У нашей жизни много красок… Рассказы

Зайдя в дом, он увидел Гену, сопящего во сне в кресле перед выключенным телевизором. Супруга, расположившаяся на диване, занималась своим бесконечным маникюром. Женщина нервничала. Появление Владимира ей особой радости не доставило.

– Кого я вижу! Привет! – поздоровалась Алла, но в её приветствии чувствовалось скрытое недовольство.

– Здравствуйте… – негромко приветствовал гость.

На его немой вопрос в глазах, Алла пробурчала:

– Свихнулся уже вконец со своим футболом! Не слышала, когда угомонился, – и сердито посмотрела на спящего.

– А где Валя?

– На работе, где же ещё!

Пока Владимир ставил в сторонку большую тяжёлую сумку с необходимым для работы, Алла, наконец, оторвалась от маникюра, и начала трясти мужа за плечо:

– Просыпайся давай, у нас гости!

– О, здорово! А я вчера тут телевизор смотрел… – и, смешно потерев глаза, потянувшись, Гена смачно зевнул.

– А я приехал пораньше поработать… – словно извиняясь за своё появление промямлил Владимир.

Алла лениво поправила халат, и сказала:

– Пойду, чай поставлю…

…После завтрака в компании супружеской четы, Владимир поспешил к реке, на примеченное накануне место. Расположился, и принялся за дело, от вдохновения теряя ориентацию во времени…

– Здравствуйте! Не помешаю? Ничего, если я побуду здесь? Мне так интересно посмотреть! – услышал он знакомый мелодичный голос Вали.

– Здравствуйте! Я так рад вас видеть! – тут же честно признался Владимир, расплываясь в широкой улыбке. Глаза заблестели.

– Правда?

Она подошла поближе, и, посмотрев на работу художника, не смогла сдержать эмоции:

– Так здОрово получается!

– Я рад, что вам понравилось… – засмущался Владимир от похвалы.

– Пришла с работы, мне сестра говорит, что приехали… Думаю, пойду, спрошу, вдруг, что-то нужно…

– Спасибо большое за заботу. Доставил вам беспокойство…

– Я тут чай в термосе принесла, бутерброды. Подкрепиться не помешает…

– Если честно, совсем забыл о времени…

– Ну, вот! Давайте-ка, оттирайте руки, и поешьте!

На свежем воздухе, после долгой работы, обычная еда для художника показалась райским угощением. Разговаривали, любуясь речным течением, много шутили, не испытывая никакой неловкости, будто сложившаяся семейная пара. Как-будто верная любящая жена пришла позаботилась поддержать мужа…

Трепетное чувство с большой силой влекло их друг к другу. Это было невозможно преодолеть, хотя виделись всего второй раз. Само собой получилось, что они, не сговариваясь, молча взялись за руки… Глаза сказали больше любых слов… Нежно обнялись, и остановились так, словно боясь разрушить это единение… чистое, искреннее, хрупкое…

…Когда Валя с Владимиром вернулась домой, Алла сразу заметила внутреннюю взволнованность сестры, но спрашивать посчитала ненужным. Она была уверена, что Валя сама попозже захочет поделиться. Всё—таки, сестры.

– Много нарисовали? – с маской равнодушия на лице спросила Алла.

– Да, на сегодня с хорошим результатом… – Владимир, как и Валя, не мог скрывать того, что на душе. Он улыбался так по-детски доверчиво, наивно полагая, что он среди настоящих друзей, и опошлить их начинающиеся отношения эти друзья не могут.

Геннадий оторвался от газеты, зевнул, и лениво потянувшись на диване, предложил

– Ну, тогда ужинать можно… Я ведь правильно сказал, что здесь можно рисовать… не то, что в городе!

…Пока женщины собирали на стол, Гена не мог упустить момента, чтобы не выведать, как идут отношения между другом и снохой. Даже он не мог не заметить, с какой нежностью на сестру жены смотрел товарищ.

– Ну, как у вас? Я ведь вижу, что у вас с ней взаимный интерес появился…

– Она замечательная! …Ты знаешь, наверное, я нашёл, что искал… Что ты улыбаешься? Мы не позволяли ничего лишнего, если тебя это так распирает знать… Она интересный человек…

…А тем временем, Алла на кухне, не дождавшись откровений, допытывалась у сестры:

– Что это ты сияешь? Роман с Володькой, что-ли, начали?

Валентина находилась в большом смятении.

– Скажешь тоже… Как ты думаешь, я ещё могу понравиться? …Что за наваждение… Он такой хороший…

– Что, вы уже того…? – Алла даже испугалась своей мысли.

– Нет, – твёрдо сказала Валя, понимая, что сестра имела ввиду. -Да разве это главное? Мне просто так… так спокойно, хорошо рядом с ним… Не могу даже высказать…

– А своим взрослым ребятам что скажешь? С ума сошла, что ли? Думаешь, они в восторге будут?

Валя с досадой поморщилась:

– Давай я сама разберусь!

Опасения Аллы оправдывались. Она понимала: чем раньше начнёт действия против этих начинающихся отношений, тем легче будет справиться. Когда сели за стол, начала осуществлять свой план:

– Может, выпьем по случаю? А что, самая пора молодиться, – и многозначительно посмотрела на Валю.

– Ты о чём? – не мог смолчать Владимир.

Алла невинно похлопала глазками, и продолжила:

– Ни о чём… Подумаешь, на пенсии уже, двое внуков…

– Без твоих советов обойдутся! – неожиданно резко оборвал жену Гена. Осёкся, и, чтобы не накалять обстановку, уже спокойно, примирительно добавил:

– Мы же все взрослые люди, и сами своей жизнью должны распоряжаться… Так ведь?

Валя, чтобы больше сгладить неприятную сцену, предложила:

– Попробуйте, Володя, рыбу…

…Когда начали убирать со стола, оставшись на кухне наедине, Алла продолжила «обработку» сестры:

– Ты совсем с ума сошла что ли? …Нашла же объект для воздыханий! Тебе надо о ребятах подумать! Что они скажут? У тебя уже двое внуков! …Бросишь их?! Думаешь, невестки одобрят?

– Никого я бросать не собираюсь! Они всё равно отдельно живут! Володя не будет против них, если на то пошло…

– Причём здесь он? Подумай лучше, как друзья и знакомые отреагируют! – эмоционально жестикулировала Алла руками.

Сестра с досадой покачала головой.

– Ну, что ты раньше времени заключения делаешь!

– Когда привыкнешь к Володьке, тогда поздно будет об этом говорить! – и Алла с демонстративным огорчением поджала губки.

…Видя, что никакие доводы и «вразумления» не действуют, а муж явно не будет помогать, Алла решила найти поддержку у племянников, чтобы они скорее приехали, и на месте разобрались с увлечением матери. С этой целью она не пожалела времени, поехала в город на переговорный пункт, и начала названивать, удобно устроившись в телефонной кабинке:

– Алло!

– Да, я слушаю… – услышала она в трубке молодой мужской голос.

– Сережа! Как хорошо, что застала дома! Ты не мог бы приехать дня на три хотя бы? – затараторила она в трубку.

– Что случилось? Ни «здрасьте», ни «до свидания»…

– Ты не можешь себе представить! Мама твоя с ума сошла, роман затеяла!

– Какой роман? …Не понял… Кто он?

– Друг дяди Гены… Нет, представь, что тут появится какой-то мужик… А как же память об отце? Кто знает этого кавалера! Они же с дядей Геной давно не виделись, а жизнь так быстро сейчас меняется… – продолжала тараторить она.

– Ладно, я постараюсь. Посмотрим, что за фрукт…

– Я сейчас ещё Вите позвоню. Пусть тоже приедет, посмотрит! Своих деточек с собой берите, пусть ей стыдно будет!

– Ну, пока, тетя Алла! Увидимся.

– Пока, Сережа! – и она тут же начала набирать номер Виктора, второго сына Валентины…

– Алло, Витя?

– Нет, это Света, – услышала Алла в трубке женский голос.

– А, Светочка, деточка, здравствуй! А Витя где?

– Витя на работе. А что случилось?

– Светочка, деточка, передай Вите, что мама с ума сходит, кавалера нашла! Пусть приедет. А лучше все вместе приезжайте!

– Хорошо, передам.

– Скажи, что срочно надо!

– Хорошо, передам. Ну, пока, Алла Васильевна.

Света не любила её, поэтому разговаривать особого желания не было.

Алла постаралась быстрее вернуться домой, и, конечно, никому не сказала ни слова о том, что звонила. Спокойно занялась своим любимым делом – маникюром. Она внутри гордилась своей сообразительностью, что привлекла на свою сторону племянников. Вот приедут они, и всё встанет на свои места…

…В очередной раз Владимир и Валентина пришли к реке. Немолодые влюблённые, совсем ничего не подозревая о звонках, без умолку разговаривали о прошлом, настоящем, будущем. Работа у Владимира отошла, несколько, на второй план, но он был воодушевлён.

– Володя, а после того, как напишешь здесь пейзажи, что дальше будешь делать?

– Сейчас, конечно, труднее стало живописью заниматься. Спрос не очень-то велик, а затраты возросли… Но зато я встретил тебя, и рад, что ты со мной…

– Правда? – переспросила Валентина, не пряча уже счастливых глаз.

– Конечно! Я очень хочу, чтобы ты была рядом всегда…

– Каким же образом? Здесь мой дом, сюда ко мне приезжают ребята, внуки. Здесь у меня работа…

– Жить можно у меня, а здесь была бы дача!

– Но как они воспримут…

– Я надеюсь на их здравый рассудок. Если человек немолод, значит, и жизнь остановилась? …Нет, так не может быть, не должно быть… – и Владимир обнял Валю, с нежностью прижав к себе.

…Дома Валентину ждал сюрприз: не предупредив, приехал старший сын Сергей, его жена Людмила, двое их детей Антоша и Димочка. Это два малыша, трех и шести лет. Дети сразу побросали игрушки, и с бурной радостью побежали к бабушке навстречу.

– Приехали, мои сладкие, приехали, мои цыпляточки… – с нежностью заговорила Валентина, обнимая и целуя ребятишек.

– Мы уж вас искать хотели, вдруг заблудились… – съязвила Алла.

– Володя, это – старший сын Вали Сергей, а это – его жена Людмила… Антошка, Дима… – начал знакомить Гена.

– Здравствуйте… – смущенно поздоровался Владимир, не ожидая увидеть столько незнакомых людей.

– Это Владимир Сергеевич. Художник, – представила его Валя родственникам.

Поздоровались приехавшие сын и невестка без особого радушия. Сказалась «обработка» Аллы.

Гена как всегда не мог долго молчать. Спросил:

– Как работа идет? Ты, говорил, выставка будет в следующем месяце. Я обязательно хочу посмотреть…

Не успел Гена договорить, как вошли молодые мужчина и женщина. Это был младший сын Вали со своей женой Светой.

– Не ждали? …И Серега здесь? …ЗдорОво!

– Витюша, Светочка! …Знакомьтесь, Владимир Сергеевич, – представила Валя.

…После поутихших эмоций от встречи, большая семья села за стол. Только вот Владимир чувствовал дискомфорт, поскольку на него было обращено повышенное внимание. А ещё он понял, что ему здесь явно не очень-то рады.

Разговор никак не клеился, хотя и Валя пыталась разрядить обстановку, и Гена пытался смешить анекдотами. Остальные вели себя подчёркнуто сдержанно. Только дети, наевшись, беззаботно играли, то и дело подбегали к новому знакомому, показывали ему то одну, то другую игрушку.

Наконец, Гена, поняв бесполезность своих попыток наладить общение, включил телевизор.

– Сейчас хороший фильм будет…

Сыновья Валентины, Сергей и Виктор, вышли во двор. Они вышли не только покурить. Им нужно было решить как поступать дальше.

– Ну, и как тебе этот дяденька? Что-то делать надо… Может, просто накостыляем? – предложил Виктор.

Сергей молча курил, задумчиво глядя в одну точку, не спеша выпуская сигаретный дым.

– Нет. Этого фрукта так просто не возьмешь. Встречал таких упёртых… Мы сделаем по-другому!

…Владимиру пора было идти на вокзал. Он поблагодарил за ужин, вежливо попрощался со всеми. Валентина вышла проводить до калитки.

– Ну, пока!

– До завтра!

Валентине было стыдно за поведение своих сыновей, что испортили вечер, и она виновато спросила:

– Ты не обиделся на моих ребят?

– Да нет, что ты… Я понимаю их… Со временем они нас тоже поймут, вот увидишь! До завтра!

Валентина вздохнула, и вернулась в дом. Она не увидела, как за калиткой Владимира остановили её сыновья.

– Владимир… Сергеевич, поговорить бы надо… – сказал Сергей.

– Пожалуйста…

– Вы, я вижу, человек не глупый, поэтому поймете… Оставьте мать в покое!

– И я вас не считаю глупыми… Она сама решит, как ей жить… – ответил на это Владимир.

– Вы видели наших с Людмилой ребятишек?

– Да, конечно. Прекрасные детишки…

– И вы видели, что они любят бабушку, а бабушка любит их? – продолжал спрашивать Сергей.

Владимир пытался понять, к чему заданы эти вопросы, но не понимал.

– Да… Но к чему это всё спрашиваете?

– А к тому, что если вы не оставите в покое нашу мать, она больше не увидит ни внуков, ни нас, ни невесток. Мы больше никогда не приедем сюда… Думаете, она будет этому рада? …Никто из нашей родни больше сюда не приедет… Думаете, она будет счастлива? Через год, а может, и того раньше, не выдержит, и расстанется с вами. Намерены счастливой её сделать? …А, может быть, наоборот, несчастной? Так что решайте!

Владимир был возмущён услышанным ультиматумом.

– Но это жестоко! …Разве можно так шантажировать?! Вы в своём уме?! Она взрослый человек, вправе решать сама, как ей жить! Всю молодость она отдала вам. Дайте же, наконец, ей пожить для себя!

– Слушай, Серега, он не хочет понимать, что ему говорят! – вмешался в разговор Виктор, и начал надвигаться на Владимира со сжатыми кулаками. Сергей остановил его, поймав за рукав. А гостю повторил:

– Вобщем, подумайте… Либо вы отойдете от неё, либо мы все отойдем от неё… Счастья это не прибавит, а виноваты будете в этом – вы! – и братья пошли к дому.

Владимир был просто потрясен выставленным условием.

– Два чудовища! …Какая подлость!

Утром, ничего не знающая об этом Валентина собирала во дворе бельё с верёвки. Сергей и Виктор решили разговор не откладывать, но не знали, как начать.

– Ну, и что… у тебя с этим серьёзно? – спросил Сергей.

– А что? …Разве Владимир Сергеевич плохой человек? …Вы уже взрослые, сейчас я могу и о себе подумать.

– И этом фрукте… – добавил от себя Сергей.

– Сергей, перестань… – с досадой поморщилась она. Сейчас не хотелось объясняться.

– А как насчет предательства памяти? – спросил Виктор. – Или уже забыла отца?

– Нет, не забыла… А вы, значит, мои судьи?

– Не состыковывается просто. Говоришь одно, а тут появляется кавалер… – перешёл Виктор на повышенный тон.

Не выдержав, Валентина тоже занервничала.

– Отец умер десять лет назад! Выходит, больше и мне жизни нет?

– Вот, что скажем… – заявил Сергей, – Если он будет здесь, – нас с ребятами больше не увидишь. Его в нашу семью не пустим.

– …А если он, всё-таки, влезет, – его, возможно, больше не найдут… нигде… Другого способа защитить тебя мы не видим. – добавил Виктор.

– Вы что, совсем с ума сошли?! Вы, вобще, соображаете, что говорите?! – она испуганно смотрела то на одного, то на другого сына. И как не испугаться, услышав, что два здоровых парня, полные решимости, угрожают человеку, который стал ей близким!

– Вполне, – ответил Сергей. В отличии от Виктора, он хранил внешнее спокойствие.

– Пусть лучше забудет дорогу сюда, и оставит тебя в покое! – потребовал Виктор.

Валентина растерялась, даже выронила белье из рук. Она не могла и подумать, что так обернётся!

…Рано утром Валентина с сыновьями провожали Аллу и Гену домой. Небо затянуто плотными низкими тучами. От этого всё вокруг казалось мрачным. Даже яркие цветы на клумбах выглядели намного темнее. Влажный ветер раскачивал ветки кустарника, с начинающей желтеть листвой. Станция небольшая, народу было немного. Они молчали, в ожидании прибытия поезда. Позёвывали, поёживались от утренней прохлады, переминаясь с ноги на ногу.

Когда состав большой зеленой гусеницей подполз к перрону, Алла снова заговорила о Владимире:

– Валя, подумай, что делаешь! Оставь эту затею! Зачем он тебе нужен?!

– Ладно, не переживай, сама разберусь…

Поезд стоял очень мало. Быстро попрощались, и Алла с Геной поднялись в тамбур вагона…

…Владимир, после разговора с сыновьями Валентины, решил не торопиться с выводами, и снова приехал. Во дворе он тут же столкнулся с Виктором. Парень со злым лицом преградил дорогу. Крикнул:

– Серёга!

Из дома на зов быстро вышел старший брат.

– Я никуда без Валентины не уйду! – твердо сказал Владимир. Эти слова стали как красная тряпка для быков.

То, что произошло дальше, не мог предвидеть никто. Братья начали бить… Что мог сделать немолодой человек против двух, да ещё явно сильнее его, противников?

На шум прибежали Валентина и невестка Людмила. Начали кричать, пытаться их остановить:

– Вы что делаете?! …Прекратите сейчас же! – кричала Валентина.

– Сергей, ты что творишь! – закричала Людмила мужу.

…С трудом, но им удалось остановить драку. Зло глядя на Владимира, Сергей и Виктор ушли в сад. Валентина, плача, помогла пострадавшему встать.

– Да что же это такое! – со слезами причитала Валя, – Володя, не приезжай больше сюда…

Влюблённый мужчина был полон решимости отстаивать свои отношения с любимой женщиной. Предложил:

– Уйдем отсюда вместе!

Она тяжело вздохнула, и отрицательно покачала головой:

– Не будет нам счастья… Уезжай, Володя…

– Валюша, подумай!

– Не могу я… Кто знает, что они сделают потом…

Она помогла Владимиру отряхнуться, и, видя, что он, более-менее, в порядке, немного успокоилась.

Владимиру ничего не оставалось делать, как отправиться домой. Всё тело ныло от боли. Один глаз начал заплывать и темнеть. Он побрёл на станцию, а Валентина, притворила калитку, медленно осела на землю, и беззвучно плакала…

…Владимир отлёживался дома, когда через пару дней после драки раздался настойчивый звонок в дверь. На пороге стояла встревоженная невестка Валентины Света.

– Владимир Сергеевич, поедем в больницу… У Валентины Васильевны сердечный приступ был…

– Что?? …Я сейчас! …Подожди секунду, переоденусь!

…Владимир как мог быстро шёл по широкому больничному коридору. Света едва поспевала за ним. Почти ворвался в палату. Возле постели матери сидели притихшие Сергей и Виктор. Они молча встали, и пошли на выход из палаты, виновато потупив глаза.

Проходя мимо Владимира, Сергей, не поднимая глаз, молча положил ему на секунду руку на плечо, и вышел вслед за братом. Это был жест просьбы простить, жест готовности к примирению…

Валентина как-будто почувствовала присутствие Владимира. Она медленно открыла глаза, и на бледном лице появилась слабая улыбка.

– Как ты? …Ты не уйдешь? – тихо спросила Валя.

Владимир взял её руку в свои ладони, тоже улыбнулся, и сказал:

– Теперь всё будет хорошо! …У любви разные краски…

Егорка

Поток невесёлых думок щуплого, лет четырнадцати на вид мальчишки, шагающего по грунтовой дороге, прервал раздавшийся совсем близко за его спиной громкий крик возницы:

– А ну, с дороги! Михал Фёдорыч едут! Оглох?!

Егорка едва успел отскочить в сторону.

Пара холёных лошадей, запряженная в открытый тарантас, промчала местного «хозяина» – зажиточного мужика Михаила Заводчикова. Был он человеком очень высоким, крупным, с соответствующими чертами лица. Видел в городе, как одеваются купцы, и решил не отставать от них. Денег имел в достатке, поэтому мог позволить себе дорогие вещи. Ни у кого в деревне не найти таких добротных сапог! А ещё неизменно надевал чёрную жилетку с карманными часами на цепочке, и картуз. Надвигал его низко на глаза, которые смотрели из-под козырька на окружающий мир с нескрываемым презрением.

«Опять пить-гулять поехал… А как просил работу какую у него! Отказал. Грит, мал, да хлипкий, некуда приспособить, не спросишь, мол, с такого шибко! …Сам эвон, как весело живёт!» – подумал Егорка, поглядев вслед.

– Но-о, роди-и-мыя! – слышалось уже издалека…

Клубы пыли, подхваченные ветром, уносились в сторону порывистым воздушным потоком. Парнишка зажмурил глаза, вытер ладонью лицо, и тяжело вздохнул, снова вспомнив о том, что дома лежит тяжело больной отец, которому нужны лекарства, да сестрёнка, оставленная присматривать за ним, пока ушёл на заработки. Мать они потеряли в прошлом году. Та полезла в погреб, поскользнулась на лесенке, упала, и разбила голову. Вот и пришлось Егорке бросить скудное хозяйство на попечение малолетней Феклуши. Соседка Матрёна – добрая женщина, пообещала заглядывать к ним, но у неё и своих дел полно: в избе ребятишек мал – мала…

«Мне б тока до тётки Акулины добраться, а там, глядишь, работа какая – никакая найдётся, заработаю хоть малость…» – как молитву повторял мальчишка. Снова вздохнул, невольно потрогал заурчавший живот рукой: «Есть-то как хотся…!»

Долго шёл Егорка. Ноги от усталости уже стали казаться чужими. День клонился к вечеру. Путник очень обрадовался, когда показались избы. Село у реки, где жила тётка Акулина – многолюдное, дворов много. Даже своя лавка есть. Вспомнил, сколько всего там видел на прилавке! А леденец какой вкусный тогда купили сестрёнке на обратном пути! Феклуша не жадная, и брату дала попробовать немножко янтарной сладости.

Встречные жители поворачивали головы, с любопытством поглядывали на незнакомого худенького оборванца. К кому это такой?

Наконец, парнишка добрёл до нужного дома, хотя и боялся, что не найдёт. Пару раз с матерью был, и то давно. Добротная изба, с дощатым забором. Ворота крепкие, тесовые. Вспомнил, как не очень-то ласково их тут приняли. Вернее, он почувствовал это по настроению матери. Сам тогда был ещё слишком мал, чтобы понять. А сейчас подошёл, и, почему-то, оробел.

«Богато живут… Богаче, чем мы, сразу видать… А, ну, как не примут? …Лишь бы пособили заработать хоть немного…» – подумал мальчишка.

Вытер нос пыльным рукавом старенького пиджака, и постучал. По двору, захлёбываясь злобным лаем, лязгая цепью, заметалась собака. Послышался громкий женский голос:

– Ну-ко, на место! Ошалел совсем! …Кого там принесло?!

– Тётка Акулина, это я, Егорка!

С минуту длился только немного поутихший лай. Потом снова послышался недовольный женский голос:

– Наповадились, бродяжки, ходить! Поди-ка на все четыре стороны отсель, покуда кобеля не спустила!

– Я – племяш ваш, сын Лукерьи! – попытался объяснить мальчишка.

– Неча всяким ко мне в племянники набиваться! Сказано, поди отсель! – сердито сказала хозяйка, и, стукнув дверью, вошла в дом…

Такого парнишка не ожидал. Растерянно потоптавшись у ворот, он понурил голову, и устало побрёл прочь искать приют. Хотя бы до утра. Ночь ведь приближалась. Из глаз сами собой покатились крупные градины горьких слёз…

В надежде найти ночлег, Егорка постучал в окно первого попавшегося дома. Выглянул мужчина, за ним ещё двое. По лицам сразу было видно, что они далеко не трезвы.

От постылой беспросветной жизни по вечерам многие пили, надеясь найти успокоение в самогонке. Только зря надеялись. Чаще потом становились только озлобленней. Сколько раз мальчишке нещадно доставалось ремнём от пьяного отца! Порой, совсем ни за что. От нанесённых родителем боли и обиды внутри цепко держалось чувство животного страха.

«Побьют ещё!» – с испугом подумал он. Молча попятился, развернулся, и побежал прочь, лишь бы оказаться подальше!

Мужики с шумом вышли на улицу. Увидев такую реакцию малолетнего бродяги, решили: мальчишка просто балуется. Начали грозить кулаками вслед, материться. А тут ещё и пацаны местные остановили, стали задираться. Еле вырвался от них. Хорошо, что одёжку не порвали. Снова побежал, уже не разбирая дороги: узенькими проулками, зарослями бурьяна, через мелкие овражки, а в ушах всё слышалось громкое злорадное улюлюканье…

Остановился парнишка только когда совсем перехватило дыхание. Сердечко разрывалось в груди, как у перепуганного насмерть зверька. Заколотила мелкая дрожь. Ноги подкашивались. Тяжело дыша, облизывая сухим языком побелевшие губы, упал на землю, и дал волю слезам. Рыдал, вздрагивая худенькими плечиками, от беспомощности, от обиды за нанесённые оскорбления и жестокую травлю, от накопившейся совсем не детской усталости…

Когда немного успокоился, огляделся, – понял, что оказался в полном одиночестве, да ещё в лесу. Даже не заметил, как это получилось. Заметался, пытаясь вернуться в село, найти, всё-таки, какое-то пристанище. Только где оно? В какую сторону идти? От осознания того, что на ночь глядя заплутал в лесу, внутри по телу пробежал холодок, а на лбу и ладонях появилась испарина. В темнеющих зарослях стало по-настоящему жутко. Если днём ветки с желтеющей листвой трогали очарованием, то сейчас пугали, словно это были трясущиеся кривые пальцы чудовищ.

Поразмыслив, Егорка решил, что сейчас лучше переждать до рассвета. Главное – найти где-нибудь поблизости сухое место для отдыха, и перетерпеть ночную прохладу. Пока совсем не стемнело устроил себе спальное место. Свернувшись калачиком, попытался заснуть, но дрёма только на короткое время отключала от реальности. Обида на тётку комком стояла в горле, накатывались слёзы. Снова открыл глаза, и посмотрел в темноту.