Чёрное и Белое. Часть 2

– Они боготворят меня – думал с упоением Венг. Все тайшаны меня боготворят – лил как из ведра на себя Венг и даже чуть было не улыбнулся от услады.

– Как твоё имя, солдат – вдруг прогремел командующий и остановился, возле крупного тайшана.

– Меня зовут Верд, мой командующий – отчеканил тот.

– Тебе нравится твоя доля, Верд?

– На свете и во тьме нет ничего и близко похожего на моё счастье, которое я испытываю, служа Вам, мой командующий. Венг изумился ответу. Солдаты редко могли дать ответ такой сложной формации.

– Хороший ответ, воин. Чем занимаешься, в свободное от тренировок время?

– Провожу время в столичной библиотеке, мой командующий.

– Что изучаешь? Воинское искусство?

– Нет, главнокомандующий. Социальные устройства обществ.

– Для чего тебе это? – несколько удивлённо спросил Венг.

– Хочу для себя понять какое из них наилучшее.

– Молодец, хвалю – похлопал Верда по плечу Венг, пытаясь скрыть опять к нему пришедшее удивление – что же мешает стать тебе офицером, Верд? Солдат немного замялся. Глаза его забегали по потолку и губы зашевелились, подёргиваясь. Венг был уверен, что солдат ему соврёт.

– Я ещё слишком молод и мало знаю, мой командующий. Я только иду в этом направлении.

У Венга слова солдата переворачивались на:

– Я разочарован в нашей системе и не вижу никакого смысла добиваться в ней успеха. С виду тихий, спокойный Верд вдруг показался Венгу опасным. Он ненавидел скрытных тайшанов.

– Да он бы предводительствовал свершись революция в Пограничных Землях – подумал Венг и сверкнул на солдата глазами – они здесь все такие, что ли? – у командующего нарастал гнев.

– Больше тренируйся и изучай тактику и стратегию войны и боя – назидательно произнёс Венг – и в скором будущем станешь командовать соратниками. Он ещё раз бросил недовольный взгляд и медленно зашагал дальше.

– Как зовут тебя? – спросил он у другого солдата.

– Ялов, мой командующий – отрапортовал воин.

– А тебе нравится твоя доля, Ялов?

– Нет, мой командующий.

Венг даже опешил.

– Один диссидент скрытый, другой открытый. А армия, вообще принадлежит мне или как?! Что в этом воинском подразделении вообще происходит? Я сейчас растерзаю командира! – мысли эти промчались в его голове мгновенно.

– Я не буду довольствоваться званием солдата, мой командующий – я отдам всего себя для достижения высших командных должностей, что я и делаю.

Венг взглянул на офицера, который тотчас же начал доклад:

– Все приказы исполняет безукоризненно. Имеет отличия за уничтожение конокрадов и сохранение государственной собственности, мой командующий. Много раз принимал участие в боях против разбойников, где показывал себя ислючительно с хорошей стороны. Своим примером вдохновляет сослуживцев, и направляет некоторых на путь нужный.

– Оооо нет! – подумал Венг – ну и недоумок!

– ИсКлючительно, правильно говорить исключительно, как храбрый, искусный и самоотверженный воин, направляющий других на путь истинный.

– Да, это не помешало бы этому Верду – зло подумал Венг.

– Тренируешься по усиленной программе?

– Да, мой командующий.

– Читаешь, что-нибудь в библиотеке?

– Нет, мой главнокомандующий, не в библиотеке. В комнате чтения воина. Изучаю всё, что относится к воинскому искусству, мой командующий.

Венг одобрительно закачал головой.

– Что самое святое в Отечестве? – громко спросил Венг.

– Свят командующий! – громко выкрикнул Ялов.

– Ты, Ялов, теперь всегда будешь нести службу с Вердом. Вы станете боевыми братьями-неразлучниками. Верд – повернул главнокомандующий свою огромную голову – теперь Ялов твой боевой брат. Это мой приказ.

– Братья навек! Свят командующий! – прогремели хором десятки тайшанов.

– Всем отдыхать, офицер ко мне.

Чётко развернувшись, подразделение строем исчезло в спальном расположении.

– Надеюсь, в отряд внедрён лазутчик?

– Конечно, командующий.

– Надеюсь это не Ялов и не Верд?

– Нет, мой командующий.

Венг хотел было спросить, но не успел.

– Поводов для беспокойства нет. В отряде высокий боевой дух. Никакого недовольства вслух не высказывается. Подразделение дружно и всем не терпится вступить в бой под нашими знамёнами – офицер опустил голову.

– У Шуды свои знамёна – подумал вдруг Венг – но она не сможет отказать мне в моих.

– Отлично. Продолжайте дежурство.

Чётко исполнив боевое приветствие, офицер удалился в свою комнату. Венг обвёл взглядом простые стены барака. Небольшая грусть вдруг проникла в него. Он лишь миг пытался понять почему, но не найдя причины, вышел из серого здания и направился в свои покои.

6. КОРОЛЕВСТВО КРИВЫХ ЗЕРКАЛ

Птица-почтальон из города Ялод прибыла рано утром. В послании было всего лишь одно слово. Цето два раза ронял маленькую бумажечку, прежде чем смог прочесть его. Слово, состоящее всего лишь из двух букв, подействовало на Цето, как заклинание, мгновенно лишающее сил. Он, сжимая бумагу в руке, вдруг сполз по стене и глаза его наполнились слезами.

– Господи, благодарю тебя за моих друзей! Неужели мы сможем собрать легендарный распев воедино?! Господь ты не бросишь нас, я знаю.

Поднявшись, Цето пошёл в свои покои, обрадовать супругу полученным известием. К его счастью, Часстье проснулась. Она сидела у спального столика и приводила себя в порядок. Будет излишним говорить, что для Цето Часстье всегда выглядела потрясающе красивой. Снежный барс, живущий внутри покровителя Тёмных Земель, передал знания о том, что повелительница не спит. Он осторожно открыл дверь в покои, но заходить не торопился. Цето восторженно смотрел на не приукрашенную Часстье. На её несколько растрёпанные волосы и её настоящую кожу. На её морщинки и немного сонные глаза. Она увидела его в отражении зеркала и, засмущавшись, улыбнулась.

– Подглядывать нехорошо – помахала она назидательно баночкой с кремом.

– Мне можно – оправдывался Цето, улыбаясь – я всю жизнь за тобой поглядываю.

– Ты пропустил одну букву, любимый – она на него смотрела так нежно – позволь я научу тебя Азбуке – смеясь, произнесла она. Господи! Как они были горько-счастливы сейчас! Именно в этот час, именно в это мимолётное утро!

Цето обнял её за плечи, и они замерли, разглядывая себя в зеркале – Цето и Часстье. И только одна общая мысль терзала их души, она грызла их, как голодный дикий зверь.

– Как жаль, что мы без Ервы никогда не станем прежними!

– Мы отличная пара – произнесла Часстье – ты не находишь?

– Мы были созданы друг для друга, ты разве этого не знала?

Часстье намерено сделала недоуменное лицо, и как будто, с удивлением взглянула на Цето.

– Кто тебе это сказал? – игриво спросила небесная краса.

Теперь Цето изменился в лице и в тот же миг, миг, считающийся миллиардами людьми, вовсе никчёмным, покои наполнились звонким смехом. Часстье не смогла продолжить игру от переполнивших её чувств.

– Ты помнишь, как у нас всё начиналось? – спросил Цето.

– Я никогда не забуду, любимый.

Они замолчали и вновь смотрели друг на друга.

– Почему ты выбрала меня? – спросил Покровитель.

Покровительница вскинула брови, вспоминая начало их времён.

– Да, соперничество было не шуточным – произнесла Часстье – этот генерал… как его…

– Лиабел, его звали Лиабел любимая моя.

– Да, Лиабел, был очень красив, прости любимый за прямоту.

– Не за что просить прощения, нежная моя, его облик, действительно был прекрасен. И от этого я ещё больше изумлялся, почему ты выбрала меня?

– Это вопрос?

– Нет. Я давно ответил на него сам. На все свои вопросы прошлого я получил ответы. Ответ таится в тебе самой. Красивей и мудрей чем ты, моя Часстье нет никого на Земле. Наша жизнь даёт нам то, что мы заслуживаем.

Часстье недоуменно смотрела на Цето. Глаза её расширились от удивления, а на губах застыл вопрос о смерти Ервы. Цето гладил её – его родные волосы и как будто не замечал ошарашенную Часстье.

– Как ты думаешь, мы проживаем счастливую жизнь? – вдруг грустно спросил он, смотря на неё взглядом, что трудно описать. Дай Бог каждой, хотя-бы один раз в жизни смотреть в такие глаза! Этого хватит, чтобы вместе встретить старость.

– Да! Да мой любимый! Мы не бросали Ерву! – она вдруг заплакала и повернулась к нему – её отняли у нас! Мы не бросали, ведь так, ведь так, мой ненаглядный?! Скажи, ведь так?

Он обнял её крепче.

– Конечно так. Мы никогда бы её не бросили.

– Надо было её запереть, связать, оберегать и охранять, нашу Ерву, милый! Мы же не виноваты в её гибели?! Не виноваты, скажи?! Скажи мне, пожалуйста!

Часстье обняла его за пояс. Цето замер, рассматривая своё отражение. Он смотрел прямо в свои синие глаза. Что он пытался увидеть в них? Вину?

– Наши друзья справились с задачей. Вот их послание.

Из ослабевшей руки выпал пергамент с написанным на нём, всего лишь одним словом.

– Да.

Время прошло. Знать бы, что это вообще такое – время? День сменял ночь, и Лёша выздоровел. И хотя он всё ещё находился в лазарете, но дата выезда в столицу уже была известна всем. Через три дня отряд, в полном своём составе отправится в путь, если планета не расколется пополам.

Знаток зашёл к Алексею позавтракать. На столике стояли две чашки чая, повидло, варенье и всевозможные булки в небольшой плетёной корзинке.

– Завтрак богов – произнёс с улыбкой Лёша и взял булку, не выбирая.

– Скажешь тоже – сказал Дикарис, перед тем как откусить хорошо намазанный повидлом рожок.

– Ты довольно быстро выздоровел, мой друг.

Ему не мешал говорить рожок во рту. Алексей улыбнулся.

– Может, прожуёшь?

– Прожую, не беспокойся.

У Лёши булка чуть не выпала изо рта.

– Вижу и правда, тут беспокоиться не о чем.

Теперь чуть не выпал рожок.

Успокоились.

Наевшись, они попивали чай в тихой обители лазарета. Осязаемое спокойствие уютно и тепло накрыло двух человек. Над ними не висела обязанность о чём-то обязательно говорить или не говорить, что ещё хуже. Они знали друг о друге всё, что нужно знать и могли говорить друг с другом о чём угодно. Они не знали друг о друге того, что не надо знать и могли о чём угодно молчать.

– Об отъезде знаешь? – спросил Знаток.

– Конечно. Я уже думаю, что о нём знает даже Венг.

– И не говори! Разнесли по всей округе. Надо сказать Бодро, чтобы принял меры. Может кое с кем ему провести беседу?

– Да, Бодро умеет воспитывать – улыбнулся Лёша.

– Я, кстати, хотел тебя поздравить с полным выздоровлением. Прими поздравления. Ты отлично выглядишь, мой друг!

– Благодарю тебя, Знаток.

– Знаешь – после недолгого молчания продолжил Алексей – я, честно говоря, удивлён своему выздоровлению.

– Отчего же? – хитро улыбался Дикарис.

– Даже в моём мире понадобилось бы гораздо больше времени, чтобы выздороветь, после таких ожогов. Хотя мой прошлый мир обладал такими технологиями, которые просто недосягаемы нашему миру. Так, конечно, было не всегда. Изучая древнюю историю человечества 21 века, я жалел людей, живших тогда. Я жалел их потому, что их терзали древние примитивные болезни, от которых они умирали. Было время, когда – ты не поверишь – причиной массовых смертей были обыкновенные болезнетворные бактерии.

– Кто?

– Бактерии.

У Знатока на лице отразилось полное непонимание.

– Это микроскопические живые организмы. Они могут быть полезны, а могут быть смертельно опасны.

– Каким же образом – Знаток смеялся, как ребёнок – эти – он опять рассмеялся в голос – БАКТЕРИИ могут быть опасны? Это смешное, нелепое для Знатока слово, вызывало в нём иронию и смех.

– Они влияют на человеческий организм, заставляя его функционировать по-другому. Не так, как того хочет сам человек.

Знаток рассмеялся опять, ударяя себя по коленям от запредельного веселья. Когда он закончил, то с жалостью посмотрел на Алексея.

– Если я правильно понимаю, древние люди твоего мира думали, что они заболевают из-за бол-лезне-вторных – еле выговорил Дикарис – бактерий?

– Да. И что смешного?

– Не обращай внимания, но слово бактерии смешит меня. А ещё более мне жаль этих людей. Я не представляю, как можно было так заблудиться. Ещё древнейший целитель нашего мира Феотраст говорил, что все заболевания происходят от упадка духа – Знаток в назидание поднял указательный палец вверх – и это уже давно подтверждено.

– Вы просто ещё многого не изобрели и ничего в этом вопросе не понимаете – возразил Алексей.

– Ну, скажи мне ещё, что мы дикари – бросил Знаток.

– Да нет же – начал, было, Алексей – просто…

– Просто посмотри на своё лицо в зеркало, на свои руки и ноги – перебил Дикарис – на них не осталось ни малейшего следа ожогов. Вообще ни следа.

Алексей действительно был очень, очень удивлён, когда ему объявили, что он здоров. Ещё более он удивился, когда взглянул на себя в зеркало! Он запомнил это своё удивление. Ни единого шрама! Даже в Новограде медикам бы понадобилась искусственная кожа, и гораздо большее время для реабилитации, тут же…

– Это другое – сказал он Знатоку, но сам никак не мог найти объяснение, такому своему выздоровлению.

– Отчего же? Ты просто не знаешь этого простого механизма. Я расскажу – это не секрет. Все мази и эликсиры, думаю, покажутся тебе волшебными, но они – обыденность для нас. В них, действительно содержится магический ингредиент, сила действия которого зависит от человека.

– Как?!

– А вот так! Исход твоего лечения определял ты сам. В зависимости от желания жить, твоей жизненной силы и духа, что заключён внутри, эти лекарства высвобождают целебную силу.

– Ты хочешь сказать…

– Да, я хочу сказать, что исход твоего лечения мог быть совершенно другим. Ты мог остаться обезображенным на всё жизнь. Как, например шрам у Гурда. Хотя его выздоровление прошло хорошо. Но твоё выздоровление, Алексей… Оно действительно требует тщательного рассмотрения, но сейчас нет времени.

По виду Знатока Алексей понимал, что всё сказанное, правда. Она шокировала его.

– Как же лекарства взаимодействует с такими вещами? Это же невозможно.

– Бактерии помогают – произнёс Дикарис и рассмеялся вместе с Алексеем.

– Да я же серьёзно, Знаток.

– Знахари не расскажут секрет, даже под страхом сожжения – серьёзно сказал Дикарис – только ученикам, приведённым к обету. Известно только, что в каждую приготовленную банку, знахарь добавляет частичку себя. В зависимости от человеколюбия и истинности намерения помочь человеку в избавлении от недуга наши лекари и различаются. Поэтому у одного знахаря мази и эликсиры имеют одну силу, а у другого другую.

Знаток помолчал.

– Тебя лечил не самый лучший. Это я думаю тебе понятно. Лучшие в столице. Но больной может восполнять недостаток знахаря, что ты с блеском и сделал. Плохие лекари выявляются на плохих больных.

Дикарис внимательно рассматривал Алексея.

– Внутри тебя, Лёша таится ошеломительная сила. Давай по душам?

– Давай.

– Я всё никак не могу понять, какой ты, Алексей? Чёрный или Белый? И хотя, в неминуемой войне, в главном её сражении, я уверен, ты будешь в наших рядах, где уже не будет важен твой свет, я, всё же, хотел бы узнать каков он у тебя?

Лёша задумался, но уже знал, что не сможет дать ответа. Он постепенно терял ощущение своей полной принадлежности к какому-либо свету. Всё в нём перемешалось теперь или всегда было перемешано. Алексей, уже не задумывался об этом, а на данный момент, как правильно заметил Знаток, вообще считал это не важным.

– Зачем это тебе, друг мой?

– Вот! Вот, что я хотел узнать! – оживился Дикарис – теперь я точно знаю! Я знаю, почему ты избранный! Ты не чёрный и не белый, и не серый! В тебе всё это существует одновременно.

– Как и в любом человеке, Знаток – удивился Алексей.

– Здесь ты не прав, друг мой. Тёмные люди темны во всей своей красе, как и белые люди ужасны в своей белизне. Про пограничных людей вообще не стоит говорить. Мне, лично они противны больше, чем наши откровенные враги.

– Нуу…

– Вот смотри – Дикарис встал – ты принял нашу сторону, сторону тёмных людей, ведь так?

– Так.

– Тааак. Тогда объясни своё светлое сияние, что спасает нас в самых сложных ситуациях, а? Почему сияние белое? Знаток был похож на старого противного следователя, только что изобличившего преступника, совершившего благой поступок.

– Значит Господь, посредством тебя, даёт нам понять, что истинно тёмный человек, коим ты вроде являешься, может нести внутри себя белый свет, понимаешь?! Конечно, понимаешь! Итак, если тьма, которая в тебе, свет, то каков же свет? Знаток на секунду замер.

– Пограничные люди все трусы, в большом понимании этого слова, поэтому ты к ним относиться никак не можешь. Но, что-то у тебя от них то же есть, ты уж извини.

Дикарис разошёлся не на шутку. Он просто не давал и слова вставить Алексею.

– Значит ты у нас, с мизерной серостью чёрно-белый! Воистину ты таков. Ты бы смог сейчас покинуть Ялод или Армак, всё равно, и отправиться прямиком в Седицан – в столицу Светлых Земель, где тебя бы с радостью встретила Шуда. И, возможно, набравшись белого её света, ты бы одевался в битвах чёрным сиянием. Я прав, ответь, пожалуйста. Ответь искренно, так, как на самом деле думаешь.

– Я думаю, мы можем это предполагать, Знаток.

Алексей не знал, как будет реагировать на его ответ Дикарис. Они не сводили глаз с друг друга, но неприязни во взглядах не было. Лишь едва уловимое обоюдное огорчение. Причины этого огорчения у двоих друзей были разными.

– Ты мне дорог Знаток и я надеюсь, наш сегодняшний разговор не сможет навредить нашей дружбе.

Дикарис замер вновь и изменился в лице.

– Нисколько, глупый ты чёрно-белый человек. Помимо того, что мы настоящие друзья, я всегда помню, что, если бы не ты, весь наш отряд был бы мёртв или мы до конца времён служили бы несущему свет, в деревне Хосы.

– Люцифер – несущий свет… Душа, несущая свет вредит? А душа, несущая тьму полезна? Что это вообще значит? Полезна, значит, помогает людям? Получается несущий в себе тьму, должен помогать и несущему в себе свет, и несущему тьму. Господи, как всё запуталось у меня в голове. Но как может помогать несущий тьму? – молча размышлял Алексей.

– Может, Алексей, ещё как может – вдруг раздался уже привычный голос в голове. В сознании вдруг родился образ его забытого начальника. Таким, как очень давно себе его представлял Алексей.

– Помнишь твоего работодателя? Не отвечай, я знаю, что ты его ни разу не видел, но скажи, какой в себе свет неизбежно нёс директор того банка, в котором ты работал?

Замешательство.

– Я тебе и здесь помогу. Он нёс в себе свет, а дарил вам тьму, но он не был в этом виноват и, некоторое время, был уверен в обратном, пока сам не пал душой ниже своего рядового сотрудника. Но он дарил тебе сытую жизнь, которая, со временем, сломала бы тебя, как сломала всех жителей Новограда. Все они превратились в раздражительных, ленивых, сонных червей – назовём их так. Тебя же от слома сберегла только вера. Но если взять твоего директора, как человека, то он ужас во плоти! Личная его внутренняя ценность, что не имеет цены, была намеренно уничтожена им самим. Когда его неизбежно спросят про его дела и поступки, он по привычке будет лгать, не понимая, что справедливый приговор уже подписан. Суд его будет коротким. Обсуждать его примитивную душу не будет ни малейшей необходимости. Человеческая элита всегда очень удивляла нас. Здесь уже, как целую вечность, всё, наоборот. Демон внутри – добродетель снаружи. Тут такие приёмы не работают. В итоге, что мы имеем, Алексей? Ослеплённый светом провалился во тьму, а получавшие тьму были ослеплены светом.

– Лёша, Лёша – дёргал его за рукав Знаток – проснись, друг. Ты чего?

Алексей поднял глаза и с глубокой грустью смотрел на Дикариса. Голос в его голове стих, а слова ударным эхом гудели в сознании.

– Пошли, прогуляемся Знаток? Я так хочу узнать, где же наше Бодро.

7. ЖИЗНЬ – ВОЛШЕБНАЯ ДОРОГА

Ах, дорога. Не понятая величина измерения. Дорога. Ну как же по-особенному это слово звучит. В 18 лет это слово кажется пустым звуком. В 25 оно приобретает туманные очертания и начинает формироваться в тебе. В 35 ты летишь по «накатанной», но всё чаще и чаще задумываешься над этим, с виду простым словом. В 45 ты более-менее ясно начинаешь понимать, весь ужас, таящийся в ней. В 55 лет. Ты смирился. Ты 10 лет учился жить по-новому и в этом возрасте тебе это удалось. В 65… С Богом ты говоришь каждый прожитый тобой день. Тоска.

– Как я без этой чудесной дороги, и как эта потрясающая дорога без меня?

В дорогу домой собирались обыденно. Нисколько не изменившиеся внешне, сильно изменённые внутри. И хотя эти изменения были вызваны разными причинами, все испытывали похожее чувство. Чувство, как будто что-то было сделано не так. Что-то было сделано неправильно. Двое считали, что им не хватило выдержки и смелости, один считал, что ему не хватило такта и сдержанности, и думал, что он послужил только лишь обузой отряду, а другой был так измучен любовью и разлукой, что уже был не уверен в том, сможет ли он когда-нибудь теперь по-настоящему радоваться.

Странно, вы не находите? Победили мега врага, остались невредимы и добыли следующее предложение из распева – а на душе смятение и разочарование. Ни малейшей удовлетворённости. Господи! Как же это часто случается в жизни!

Привычная утренняя картина отъезда. Окутанный лёгкой дымкой двор, четыре снаряжённые лошади, отметки на карте и не многочисленные провожающие. Обыденной походкой, молча оседлали и, попрощавшись, неспешно развернули лошадей. Напряжённые их угрюмые лица – только это было ново. Казалось, что друзья боятся произнести хотя бы слово. Им думалось, что оно вызовет только лишь раздражение. Даже Гурд без креста был мрачен и так же молчалив, а друзья так ждали от него хотя бы слово. Они всё ждали, когда кто-нибудь бросит шутку по поводу новой меховой шапки Знатока, что теперь, почти полностью скрывала его лицо, но и этого не произошло. Долго не говорили даже о погоде, что не очень удалась. Температура опустилась, а узнавший об этом ветер с радостью прилетел отметить это событие. Он долго недоумевал, почему же его силу чувствуют лишь двое из этих четверых.

Размечали путь, с учётом зимних условий. Время в пути увеличилось за счёт этого. Нужно было ехать там, где можно было быстро найти кров, на случай такой необходимости. А так ничего толком не обсуждали, все были согласны со всеми и во всём.

Победы тоже бывают разными.

Красива природа зимой. Красива она и весной. Очаровательна она и летом и прекрасна-грустна осенью.

Снежок пошёл около полудня. Четыре всадника снизили темп скачки и сейчас не спеша двигались, находясь в самом сердце лесостепи. Дни в дороге летели, как года, и сейчас до Армака – столицы Тёмных Земель – оставалось менее трёх дней пути. Друзья чувствовали себя прекрасно. Никто не устал и все были готовы скакать в седле, хоть сутки напролёт.

Хрустальный дворец – удивительная роща – открылась перед путниками неожиданно. Лишь совершив поворот, она бросилась на друзей, в своём поражающем древнем сказочном убранстве. Алексей был уверен, что от увиденного открыли рот даже лошади. Звенящая тишина в волшебном королевстве исчезнувших друидов.

– Вот это красота! – произнёс Алексей и остановился. Друзья остановились тоже.

– Красота невероятная – согласился Гурд, и все замерли, не сводя взгляда с серебряного бора. Какое-то основополагающее чувство, фундаментальная основа, легко проснулась в их существах. Лёгкое и немного грустное оно резвилось в их красивых телах. Оно крупными мазками рисовало в сознании этих счастливых людей, пейзаж, который был предназначен только для них, и ни для кого больше. Мироздание хранило его, как подарок, что ни купишь, ни за какие деньги. Мироздание ожидало этого дня миллионы лет и ожидание не стало напрасным. Припорошенный сказочный мир проник в людей, которым он был предназначен, и разбудил в них… нечто настоящее. «Я мыслю, следовательно, я существую» – здесь это высказывание прозвучало бы нелепо. «Я чувствую, следовательно, я существую» – здесь было только это. Вечная жизнь делилась сокровенным, тайным, скрытым. Она заставила душу, что точно находится не в голове, ликовать. Душа же, широко улыбаясь, каталась на каруселях, билет на которые подарило мироздание, провидение, природа, Бог. Никто не собирался ничего выяснять. Всадники не произносили ни единого слова – они не спускали глаз со сверкающего, припорошенного чуда. Неповторимые снежинки, сверкающими переливами летели мимо их неповторимых человеческих лиц. Алексей взглянул на Солнце и по его щекам потекли слёзы-снежинки. Слёзы счастья тоже неповторимы. Все испытывали восторг, но Алексей испытывал нечто совершенное. Блестящим сиянием чистого серебра сверкающее бытие заключило в объятия остолбеневшего. Легко и заботливо уложив истукана в звёздную колыбель, Бог пел ему колыбельную. Алексею казалось, что он воспарил над дорожкой в снегу – Млечному пути. Тело его потеряло массу, и он чувствовал только то, что составляет сущность человеческую. Оболочка исчезла, обнажив сверкающую душу. Они вот-вот сольются воедино. Он и Мир. Он и Вселенная. Хосвод до конца не понимал, что с ним происходит. Он благоговел перед волшебной сказкой на яву.