офиром оказаться наставнице Шиле, как он заметно съежился, устыдившись своего поведения еще больше.

– Вечером будешь в лазарете драить все лекарские склянки и котлы, пока тебе самому не понадобится лекарь, – произнесла Шила, и Офир с обреченным видом последовал за наставницей на выход из кабинета, напоследок бросив взгляд на оставшихся в кабинете генерала Вителиуса и командира Гебхарда, которые еще явно собирались поговорить без посторонних.

***

Шамир не раз видел, как после успешного прохождения обряда начинались пышные торжества. «Пришедшему домой» арья, которым эна становился после обряда, дарили подарки и цветы, и Шамир не представлял, что в честь него самого однажды устроят такой же яркий праздник. Но вот он стоял среди толпы танцующих на берегу Великой Воды, веселясь, будто действительно переродился и стал кем-то другим. Но, несмотря на праздник, Шамир не мог отделаться от чувства тревоги, с которым порой озирался по сторонам на своих гостей.

С одной стороны, Шамир опасался появления ассасина-эферья, а с другой, глядя на чествующих его арья, Шамир невольно вспоминал тех, с кем был знаком, и то, как к нему относились до прохождения обряда. Еще недавно некоторые из них не собирались делать ему обычные скидки и соглашаться на торг на рынке, другие, кто сегодня пожимал ему руку и радовался за его становление арья, еще недавно косо смотрели в его сторону всякий раз, когда Шамир и Алия гуляли по городу. Для них он был не более чем странник эферья, осевший среди арья, а теперь, спустя всего один день после череды лет негласного осуждения и презрения, – такой же арья, как и они.

Поменялось все, даже тяжелые отношения с Икрамом, но Шамир прекрасно знал, что не поменялся сам. Он не переродился, не стал другим эна, он лишь делал то, что считал должным, когда наступил момент, и потому не мог в полной мере искренне соглашаться с получаемыми поздравлениями и всеобщим весельем по поводу, которого на деле не было. Шамир не стал другим после битвы с темной тварью, да и выиграть эту битву Шамир бы сам не смог. Эти думы терзали его изнутри как невидимые раны, отчего улыбка на лице Шамира была скорее грустной, нежели веселой, а слова благодарности в ответ на поздравления звучали с каплей горечи, которую никто не должен был понять.

Но всякий раз, когда его взгляд падал на Алию, томительное напряжение внутри, которое ощущал Шамир, угасало, оставляя место для счастья. В ярко-алом праздничном платье, с подаренной заколкой, украшавшей ее локоны, с талисманом, что Шамир, сделав своими руками, отдал ей, Алия радовалась, танцевала и смеялась вместе со всеми, но по-особенному, то и дело обнимая Шамира и смотря на него полными обожания глазами. Для нее он действительно был героем, и ради этого чувства радости возлюбленной Шамир готов был стерпеть любые свои внутренние переживания. Он никогда не претендовал на то, чтобы понимать смыслы великих обрядов, даже будучи эферья не признавая особой роли в жизни эна того же оракула в Сердце Басилеи или клиров. Но ради Алии Шамир готов был поверить в слова шамана о том, что его тень действительно избрана великими силами другого мира и что он не эферья, а арья.

Пришли почти все городские советники и Икрам восседал в центре их круга, расположившегося под высоким просторным шатром близ бунгало на песчаном берегу.

– Говорят, Абауру все же удалось объединить часть наших вождей против эферья, – произнес один из советников, восседая перед столиком с яствами и вином.

– Не думаю, что сейчас уместный повод обсуждать эту тему, – произнес второй пожилой арья, – у нас праздник, дела военные подождут!

– Праздники возможны в мирное время, а у нас, быть может, снова разгорится война, – ответил другой советник арья.

– Она не прекращалась, – с хмурым видом произнес третий советник, – война не закончена, она только начинается…

– На пути у Абаура все тот же Громовой форт, – сказал Икрам, разливая вино по кубкам для себя и сидящих рядом советников.

– Эферья трусливо избегают сражений с нашими солдатами у своих южных границ, – произнес другой советник, приняв кубок вина из рук Икрама с благодарным кивком.

– Громовой форт охраняет самую труднопроходимую горную область на разломе над барьером, им тяжело воевать в таких условиях, едва ли это трусость, – сказал Икрам с важным видом. – Эферья других южных крепостей перелетают наши границы, сражаясь с нами на нашей же земле…

– А что скажет Шамир? – спросил вдруг один из советников с искренним любопытством. – Теперь ты арья, что ты думаешь?

Шамир, глядя на лица советников рядом, не знал, что ответить, и, задержавшись на лице Икрама, выдавил непринужденную улыбку.

– У меня есть талисманы для битвы как в небе, так и на земле, и если нашим солдатам они помогут, я сделаю сотни. Почти даром, – ответил Шамир, после чего, помолчав, советники разразились одобряющим смехом и возгласами.

– Принеси свои волшебные талисманы! Я буду рад приобрести парочку для родных! – сказал сидящий рядом с Икрамом советник. Другие также попросили себе талисманы, и Шамиру ничего не оставалось, кроме как с почтительным поклоном удалиться в бунгало, чтобы взять мешок с талисманами.

Но стоило Шамиру зайти в бунгало и потянуться к мешку с украшениями, как к его горлу сзади приставили что-то невидимое, но ощутимо острое. Шамир выдохнул от страха воздух, поняв, что оказался в хватке ассасина-эферья.

– Назови мне одну вескую причину, по которой я не должен сейчас тебя убивать, арья, – процедил сквозь зубы ассасин. Шамир сглотнул подступивший к горлу ком, зажмурив глаза.

– Я в-воспользовался шансом, как ты и сказал, – произнес тихо Шамир, стараясь отстраниться от лезвия кинжала.

– Твое задание было выведать, где Черное Сердце, а не становиться одним из них, ничтожеств, отвернувшихся от истинного Света! – прорычал ассасин.

– Я узнаю, где оно! Мне нужно лишь немного времени! – произнес Шамир сиплым голосом.

– У нас почти не осталось времени. День Дара уже скоро, – ответил ассасин, прижав кинжал еще ближе к горлу Шамира. – Но ты его уже не застанешь, предатель… Или лучше застанешь, но в одиночестве, как тебе и положено было быть. Одному среди чужих. Но ты нашел себе вторую половинку, – угрожающе тихим голосом произнес ассасин, и Шамир в ужасе раскрыл глаза.

– Алия, – произнес Шамир от страха.

– Именно. Твоя ненаглядная Алия… Либо ты узнаешь, где Черное Сердце, либо я заберу ее последний Свет с собой! – пригрозил ассасин. – Мне не уйти от всей стражи Динео, но я не собираюсь возвращаться домой с позором…

– Шамир, с тобой все хорошо? – вдруг раздался за спиной голос Алии. Ассасин, будучи невидимым из-за своих чар, остался для Алии незамеченным, но застывший посреди бунгало Шамир встревожил ее достаточно сильно, чтобы Алия с испугом подбежала к посеревшему Шамиру, взяв его за дрожащие руки.

– Что с тобой? – спросила Алия испуганным голосом.

– Все хорошо, Свет мой, все в порядке, – ответил Шамир, вымучив на губах улыбку. – Я просто… Просто вспомнил, что оставил часть талисманов на рынке. И в доме Икрама. У меня их так мало, а гостей так много, хотел подарить…

Алия облегченно вздохнула и поцеловала Шамира, поймав его за щеки. От прикосновения оба засияли, будто в каждом пробудилось по яркой звезде, засветившейся через их кожу в виде витиеватых узоров. Разорвав поцелуй, Алия погладила Шамира по голове.

– Мы сделаем новые, не переживай! Я помогу тебе во всем, обещаю, – сказала Алия и, взяв в одну руку мешок с талисманами, другой повела Шамира за собой назад на берег, к шатру советников.

– Вы вовремя, – произнес с улыбкой Икрам, когда Шамир и Алия оказались в шатре. Перед Икрамом вместо яств и вина поставили в ряд несколько подушек, на каждой из которых лежало по одному искусно сделанному оружию: на самой крайней подушке справа покоился тяжелый изогнутый меч, украшенный желтыми драгоценными камнями, в центре лежал тонкий лук с резьбой в виде растительного узора, цветами которого были драгоценные рыжие камни. А на самой крайней левой подушке лежали два кинжала ассасина, рукояти которых были полностью украшены алыми камнями.

– Предложить тебе на выбор лекарские или магические атрибуты я не могу, потому что хочу, чтобы от этого церемониального оружия была хоть какая-то польза, – произнес Икрам, глядя на Шамира с долей гордости. – Ты достоин носить оружие, выбирай любое на свое усмотрение. Это оружие будет символизировать, что ты теперь арья, где бы ты ни был.

Шамир кивнул, пряча охватившую его старую грусть, и сел напротив Икрама рядом с Алией, чтобы выбрать себе оружие. Шамир не обладал никакими умениями для сражений. С раннего детства мечтая однажды открыть в себе дар воина, Шамир жаждал стать героем Басилеи, но с годами мечта оставила его точно так же, как и слабая надежда обрести умения хоть какого-то из известных классов. Он не стал солдатом на заставе, но нашел себе применение в качестве разведчика и шпиона, отсутствие способностей посчитав своего рода особенным даром, ведь простого торговца талисманами мало кто воспринимал всерьез, чем Шамир и пользовался как в своих личных целях, так и ради блага своего королевства… Пользовался, пока не обрел новый дом и семью в лице Алии. Теперь же отсутствие умений могло стоить Алии жизни, ведь обладай он хоть каким-то даром, то мог бы защитить возлюбленную от ассасина-эферья, следящего за ним, быть может, даже сейчас.

Не заметив, как рука потянулась к кинжалам, Шамир взял оба клинка, засмотревшись на их изогнутые лезвия.

– Я выбрал, старейшина, – сказал Шамир, завороженно глядя на кинжалы, а после тяжело вздохнул и взглянул на Икрама с гордостью во взгляде. – Я буду защищать ими Алию и тех, кто мне дорог. Мою семью и мой народ.

– Да будет так! Долгих тебе лет счастливой жизни, арья! – произнес Икрам, жестом приказав стоящим неподалеку стражникам унести лук и меч. Советники стали говорить тосты и поднимать кубки с вином, а сам Шамир взглянул на Алию, словно и не слыша чужих голосов. Не замечая играющей на берегу музыки бардов, лишь любуясь Алией, Шамир надеялся, что Свет действительно подарит им долгие годы счастливой жизни.

***

Сидя вечером в гостиной, Диана старательно начищала свои любимые цестусы, рассматривая, как блестит металл в свете нескольких небольших неочищенных спифов на столе. Тихо напевая колыбельную, которую обычно пела Кире перед сном, Диана делала вид, что совсем не замечает хмурого настроения Фарэна, надеясь, что оно пройдет само собой. Но время шло, а Фарэн даже не поднимал головы, сосредоточенно вырезая деревянную фигурку перед слабым светом огня в камине.

Усердно работая ножом по дереву, Фарэн так погрузился в свои раздумья, что не услышал тяжелого вздоха Дианы и того, как она, подойдя к нему ближе, села рядом на стул перед камином. Лишь от ее прикосновения к своему плечу Фарэн на момент отвлекся, выдавив из себя улыбку, и снова сосредоточенно продолжил выстругивать из куска дерева одному ему ведомую фигуру. Но движения Фарэна были слишком резкими, и он мог порезаться, что Диана пресекла, положив свою руку поверх его кисти с ножом.

– Объясни, что с тобой? Ты сам не свой, как вернулся с последнего рейда. Офир ведь жив, Токала тоже… Вашу гильдию даже не отчитали на смотре Вителиуса! – с улыбкой добавила Диана, и Фарэн фыркнул, улыбнувшись от мимолетного воспоминания минувшего дня.

– Твоего отца побаивается даже генерал Басилеи, это не заслуга гильдии, а их личные отношения, – со вздохом произнес Фарэн.

– А что случилось с твоими личными отношениями? Кто тебя расстроил? – мягко спросила Диана. – Зря я, что ли, чемпион в ближних схватках? Мне только имя узнать и…

– Не зря, – откинувшись на спинку стула, ответил Фарэн, внимательным взглядом осмотрев Диану. – Ставки на твою победу позволяют нам неплохо жить в этом темном месте. А я даже этим похвастаться не могу.

– О чем ты?.. – нахмурив лоб, спросила удивленным тоном Диана.

Фарэн стих, уставившись на огонь, а после всплеснул слабо руками, так и держа в них деревянный брусок и нож.

– Почему они выбрали Молана?.. – спросил Фарэн, все еще глядя на огонь.

Диана, ахнув, сочувственно улыбнулась Фарэну и подсела еще ближе, обняв его за руку.

– Я так и знала, что ты расстроишься, долго же ты терпел, чтобы выговориться, – с улыбкой произнесла Диана, уложив голову на плечо Фарэна.

– Я поклялся служить Правителям и уже много лет эту клятву исполняю, проливая свой свет в Темных землях. И я не жалею, я с детства мечтал стать героем, – сказал Фарэн, качая головой. – Чтобы однажды они приняли меня в тронном зале и на всю Басилею бы разнеслись вести о том, что я – королевский гвардеец. Их ведь было всего два состава со времен Элиана, это такой почет! – не скрывая благоговения перед одной только мыслью о вступлении в гвардию, Фарэн заулыбался. – Представь только, мы бы улетели отсюда. Жили бы в столице, где всегда светло и не надо прятаться. Где цена не в спифах, а в уважении… Где не пришлось бы делать птенчику игрушки самому, чтобы ее порадовать.

Посмотрев на брусок в руке, Фарэн запрокинул голову, закрыв глаза, а Диана еще крепче его обняла.

– Насколько ты сильный, настолько и смешной, Свет мой, – усмехнулась Диана, прижавшись щекой к Фарэну. – Не нужны нам ни горы спифов, ни чье-либо уважение. И то, что ты делаешь для Киры, стоит куда дороже любых самых красивых кукол из мастерских столицы. Ты герой для нас, разве этого мало? – спросила ласково Диана, приподняв голову и поймав на себе взгляд Фарэна.

– Нет, не мало, – тихо ответил Фарэн и поцеловал Диану. Яркие узоры украсили их лица, озарив собой комнату ничуть не слабее спифов и огня в камине.

– Но светлые доспехи мне бы точно подошли, – немного отстранившись от Дианы, добавил Фарэн.

– А мне ты и без доспехов нравишься, – хитро ответила Диана.

Фарэн рассмеялся, а Диана вернулась к столу, чтобы продолжить чистить цестусы.

Закончив работать над новой игрушкой для дочери, Фарэн поднялся на второй этаж дома, где была комната Киры, и, подойдя к ее кроватке, засмотрелся на спящую девочку.

– Все у нас будет хорошо, птенчик, обещаю, – прошептал про себя Фарэн, осторожно положив рядом с Кирой маленькую фигурку деревянного льва.

***

Шамиру редко снились страшные сны, а в последние годы его счастливой жизни для них не было ни одного серьезного повода. Но, несмотря на минувший днем праздник и хорошее настроение, с которым он лег спать вместе с Алией, новый сон Шамира оказался страшным и пугающе темным, и он как будто снова погрузился в мир теней, даже не ведая о том, где находился и что делал. Мир вокруг него был наполнен сгустками темного дыма, и эти сгустки порой напоминали привычные Шамиру предметы мебели. Но были и такие, от которых ему хотелось отпрянуть, сбежать, чтобы не подвергнуться почти ощутимой опасности, как будто витающей в воздухе. Вопреки его желаниям его тень все равно приближалась к странным предметам, больше похожим на несколько коробок, и расставленным среди них прямоугольным зеркалам. Садясь за стол, к этим странным предметам, Шамир ожидал увидеть свое отражение в зеркале напротив, но в мутном стекле он увидел лишь темный силуэт, а на самом стекле – десятки странных надписей, среди которых чаще всего встречалось одно единственное слово – «Делец». Он невольно ассоциировал себя с этим словом, читая новые слова и видя непонятные рисунки, меняющиеся один за другим с невероятной скоростью. Он видел перед собой рисунки странного сооружения, больше похожего на стеклянную скалу, на которой была надпись «Инноген», а потом изображение сменилось на другое, где была нарисована девушка. Сосредоточившись на изображении, Шамир смог рассмотреть ее получше, отметив, что изображение со светловолосой сероглазой девушкой было самым светлым пятном в том мире, в котором он пребывал. Изображение вновь сменилось, и вот Шамир смотрел на странные чертежи и схемы, а на соседних зеркалах появлялись другие странные надписи, в череде которых он не понимал ни одного символа, лишь чувствовал странное предвкушение чего-то… Необратимого.

Его тень вспомнила о другой, самой темной и самой страшной, которая прикоснулась к его руке, и мир вокруг резко потемнел до непроглядного мрака, а Шамир с ужасом распахнул глаза, почувствовав чью-то грубую хватку на своем лице. Ему зажали рот. Шамир в страхе уставился на ассасина, оказавшегося в его спальне. Алия спала, повернувшись на другой бок. Приложив палец к своим губам и пригрозив Шамиру кинжалом, что держал в той же руке, ассасин негласно потребовал встать с постели.

Шамиру ничего не оставалось, кроме как послушаться, лишь бы ассасин вышел из бунгало и не навредил Алии. Он осторожно встал с кровати, чтобы не разбудить Алию и вышел из дома. Ассасин вышел следом, и лишь когда они сделали несколько шагов в сторону от бунгало, Шамир набрался смелости развернуться к ассасину лицом.

– Хочешь убить, делай это быстро, мне надоело жить в страхе, – сказал Шамир, горделиво приподняв подбородок, хотя он сильно дрожал от волнения.

– Я всегда успею отправить тебя к Свету, но благодаря тебе у эферья есть шанс выведать самую сокровенную тайну врага, и я не могу его упустить, – холодно произнес ассасин, пряча кинжалы за пояс, словно демонстрируя свое нежелание убивать Шамира здесь и сейчас. – У меня еще есть надежда, что ты одумаешься… Они не такие, как ты успел поверить. Ты ведь заметил, что на твоем празднике не было шамана, не так ли?

Шамир нахмурился, не желая соглашаться с ассасином, но его смущения было достаточно, чтобы ассасин получил ответ.

– А сейчас ты увидишь, почему, – сказал ассасин. – Идем… Идем! – настойчивей потребовал ассасин, заметив растерянность на лице Шамира. Бросив короткий взгляд на свой дом, Шамир направился за ассасином по улице в сторону центра Динео, но ближе к рыночной площади они вынужденно свернули в переулки, чтобы не попасться на глаза вдруг оказавшейся впереди страже.

Шамир полагал, что знал причину для ночных дежурств стражников Динео, но вдруг услышав знакомый голос, обомлел, и, не обращая внимания на протесты ассасина, выдвинулся поближе к углу дома, чтобы увидеть, кого стражники вели с собой.

– Отпустите! Я ничего не сделала! – раздался отчаянный женский голос.

– Квези!.. – прошептал Шамир, обернувшись к ассасину. – Что происходит?

– Увидишь, – злобно пообещал ассасин, направившись в другую сторону от переулка.

Последовав за ассасином, Шамир оказался у северных ворот из города, где в свете нескольких факелов стражники Динео собрали несколько десятков эна. Там же Шамир увидел Низара.

– Отпустите нас! – просили одни эна.

– Мы же ничего не сделали! – умоляли другие, обращаясь к страже, но стражники оставались глухи к просьбам пленных, слушаясь только Низара.

– Откройте ворота, пора! – сказал Низар, и стражники поспешили к выходу из города, чтобы распахнуть запертые створки дверей.

– Нет! Что вы делаете?

– Мы никуда не пойдем!

– Отпустите меня!

Некоторые схваченные эна начали кричать и сопротивляться, другие побежали. Шамир не верил своим глазам, когда стражники по жесту Низара схватились за оружие. Сбежавший дальше всех эна, которому оставалось всего несколько шагов, чтобы оказаться близ укрытия Шамира и ассасина, вдруг споткнулся на месте, прогнувшись вперед. Пораженный огненной волшебной стрелой, незнакомец упал и растворился в своем внутреннем свете под страшный вой пленных, испугавшихся увиденной смерти. Шамир застыл на месте, пораженный произошедшим, а толпу оставшихся пленных повели в сторону джунглей.

– Что они делают?! Что происходит? – со страхом спросил Шамир, с трудом найдя в себе силы, чтобы заговорить, но ассасин снова сорвался с места. Шамир последовал за ним, чтобы забраться на крепостную ограду вокруг Динео, откуда был лучший обзор на джунгли. Стражники покинули посты по приказу Низара, и потому никто не видел, как ассасин и Шамир разместились на смотровой башне. С высоты башни Шамир увидел, что стражники-арья вели пленных в лес. На полпути в чащу Низар остановился, возведя руки к небу, а потом пленных повели дальше, но уже без сопровождения шамана. Низар остался на месте под охраной нескольких стражников.

– Я не понимаю, – сказал растерянно Шамир, взглянув на ассасина. – Почему стража увела этих эна? – спросил он не своим голосом, но ассасин молчал. По лицу ассасина было видно, как больно ему было смотреть на пленных, но вместе с жалостью в его карих глазах смешалась и страшная злость, лишь усилившаяся, когда из джунглей вдруг стали доноситься невообразимые крики. Шамир вздрогнул от страха, услышав следом рев темных тварей. Неожиданно он заметил среди темных деревьев всполох света, подобный небольшому огоньку, который вскоре плавно растворился в темноте, словно его и не было. Тогда Шамир догадался, что произошло.

– Шаман увидел что-то в мире теней и решил, что ему приказали убить эферья и их потомков. Что их надо принести в жертву ради великого замысла теней, благоволящих арья, – сказал ассасин, и его голос дрожал от непролитых слез и гнева. – Что так они принесут Мгле жертву и спасут город от дальнейших атак монстров, – проговорил ассасин, отведя взгляд от джунглей.

Шамир перестал дышать, с ужасом продолжая смотреть на темные джунгли, где один за другим раздавались страшные крики и следом появлялись вспышки света умирающих.

– Ты ведь… Ты ведь знал, что будет! – тонким голосом сказал Шамир, едва веря в происходящее, а после схватил ассасина за плечо. – Ты мог их спасти!

– И раскрыл бы свое присутствие в Динео! – огрызнулся ассасин, смахнув с себя руку Шамира. – Их жертва не будет напрасной, если положить конец безумию арья! Они погубили даже тех, у кого эферья были в семье дальними родственниками!.. Погубили, потому что давно отвернулись от Света! – словно выпустив на волю всю свою горечь, ассасин собрался с силами и схватил Шамира за грудки его рубахи. – Нам надо уничтожить Черное Сердце, тогда их вере придет конец! Ты должен! Ты один можешь спасти эферья от этого ужаса! Вспомни ту несчастную девочку! Ты только что слышал, как ее разодрали на части темные твари по приказу шамана арья. Неужели ты хочешь стать частью их лживого мира?.. Они улыбаются, поют песни, делают вид, что рады тебе! Но еще вчера ты мог оказаться среди тех эна, которых отправили на верную смерть в джунгли!.. Решайся, Шамир! День Дара уже близко… Ты знаешь, как меня найти.

Бросив напоследок полный жалости и злости взгляд на джунгли, ассасин исчез в воздухе, спрятавшись в своих чарах невидимости, а Шамир остался на крепостной стене, вдруг ощутив, как быстро стучало его сердце. Никогда в своей жизни он не чувствовал себя таким пустым и холодным изнутри, как в тот момент, когда среди темных джунглей заметил последние слабые всполохи света от тех эна, которых убивали темные твари. Даже ушедшие в джунгли стражники стали жертвами монстров, но, казалось, Низар был рад и этим смертям. Стоило Шамиру перевести взгляд и увидеть довольного шамана, ступающего назад в город, Шамир почувствовал страшную ненависть, какую не испытывал раньше… Теперь он точно знал, что надо делать дальше.

Едва бунгало осветили лучи утреннего солнца, Шамир с ласковой улыбкой на губах попрощался с Алией до вечера и отправился на рынок, где среди разговоров прохожих слышал встревоженные речи о ночном происшествии и пропавших соседях. Не вслушиваясь в речи арья, Шамир вытащил на починенный прилавок все белые талисманы, какие имелись в его мешке, и спустя некоторое время неподалеку от прилавка заметил смотрящего на него ассасина. Кивнув ему, Шамир с напускной улыбкой поприветствовал вдруг остановившихся у его лавки покупателей и занялся привычной торговлей, и лишь к вечеру, когда солнце начало клониться к закату, полетел в сторону дома Икрама.