У нашей жизни много красок… Рассказы

У нашей жизни много красок…

Рассказы

Екатерина Антонова

© Екатерина Антонова, 2022

ISBN 978-5-0059-4120-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Нянька

Мишке ужасно хотелось пойти плескаться на реку, а не сидеть с маленьким братишкой. Но что делать, если ранним утром отец ушёл на работу, мать уехала на рынок в город продавать домашние огурцы, помидоры, а ему досталась участь приглядывать за этим вреднюкой Костиком.

Нехотя достал с полки книгу. Хоть и лень, но читать литературу, заданную на летние каникулы, казалось мальчишке более приятным занятием, чем возиться с малышом.

«Сама-то, небось, рада, что её не будет доставать своими капризами…» – подумал Мишка, и посмотрел в сторону ребёнка.

Тот, как назло, уже проснулся, глазки открыл. Перевернулся неуклюже, сел, и смотрит по сторонам. Скривил губы, готовый заплакать.

– Ну, что закуксился, рёва-корова? – недовольно спросил Мишка, и, на всякий случай, отложив книжку, встал проверить, не мокрый ли.

Так и есть. Морщившись, принялся переодевать. Вчера ещё мать приготовила и маечек, и штанишек, и пару простынок. Всё лежало аккуратной чистой стопочкой на стуле у кроватки. А уж наказывала Мишке! Это – так, а это – здесь. Как-будто не на полдня поехала, а, как минимум, на двое суток.

– Теперь не даст почитать. Прощевай, спокойное чтение… – сам себя вслух пожалел Мишка. Посмотрел на часы.

– Пошли есть!

Вспоминая, как это делала мать, накормил Костика. Правда, тот всё равно порядочно успел вымазаться кашей. Хорошо, что напоить оказалось проще.

– Ты играй, а я читать буду, – наказал Миша, и, посадив ребёнка в кроватку, положил ему игрушек.

Тот на полчаса затих, перебирая свои «сокровища», а потом побросал их, одну за другой, на пол. Немножко поразглядывал пальчики на ножках, на ручках, а потом захныкал, не зная, чем ещё заняться.

– Началось… – пробурчал Мишка, и, оторвавшись от книги, опять положил игрушки в кроватку.

Не успел дочитать одну страницу, как Костик, хитро поглядывая на старшего брата, снова побросал игрушки на пол.

– Ты что делаешь, а? – завозмущался Мишка.

Костик смотрит невинными глазками то на него, то на пол, показывает пальчиком, и повторяет:

– Тю-тю… Бах…! Най…!

– Не «най», а «дай», – с досадой поправил Миша, и снова поднял игрушки в кроватку.

Однако, они вскоре опять оказались на полу.

– Ну, и не получишь больше! – рассердился нянька.

Уткнулся в книгу. Но не тут-то было! Громкие вопли братишки не давали возможности продолжать чтение.

«А, что если, мне этого вредину взять, да пойти на речку? Никто не узнает… Когда вернутся родители – мы уж дома будем…» – подумал он, и обрадовался своей затее.

Положил в пакет для Костика бутылочку с питьём, сменные штанишки, несколько игрушек и большое полотенце, взял его на руки, и отправился в путь…

Поначалу Костик испуганно смотрел по сторонам, но видя знакомое лицо брата, знакомые вещи, успокоился. Миша интуитивно решил сначала посидеть с малышом, чтоб тот пообвыкся, а уж потом идти купаться.

Место было выбрано хорошее: отлично просматривается, чистый песок, тенёк от дерева, до воды быстро не доберётся, если что…

Костику очень понравилось копаться в песке. Он даже не особо заволновался, когда увидел, что Мишка побежал в воду. Малыша удивили принесённые братом красивые, отполированные водой небольшие камешки. Оказывается, их можно складывать горкой! Этим Костик и занялся…

Окунувшись во второй раз, Миша принёс малышу ещё горсть камешков, и заметил, что потихоньку начали собираться купаться и другие ребята.

«Ещё матери скажут, что малого носил с собой… Пацаны-то не заложат. Девчонки если только разболтают… Главное, чтоб кто-нибудь из соседей не увидел, особенно тётя Лида или тётя Аня», – подумал он, с опаской поглядывая по сторонам.

Тем временем Костик увлёкся своими забавами: кидал песок, наблюдая за шлейфом пыли, стучал друг о друга камешками.

Тут подошли два мишкиных приятеля-одноклассника, поздоровались.

– А ты почему с Костиком пришёл?

– Да, отец на работе, мать на рынок уехала. Только к вечеру вернётся.

– Классно! – сказал белобрысый Витька, моргая белёсыми ресницами, и ловко стянул с себя футболку. Кожа у него оставалась всегда белая, несмотря на то, что целыми днями был на солнце. Только порозовеет, и всё.

– Что классного, если не даёт покоя? – возразил Миша.

– Это фигово, – сочувственно согласился Витька, скидывая кроссовки. – И я со своим оставался. Попробуй-ка, сговорись с этой мелюзгой…

– А мне повезло. Никого нет, – похвастался второй друг – Никита, и тоже разделся, обнажив загорелое тело.

– Конечно, у тебя мамаша училка. Ей и в школе хватает… – философски начал рассуждать Витя, и смачно зевнул.

– Что, опять полночи в игру рубился? – спросил Никита.

– В школу пойдём, так не до игры будет.

– Ну, что, окунёмся? – предложил Миша.

– Пошли! – согласились приятели.

Костик сидел, и, обсыпаясь песком, звонко смеялся. Он был невероятно доволен.

Друзья ныряли, плескались, шумно отфыркиваясь, и совсем потеряли счёт времени. Только когда вылезли из воды пожариться на солнце, обнаружили пропажу малыша. Схватив одежду, мальчишки кинулись искать. Нигде нет. Мишка с друзьями метался по берегу, спрашивал у встречных, не видел ли кто, с каждой минутой всё больше и больше приходя в отчаяние. Сердце стучало сильнее и сильнее.

Один пожилой мужчина занимался лодкой. Запыхавшись, Мишка спросил у него:

– Дядечка, не видели малыша?

– Он совсем маленький. В маечке голубой и зелёных штанишках в цветочках, – дополнил Витя.

Мужчина оторвался от своего дела, окинул взглядом перепуганных пропажей пацанов.

– Так это вашего девчонки с собой тащили?

– Куда они пошли? – быстро спросил нянька.

– Вон туда… – махнул рукой мужчина.

Ребята, не теряя ни секунды, рванули в погоню.

Догнали двух подружек уже далеко от берега. Незнакомые девочки, лет по десять – двенадцать, шли по дороге в село, и оживлённо разговаривали между собой.

– Вы зачем забрали его? – накинулся на них Мишка.

– Не забрали, а нашли! Это уже наш, раз мы нашли! – заявила одна из них, крепче прижимая к себе ребёнка, которого цепко дер-жала на руках.

– Он мой братишка! – и еле забрал захныкавшего малыша.

– Ты же его бросил! – чуть не плача возразила девочка. Ей было жаль расставаться с найдёнышем.

– Мы просто купаться уходили! – вмешался в разговор Никита.

– Всё равно бросил! – настаивала та…

– Да ладно вам спорить! Лучше скажите откуда вы здесь взялись? К кому приехали? – спросил Витя.

– Ни к кому не приехали. Мы теперь здесь живём. Неделю назад переехали в Окунёво.

Витя почесал за ухом.

– То-то ни разу не видел. Я всех почти в селе знаю, хоть и большое…

– Всё равно учиться будем в одной школе, увиделись бы.

–Ну , да…

Дальше продолжили путь все вместе…

…Раньше отца домой вернулась мать Галина Юрьевна. Она очень беспокоилась всё время, пока была на рынке, потом в дороге. Волновалась: как дети одни дома? К своему удивлению увидела идиллическую картину: в кроватке крепко спал подрумяненный, как пирожок, Костик, а за столом, положив голову на руки, лежащие на раскрытой книге, посапывая, спал Мишка, так и не прочитав больше трёх страниц…

Цыганский дом

Рубина находилась дома с двумя маленькими ребятишками, которые посапывали во сне на широком толстом матрасе, покрытом гобеленовым покрывалом. Дети – это её внуки: годовалая Кристинка, и Андрейка двух лет. Цыгане испокон веков кочевники, поэтому, как в настоящем цыганском доме, тут не было ни дивана, ни кровати. Вся семья спала на матрасах на полу. Тем более что здесь они приютились временно, дожидаясь, пока сойдёт вода, затопившая паводком их жильё.

Муж Вайда, две дочери и оба зятя уехали за товаром на продажу. Взяли с собой только старшего, восьмилетнего Егора. Рубина сначала тоже хотела ехать, но потом совместно решили, что ей лучше будет, всё-таки, остаться с малышами. К тому же, какая дорога, если колено ушибла, ходить больно?

Цыганка сидела у спящих детей в ногах, опершись спиной на стену, и чинила рубашонку. Руки машинально делали свою работу, а мысли витали далеко… Подумать было о чём. Вспоминала, как родители, не спросив её желания, выдали замуж. Нрав у мужа оказался крутой. С первого дня стал показывать кто в доме хозяин. Немало доставалось от него, когда не видела свекровь. Та всегда защищала невестку. Жалела молоденькую девчонку, и терпеливо обучала житейской премудрости.

Однажды, ходили с другими цыганками по деревням торговать. Целый день бестолку провели, вернулись по домам почти ни с чем. Голодные, раздражённые. Тут заглянул к Вайде знакомый цыган. Рубина знала: надо собрать на стол, как принято, только от усталости шевелиться не было сил. Руки сумками оттянуло, ноги гудят. До сих пор внутри лихорадило от испуга: чуть собака не покусала возле одного двора. Дома, как назло, никого не оказалось, некому помочь управиться. Однако, сделала всё, как полагается, и присела отдохнуть на скамейку за перегородкой, отделяющей кухню от основного помещения.

Понравилась молодому мужу золотая печатка гостя. Стали торговаться. Наконец, сговорились о цене, а денег, как оказалось, у Вайды не хватает. Начал требовать у Рубины. Она вынуждена была отдать всё, что выручила с торговли, но и этого не хватило. Сделка срывалась. Он решил, что жена припрятала часть денег, и, возвращаясь к гостю, обернулся на Рубину, недобро сверкнул глазами. Сказал негромко:

– Умарава!

Потом так избил, что несколько дней не могла встать, всё тело болело. Лицо, в ярких пятнах фиолета, опухло от синяков. Может, совсем бы убил в горячке, но тут вернулись свекровь с золовкой. Старая цыганка замахнулась клюкой, и глухо закричала сыну:

– Ту со кэрэс?!

– Она меня перед Лексой опозорила! Теперь цыгане будут говорить, что Вайда несчастливый, и жену взял бесталанную! – начал оправдываться тот.

От нахлынувших невесёлых воспоминаний брови Рубины невольно страдальчески изогнулись, и она тихо запела грустную песню. Пела, покачивая головой, с надрывом, в котором угадывался и степной ветер, и мерный перестук копыт лошадей, скрип кибиток… Было в этом что-то завораживающе – трогательное, и, вместе с тем, проблески дикой, необузданной природы…

Открылась входная дверь, и на пороге появился дружок старшего внука Егора Стёпка.

– А Егора нету ещё?

– Какой быстрый! Поезд – не самолёт… – хмыкнула Рубина.

– А что грустишь, бибо? – поинтересовался он, заметив печаль в тёмных глазах цыганки. – Что случилось? Обидел кто? Вайда опять побил?

– Много вопросов задаёшь… – нехотя отозвалась Рубина.

Цыганёнок шмыгнул носом, по-хозяйски прошёл, взял гитару, мигом накинул её ремень на плечи, и, пробежав пальцами по струнам, заиграл «Цыганскую венгерку». Сначала мотив был неторопливый. Словно нехотя тянулся аккорд за аккордом. Ощущался некий размах, как-будто кто-то пробует лёд, прежде чем на него ступить. Скоро темп начал убыстрятся, и уже потёкли, переливаясь, звонкие переборы. На смуглом лице у Стёпки появилась белозубая улыбка. Цыганёнок начал пританцовывать, цокать языком. Ему явно понравилось, что и Рубина заулыбалась, отложила шитьё, и начала прищёлкивать пальцами, одобрительно кивая головой. И вот мелодия начала звучать настолько быстро, что трудно уже уловить движение пальцев, мечущихся по струнам.

Проснулся маленький Андрейка, повернул головку, и стал с интересом наблюдать за игрой Стёпки.

– Дыкх, учится играть… – кивнула Рубина на внука, и засмеялась.

Грусть Рубины мигом прошла, и она снова радовалась жизни. Такая уж натура у цыган: если печаль – тёмный омут, если веселье, – небу станет жарко! Она оживлённо начала спрашивать:

– А эту песню знаешь играть…? …А эту…?

– Знаю! – кивал Стёпка, и начинал с лихостью подыгрывать…

Разные краски любви

Летний погожий день. По асфальтовой дорожке сквера шёл немолодой, ничем не примечательной внешности мужчина. Звали его Владимир Сергеевич. Он был художником, поэтому с профессиональным интересом смотрел по сторонам, любуясь игрой солнечных бликов на липах. Настолько был увлечён творческими планами, что из состояния вдохновения его вывел только громкий оклик:

– Володя! Вот так встреча!

Владимир обернулся на знакомый голос, и увидел бывшего одноклассника Гену. Не виделись они давненько. Оба были рады встрече. Обнялись, похлопывали друг друга по плечам.

– Гена? Ты откуда здесь? Разве вы с Аллой не в Саратове? – удивлённо спросил Владимир.

– Погостить к её сестре приехали. Она живёт здесь недалеко, с полчаса на электричке. В деревне. А я приехал кое-что из запчастей к машине купить… – и тут же неожиданно предложил:

– Поехали к нам! Алла будет рада. Поехали, поговорим хоть как следует. Сколько не виделись!

Не дожидаясь ответа, Геннадий бесцеремонно подхватил друга под руку, и настойчиво потянул с собой к станции…

…И вот они идут по узкой виляющей тропинке от небольшого вокзальчика домой. Гена всю дорогу болтал без умолку, как заведённый. Собственно, Гена и был таким, скошлько Владимир его помнит.

– Ты всё рисуешь? Вот у её сестры знаешь, какое приволье! Можешь сколько хочешь рисовать, хоть круглосуточно! Сейчас познакомлю!

Он игриво толкнул товарища плечом, и заговорщически добавил:

– Слышь, баба она одинокая…

– Да, вроде, один привык… какой из меня жених… – смущенно проговорил Владимир, и пожал плечами.

– Ладно, ладно. Увидишь, понравится! – начал уверять Гена.

…Вот они подошли к небольшому дому с белёными стенами. Гена пропустил первым в калитку старого друга, и тот увидел на ступеньках невысокого крыльца миловидную женщину, с крынкой в руках. Хозяйка остановилась, смахнула с лица мошку, и приветливо улыбнулась.

– Валя, вот, веду тебе ёщё гостя! Одноклассник мой. В городе встретились… Надо же, как мир тесен!

– Здравствуйте… – кивнув головой, негромко поздоровался Владимир. Он был смущён, что «не при параде» для первой встречи.

– Здравствуйте. Проходите! – пригласила она мужчин.

Все вместе зашли в дом. Взгляду гостя открылась уютная прибранная комната и кухонка.

Почти следом за ними на пороге появилась жена Гены с блюдом крупных, красивых на вид помидор. Алла – шумная брюнетка, с ярким макияжем, и обладательница отличной стройной фигуры, ради которой с завидным упорством сидит то на одной, то на другой диете.

– Кого я вижу! Володя! Привет! – поздоровалась она, но в голосе было больше лёгкой насмешки, чем искренней радости от встречи. Алла называла художника «чудаковатым краскомазом», не воспринимая всерьёз ни его работ, ни его самого.

– По такому случаю… это… давайте чего опрокинем… – сказал Гена, и показал красноречивый жест рукой у горла.

Женщины не стали возражать, и пошли заниматься обедом, а мужчины, устроившись на диване, предались воспоминаниям.

– Помнишь Петьку Фролова? Он теперь в конструкторском бюро работает. Светка Тусовина скоро второй раз уже бабушкой станет. Наташу Свирилёву совсем недавно видел. Никита Давыдов на днях звонил…

Владимир оживился.

– А Курносов? Он собирался кандидатскую защищать…

– Он, как уехал, так никому ничего не писал, и не звонил, насколько я знаю. Васильева Люба полгода назад перешла в другую школу преподавать. В этой с завучем что-то не поделили, ну, та её и выжила. С Андреем Кировым хотим опять встречу наших сделать. Не всех адреса только есть.

Тихий и скромный по характеру Владимир всегда восхищался активностью друга, и сейчас не смог сдержаться от комплиментов:

– Ты же у нас всегда заводилой был. Ещё в школе показал себя отличным организатором! Просто поражаюсь твоей энергии! Я бы не смог столько успеть сделать! ЯЧестно!

– Да чего там… – заулыбался довольный Гена, и откинулся на спинку дивана.

Воспоминания могли продолжаться ещё долго, но их позвали к столу. Теперь разговор часто прерывался паузами. Чувствовалось какое-то необъяснимое напряжение в общении.

Помолчав, Алла вкрадчиво спросила:

– Володя, как у тебя семейные дела?

– Никак. Я давно расстался с Наташей… – сдержанно ответил Владимир.

– Я бы тоже не выдержала столько «аромато», – с ехидцей заметила Алла.

– Ты же не видела его картин! Поверь на слово, они того стоят! В смысле «красота требует жертв». Ты прости меня, Вован, но я так скажу: просто тебе попалась вредная баба, которая не понимает ничего в искусстве! – начал защищать своего друга Гена. Он не сомневался ни на секунду в том, что доверчивый товарищ стал жертвой предательства своей супруги.

Алла махнула рукой, и, театрально поджав губки, обиженно сказала:

– У вас всегда жёны виноваты!

– Нет, она ушла по другой причине… – продолжал сдерживать себя Владимир. Не хотелось сейчас ворошить прошлое, выяснять кто прав, кто виноват.

На помощь гостю пришла Валя. Она почувствовала, что тема семейной жизни – больная, и решила отвлечь:

– Давайте положу салат! По-моему, очень удачно получился, попробуйте!

Владимир посмотрел на Валю с благодарностью за поддержку, послушно съел пару ложек, и уверенно подтвердил:

– Да, салат, действительно, исключительный, спасибо!

Валя не хотела, чтобы от посещения её дома у гостя остался неприятный осадок. Для поддержки нового знакомого, а заодно и своё появившееся любопытство удовлетворить, с искренней заинтересованностью спросила:

– А что вы сейчас пишите?

– Валя, я тебя умоляю! – сказала Алла с насмешкой. Она картинно подняла руки, закатив глаза.

Тут неожиданно Гена обратился с просьбой:

– Валь, ты бы помогла Володьке. Он всё красивые места ищет рисовать, а у тебя здесь вон как здОрово!

Алла хмыкнула, и предложила:

– Тётя Галя Ушкова ближе к реке живёт, там удобней будет рисовать.

Она очень испугалась, что между сестрой и Владимиром могут начаться серьёзные отношения. Будучи человеком тщеславным, в роли зятя хотела видеть в мужьях сестры состоятельного, делового мужчину, но никак не бедного художника.

– Никаких Галь! У нас! – категорически не согласился муж.

Валентина с готовностью поддержала идею:

– Правда, Володя, приезжайте сюда!

Владимир был очень признателен другу и новой знакомой за предложение.

– Спасибо за приглашение! С удовольствием воспользуюсь… Мне хотелось бы сначала посмотреть здешние места… Вы мне покажете, Валя?

– Ну, конечно!

…Когда закончили трапезу, Владимир и Валя пошли к реке, а Алла занялась созданием своих запасов на зиму. Помешивая в тазике будущее варенье, с раздражением выговаривала мужу, который занимался починкой приёмника:

– Вот, кто тебя за язык тянул? Придумал тоже! Валька же у нас всегда была помешана на искусстве! А вдруг этот Володька на дом её позарится, да начнёт ухлёстывать? Стыд, срам! У неё же двое взрослых детей! Да и не пара ей какой-то там художник! Что он может дать? Ни денег, ни хорошего дома… Ничего абсолютно!

Геннадию неприятно было слушать такие обвинения в адрес друга. Недовольно поморщившись, бросил хмурый взгляд на жену.

– Вот, что болтаешь!? Володька никогда так не делал, и не сделает! Да он сам Наталье квартиру оставил! Ушёл, и ничего, кроме своих вещей, не взял.

Алла только хмыкнула, и продолжила настаивать на своём:

– Да сейчас ни на кого надеяться нельзя. За всеми глаз да глаз!

Гена снова с досадой поморщился:

– Алла, перестань!

Женщина уперла по-хозяйски одну руку в бок, попробовала варенье, и, посмотрев в окно, пообещала:

– Ещё увидишь, что я была права!

…А Владимир и Валентина шли по тропинке к речке. Сначала молчали, а через некоторое время между ними разговор постепенно оживился.

– А вы давно живописью занимаетесь?

– Давно. Я другого ничего делать, пожалуй, и не умею…

– Вы ведь вместе с Геной, как неразлучные друзья, начинали учиться рисованию, да? Всё хочу спросить у него, почему бросил? А вы знаете причину?

Владимиру на этот вопрос трудно было ответить однозначно.

– Даже не знаю, что ответить. Сначала, глядя на меня, вроде, загорелся, а потом быстро потерял интерес.

– Не всегда получается так, как хочется. Я вот больше люблю смотреть картины, – и грустно вздохнула.

– Да, досадно, что не всегда у нас получается так, как бы хотелось… – согласился он, кивнув головой, и внимательно посмотрел на Валю.

Раньше такого искреннего интереса, к нему, пожалуй, никто не проявлял. И как художника, и как мужчину, Владимира не могли оставить равнодушным лучистые, добрые глаза Вали. Пушистые русые волосы, скреплённые сзади заколкой со стразами, мягкий овал лица. Вся такая по-домашнему «уютная», как любимая игрушка для ребёнка. Манил аромат духов, с тонким запахом свежести. Безумно захотелось обнять, или, хотя бы, прикоснуться. Только стеснительность заставила Владимира сдержаться от вольностей. Внутри себя отчётливо понял, что его потянуло к этой женщине. Общение доставляло душевное умиротворение.

…А тем временем Алла сидела на диване, положив ногу на ногу, просматривала журнал. Нервно шуршала глянцевыми яркими страницами, и поглядывала на часы. Алла была с раннего возраста одарена интуицией. Сейчас эта интуиция подсказывала, что в жизни сестры вот-вот наступит время больших изменений. С женской проницательностью посмотрела на вернувшихся Владимира и Валю. Отложила журнал, надела на лицо очередную свою маску, (маску спокойствия), и, мастерски скрывая истинные чувства, встретила их обычным вопросом:

– Как успехи?

– Володе понравилось здесь.

– Места красивые, это правда, но… время уже много, я могу на электричку опоздать. Если вы, Валя, не возражаете, я завтра приеду пораньше, поработаю…

– Как? Уже пора? …Ну, да, электричка ждать не будет… – взволнованная событиями дня, Валя растерялась.

Владимир был не менее взбудоражен. Где-то внутри звучала то нежная романтическая музыка, то напевные поэтические слова. Разум же настойчиво и холодно советовал не торопить события, дать себе возможность разобраться в неожиданно появившихся чувствах.

…Вежливо попрощавшись с сёстрами, Владимир отправился к себе домой. Гена вызвался проводить гостя, и по дороге к вокзалу начал расспрашивать о впечатлениях.

– Ну, как тебе Валюха?

– Замечательная женщина, только они такие разные с Аллой. Будто и не сестры.

Гена от удивления сбавил шаг:

– Это в каком смысле?

Владимир попытался объяснить, как мог:

– Ну, как тебе сказать понятней… Алла похожа на вулкан, а Валя – больше на тихий зелёный луг… По характеру, я имею ввиду.

Гена вдруг вспомнил опасения Аллы на счёт отношений Вали и Владимира, неожиданно для самого себя выдал:

– Знаешь, что я понял? Понял, что бабы делятся на две группы: нормальные и стервы. Я, почему – то, в своё время выбрал, на свою голову, второе…

Спохватившись, чтоб не ляпнуть лишнего, как ни в чём ни бывало, засмеялся, ловко переведя всё в шутку.

У него были планы серьёзные: переехать куда-нибудь сюда поближе, удержать рядом с собой обеих женщин. Аллу терять не мог, поскольку она помогала ему подниматься по карьерной лестнице, а Валю хотел использовать в своей бурной жизни как тихую пристань. Да и внешне сестра супруги выглядела более привлекательнее. Ничего не смог придумать, как «выдать замуж» за друга, чтобы потом без лишних проблем часто бывать у них в доме.

…Владимиру после развода с трудом получилось купить недорогую однокомнатную квартиру. Главенствующее место в ней заняли стопки бумаг с карандашными набросками, холсты на подрамниках, краски, и прочие атрибуты художника. Крепкий запах разбавителя заглушал все остальные. Зашедшему сюда в гости с первого же взгляда становилось понятно – это жильё одинокого мужчины, поскольку»! женской руки» явно не хватало.

С утра у Владимира было отличное настроение. Он собирался ехать к Вале. Улыбался, от предвкушения встречи. Более критично рассматривал себя в зеркале после тщательного бритья. Вздохнул, от того, что, увы, не молодеет.

Владимир долго копался, собирая необходимое, чай пил торопясь, то и дело поглядывая на настенные часы, как-будто от этого что-то изменится. Ему очень хотелось произвести хорошее впечатление на Валентину, доказать, прежде всего себе и ей, что способен на настоящую работу, а у настоящего мастера всегда должен быть нужный материал под руками.

Надел ветровку, и, выйдя из дома, поспешил на вокзал, хотя особо не опаздывал. Ему даже пришлось немного подождать электричку, прогуливаясь по перрону.

…Владимир, подходя к знакомому дому, от волнения невольно убавил шаг. Он очень не хотел, чтобы заметили это состояние, и пытался всеми силами успокоиться. А душа просто пела. Давно не испытывал такого чувства. Даже забыл постучаться.