– Я врач и обязан действовать в любых предлагаемых обстоятельствах. Бехтерев указывал, что внушение входит в сознание человека не с парадного входа, а как бы с заднего крыльца, минуя критику. Для создания положительной программы у Марии требовалось вызвать транс в присутствии свидетелей ее «неправильного выбора». Именно общественное мнение косвенным образом повлияло на закрепление негативной программы, и лишь с его помощью эту программу было возможно убрать. Упомянутый Бехтерев много экспериментировал в области психологии толпы, указывая, что в коллективе происходит усиление эффекта внушения, причем наиболее успешное воздействие осуществляется на эмоции. Зная теорию и обладая некоторым практическим опытом, не трудно изобразить волшебника. Дело не во мне, дело в людях, подвергавшихся гипнозу. Это их сила и воля привели к желаемому результату.

Вангур поменял позу, прикрыв ладонью рот и потерев подбородок. Он по-прежнему не доверял Ромашову.

– Мой ответ вас разочаровал?

– Отнюдь. Мне знакома сила внушения, хотя при этом я не отрицаю существование магии.

Гуру сделал жест, проследив за которым, Евгений увидел неприметный столик со свечами, палочками благовоний и разнообразными статуэтками, включая череп и стеклянный шар. Кажется, склонность к театральности у здешнего хозяина богатой мебелью не ограничивалась.

Словно прочитав его мысли, Вангур с усмешкой произнес:

– Даже психотерапевты зачастую прибегают к внешним эффектам, не так ли? Ритуалы не зря остаются неизменными в течение тысячелетий. Гипноз или магия – какая разница, как это называть?

– Гипноз не зависит от личности гипнотизера, а магия упирает именно на личные способности, дар богов.

– Когда-то давно я читал воспоминания дочери известного актера Евгения Евстигнеева, – сказал Вангур, не спуская внимательных глаз с лица Ромашова. – Актер прибыл в Лондон ради не самой сложной операции на сердце и был настроен позитивно до тех пор, пока в палату не зашел кардиохирург. В соответствии с английским законодательством, тот собирался предупредить больного о возможных осложнениях. Хирург изобразил на бумаге сердце и стал наглядно объяснять, как оно устроено и что именно у пациента не в порядке. Когда Евстигнеев увидел, как на рисунке его сердце покрывается сплошной черной штриховкой, обозначающей отсутствие нормального кровоснабжения, то побледнел. А когда врач добавил, что не дает стопроцентной гарантии и все люди смертны, потерял сознание. Все попытки реанимировать его успехом не увенчались. Скажите, как тут не вспомнить о черном колдовстве вуду, например? Только куклу с иголками заменили карандаш и бумага. Нарисовали сердце, заштриховали – и вуаля, сердечный приступ был спровоцирован.

Евгений кивнул:

– Согласен, иногда это вопрос терминологии.

– Мы с вами занимаемся похожими вещами, – Вангур встал, и Женя поднялся вслед за ним. – Можете ехать, когда пожелаете, я дам распоряжение Дониру.

Они вышли из шатра и направились к кухонному навесу, где по-прежнему стоял вездеход. По пути Евгений перехватил девочек. Под неотрывным наблюдением гуру, они забрались в салон вездехода.

Ромашов кинул взгляд на рюкзак – вроде бы он лежал иначе. Впрочем, проверять содержимое на виду у ашрамовцев он не рискнул. Сомнительно, что среди них затесались воры, а то, что покопались в сумке… бог им судья. Бумажник с наличкой и документы были при нем, а носильные вещи и путеводитель большой ценности не имели. Сейчас важно поскорей покинуть странное место.

Увы, уехать не удалось – мотор не завелся. Слушая жалобное кудахтанье стартера, Евгений мысленно выругался.

Донир вылез из кабины и с умным видом открыл капот. Евгений тоже вылез.

– Что случилось? – спросил Вангур, демонстрируя обеспокоенность. – Нашим гостям пора ехать.

Донир разогнулся:

– Небольшие проблемы, но все устранимо. Кажется, во время переправы намокли свечи. Придется немного подождать.

– Сколько?

– Не меньше часа. Надо их протереть и просушить.

Вангур обернулся к Ромашову:

– Извините за задержку, к сожалению, второй машины у нас нет. Предлагаю, пока идет ремонт, отобедать в нашей столовой. Не известно, когда и на каких условиях вам удастся найти приют в Сосновке. Деревенька там маленькая, даже магазина нет, только автолавка приезжает раз в неделю. А с вами молодые девушки, которые вряд ли захотят морить себя голодом. У них и без того прекрасные фигуры.

Ишь, фигуры он прекрасные отметил! Евгения охватила злость, но он вопросительно взглянул на девчонок. Таня пожала плечами, а Зойка бодро заявила:

– Я не против, здесь клево. И запахи из кухни разносятся чудесные.

Вангур ей улыбнулся и подал руку, помогая выбраться из высокого вездехода:

– Правильный выбор, мисс. Ваше пребывание на земле ашрама окажет нам честь.

Трапезничали в ашраме в три пополудни. Оставшееся до обеда время Вангур самолично показывал гостям территорию. Евгений девушек от себя далеко не отпускал, они так и ходили всюду вчетвером, слушая сладкие речи местного учителя.

– Ашрам это место без боли, – говорил Вангур. – Постоянно здесь со мной только десять помощников, остальные приезжают на курс от трех недель до шести. Участие платное, ведь община должна на что-то существовать. К тому же душа бесценна, и есть люди, которые это хорошо понимают. Мы не религиозный центр, принимаем христиан, буддистов, мусульман – да кого угодно, ведь мы не говорим о религии, а проповедуем общечеловеческие ценности. К слову, среди моих последователей значится и Алекс Ледовский. Ваши девушки наверняка его знают.

– А кто это? – наивно поинтересовалась Зойка. – Певец?

– Алекс Ледовский большая знаменитость, ведет шоу на канале «Байкал-плюс», – пояснил Вангур. – Откуда же вы прибыли, если никогда о нем не слышали?

– Из Москвы.

– Ах, из Москвы, – Вангур посмотрел на Ромашова, словно ждал, будто тот начнет опровергать. – Тогда, понятно. Все местные особы женского пола влюблены в красавца шоумена, но до столицы его слава еще не докатилась.

– А что именно он ведет? – спросила Зоя.

– Его шоу называется «Вам и не снилось», это микс из интервью, репортажей на злобу дня и тонкого юмора. Алекс пользуется заслуженной популярностью. Каждый вечер все Прибайкалье прилипает к экранам. Вы обязательно должны хоть раз посмотреть эту передачу.

– Как только найдем телевизор, – сказал Ромашов с ноткой сарказма, и Таня с удивлением взглянула него.

Женя чувствовал себя в обществе гуру неуютно и ничего не мог с этим поделать. Хотя придраться было не к чему. Правила в ашраме были разумны, люди, попадающиеся на пути, выглядели довольными. Кто-то работал, кто-то праздно гулял, кто-то медитировал на расстеленных ковриках.

– У каждого жителя индивидуальное расписание, – рассказывал Вангур с видом искренне увлеченного человека. – Мы никого не неволим. Люди приезжают сюда с различными представлениями, чего им хочется, и мы даем им это. Для одних это санаторий, где можно подлечить нервную систему в тишине. Для других – поиск новых знаний и возможностей, и таких, к моей радости, большинство. «Приют тишины» это убежище для изысканных интеллектуалов, которым не безразлично наше будущее.

– И дорого стоит путевка? – спросил Евгений.

Оказалось, очень дорого. Изысканные интеллектуалы должны были иметь за душой нечто большее, чем среднестатистическая зарплата, чтобы провести в походных условиях три недели.

– Увы, – демонстративно вздохнул Вангур, – успешные и богатые нередко теряют ориентиры и смысл жизни, а тут через три недели они обретают внутреннюю свободу и новые силы. Образно выражаясь, чувствуют себя подобно воде, которая способна проложить путь сквозь любые преграды. Она ломает плотины, точит камень…

– И смывает к чертям всех зазевавшихся, – закончил фразу Ромашов. – Вполне отвечает духу современности.

– Не будьте циником, – мягко улыбнулся Вангур.– Вы словно защищаетесь от непреложной истины. А между тем вашим спутницам не помешает немного внутренней свободы и прилива сил. Они очень зажаты. Позвольте им немного отдохнуть от вашей язвительности и вечной спешки. Даже сутки, проведенный вдали от мирской суеты, очищают душу и тело. Вы на Байкале, друзья! Не забывайте, здесь все иначе.

Ромашов в ответ пожал плечами. Светило ласковое солнце, жужжали среди благоухающих цветов пчелы, мерно плескалась вода в ручье, бегущему по склону Далай Далбана – здесь и впрямь хотелось быть добрым, хотелось, чтобы сказка продолжалась…

Сказка засасывала подобно коварному болоту и не желала отпускать. Буквально. После обеда вездеход опять не завелся, и Донир принялся копался в движке.

– Как хотите, но это судьба, – улыбнулся Вангур. – Придется вам немножко у нас погостить.

– Мы вас стесним, – недовольно сказал Ромашов.

– Но не пойдете же вы по незнакомой местности одни, пешком? Алтанку как будете пересекать? Нет, на ночь глядя я не смогу выгнать вас из коммуны. Надеюсь, Донир сделает все возможное и невозможное, чтобы к утру вездеход оказался на ходу. Это верно, Донир?

– К утру все будет, – буркнул мужчина, не прерывая занятия.

– Вот видите. Свободные койки у нас есть, единственное, я не могу сделать исключение и поселить вас вместе. Мужчины и женщины по правилам ашрама спят отдельно, даже если они муж и жена.

– Мне надо это обсудить со спутницами, – ответил Ромашов и отозвал девчонок в сторону. – Что будем делать? Останемся или сбежим на свой страх и риск?

Таня взяла его под руку и, привстав на носочки, шепнула на ухо:

– Здесь стремно, но нам ничего не грозит. Это он скорей к тебе пристал. Я бы осталась.

– Пешком по горам я не пойду, хоть режьте, – подтвердила Зойка. – Придется тебе, Женечка, до утра как-то выкручиваться. Твоя была идея в Уянге громкое шоу устроить, вот и отдувайся.

– Какая ты добрая, – с тихим смешком откликнулся Ромашов. – А если меня живьем съедят? Или на костер отправят?

– Не знаю, как насчет костра, но вон та мадмуазель смотрит на тебя весьма плотоядно.

Ромашов оглянулся и увидел Баярму. Или, может, Баярту? Одна из близняшек и правда постоянно попадалась ему днем – то сядет неподалеку, то навстречу пойдет и призывно при этом улыбается. Евгений пытался списать это на собственную мнительность, старался не замечать ее призывных взглядов, но раз и Зоя отметила…

– Ладно, одну ночь я как-нибудь продержусь, – сказал он, и Зойка, не сдержавшись, весело фыркнула. – Но если утром нас снова попытаются задержать под любым предлогом, уходим однозначно!

Побег

Таню и Зою поселили в большом комфортабельном шатре вместе с туристками из последнего заезда, а Евгению под ночевку выделили юрту, где было что-то типа склада – в спальнях на «мужской половине», как ему объяснили, свободных кроватей не нашлось. Он по этому поводу совершенно не переживал, тем более, что раскладушка оказалась длинной, а постельное белье принесла красавица Баярма.

– Если вам еще что-то понадобится, только намекните, – сказала она, одаривая многообещающим взглядом.

– Ваш учитель мной больше не интересовался?

– По вечерам Учитель занят, готовится к медитации и индивидуальным беседам. А что, вам нужна компания?

– Нет, все в порядке, – откликнулся Евгений, гадая, была ли двусмысленность случайной.

Он заключил, что ему просто хочется выдать желаемое за действительное. Баярма выполняет обязанности хостес, принимая гостей по высшему разряду, и кокетничает со всеми особями мужского пола. Психология женщин отличается от мужской. Если мужчина-охотник направляет свое внимание только на одну понравившуюся даму, игнорируя остальных, то девушки желают нравиться всем подряд, иной раз даже без далеко идущих планов.

Баярма ушла, а Евгений сел на скрипучую раскладушку и призадумался. У него были темы для размышлений и без сексуальных фантазий.

Внешне все выглядело так, что не подкопаешься. Машина могла сломаться? Могла. Мог местный гуру заинтересоваться целями заезжего гастролера, косившего под «великого мага»? Мог. И не доверять ему мог, и видеть в нем источник опасности для личного авторитета. Но несмотря на все эти скользкие моменты, приняли их тепло, накормили и спать уложили. То, что ему показалось, будто в рюкзаке, оставленном в вездеходе, рылись… так именно что показалось. Евгений не давал голову на отсечение, что все лежало именно так.

И все же интуиция вопила все громче. Вангур явно чего-то или кого-то ждал, и появление незнакомцев совпало с его ожиданиями по времени. Если Ромашова (к счастью, к девушкам претензий нет) приняли за другого, то в этом он сам виноват, поддерживая легенду ради успешного лечения Маши. Что там успел изложить про него Донир по телефону: восторженные междометия продавщицы Сони или собственные подозрения?

Ромашов вынул из кармана смартфон – связь была. Не самая стабильная, но была. «Это хорошо, – подумал он, – в случае чего, можно дозвониться спасателям».

Раз телефоны у них не конфисковали, Евгений лелеял надежду, что утром его с девочками все-таки выпустят без помех. У Вангура, конечно, рыльце в пушку, что-то он тут проворачивает, раз опасается чужого внимания, но поскольку им до его секретов дела нет, есть шанс, что крайних мер они не спровоцируют.

Не успел Ромашов лечь, как в юрту у входа поскреблись, тяжелый полог колыхнулся, и внутрь скользнула гибкая тень.

– Это я, – шепнул нежный голос, – принесла тебе фруктов и вина. В столовой такого не подают.

Евгений растерялся. Баярма чрезмерно смущала его ум (равно как и все, что ниже). Конечно, в том, что она пришла к нему в поздний час, не было ничего удивительного. От девушки (как и от ее сестры) исходила мощная волна сексуальности, и каждая черта в ней, каждый жест дышал неуемной страстью. Такие созревают рано и искренне наслаждаются возможностью давать и принимать. Не взамен на что-то, не из расчета, а ради самой полноты жизни.

– Я не знала, что именно ты любишь, поэтому набрала всего понемногу. Но на самом деле фрукты только предлог, – сообщила Баярма с обескураживающей откровенностью.

Она поставила поднос на подвернувшийся тюк, и шагнула к нему. Для того, чтобы угадать ее дальнейшие намерения, слова были не нужны. Она обвила руками его шею, и Евгений автоматически приобнял ее. От медового запаха закружилась голова.

– Только давай не будем спешить, – с нежным смехом прошептала она. – Садись. Да не на эту жуткую раскладушку, она скрипит так, что перебудит всех на свете! Постели на пол один из запасных матрацев.

Они устроились на полу, и Баярма с жизнерадостной улыбкой постаралась скормить ему несколько виноградинок.

– Тебе очень скоро понадобятся все силы.

– Да я на немочь не жалуюсь.

– Тогда давай выпьем, – она протянула маленькую бутылочку с вином, порционную. – Это я стянула из личных запасов Учителя. За наше знакомство! Меня, кстати, по-настоящему Мариной зовут.

– Женя, – он сделал небольшой глоток. Вино было слишком сладким. – А как же строгие правила ашрама?

Марина-Баярма наморщила носик:

– Я не туристка, а работаю тут администратором. Ко мне это относится в меньшей степени, важно просто не попадаться, – и она снова улыбнулась ему призывно и многозначительно.

Ах, эта женская улыбка! Евгений знал, насколько она обманчива. За улыбкой женщины скрывают все, что угодно, а главное – свое истинное отношение. Мужчина уверен, что ему улыбаются, потому что он нравится, а его речи умны и интересны, он распушает хвост и заливается соловьем. Но потом обнаруживается, что улыбка всего лишь прикрывала скуку, была данью вежливости или того хуже – являлась следствием коварного обмана. Евгений вспомнил Катю, которая тоже вовсю ему улыбалась, но одновременно планировала замужество с другим. Нет, никогда не следует доверять улыбчивым женщинам!

– Ты сам откуда, из Иркутска? – Марина расстегнула пару пуговиц на платье, якобы спасаясь от духоты.

Ромашов проследил за ее ловкими пальчиками, скользнув заодно взглядом по двум упругим полушариям, показавшимся в вороте. Вот он, момент истины. Надо либо выгнать ее прямо сейчас, либо следовать навязанным курсом.

Он не прогнал ее. Малодушно решил, что девушка расскажет ему о Вангуре. Сделав еще один глоток, Женя отставил бутылочку и велел внутреннему скептику заткнуться. Если Марине хочется непременно эту ночь с кем-то разделить, то не ему ее осуждать – лучше превратить ее в источник полезной информации

– Нет, я не из Иркутска.

– Я так и знала! У тебя не местный говор.

– Не замечал. Что именно я произношу не так?

– Прямо и не скажешь, – Марина помахала в воздухе рукой и запрокинула раскрасневшееся лицо, открывая беззащитную шею. – Так ты откуда?

– Из Москвы.

Она широко распахнула глаза:

– Клево. Путешествуешь? И какова конечная цель?

– Это долго объяснять. А скажи-ка…

Но тут Марина подвинулась к нему с очевидной целью, и он замолчал. Впрочем, особо далеко они не зашли. Она позволила ему стянуть с плеч платье, но потом снова заявила, что не стоит торопиться.

– Я хочу узнать тебя поближе!

– Так за чем же дело стало?

– Во всех смыслах, не только в плотском, – она ловко выскользнула, вручив ему недопитое вино, и он, чтобы погасить хоть немного разгорающийся внутри пожар, сделал новый глоток. – В отношении двух существ противоположного пола все должно быть гармонично. Вот ответь мне, Женя, это правда, что ты помог умирающей девушке в Уянге?

– Правда.

– Зачем?

– Она умирала. А могла бы жить и радоваться.

– Тебе заплатил за сеанс староста?

– Нет. К чему вопросы?

– Ты меня интересуешь.

– Именно тебя?

– Моей сестре ты понравился не меньше, но я старше ее на семь минут и никогда ей ни в чем не уступаю. Тебя я тоже ей не уступлю. Хочу, чтобы ты был только моим!

Она рассмеялась, запрокидывая лицо. Стала заметна бьющаяся на шее тонкая жилка, и от ее вида острейшее желание вскипело в Ромашове. Он рыкнул и, плохо соображая, что делает, схватил девушку, подминая под себя. Целовалась Марина божественно, а нежные стоны и нетерпеливые движения ее молодого горячего тела приносили ни с чем не сравнимое наслаждение. Евгению хотелось большего, он начал избавляться от мешающей им одежды – своей и ее, но Марина вдруг заколотила кулачками по плечам и спине.

Он с трудом оторвался, задыхаясь. От снедающей изнутри неизлитой страсти мутилось в глазах.

– В чем дело? – язык с трудом шевельнулся, выталкивая человеческие слова. Человеческое вообще давалось с трудом, разум почти уступил место инстинктам. Евгений зажмурился, пережидая вспышку безумия. Видеть так близко эти распухшие от поцелуев губы и воздерживаться от продолжения было невыносимо.

– Знаешь, я никогда не целовалась с экстрасенсом!

Его охватила нетерпеливая досада:

– Я не экстрасенс, я врач!

– С врачом я тоже никогда не целовалась. Ты полон загадок, раскрой мне хоть одну из них!

Нелепая просьба долго прокладывала путь к его сознанию, а когда он понял, чего она просила, недоверчиво рассмеялся.

– Ты хочешь со мной поговорить?!

– Хочу знать о тебе все.

Ромашов моргнул. Он почувствовал, что его и правда тянет ей исповедоваться. Марина казалась ему удивительной, ее хотелось радовать и выполнять все капризы, даже дурацкие. И все же что-то смущало его, что-то билось на дне затопленного страстью колодца, какой-то проблеск здравой мысли…

Марина не позволила ему нащупать эту мысль. Она обвила его руками и ногами, тесно притягивая к себе. Укусила за мочку уха и шепнула:

– Или ты предпочитаешь действовать молча?

Обнаружив, что девушка заявилась к нему без нижнего белья, он снова впал в неистовство. Марина со сладким вздохом сдалась на милость его требовательных рук, прогнулась, застонала, разгоняя его кровь по вибрирующим от любовного жара венам. Дрожа от сдерживаемых порывов, Евгений потерял и себя, и чувство реальности – как вдруг все снова оборвалось.

Сначала он почувствовал неожиданно сильный приступ головокружения, а потом сердце спазматично трепыхнулось, пронзая грудь острейшей болью, дыхание окончательно сбилось, и к горлу подкатил тошнотворный горячий ком. Евгений с тихим стоном замер, не понимая, что с ним. Только когда Марина выскользнула из-под него, оставив лежать, уткнувшись носом в ватный матрац, до него дошло, что «кина не будет».

Болезненная судорога прошла, сменившись мимолетным страхом смерти, и все же, если бы не навалившаяся дикая слабость, он бы постарался немедленно все вернуть обратно. Желание обладать никуда не делось, оно требовало, болело, раздирало его изнутри.

– Марина…

Марина перевернула его на спину и посмотрела сверху вниз. Ее острые грудки заманчиво нависали над ним, но руки Ромашова настолько отяжелели, что уже не поднимались. Да и зрение подводило. Эта великолепная грудь, настоящее произведение искусства вдруг начала двоиться, троиться, горошины сосков компоновались в сложные узоры и как гроздья темного винограда обвивали ее точеный стан. Евгений искренне поразился причудливости своих эротических фантазий.

– Ну вот, я же говорила, что скоро тебе понадобятся силы, – проворковала соблазнительница, отныне больше напоминающая инопланетянку, чем земную девушку, но не ставшая от этого менее желанной.

– Я силен как никогда! – прохрипел Ромашов и все-таки рванулся, чтобы сорвать губами хоть один дразнящий плод.

– Лучше выпей еще, – Марина, придерживая за затылок, влила ему в рот приторную гадость, от которой снова заныло сердце. – Теперь расскажи мне все: на кого ты работаешь, с какой целью прибыл к нам, что именно ищешь и связан ли ты с ФСБ?

Евгений обалдел от количества вопросов и задвигал беззвучно губами, не зная, с чего начать.

– Давай по порядку, – рассердилась Марина не понятно на кого, возможно и на себя. Вести допросы она явно не умела. – На кого ты работаешь?

Это было просто, и Ромашов улыбнулся:

– Я вольная птица.

– Одноразовый наемник? Странно… Ты правда врач?

– Да. А я правда тебе нравлюсь?

Марина огляделась и, схватив платье, проворно натянула на себя, прикрывая наготу.

– Не отвлекайся. Какое отношение ты имеешь к Дмитрию Савельевичу Заволоке?

– Кто это?

– Не глупи! Это староста Уянги.

– Я его даже не видел. И видеть не хочу…

– Зачем ты тогда прибыл в Гонгорскую Падь?

Ромашов забыл, зачем! И так усиленно вспоминал, что прикрыл глаза.

– Эй, не засыпай! – девушка хлопнула его по щеке. – Черт!

Он посмотрел на нее через силу. Ее красиво и злое лицо плавало в белесом тумане совершенно отдельно от тела. В вине было что-то подмешано, осенило его, и он засмеялся. Все симптомы присутствовали: от эйфории до зависания. Плюс высокая самооценка при нарастающей тупости. Хотел ее раскрутить на откровенность и сам попался. Не вышло из него разведчика!

– Ты меня отравила, – произнес он четко, с удовольствием от ясности понимания. – Стерва.

– Проспишься и все забудешь. С кем ты связан? Если ты врач, то это Санэпидемнадзор? Или все-таки ФСБ? А может, Следственный комитет?

– Комитет… – это родило в нем цепь причудливых ассоциаций. – Эй, да ты такая же ведьма, как та карга с бородавкой на лбу!

Марина сердито сверкнула глазами:

– Фамилия и должность твоего куратора в Следственном комитете!

– Он не куратор, он просто… – Евгений хотел было сказать «друг», но это было не так, – знакомый.

– Имя и должность!

– Журин Станислав Михайлович. Генерал-лейтенант. Мы с ним одну ведьму уже обезвредили… Но можно и вторую!

– Какую еще ведьму? Дурак! Отвечай, что вам известно?

– Нам все известно! Мы с Журиным очень умные!

– Какое дело вы расследуете? О незаконной добыче или о коррупции?

– Все вы преступники, так я и знал… распоясались совсем… людей травите.

Марина теряла терпение и затрясла его, схватив за плечи:

– Что известно о нас Журину?!

– Ай! – громко пожаловался Ромашов, приложившись головой о дощатый пол, тощий матрац совсем не спасал от ударов. – Позвони ему сама и уточни!

– Вы держите связь по обычному телефону? Впрочем, – насмешливо прибавила она, – ты же простой врач, как утверждаешь!

– Я врач, – он опрометчиво кивнул, и мир завертелся, рождая тошноту. – О, меня сейчас вырвет!

Она слегка отодвинулась и стала рыться в его одежде, а наткнувшись на телефон, принялась просматривать контакты. Ромашов боролся с тошнотой, его внутренности скручивало, и на коже выступил пот. Да чем же она его траванула, зараза?

– Девушек моих… Таню и Зою не трогай… – прохрипел он. – Они совершенно ни при чем.

– Мы уже поняли, что они твое прикрытие. Но какой же ты дурак, что их сюда притащил! Чем вообще думал?

– Не знаю, – признался он, с ужасом понимая, что теряет сознание. – Я хотел… спасти племянницу.

<1...11 12 13 14 >

На страницу:

Перейти

13 из 14