Чёрное и Белое. Часть 2

Чёрное и Белое

Часть 2

Алексей Чернов

© Алексей Чернов, 2022

ISBN 978-5-0059-1623-5 (т. 2)

ISBN 978-5-0059-1622-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ЗАКАТ

В затухающем сиянии родной звезды есть нечто мистическое. Отсвет вечерних лучей – угасающий и блеклый – создаёт ощущение нереальности происходящего. Насквозь пронзив «спящий» город, лучи опускаются всё ниже и ниже, не оставляя шанса на дальнейший «сон», попутно преображая мизерные, для колоссального гиганта – солнца, и огромные, для «колоссального гиганта» – человека, унылые дома. Слуги светила вовсе не пытаются задержаться в стеклянных одинаковых пластинах этих домов. Поспешно покидая их, они не создают магическое сияние заката, которое миллиарды лет являлось его фирменным знаком. Тёплой ауры, которая должна присутствовать при этом таинстве, нет и в помине. Вот уже как 300 лет она никому не нужна. Никому не нужна её фантастическая мощь и сила. Трепет и дрожь, бесцеремонно хватающие за горло любого, кто наблюдал за Закатом, ушли в неизведанные древние времена. Красота всепоглощающего зрелища смазалась фотонным оттенком фотонной реальности. Фотонный закат, из-за своей круглосуточной доступности перестал дарить людям волну необъяснимой энергии, которая, разбушевавшись, заливала все уголки естества и доисторическим цунами смывала в сознании всё, кроме лапочки-Души. Невозможно переоценить красоту Заката, как и невозможно его недооценить. Ему попросту невозможно дать какую-либо детальную оценку. Он обычен, вот и всё. В самом этом волшебном действе, будут участвовать, всего лишь, несколько лиц. Всё в нём очень просто и естественно. Взявшись за виртуальные руки, виртуальным людям не придёт после Заката осознание того, что они столько лет не наблюдали его, и относились к нему так, как будто бы его и вовсе нет. На них не будет обрушиваться никакой хлёсткий глубокий удар, и слёзы, не текут по их впалым, серым щекам. Этот удар должен был на миг уничтожить и превратить в пыль всё то, что произошло с ними в прошлом и превратить в прах все их тревоги за будущее. Но этого ничего нет. У них нет прошлого – они виртуально познакомились несколько минут назад – у них нет тревог за будущее – будущее выстроено с момента рождения до самой смерти. Момент Заката происходит здесь и сейчас, прямо на их глазах, но они не чувствуют, как он нагло вклинивается в их вечно веселящуюся память. Расплавленным металлом картинка не отпечаталась в мозгу, и будет забыта через две дальнейшие мысленные команды. Хоть десять закатов в день! Ценность будет утеряна через два подряд.

Тяжко опустившись за стеклянными домами, убийца Земли непринуждённо превращает их в отвратительные создания. Невозмутимые. Имея в своём распоряжении жалкое количество лет, они стыдливо, представляют на всеобщее обозрение свою ущербность и уныние. Свои однообразные формы и до нервного срыва скучные пейзажи.

Закат опустошает, замечающих его.

Стараясь быстрей скрыться за горизонтом, Солнце падает за небесный свод и облегчённо вздыхает. Дома и домишки, занятые длинными тенями, мгновенно преобразившись, становятся похожими на колоссальное кладбище конца двадцать третьего века. Настоящими крематориями души. Настоящими убийцами воли.

Когда твой псевдо-ясный, и псевдо-расплывчатый взгляд дойдёт до этой картины, то никаких мурашек, к слову сказать, которые не бороздили твоё существо, уже как целый век, не проникнут под кожу и не застынут там, по всему силуэту твоего, прекрасного виртуального тела. Ты не будешь ощущать одновременно два противоположных состояния – фантастическую усталость и невероятный прилив сил. Такое никогда не запоминается. Ноги, как твоя родная часть физического тела, не будут подкашиваться от фотонной картинки, и сила, таящаяся в груди, не будет сообщать тебе, что ты всесилен! Руки не будут закрывать твоё прекрасное лицо, теряя свою крепость, и сознание не будет устраивать фееричный, невообразимый праздник жизни. Внутренний твой пластилиновый стержень и не подумает распрямляться, выгоняя из тела всё ненужное и копившееся в нём годами. Первобытная энергия, уничтоженная техно-человеком, не будет говорить тебе о твоём хламе, глядя тебе в лицо. Она не будет смеяться над ним и не даст понять, что все твои трудности и цели никчёмны. Унификация. Анти-Катарсис.

Извиваясь серебряной цепочкой, ужасней которой не сыскать, по родной планете умиротворённо шумят миллионы электропроводов. Упрямо и настойчиво, они пробивали себе дорогу, пока исполин-Человек не принял их, как своих. Сотни лет они утверждали это право, пока они не стали неотъемлемой частью этой планеты и этих домов. Раздавая богатство, дешевле которого ничего и нет, импульсы торопятся дарить смерть настоящему Человеку. Невидимые и опасные – они играючи перепрыгивают через отполированных людей. Люди же теперь лишь способствуют их распространению. Мнимый мир преодолел трудности пути. Нырнув в эту ложную вселенную, ты пытаешься уловить её малейший звук, её малейшее движение, ведь они проливают бальзам на твою веселящуюся душу. Ты слышишь и чувствуешь, но вокруг царит абсолютная тишина. Тебе кажется, что ничего вокруг нет и, в то же время, есть всё, о чём ты мог только мечтать. Ты уверен, что здесь нет ничего лишнего и всё, абсолютно всё находится на своих местах. И этот хрупкий мир с несгибаемой волей к жизни; мёртво рождённая богиня, которой поклоняются все. И несвободный, неодухотворённый лес, хозяин у которого твоя мысленная команда. И наблюдающий гордый и сильный твой фотонный орёл, что смотрит на тебя с вершины не настоящей, фотонной горы, духом которой он не является.

Все они знают, что ты здесь. Они ЗНАЮТ КТО ТЫ!

– Время возвращаться – прозвучал голос из «другого» мира – завтра на работу, проскрипел «Помощник» и отключил персональный источник фотонов.

1. СМЕРТЬ

Новоград. Среди множества одинаковых домов, с отполированной поверхностью, стоит невзрачное на вид, одинокое здание церквушки. Её купола и кресты больше не зажигает, мистическим огнём, мистическое светило. Больше никто не удивляется красоте посеребрённого креста при яркой озорной Луне. Усталой, шаркающей походкой, в своей неизменной чёрной рясе, в это пустынное здание приходит, всего за несколько месяцев сильно постаревший, сгорбившийся старичок. Внешне было сложно назвать отца Георгия старичком. Крупное телосложение, далеко не жидкая борода и волосы – чёрная смоль с сединой – уж точно не рисовали образ старика. Вся боль заключалась лишь в том, что никто не смотрел, и боль эта вне возраста. Она исказит образ, а вернее обезОБРАЗит его. Он сидел на стеклянной лавке, и обводил взглядом убогую городскую архитектуру. Вокруг не было ни одного деревца, насекомого, животного, человека. Только несколько ненавистных мониторов – дань уважения «древнему» человеку, за которого и считали священника – прокручивали, надоевшие до отвращения, высказывания мудрецов прошлых тысячелетий.

– Интересно, знали они все о настоящей печали и тоске? – грустно подумал батюшка – эти Аврелии, Цицероны и Паскали? – перечислил он тех, кто явился в его мир, как авторы транслируемых изречений.

Мимо пронеслось аэротакси, которое сбило его с мысли, о великих гениях прошлого и он мгновенно переключился на настоящее. Батюшка задрал голову вверх и наблюдал за редкими машинами, которые беззвучно пролетали в вышине.

– Надо же, эти ненавистные мне машины, 200 лет назад вызывали восхищение у людей. Теперь миллиардам человек нет до них, ну вот совершенно никакого дела и только я их искренно ненавижу.

Он усмехнулся, вдруг подумав, о том, что будь эти машины одушевлёнными, они бы любили всего лишь одного человека, на этой металлостеклянной планете Земля. Они бы любили ненавидящего их, потому что он проявил, по отношению к ним, хотя бы что-то! Отец Георгий зло высматривал, этих крайне редких, в этот ранний час, металлических птиц. Увидев их, он вглядывался в их чёрные окна, через которые невозможно было увидеть ни единого лица. Батюшка вновь грустно призадумался.

– Как странно всё получилось.

Дальше в его мыслях рождался лавинообразный каламбур с подведением промежуточных итогов.

– А ведь, по сути, это первое в моей жизни испытание, которое было послано мне Богом, а я уже на грани провала.

Калейдоскоп мыслей вновь врывался в сознание священника и заканчивался мыслью.

– Как странно всё в моей жизни получилось.

Он замер, не сводя глаз с идеально чистой дороги, по которой так редко ступала нога Человека.

Сидел священник на лавке от того, что время открытия церкви ещё не наступило и «Помощник» держал замки запертыми.

– Какой абсурд! Боже, какой же абсурд! – думал отец Георгий – этот электронный болван, созданный живыми идиотами, не впускает меня в здание по моему приходу сюда, а обязательно ждёт наступления той минуты, когда, по чьему-то мнению, необходимо открывать церковь, в которую никто, кроме меня не ходит теперь! Господи, какой абсурд! Более того, этот болван хранит записи посещения моей церкви за триллионы лет – веселил, как мог себя батюшка – мог бы и открывать её, сразу же, как только меня увидит. Ну, нет. Он вытрясет душу.

Суд за пособничество в грабеже был самым странным делом всех новых времён. С одной стороны доказательная база, вроде имелась и, вроде бы само пособничество было «на лицо», с другой же стороны людям было немыслимо выносить на всеобщее обозрение тот факт, что преступление осталось не раскрытым. И в виду чего?! В виду исчезновения человека-преступника прямо на электронных глазах искусственного интеллекта! Поэтому в полном понимании, суда, как такового, не было. Отец Георгий пришёл в суд, к слову сказать, самое закрытое здание в городе, где ему, почти шёпотом, так, по крайней мере, сейчас казалось батюшке, объявили предупреждение, и тут же отпустили на все четыре стороны, даже не попросив не разглашать увиденное им своими глазами. Они знали, что в фотонном мире, в котором жила планета, священник не появляется и поэтому угрозы он никакой не представляет. Если даже он и решит изменить свою жизнь и погрязнет в виртуальном мире, то его рассказ, о произошедшем в мире реальном, всё равно посчитали бы, как минимум выдуманным, а самого рассказчика посчитали бы, в лучшем случае, за фантазёра. Да и отец Георгий не собирался делать ничего подобного. Его уже несколько месяцев волновало совсем другое. Его сильнее обычного волновала своя жизнь. Представьте существование, в котором вы, как будто являетесь частью мира людей, но, с другой стороны, вы постоянно находитесь в одиночной камере, которая во сто крат хуже, чем настоящая одиночка, потому что, даже находясь в той, вы иногда видите людей и говорите с ними. Здесь же…

Щёлкнули глупые замки в иное царство, но святой отец уже никуда не торопился. Он с настоящей, тяжёлой тоской разглядывал строения вокруг. Вглядывался в стеклянные, зеркальные поверхности, представляя, что за одним из этих окон на него смотрит незнакомый ему человек и гадает, как же живёт этот странный старик?

– Пусть он разглядывает меня внимательней, позабыв о всяком приличии. Пусть рассматривает мою фигуру и мою странную одежду. Внимательно изучит моё лицо, рассмотрит мои волосы и руки. Пусть он сделает вывод, который будет напрочь ошибочен… О Боже мой! Как я мечтаю о безтактности! Старой, доброй безтактности! – веселил себя батюшка, но становился всё грустнее.

Это не вмешательство началось триста лет назад и сейчас достигло апогея. Господи! Куда же попадут абсолютно безразличные люди?!

Святой отец грустно улыбался, потеряв всякий счёт времени. Он впервые в жизни не хотел идти в свой храм.

Взглянув на электронное табло, священник, с удивлением обнаружил, что просидел на лавочке два, с небольшим часа. Он тяжело поднялся и крехтя поплёлся к входной двери своего единственного утешения. Что произошло с цветущим и пышущим здоровьем человеком, не знал никто, кроме Бога. Внешне почти ничуть не изменившийся, но уничтоженный внутри, он уже не знал, как жить и где брать силы для жизни. Отец Георгий распахнул дверь, и его обдало запахом родного доброго мира. Доброго, но уже невыносимо одинокого. Священник не знал, как ему прожить этот день. Он торопил, как всегда в таких случаях, непослушное время и когда часы показали без пяти пять вечера, быстро засобирался домой. Какой-то растерянный и уставший шёл он к дверям.

– Всё будет хорошо. Всё будет хорошо, ты слышишь?! Хватит так терзать себя. Давай дома почитаем Писание.

– Отстань ты со своим писанием!

Он вдруг остановился и опёрся на одну из лавочек. Что-то сильно зажглось в груди.

– Всё будет хорошо – ударила отца Георгия простая и непостижимая человеческая мысль.

Сердце уже не билось, когда он упал вдоль рядов, тянувшихся скамеек. Упал как-то странно, без шума и грохота. Как-то совсем обыденно упал. Как будто священник решил кого-то разыграть и, притворившись, замер на полу. Мышцы, на его напряжённом и строгом лице расслабились, и батюшка был похож сейчас на счастливо уснувшего человека. Внезапно напавшая Смерть чувствовала себя ангельским посланником и аккуратно стряхивала с крыльев пепел. Она, безразлично посмотрев на святого отца, отвернулась и тут же позабыла о нём. Кто он? Этот умерший. Какое было телосложение, его возраст и его особенности лица – Смерть уже не смогла бы этого вспомнить, как бы она ни старалась. В образ обязательно бы вклинились миллиарды частей других лиц. Поэтому она даже не стала пробовать. Её уже страстно ожидал другой человек и она, срезав косой крылья, изнемогая от злобы, ринулась через пространство, самым коротким путём, который вообще возможен.

Сигнал о смерти человека приняли все службы Новограда и уже через минуту, после остановки сердца, с телом отца Георгия проводились реанимационные мероприятия. Аэроскорая, материализовалась, как будто разорвав реальность перед церковью. Врачи-люди и всезнающие врачи-органики оказались около спокойного тела святого отца так быстро, что казалось, они всегда были рядом и, как на каком-нибудь соревновании, только и ждали отмашки. Быстрыми и чёткими движениями, они безошибочно работали, пытаясь оживить покойника. Но Смерть выполнила порученное ей дело, доведя его до конца. Кому был страшен результат её труда, Алёшка? Господи, расскажи Алексею о случившемся!

Через распахнутые створки больших дверей, в помещение церквушки, неожиданно ворвался яркий солнечный свет.

2. ДА СВЯТИТСЯ ИМЯ ТВОЁ!

Она ничуть не устала. Ей только несколько досаждало своё же сознание. Точно отмеряя время – через каждую секунду – оно рисовало Шуде только самые ужасные образы. А в образах Шуда знала толк. Она одна из совсем немногих в этом мире обладала высшим образованием. ОБРАЗование. Только истинным рабам Божьим доступно оно в такой мере, что поражает до предела, до мощного выброса адреналина. Избитое клише и убогий картон диплома – Господи! – ни на йоту не приближает людей к истинному знанию, даже если они отчаянно учились. По мере проникновения в мироздание, оно всё более и более усложняется, и я думаю, что это будет длиться тысячи и тысячи лет. Более того, при детальном разборе любой науки, окажется, что Мы вообще ничего не знаем. Мы настолько далеки от главных ответов, что только лишь бегло ознакомившись с «прорывными» открытиями, что теперь случаются каждый день, в сознание непостижимым пока образом, передаётся знание.

– Я знаю, что мы ничего не знаем – сколько тысяч лет назад было сказано это? Ответ не имеет значения. Я уверен, с этой фразой согласились-бы все нобелевские лауреаты, всех времён, потому что они с полным правом, в течение своих жизней, могли это утверждать.

Влетев на пригорок, за которым начиналось поле битвы, первое, что Шуда увидела – это приближающееся к дымящемуся телу Алексея, колоссальное огненное чудовище. Его всеми силами, безуспешно пытался отвлечь на себя жалкий лучник. Он бежал прямо навстречу чудищу, на ходу посылая свои безполезные стрелы. Они сгорали ещё на подлёте к цели.

– ШУДА! ВНИМАНИЕ! – грянул внутренний голос – огромная температура и, скорее всего, неуязвимость для поражения привычным оружием.

Она не обратила на свой голос ни малейшего внимания. Она уже неслась навстречу врагу, занимающему высшую позицию в списке когда-либо ею виденных.

– Ты что не видишь?! – гневно задавала вопрос Шуда своему внутреннему оппоненту – Я СПРАШИВАЮ! Ты что не видишь, мать твою?!

Звериным своим зрением, Рыцарь давно подметила, что её возлюбленный не подаёт и малейших признаков жизни. Поэтому всё у неё размылось. Ценность жизни, ценность власти, ценность её планов – всё сгорело в ядре атомного бедствия. В миг, просчитав траекторию и скорость сближения, Рыцарь Духа немного успокоилась, поняв, что поспеет к любимому первая. Что она будет делать, как будет защищать своего суженого, и как она будет защищать саму себя – Шуда вообще не думала об этом до тех пор, пока её, неизвестное простым людям чувство, не передало ей чёткий звук ударов любимого сердца. Он разлился по её сознанию, как высшая целебная сила и слёзы хлынули из её больших чёрных глаз. Лёша невольно спас Шуде жизнь.

– Или вместе ляжем на этом поле или вместе будем жить! – думала Шуда, приближаясь к левиафану озера Хартс. Не находя, некоторое время, ответа на вопрос, что Рыцарь Духа выбирает – смерть или жизнь – она, почему-то, не разрабатывала никакого плана на бой. Как будто ответ на свой вопрос она уже получила, и поэтому просто бежала навстречу своей погибели. Она была готова или даже желала броситься всем своим прекрасным телом на огненного Феникса и умереть. Шуде не нужна жизнь без Хосвода. Она не будет и мгновения думать о том, что ей нужно сделать, если любимый умрёт. Она будет безрассудно и отчаянно биться с тварью озера Хартс, до самого конца!

Теперь же, получив от своего, не изменяющего ей, сверх чувства, знание о том, что любимый жив! в её чёрной голове вдруг начали появляться предложения по ведению боя. Сначала робко – сознание как-бы невзначай подкидывало ей один вариантик, затем другой – но сейчас, уже в пылу динамичного вторжения в область боя, предложения не носили рекомендательный характер, а имели свойство приказа, который необходимо выполнить быстро и чётко. Её сверхмозг закрепил два лучших варианта и она, от неожиданного воодушевления, издала свой ошеломляющий боевой клич. От её лица, на мгновение, образовав морду рычащего медведя, вырвалась тёмная энергия. Мрак – её верный зверь, в просчёте боя был жертвой. Медведь прибавил бег и пошёл в открытую атаку на огромного Феникса. Мрак возродится, если Шуда выживет. Жертва не болезненна – она необходима. Свет – её потрясающий тигр – уходил от хозяйки. Он, получив такой приказ от Шуды, будет пытаться ударить, в худшем случае во фланг, а в лучшем – прямо в спину. В бойне, где ставки только жизни ведь приемлемы все приёмы, ведь так?

Так кто же из них истинное зло, Алёшка? Огненное чудовище спасёт огромное количество жизней при падении Шуды, а при её возвышении погибнут сотни тысяч живых существ. Но как этот мир будет жить без Шуды?

Зверь из водяной бездны был больше медведя Рыцаря. Лишь встав на задние лапы и ударив по дуге над головой, Мрак смог бы задеть «подбородок» летающего змея. Огненный монстр ещё не показывал чудеса скорости, напротив, Шуде казалось, что он несколько медлителен. Она очень надеялась на это, ведь её план был построен, опираясь на этот недостаток врага. Сейчас она лишь лихорадочно думала о том, сколько времени понадобится чудищу, чтобы уничтожить медведя. В том, что это произойдёт, Рыцарь нисколько не сомневалась. Она поражалась и храбрости жалкого отряда Алексея и Бодро и глупости, которую те совершили, придя сюда.

– Зачем и как они здесь оказались? – думала она лишь мгновение.

Что вело Шуду навстречу к мега врагу? К этой исполинской ядерной катастрофе? Ведь здесь не было ни золота, ни власти, ни славы. Шуду вела любовь лишь к одному человеку.

Огненное бедствие изменило направление. Страх вряд ли был известен стражу озера Хартс. Он сам был, страхом воплоти. Внезапное появление довольно грозной силы ничего не изменило в пылающем безумии. Оно, широко раскрыв огромный и мощный клюв, издало звук почище боевого клича Шуды. Шуде показалось, что этот звук заполнил, целую Вселенную. С неистовством змей бросился на приближающийся к нему Мрак, дабы уничтожить его. (Люцифер – несущий свет).

Немного замедлив бег, Шуда вдруг вспомнила о Бодро и пыталась отыскать его. Она увидела его лежащим у самой кромки воды озера Хартс и поняла, что помощи ждать совершенно неоткуда.

– Да и была бы помощь от Бодро? – вдруг с грустью подумала Шуда – я убила Ерву, которая, в любом случае, была близка ему.

Медведь пал именно тогда, когда выполнил свою задачу. И хотя Рыцарь Духа видела, как его огромные лапы не наносили никакого вреда аспиду, от схемы намеченного боя, она отказываться не собиралась.

– Ну что ж – пролетело в голове прощание – страха нет и ничего не зря! Я умру ради высшей цели. Я умру, защищая любимого!

– Алексей вставай! – голос не церемонился с сознанием – ты что, меня не слышишь?!

– Кто ты? – чуть слышно сказал Лёша или про себя или всё-таки вслух.

– Сейчас это не имеет никакого значения. Сейчас ты нужен Шуде.

– Кому? Шуде? – он улыбнулся на яву – она далеко, не морочь мне голову.

– Приподнимись и открой глаза!

Лёша вновь улыбнулся.

– Что за розыгрыш? Я уже мёртв?

– Скоро будешь, если не прекратишь здесь лежать. Подъём!

Алексей с трудом приподнялся, и счастье заполнило его душу. Господи, Шуда! Горящая чёрным, плотным светом! Чёрным! Боже – это сон?!

Она находилась в метрах шестидесяти от него, но он видел её чётко. Её мистическую кирасу и копьё, её таинственное лицо и чудесную фигуру. Шуда передавалась ему на уровне духа, и он, превозмогая жар и боль, встал, наполненный могущественной силой.

– Я ни за что не дам мою крошку в обиду! – зубы стиснул он до адской боли. С огромным трудом Лёша поднял щит и с гримасой боли ринулся на багрового сателлита. Все его члены изнывали от бега. При том физическом состоянии, в котором сейчас пребывал Алексей, бежать ему следовало прямо в лазарет.

Уничтожив медведя, чудовище довольно медленно разворачивалось, чтобы начать бой со Светом – огромным тигром Шуды – и именно этого и добивалась Рыцарь Духа. Всё, верно рассчитав, она подбежала к огненно-красной спине василиска. Сильно сжав копьё – до чёрной пульсации нанесённых на оружие рун – она с лёгкостью насквозь проткнула неуязвимое чудище. Раскалённым металлом по оружию текла плоть Феникса, но вред нанесён не был. Ещё и ещё, пока жив Свет. Ничего. Рыцарь Духа отступила на несколько шагов и через миг, с неожиданной скоростью, огненный змей развернулся, обдавая пространство пылающим огромным крылом. Чудище не было медлительным – это была ловушка…

– Ты готов, Алексей? Ты готов убивать за свою любовь?! Теперь сила, которая вторглась в тебя, благодаря Шуде и любви, не иссякнет при запуске щита. Она бездонна и неистребима. Не будем вдаваться в подробности во имя кого, мы сейчас применим эту святую силу? Ведь так? – с ухмылкой спросил некто внутри Алексея.

– Я жду ответа! – прогремело внутри.

– ДА! ДА! Не будем вдаваться в подробности! Времени нет!

– ЗАЩИЩАТЬ ШУДУ! – последний крик, что запомнил Алексей.

Лес. Даже в этом простом слове кроется такая теплота и истома! Лес, в тёплый, ясный и солнечный день… Мммм… Как хочется окунуться в его освежающую тень, в его зелёную радужную Вселенную. Закручивая тебя, как щепку, настоящая планетарная жизнь, вовлекает тебя в свой неповторимый мир. Огромное вместилище – твоё тело – радует силу светлой чащи. Сила эта устремляется в тебя и плещется в теле, заполняя до края. Жизненная сила здесь безконечна. Здесь Отец небесный воплощает свои божественные замыслы. В лесных старобытных озёрах Бог может творить всё, что только ему угодно. Лишь несколько человек ловили в этих неповторимых, тихих водоёмах рыбу, и ни один из них не знал, сколько видов этих самых рыб обитает в них. Господь же любил удивлять этих потрясающих людей. Он любил их духовно, и они любили его. Всё же есть особенные, для Господа, души. Он скучает по ним, когда занят другими людьми.

Мир же Алексея до божественной боли, стал не интересен Господу. Да и его сопернику тоже. Люди стали полубогами и полу-дьяволами города Новограда. Господь?! Куда же попадут абсолютно безразличные люди?

С лёгкостью обогатив твою душу, лишь пошевелив мизинчиком, невидимая и невесомая, огромная мощь витает на кончиках твоих пальцев. Ты, задрав голову, кружишься, врываешься юлой в чужой, родной мир леса, будучи уверенным, что ты взлетел. Ты уверен, что преодолел могучие кроны, и тебя поцеловало Солнце. Мега сила, в центре которой, термоядерным реактором пульсирует вечная доброта, схватила тебя и кружит в границах атомной станции Земли. Ты – одна из сущностей, для которых это чудо было создано! Ты и любой другой, вы – хранители лесов, хранители жизней. Бездонная зависть людей, конца двадцать второго века. Невыносимое и глупое разочарование придёт сразу же, после исчезновения отдушины Бога. Этого он не сможет нам простить.