Взаперти

За несколько минут оказываюсь в детском отделении влетев в свою палату.

– Привет.

– Твою мать!!!

– Привет Ами.

– Что вы тут делаете? – Возмутившись смотрю на Тимура и Алёну нагло сидящих на моей койке.

– Тебя ждём, – спрыгнула Алёна на пол.

– В моей палате?

– Ну здесь нет комнаты ожидания, – Пожал плечами Тимур.

– Какие остроумные детишки, – фыркаю.

– Мы не детишки, – недовольно пробурчала девятилетняя девочка.

– Чего надо говорите и проваливайте.

– Слышали санитар наш тебе тёмную устроить решил.

– Мне? С чего вдруг? – Думаю, когда им об этом стало известно, вряд ли этой ночью.

– Он узнал, что ты в столовку ходила.

– Имею право как и остальные.

– В общем-то да, но ты наказанна он сказал.

– Вы посмотрите важный какой!

– Ами, он и нас наказал.

– Из-за чего?

– Мы же привели тебя в столовую, потому что знали – его там нет.

– Алён, мне поверь совсем не интересно, что задумал этот человек. Через пару часов я свалю и не вспомню о нём никогда в своей жизни!

– Как свалишь?

– Сегодня?

– Да ребят, сегодня, – запрыгиваю на подоконник, – каких-то несколько часов и я свободна! – Моей радости никто не разделял.

– Пойдём на крышу?

– Зачем?

– Ты забыла? Там же наши крылья!

– А почему бы в дверь не выйти, также как вошли, зачем вы усложняете?

– Ты не понимаешь, крылья – это свобода. Возможно нам не суждено на них улететь, но я буду знать, что сделал всё для своей свободы и Алёны.

– Понятно, мотивация нужна, но ты взрослый человек, а она во всё это верит.

– Она это – я?

– Нет Алёна, Ами не о тебе говорит.

– Как хочешь, но это может привести к самым неожиданным последствиям.

– Короче, ты не с нами?

– С вами, – спрыгнув с подоконника иду на выход.

Вдыхаю свежий тёплый воздух полной грудью наслаждаясь моментом. Это прекрасно. Раньше, я не испытывала ничего подобного. Следующим шокирующим зрелищем стал рассвет. С высоты, хоть и не большой, вид открывается потрясающий. Привыкшие все мы, видеть лучи заходящего солнца, сейчас лишь просыпаясь, они пробиваются сквозь здания, вышки, деревья, сияя снизу, подсвечивая золотом ещё не отошедший ото сна город. Заворожено наблюдаю за розово-золотым рассветом пробуждающегося центрального района Кемерово.

Есть, что ценить в этой жизни. Такие моменты заставляют задумываться о чём-то большем, чем о растрачивание времени на глупости. У меня есть цели, но сейчас промелькнула мысль, а, что если завтра не наступит? Что, если, что-то помешает мне жить по задуманному плану? Что, если моя мечта вырваться из под чрезмерной опеки родителей растворится как пыль в темноте? Мой оптимизм выручал все шестнадцать лет, но например авария? Ведь могло всё сложиться куда хуже чем случилось, я не управляла этим процессом. Пф, мне вот вообще не нравятся эти рассуждения. Значит так, я стану великой танцовщицей и сногсшибательным химиком! Выйду замуж в лет так тридцать за красивого парня и рожу одного человека, не важно кого, девочка, мальчик, мне всё-равно, главно умного. Куплю огромный дом на колёсах и буду путешествовать со своей семьёй! В первую очередь мы отправимся в Ирландию! И это были самые светлые мысли за последний год… Что-то происходит… Что-то ускользает от меня… Только сейчас мне стало понятно, что я не очень то счастлива в последнее десятилетие. Я взаперти. Мои руки связанны и какое-то внутреннее чутьё шепчет… беги…

– Ами, ты оглохла!?

– Что происходит? – Не понимаю, почему Алёна кричит.

– Тебя так рассвет гипнотизирует? – Усмехнулся Тимур.

– Похоже на то…

– Хватит пялиться туда, посмотри лучше, что у нас получилось, – прицепилась Алёна.

– Не плохо, а, что это напомните пожалуйста, – улыбнулась на одну сторону как бы извиняясь.

– Это кабина.

– Но там на одного.

– Ничего подобного! Тима будет спереди, а я как раз помещусь за ним!

– Эм… ладно. И как эта штука приземлится, ведь колёс нет и вообще ни…

– Ами! Ты лучше посмотри какую змею нарисовала Алёна! – Перебил меня Тимур. Ясно, что не хочет перед малявкой объясняться. Мне до этого собственно нет дела, только бы она не полезла в этих крыльях в огромный мир счастья, а она полезет.

– Ух ты, какая прелесть, – лицемерю, хотя нет, рисунок действительно хорош, у девчонки талант.

Сбоку, во всю длину кабины, Алёна чудно изобразила кобру. Догадываюсь, крылья ей также будет предложено заоракалить и выйдет отлично. Два крыла до сих пор не приобрели свою форму, они всё ещё валяются костлявым каркасом собранным из досок, гвоздей, скрепок, прутиков металлических и всякого хлама, но выглядят на удивление прочно. Кабина словно тело стрекозы, только не приварена к крыльям, а она должна именно привариваться, не привязываться бечёвочкой или скотчем. И если всё это хозяйство собрать, то вполне вероятно, что-то похожее на маленький кукурузник выйдет. Правда без движка.

– Почему вы здесь в это время?

– Хоспади!!! – Ох, а это совсем не святой человек явился, а его обратная санитарная тёмная сторона.

– Дядя Артём! – Запищала Алёна, – Это из-за меня, мне приснился страшный сон и я упросила Тиму привести нас к нашим крыльям, – виновато опустила она глазки. Вот актриса однако.

– Мы вернёмся в палаты, простите нас, – каялся Тимур. Ну а я, зашагала к двери ничего не вымаливая и не произнеся ни звука.

– Язык онемел? – Торможу с идиотской улыбочкой на лице взглянув на санитара.

– Чего?

– Нет, вроде шевелится.

– Вы со мной говорите?

– Так ты даже слышишь?! Не только говоришь!

– Вы переигрываете малость, – смеюсь лишь глазами.

– Считаешь тебе находиться здесь дозволено?

– Дозволено? Пф, что за прошлый век? Вы достаточно молоды, чтобы выражаться современными словами.

– Я задал вопрос, – ну и тон, Боже, мне страшно стало от этой интонации, – Опять перестала слышать?

– Что вы прикапались ко мне?! Больше доставать некого?! – Реально взбесил.

– Сбавь тон дрянь и извинись за своё поведение, – его глаза пылали гневом, мне правда стало страшно.

– Вы не имеете право меня…

– У тебя тридцать секунд, время пошло, – блин, он серьёзно думает, что я извинюсь?

– Двадцать семь. Твой телефон сейчас на полу в душевой и медсестра направляется туда.

– Что?!

– Двадцать три. Там свет очень плохой, сама знаешь.

– К чему вы клоните?

– Двадцать.

– Да, что у вас с математикой?!

– Семнадцать.

– Да извините черт возьми!

– Тринадцать.

– Это чужой телефон! Вы не имеете право его портить!

– Десять.

– ИЗВИНИТЕ ЧЕРТ!

– Ты слышала, чтобы так извинялись?

– Ладно, блин! Пожалуйста! Простите, что я сюда пришла, я совершено не хотела этого делать! Ну?!

– Что ну?

– Ваша медсестра сейчас утопит телефон!!!

– Ах это?

– Вы издеваетесь?! – Делаю рывок в сторону лестницы, но злобень сжимает мой локоть, – Что… – собираюсь врезать ему прямо в нос, но он поднял свой телефон показав, что идёт вызов.

– Ой, алло!? Кто-то оставил этот телефон в душе! – Сбросив, Артём отпустил меня. Вот зараза, как всё продумал…

– Теперь иди в столовую.

– Зачем мне туда идти?

– Ты испортила посуду и оставила после себя беспорядок.

– Пхах, в том нет моей вины, адьёс! – Дёрнув за ручку дверь, та с грохотом захлопнулась перед самым носом. Мне кажется, я икнула от испуга. Рука Артёма придавив эту самую дверь явно убираться оттуда не собиралась.

– Пошла вниз, – точно зверь прорычал санитар. Сглотнув, ещё разок решила гнуть свою линию.

– Я иду в палату, – словно писк мышиный звучал мой голос.

– Там ещё устанешь находиться и завтра и послезавтра.

– Не угадали, сегодня я уеду.

– Для этого нужно появиться на узи, – взглянув на часы, продолжил, – Через три с половиной часа.

– Вы не имеете право…

– Хочешь послушать о моих правах? – Приблизился он очень тесно, что меня бросило в жар.

– Нет! – Прошмыгнув под его рукой шагнула на лестницу.

– Вот и правильно.

Спустившись в полной тишине иду впереди, но отлично чувствую присутствие Артёма за спиной. Вот влипла ты Аэмори, ну надо было из огромной больницы зацепить именно этого человека? Благо, что сегодня эти мучения прекратятся, уже скоро я отправлюсь домой.

В столовой было живо как в середине дня. Поставив меня у огромной кастрюли, в руки дали поднос с полными тарелками молочной каши отправив накрывать столы. Таких проходов было не меньше сотни. Руки тряслись от усталости. Футболка с репером провонялась едой так сильно, что тошнило, но уйти было запрещено. Замечу, что ни одной порции каши, я не получила и следили за мной по меньшей мере пять кухарок и поварих.

Удивительно, но сегодня все дети решили забыть свои чертовы тарелки убрать со столов! Собирая, из них можно было выстраивать пирамиды, но не хватало ещё разбить имущество больницы, поэтому просто отношу эти горы в мойку. В четыре мойки. Вот работа у посудомойщиц, не позавидуешь… Сняв с себя фартук бросаю на стол собираясь эмигрировать как можно быстрее.

– Далеко собралась? – Взглянув на толстую повариху, прищуриваюсь.

– Ухожу. Моя работа здесь завершена.

– Это кто сказал?!

– Не поняла?

– Я всех отпустила, Артём сказал, что ты сама справишься.

– Ну я и справилась.

– Нет дорогуша, ты ещё и не начала.

– То есть?

– Приступай, – покивала в сторону посуды.

– Неееет, хрена с два… – смеюсь как истеричка.

– Да моя милая, да.

– Вы издеваетесь?!

– Он сказал прийдет за тобой в одиннадцать пятьдесят пять. А мне пора, – махнув пухлой ладонью, она выскочила за дверь оставив меня с этим безумием.

– Я ничего тут не стану мыть, нет. Нет. Нет!!! И точка! Аааа!!! Сволочь! Жалкий трус! – Вот так положение у меня всем на зависть.

Швыряя из угла в угол несчастную губку, мне казалось так легче справиться с обидой накатившей от такой несправедливости. Но увы. Одну за одной отмывая от липкой каши тарелку, мои пальцы распухали от вонючего средства. Похоже к вечеру они ещё потрескаются и облезут. Час прошёл не меньше, а горы тарелок никак не уменьшались. Перемылив всю посуду во-второй мойке ополоснула то, что было в первой. Ручки и пальчики стали похожи на старушечьи карявки. Это незаконно, он шантажом заставил несовершеннолетнюю прислуживать на кухне. Чтобы там ни было в его дерьмовой жизни, но заставлять и шантажировать малолетних детей у него нет права! Я никогда не отлыниваю от работы. Дома всё делаю сама. По хозяйству всё на мне. Готовлю сама. Меня и просить не нужно, я с удовольствием помогала всем и всегда. Но этот человек меня всерьёз выбесил! Затянув кран потуже, бросаю исхудавшую губку в мойку, к которой не успела приблизиться, последняя, четвёртая.

Размахивая руками иду по коридору, причитая и бубня под нос. Это уму не постижимо! Вот монстр! Изувер! Гад! Почему в коме не он, а его супруга? Видимо только так она смогла отвязаться от его эгоизма и жестокости! Бедная девушка, ей можно лишь посочувствовать. Растрепав светлые волосы погладила практически заживший бок, уф, что-то я устала от этих движений. Но вселенная посчитала, что ковш санитардерьмина не наполнен! Перед дверью в холл стоял Артём сложив руки на груди.

– Так быстро закончила? – Просто молчу, наблюдаю. Руки сложила по его же примеру на груди, – Голос потеряла?

– Лучше бы зрение.

– Сбежала с кухни?

– У вас по делу есть, что-то? – Отчего-то похрабрела я.

– В первую очередь разберёмся с кухней и твоей работай на ней.

– Мне шестнадцать, я не работаю. И здесь больница, тут лечат детей.

– Остроумная выскочка, которая ничего в жизни не видела и ничего не добилась, считает, что может дерзить?

– Нц, что вы хотите этим сказать? Я каким-то образом задела вас лично может быть?

– Такие как ты не могут задеть, об таких лишь ноги вытирать от навоза, – вот сейчас мне захотелось заплакать, но я держусь. Почему он ненавидит меня? Что я сделала ему?

– Не вижу смысла продолжать дискуссию, – обхожу его слева, но он вновь встаёт передо мной.

– Родителям пожалуйся, они купят посудомоечную машину и поблагодарят дочурку за то, что испортила ещё пару судеб…

О том, что он сжимал мою руку пытаясь раздавить стало понятно после того как он отпустил её. Потерев запястье сглатываю пустоту отчетливо увидев лютую ненависть в глазах санитара. Однако причин этому не нашла. Сдерживая слёзы ускоренно шагаю через всё отделение. Только после того как закрыла дверь у себя за спиной полегчало, но расслабляться нельзя, тем более ныть. Пройдя на следующий этаж попадаю во взрослое отделение, а там и кабинет ультразвукового исследования. И три человека в очереди.

– Нц, зашибись… – Закатываю глаза.

– Какие очаровательные серые глазки, но отчего недовольство в них?

– Все на узи? – Не обращаю внимание на разговорчивого парня лет восемнадцати.

– Да красавица, мы все туда, но такую красотку могу пропустить вперёд, – шевелит бровями блондин с зелёными глазами. А может всё-таки надо было во взрослом отделении полежать?

– Аэмори, входи, – оголив свои белоснежные зубы растопыриваю ноздри демонически улыбаясь войдя в кабинет по приглашению врача. Бросив презрительный взгляд на блондина, – Ложись на кушетку.

– Я чувствую, что всё отлично, можно уже домой?

– Замечательно, что чувствуешь, – прикоснулся холодным аппаратом к коже доктор, скользя водил им глядя в экран.

– Что там показывают? – Киваю на экран.

– Всё так как ты чувствовала, полный порядок.

– Значит мне можно домой?!

– Совершено верно.

– Господи, наконец-то! Ну я пошла?

– Выписка будет готова через сорок минут. Подойдёшь с родителями к администратору и заберёте её. Ну а пока беги собирайся.

– Да мне зубную щетку упаковать и я готова. До свидания!

– До свидания, Аэмори!

В считанные секунды доскакала до палаты реально схватив зубную щетку и пасту, но поняла, что ложить их некуда. Да к хренам их! Выхожу в коридор с улыбкой до самых ушей. О! Телефон! Он у медсестры, но у какой, интересно мне знать? Не бегать же по этажам и отделениям? Заглянув в первую же палату узрела мамочку сидящую со своим малышом на кровати.

– Простите, вы можете дать мне позвонить на свой телефон, пожалуйста? Мне нужно найти его.

– Возьми конечно.

– Спасибо, – слава всем святым номер Антона выучила наизусть, как знала пригодятся его цифры.

– Алло?! Этот телефон я нашла! – Опять кричала в трубку та же медсестра.

– Да, да! Это мой телефон, меня выписывают и мне нужно забрать его…

– А! Да! Спустись к администратору, я сейчас подойду.

– Спас… – не успела ей ответить.

Утро началось с каких-то забегов и плавно перетекло в день сумасшедшего марафона. С кофтой в руках, щеткой и зубной пастой, стою у стойки администратора скрипя шлёпанцами о паркет. Вид у меня бомба, будто записываться пришла по собственному желанию в психотделение.

– Здравствуйте, я выписываюсь, – Боже они не понимают моего счастья.

– О’Лири?

– Верно!

– Где родители?

– Так отдайте телефон и я им позвоню.

– В смысле? А, так это твой принесла Ира?

– Ну видимо мой. Давайте, – тяну руку.

– Эм, понимаешь, санитар с …

– Опять этот чертов санитар?! Я реально вернусь с полицейскими в эту психушку!

– Что?

– Опять показываешь свою невоспитанность?

– Ах ты, – сжимаю кулаки намереваясь кинуться на этого демона.

– Ты не закончила дела на кухне. Доделай и заберёшь свой телефон, помахал им перед моим лицом.

– Вот как? – Вошедший Антон подошёл ко мне обнимая за талию.

– Ну наконец-то подруга!

– Твой телефон у этого мужика, я жду на улице.

У всех, особенно у санитара, отвалилась челюсть. Громко шлепаю сланцами по полу толкая дверь наружу. Свобода! Я умница, что написала с телефона той мамочки из соседней палаты, дырявому. Он приехал с папой. Наблюдая как он ковыряется в багажнике, я улыбнулась.

Глава 7

Дом милый дом! Проспав целые сутки после жёсткой больничной койки, чувствую себя прекрасно! Ну, относительно хорошо. В открытое окно проникает свежий утренний воздух ещё не прогретый тёплыми лучами солнца. Изредка слышен шум проезжающих автомобилей и лай дворовых собак. В квартире похоже все обитатели ещё спят, тем лучше. Вчера после часа проведённого в душе, я настолько расслабилась, что присев на краешек кровати вырубилась. В связи с чем с родственниками встреча не состоялась.

Моя восхитительная, маленькая, миленькая, чистенькая комнатка ждала так как оставила её почти неделю назад. Скатившись с кровати лежу на очаровательном белоснежном мягчайшем в мире ковре, вот так бы год провалялась… Прищурив глаза тянусь ногой к шкафу открыв пальчиками створку. Какая гадина рылась в моих вещах?! У прикроватной тумбы замечаю очередные следы покушения на мои личные вещи, но ключика то нет, усмехаюсь. Что интересно вы тут искали? Не вставая с пола закатываюсь под кровать, отклеив ключ со дна кровати. Определённо не зря смотрю боевики и детективы! Пихая ключик в замок прокручиваю, но открыть не получается. Они свернули его пытаясь открыть другими ключами или ножом! Помучившись пару минут всё же открыла ящичек вынимая всё наружу.

Представить не могу, если бы все эти сокровища стали достоянием широкой публики этого дома. Первый вопрос возник бы у мамы, откуда у меня почти триста тысяч наличными. И как бы я объяснила, что их идеальная дочь Морриган, далеко не идеальна? Что только за последние два года она накосячила на пару сотен тысяч? Считай конечно и мне повезло, догадываюсь, что денежки мои ушли бы в фонд развития семьи О’Лири. Но ведь это не честно. Дальше в сокровищнице как у любой девочки, был личный дневник. Вот и у меня был. И лучше бы никому этих записей не видеть, иначе моих родителей на пожизненно лишили бы прав на детей или того хуже… Сестру понятно не казнили бы, но может пару статей пришили бы к делу. Пожалуй этот дневник вобрал в себя то, что было на сердце ребёнка и даже больше, а теперь пора сжечь его, такие вещи не должны попадать в чужие руки. Отложив в сторонку дневник, отсчитываю ровно половину суммы, также убрав в сторону. Паспорт и карта полетели в ту же кучу. Нужно наличные поместить в ячейку, или на карту. Больше в этой тумбочке интереса ничего не представляет, но замок придётся сменить.

Обойдя кровать, сажусь за стол. Тетради и учебники, газеты, журналы, рисунки и всякий хлам лежат равными стопками как и было оставлено. Школьный дневник за одиннадцатый класс, смешно… листаю. Я сама придумывала, что писать в него и как ставить отметки за учителей, которых у меня не было. Те не многие, которые ходили в «Дублин» заниматься со мной, оценок не ставили. Черт, неужели моя жизнь и впрямь такое унылое дерьмо? Как бы не так! Я сама для себя лучший мотиватор! Всего пару лет и я уеду в Ирландию! Ничего не остановит меня! Всё это было прекрасной школой жизни, научившись бороться смогу твёрдо стоять на ногах и преодолевать препятствия, а такая ерунда как санитаришко, или Морриган, или даже родители, не способны заставить усомниться в себе и своих силах!

В душе пожар! Взглянув в зеркало улыбнулась милой блондинке подмигнув. Долой самобичевание и жалость к себе! Схватив мешок скидываю в него хлам со стола, прощаясь с прошлым! Я в состоянии начать работать или инвестировать, но грамотно… не афишируя возраст. Даже сейчас могу снять квартиру… ничего я не могу… Моё воспитание не позволит сбежать из родительского дома. Я не имею права выбора до совершеннолетия, а то, что будет после, вообще тёмный лес… Ну предположим, хоть на секундочку! Вот я сбежала от родителей и, что? Триста тысяч закончатся мгновенно, а дальше? Заработаю. Как? Удаленно допустим, интернет ведь не проблема? Не простят. Нц. Никогда в жизни они не простят меня.

Умывая лицо всматриваюсь в глаза цвета хром. Они такие необычные. Мне грустно и глаза меняют цвет в более тёмный, когда весело они блестят даже во мгле. На белом как полотно лице, губы кажутся ярким как кровь, формой сердечка. Меня бы в Японию в клуб гейш, но вот разрез глаз не подходящий, слишком они велики для той национальности. И тёмно-серые брови, слишком отличаются по форме от их тонких коротких полосок. Возможно нос и остренький подбородок из той серии, а так даже в рядах гейш, я буду белой вороной. Но очень красивой вороной.

Порывшись в шкафу, нашла белый хлопковый комбинезон, внизу на голени резинки, на талии пояс, но рукав короткий, поэтому прихватила белую рубашку, правда размера на слона, панамку желтую, потому что белую потеряла где-то и к панаме желтые носки до самых штанин, ну прям модница, хихикаю, но затем горько вздыхаю, повезло так повезло с моей шкурой… Часы, без них из дома не выхожу. Телефон. Телефон?!? А где он? Осмотрев комнату ничего похожего на айфон не нашла. Возможно он у дырявого? Точно!

Тихонько прокралась по коридору до самой кухни. Прикрыв за собой дверь.

– Уходишь?

– Едрит Мадрид! Мам!

– Не кричи, весь дом разбудишь, – сидит за столом спокойная как обычно мама.

– Зачем так пугать? Я чуть богу душу не отдала.

– Что за выражения, Аэмори?

– Прости, – сажусь напротив.

– Задам вопрос снова, уходишь?

– Ну не прям ухожу, я хотела в кафе сходить и всего-то.

– Не выйдешь из дома.

– Почему?!

– Сядь. И не повышай голос, – шмякаюсь обратно на стул.

– Почему я не могу выйти из дома?

– Ответь, Аэмори, как ты попала под машину?

– Под машину? Мам, какая машина?

– Не важно, что там было, как это произошло?

– Да не знаю, я спешила и вроде не посмотрела на светофор, – пожала плечами.

– Ну а дальше?

– А дальше этот мотоцикл с ужасным рёвом летел тормозя, такой дым валил из под колёс и жуткий запах гари, а дальше не помню.

– В обед тебя ждёт участковый.

– Зачем?

– Мотоциклист сбил тебя скрывшись с места аварии.

– Да это ж я скрылась?

– Его найдут. Лишат прав и посадят в тюрьму.

– За что?! Ведь это я выбежала на дорогу! И я сбежала оттуда! А свидетели?!

– Свидетелей нет и не будет.

– Мам, этот человек не виноват!

– Тогда сделаем виноватой тебя?! – Впервые повысила она голос.

– Но ведь я реально виновата. Одному богу известно, что с этим человеком сейчас.

– Всё у него прекрасно. Сел на свой мотоцикл и уехал бросив ребёнка на дороге умирать.

– Но…

– Это то, что ты скажешь в полиции, поняла?

– Ну…

– Твой телефон почищен. Не смей больше искать несуществующих свидетелей, – положив передо мной мой пропавший телефон мама встала, – У меня нет возможности находиться с тобой двадцать четыре часа в сутки, поэтому с сегодняшнего дня Антон будет твоей нянькой, уж коли ты сама его выбрала.

– Охере…! – Взгляд мамы заставил снизить обороты, – Что это значит? Мам, я не буду ходить по улице с этим… с ним, Боже! Я же не маленький ребёнок!

– Но судя по твоим поступкам и не взрослая девочка.

– Ну а он то зачем тут? Я клянусь, что буду осторожна впредь! Пожалуйста! – У меня слезились глаза, она же явно шутит про дырявого?

– Разговор закончен. Из дома будешь выходить только с ним.

– Мам!? – Чебурахнуться можно!!! Ненавижу вас! Вылетаю из кухни забежав в свою комнату и только сейчас заметила, что на двери нет замка, – Серьёзно?!

Нет, Аэмори, не впадать в истерику. Успокойся, подумай, убей кого-нибудь блииин!!!! Ненавижу!!! Стоп, тише, позвонить дырявому, да-да, именно. Набирая номер Антона жду.

– Какого хрена надо в такую рань?

– Быстро собрался и пришёл к нам домой!

– Ами? Это ты?

– У тебя три минуты! – Сбросив звонок подумала, что успела от санитара нахвататься хамства.

Напялив белые кроссовки вышагиваю по комнате.

Кажется прошло сто часов до того как дырявый поскребся в дверь. Не дав ему сообразить тащу несчастного в свою комнату. Хлопнув дверью тыкаю пальцем на замок, то есть на его отсутствие.

– Мило да?

– А что там?

– Дыра, не видишь?

– Это не я сделал, ты поэтому меня из кровати вытащила?

– Нет дружок не поэтому, – злюсь на него из-за маменого приказа.

– Я если, что не маляр, ручки не умею приделывать.

– Ты инвалид с дефективным мозгом, а маляр это – рабочий, специалист, занимающийся окраской зданий, сооружений, оборудования, инструмента и прочих предметов интерьера. Что касается дверной ручки тут нужен слесарь, или хотя бы замок, я и сама смогу поменять.

– Я так и сказал.

– Да, ты так и сказал, – хотела покрутить пальцем у виска, но не стала.

– Так зачем я здесь?

– А ты мой парень, разве забыл?!

– Нет не забыл конечно!

– Теперь ещё и моя тень!

– Это как?

– Куда я – туда и ты!