Сны Великого Моря. Хорро

– Я не могу запомнить какое заклинание к какому уровню относится, – признался Гай, великодушно очистив одежду мальчишки от пыли и пота парой слов.

– Спасибо! – поблагодарил тот, влезая в свежую рубашку, – Как же хорошо то! Насчет уровней заклинаний, тебе это не нужно. Тебе даже «белый огонь» без цесмарилов дается, значит ты освоишь любое заклинание первой ступени. Ты пробовал произносить «формулы власти» когда-нибудь?

– Я слышал только, что можно подчинить пространство и материю своей воле, но я не совсем понимаю зачем это делать и при каких обстоятельствах, – пожал плечами Гай, одним щелчком пальца зажигая огонь в светильнике у своего ложа.

Мальшард будучи ведьмаком прекрасно видел в темноте и не отличал разницы между тусклым освещением и его полным отсутствием.

Мальчишка завалился на свою походную кровать и мечтательно проговорил:

– Формулы власти – это высокая ступень магии. Именно такая магия создала лес дари Йольрики, живые лабиринты дари Тасимы и сады камней дарика Кадана. Эта магия создает совершенно уникальный мир на ограниченном пространстве, какой ты сам захочешь. В Калантаке есть здание – «Круг Магов», ты ходишь там каждый день. Вот вроде это обычное городское здание, но внутри него действуют совсем другие физические законы – это мир Великих Магов посреди города.

– Ты загнул, – усмехнулся Гай, чей городской дом смотрел половиной окон на «Круг Магов».

– Ты знаешь что такое Паутина Мирасо? – спросил Мальшард.

– Подвал в «Круге Магов», как я слышал.

– Это для простоты восприятия так говорят. На самом деле Паутина Мирасо – это сплетенная из времени и энергии пространственная ловушка. То есть для попавшего в нее останавливается время, он как бы отключается от собственной энергии и энергии мира, он перестает существовать, но не умирает, разумеется. Вот Паутина Мирасо – это классика высшей ступени магии. Только воплощения Стихий могут освоить это заклинание.

– Другим не хватает магии? – уточнил Гай

– Другим не хватает бессмертия, – усмехнулся Мальшард, – Воплощения Стихий напрямую соединены с силой своей Стихии, конечно, их тело может умереть, но их магия фактически бесконечна, потому что нет грани, которая бы отделяла, к примеру, дарика Наримара от стихии Воздуха в целом. Или дарика Волрклара от стихии Эфира. Кстати, учитывая, сколько живут воплощения Стихий, я бы считал их в принципе вечными.

– А ты знаешь, примерно, сколько ты проживешь, если, конечно, специально не будешь искать смерти?

– Магистр Брашард считает, мой потенциал сопоставим с его собственным, то есть от 650 до 750 лет, пока нельзя сказать наверняка, все же я подросток и мой потенциал может раскачаться еще чуточку больше.

– Ну, это довольно долгая жизнь, – кивнул Гай, почему-то обрадовавшись.

– Ты точно проживешь дольше, – усмехнулся мальчишка ведьмак, – магистры Кондэль и Брашард спорили тысячу лет или больше. Ты как будто сдерживаешь себя, боишься своих сил.

Гай засмеялся, решив не врать.

– Я просто мало знаю о мире и своем месте в нем.

Мальшард долго молчал, Гай уже подумал, что его сосед задремал, когда вдруг прозвучал вопрос, который не раз звучал в более завуалированном виде:

– Говорят, ты Гаридаль из Хоррата и тебя излечила от безумия Великая Госпожа Солеа, это так?

Гай вздохнул и приложил все силы, чтобы не соврать, естественно, не говоря всей правды.

– Не обсуждай это особо, если сможешь. Да, я помню жизнь Гаридаля еще до того, как его постигло несчастье, я помню его детство. Но я другой сейчас. Гаридаль прожил на свете несколько лет, а после перестал осознавать что-либо. Теперь я – Гай. Не Гаридаль, нет.

– Я понял, спасибо за откровенность. Я клянусь, что не буду говорить об этом другим, слово ведьмака! – порывисто заверил его Мальшард.

– Верю, – усмехнулся Гай. Слово ведьмака дорогого стоило, это он успел усвоить за время пребывания в Алаутаре.

– Слушай, а какой уровень у заклинаний щитов?, – вспомнил он, что хотел спросить с самого начала, а заодно увел разговор подальше от скользкой темы.

– У простого энергетического щита 7 уровень, у щита огня 8, у щита воды или воздуха 7 или 8, зависит от того, насколько маг близок к этим стихиям. У меня без проблем и цесмарилов получаются все щиты, кроме огненного, как назло, – вздохнул мальчишка.

– Ты маг ледяного дождя, откуда тебе огненные щиты брать? Твой потенциал из другого концерта, – Гай усмехнулся про себя, машинальному переводу на пардэн слова «опера».

– Я знаю, все равно обидно. Я один из самых сильных потенциально магов среди студентов тут, и в результате нуждаюсь в особом внимании и защите, когда тот же бездарь Фордкар будет в отряде Дамарда и Светланы, а он только и может, что заклинания восьмого уровня освоить без цесмарилов.

– Ты не справедлив к Фордкару, я много раз тебе это говорил, – хохотнул Гай. Его всякий раз веселило это имя.

– Ты сам ржешь всякий раз, когда он путает самые простые заклинания. Он рассеян и тороплив, ужасное сочетание качеств характера.

«Особенно с точки зрения ведьмака» – чуть было не добавил Гай. Для практичных, высоко ценящих умение сохранять хладнокровие в любых ситуациях, суждениях и высказываниях ведьмаков быть «торопливым и рассеянным» значило считаться «глупым». Главная проблема Фордкара была как раз в том, что он был ведьмаком пальори. Будь он аркельдом или калатари никто не ждал бы от него того, что он будет сначала думать, а потом говорить или делать, поэтому все промахи становились заметнее и неожиданней, хотя, казалось бы, все могли бы и привыкнуть давно к такому своеобразию парня.

– Ой, ладно, давай спать, – засмеялся Гай, вспомнив дневную тренировку, когда Фордкар случайно создал щит сзади себя и подпалил им собственный зад, – Надеюсь, завтра все в группе Дамарда и Светланы вернутся из разведки с целыми штанами.

Мальшард также рассмеялся вспомнив, видимо, тот же самый эпизод.

Утром группа Дамарда и Светланы выступила в поход еще до рассвета. Гай проспал сей замечательный момент, но расстроиться по этому поводу не успел, потому как Брашард предложил обойти дозором все уже хорошо известные маршруты: до Катра, до бившего в горах родника, служащего им источником питьевой воды, и до дороги в небольшое поселение Крошки. Естественно, возражений не нашлось и после завтрака их группа покинула лагерь

Гай был единственным неведьмаком в своем отряде. Ведьмаки являлись крайне неблагодарной аудиторией для желающих посетовать на жару, усталость или быстроту ходьбы. Тем более и магистр Брашард и три студента их группы принадлежали к касте пальори и просто не замечали такой ерунды как зной и неблизкие расстояния. Ведь они шли, с их точки зрения, неторопливым шагом, у них была вода с собой и никакого лишнего груза – прогулка и только. Ну, и что, что по сорокаградусной жаре десять километров по не самой ровной дороге.

Гай не собирался жаловаться, справедливо полагая, что «сам виноват» и «а что ты ожидал?», но про себя благодарил предусмотрительность Дамарда, убедившего его купить извирский плащ накидку и извирские же сапоги.

Вначале они дошли до родника, наполнили свои фляги водой, затем дошагали до перекрестка Крошки-Катр и оттуда уже направились в город Катр.

Местность не радовала красотой и разнообразием пейзажей – камни, песок, пыль, нагромождения камней, клочки пожухлой травы, скалы, валуны. Даже крошечного болота, ручья или лесопосадки не удалось увидеть за все время их пути. Брашард шел несколько впереди, больше для того, чтобы дать возможность студентам свободно общаться между собой, чем вследствие какой-либо необходимой предосторожности. Гай замыкал шествие по этой же причине, а еще потому, что не поспевал за неутомимыми ведьмаками пальори. Меж тем Мальшард, Калиида и Морград смеялись, шутили, успевали пародировать однокурсников, рассказывали друг другу смешные истории и действительно выглядели как студенты на прогулке.

– Как думаете, сегодня кого-нибудь найдут? – спросила Калиида, – До дымного землетрясения, по расчетам магистра Кондэля, осталось самое большее три дня, скоро тут будет сумрачно и никаких запахов. Говорят, можно есть грязь и не чувствовать омерзения в эти дни.

– Фу, – скривился Морград, – Наверное, придется следить за всеми и своей едой, чтобы никто не подкинул в тарелку дохлую крысу…

– Варэль может, – засмеялась Калиида, – он над братом постоянно подшучивает.

– Кстати, именно после дымных землетрясений появляются хорро, – вдруг вспомнил Гай, отхлебнув воды, – Мне один аркельд из Катра сказал.

Студенты дружно уставились на него, ожидая продолжения. Гай не успел что-либо добавить, поскольку их окликнул Брашард, указывая куда-то вверх и вправо.

– Это тьма! – обалдело воскликнул Мальшард, обернувшись в указанном направлении.

Гай увидел лишь смутную тень у одной из скал в километре к югу от дороги.

– Густое черное облако! Это оно и есть? – Калиида то и дело переводила взгляд с Брашарда на Гая.

– Скорее всего да, это оно и есть, – подтвердил Гай и тут же добавил, – Я плохо вижу с такого расстояния, но, судя по вашим описаниям, очень похоже.

– Подойдем ближе? – обрадовался Морград.

Гай и Брашард переглянулись.

– Я могу быть уверен, что вы все будете соблюдать правила? – строго спросил магистр Брашард.

– Не приближаться к тьме ближе, чем на сто метров, держаться позади вас и беспрекословно исполнять приказы. Мы готовы, вы можете быть спокойны, – торжественно провозгласил Мальшард, сгорая от нетерпения.

Калиида и Морград молча кивнули. Гай поравнялся со старшим преподавателем и пошел вперед, изо всех сил стараясь не показать, что устал и совсем не проч отдохнуть часок другой в тени какого-нибудь камня.

Полуденное солнце превращало все поверхности, до которых дотягивалось, в раскаленную сковороду, даже через подошвы сапог чувствовался жар перетертой в пыль и песок горной породы. Тропинка начала забирать вверх. Им пришлось обойти два крупных завала, прежде чем они вышли на относительно ровную дорогу, ведущую по краю длинной насыпи из крупных острых камней.

– Такое ощущение, что обвал устроен нарочно, – буркнул Брашард, осматривая очередную вставшую у них на пути преграду из огромного камня посреди тропы.

– Вероятно, так и есть, – отозвался Гай, вспомнив, как надежна была укрыта от посторонних глаз полянка Эвара, – Хорро – сильные маги. Они не помнят большинства заклинаний, но их потенциал вполне может обходится мыслеобразами. Поэтому вообще не удивлюсь, если это есть запертая от нежелательных гостей дверь.

Брашард вытянул вперед руки и произнес несколько тихих слов. Камень слегка осел с одной стороны, образовался достаточно пологий склон.

– Да, защитных заклинаний нет, а порода неплотная, ее уже трансформировали до этого. Можно сказать, это просто увеличенный в размере камень. Наш визит нежелателен.

Гай с тревогой осмотрелся по сторонам.

– Так, господа хорошие, как хотите, но я вас накрою своим обычным энергощитом. Не гундеть! – постановил он, немедленно выполнив угрозу.

Над студентами завис прозрачный, слегка отливающий на солнце золотом купол.

– У хорро может быть оружие из другого мира, – пояснил он в ответ на немые вопросы во взглядах и добавил, глядя на Брашарда, – Ты тоже воспользуйся щитом, мало ли, они же не знают, что мы им не враги. Население Катра крайне недружелюбно настроено ко всем хорро, на нас не написано, что мы не охотимся на них, а хотим помочь.

Брашард не стал спорить, накинул на себя энергощит и тем самым отбил желание возражать против этой предосторожности у студентов.

Гай выскочил вперед и, подняв вверх руки, крикнул:

– Мы безоружны, мы пришли вам помочь. Верховный Совет Алаутара считает, что хорро имеют полное право жить в этом мире! Выслушайте нас!

Ответом ему было молчание. Гай осторожно двинулся вперед, не опуская рук, ведьмаки шли чуть поодаль.

– Гай, тьма сразу за поворотом над тобой, – предупредил Брашард.

Однако Гай опасался вовсе не тьмы, он чувствовал затылком, что за ними наблюдают, вокруг громоздились камни, испещренные трещинами, в которые легко пролез бы не слишком плотный аркельд или калатари, да и пальори ведьмак сумел бы протиснуться, при остром желании. Гай боялся услышать звук выстрела, объяснять природу огнестрельного оружия ведьмакам он решительно не хотел.

– Мы пришли поговорить и сжечь черное облако, что висит у вас тут, – вновь прокричал он, – мы сожжем тьму и уйдем, если хотите, однако в ваших интересах все же выслушать нас. Мы хотим вам помочь.

– Эта дрянь рассеивается сама, не подходите к ней, ее сжигает солнце, – раздался глубокий усталый женский голос.

Брашард ощутимо вздрогнул, когда в пяти шагах от него сверху буквально слетела молодая красивая женщина. Короткая стрижка, светло-карие с зеленцой глаза, золотистый загар, высокие скулы, немного вздернутый нос. Она была бы похожа на аркельда, если бы не поблескивающие за спиной полупрозрачные крылья, напоминающие плащ.

Студенты зашептались, Брашард лишь поклонился.

– Эту тьму можно сжечь заклинанием «чудрир» или «белого огня», – невозмутимо продолжил Гай, – Позволите нам это сделать?

Женщина насторожено посмотрела на него, потом на его спутников и слегка кивнула.

– Вы сделаете нам этим большое одолжение.

Гай сделал знак Брашарду остаться на месте и прошел до того места, над которым болталось облако сплошной черноты. Оно будто привязанное висело на одном месте, ветер не трогал его. Едва ступив в его тень, Гай почувствовал, как на него наваливается тоска и усталость. Все вдруг стало казаться лишенным смысла и значения. Не колеблясь, он запустил в черноту сразу несколько вспышек огня. Словно бумага, тьма начала сворачиваться, постепенно прогорая.

Спустя три минуты от нее не осталось и следа, усталость и тоска ретировались, даже воздух, казалось, стал легче, свежее и чище.

– Больше нет у вас такой прелести? – улыбнулся Гай, возвращаясь к своим спутникам.

Крылья у незнакомки пропали, теперь ее никто не отличил бы от аркельда. Она как ни в чем не бывало беседовала с Брашардом, объяснявшим ей цели их экспедиции.

– Нам и одного было достаточно, – вздохнула она, поблагодарив Гая за избавление «от черноты», – Наша пещера выше, на скале, – она неопределенно махнула рукой вверх, – мы не спускаемся со скал после того, как узнали о ранении Дарибаля. Он скрылся в подземных лабиринтах, мы не знаем, жив ли он.

– Кто его ранил? – удивился Брашард.

– Охотники на хорро, – вновь вздохнула незнакомка, – мы не можем уйти сейчас, порталы открываются во время дымных бурь. Тогда нам начинают снится сны, через которые мы можем уйти.

– Вам не нужно уходить, – терпеливо повторил Гай, – жители Катра не знали, кто вы, теперь знают и любое причинение вам вреда для них также наказуемо, как любое преступление против жителей Алаутара с высоким сознанием. Это добрый и красивый мир и вы его часть.

По всему было видно, что незнакомка не готова немедленно поверить в сказанное, но ей очень того хочется.

– В нашем лагере будут рады вам, а вечером господин Дамард перенесет вас в Калантак и члены Верховного Совета подтвердят вам все, что мы говорим, – добавил Брашард, снимая энергощиты с себя и студентов.

– Я Шактира, – представилась незнакомка, – В мире из которого я пришла, меня звали Диана, но это не настоящее имя, впрочем, я привыкла и к нему.

– Очень рад знакомству, – церемонно поклонился Брашард, представился сам и представил всех своих спутников.

Ведьмаки в любом из миров оставались ведьмаками. Гай усмехнулся, наблюдая за тем, как серьезно и обстоятельно они подходят к, с его точки зрения, простым и неважным вещам – приветствиям, знакомствам, самопрезентации. Только очень могущественные ведьмаки могли позволить себе вольность забывать о «правилах хорошего тона». Да и то, при наличии могущества неформальность общения не была панибратством, а только попыткой поставить нового знакомого на один уровень с собой.

– Я не одна здесь, со мной Ката, – предупредила Шактира, – она почти ребенок…

– Все сказанное нами относится к любому хорро, оказавшемуся в Алаутаре, – заверил ее Брашард.

– Подождите тут.

Шактира вновь расправила крылья, едва заметные на солнце и не ощутимые как нечто материальное. Мальшард получил бы крылом по голове, если бы оно было материальным, однако он даже не почувствовал его прикосновения. Шактира взмыла ввысь и скрылась за ближайшим уступом, на кажущейся неприступной скале.

– Почему они кажутся жителям Катра опасными? – удивился Морград, – что в хорро такого страшного?

– Магия, крылья, тьма рядом с ними, то, что они из другого мира, – предположила Калиида, – Они пугают, если о них ничего не знать.

– И тебя? – хмыкнул Мальшард.

– Еще скажи, что когда ты впервые увидел хорро, ты не прибежал с криками «спасите, огромный летающий аркельд» – хихикнула ведьмачка.

Мальшард недовольно передернул плечами.

– Я же не знал.

– Вот и жители Катра не знали, – примирительно заключил Гай.

Пока они беседовали, Брашард разглядывал скалы вокруг, но все равно пропустил момент, когда перед ним опустились Шактира и девочка хорро, лет 13—15. Медный цвет волос, россыпь веснушек на носу, голубые глаза за тонкими стеклами очков – с точки зрения аборигена Алаутара, ее внешность казалась экзотичной. Веснушек тут не было ни у кого, так же как и крыльев. Гаю же, напротив, это лицо показалось чересчур обыкновенным. Ни калатарийской утонченности, ни ведьмацкого магнетизма – обычное человеческое лицо, несовершенное, по-своему привлекательное, но на фоне по-настоящему красивых и ярких лиц алаутарцев весьма неприметное. Нос обгорел и шелушился, кудрявые медно-рыжие волосы в беспорядке разбросаны по плечам, сама худенькая – обычный угловатый человеческий подросток с еле заметными серебрящимися в солнечных лучах крыльями, до которых невозможно было дотронуться. Одежда на обеих была явно из Внутреннего Поля.

– Это Ката, – представила свою спутницу Шактира, – В некотором смысле она моя дочь, но только в последней жизни, так то мы подруги много жизней подряд.

Брашард виду не подал, насколько удивлен. Гай мог только догадываться, а вот молодежь потеряла дар речи от этого заявления.

– Я не помню ничего дальше этой жизни, кроме того, что единственное мое имя – Ката, – добавила масла в огонь любопытства девочка.

– Не страшно. Если захотите вспомните, у вас будет такая возможность, если не захотите, у вас будет возможность этого избежать, – улыбнулся Гай, – Так вы согласны идти с нами в лагерь?

Шактира и Ката согласно кивнули. Вещей у них не было при себе.

Обратный путь до лагеря занял около трех часов, девушки шли медленно и их никто не торопил. Гай мысленно проклял все. От долгой ходьбы, солнцепека, пыли, набившейся во все складки одежды, и усталости он готов был выть и лезть на стену. А когда вспоминал, что весь доступный ему походный комфорт – это относительно прохладный шатер и походная кровать-раскладушка, готов был вовсе рыдать в голос.

Ката рассказывала о специфике памяти хорро и их похожести на аборигенов миров, в которых они рождаются. Оказалось, в детстве все родившиеся во Внутреннем Поле хорро похожи на людей, с возрастом они начинают осознавать свои магические способности и после 25 лет сильно меняются внешне. Скрывать свою непохожесть и силу становится невыносимо, поэтому они уходят через собственные сны в другие миры. Но и там редко находят покой и счастье.

– Вы похожи на всех магов Алаутара, – заключил в конце ее рассказа Брашард, – Пятнадцать лет – это возраст первой силы, когда ребенок становится способен полностью осознавать и работать с данными ему при рождении способностями, двадцать пять лет – возраст полной силы, когда магический потенциал полностью стабилизируется.

– Я могу заставить предметы лететь мне в руки, могу, наоборот, отшвырнуть от себя что-то или сделать большим или маленьким, только я часто делаю это случайно.

– Верно, так и должно быть. Тебе же еще нет 15?

– Мне 14…

– Вот через год случайная магия перестанет тебе докучать, – заверил ее Брашард, – заклинания могут не получаться, когда ты хочешь, но точно не будут получаться без твоего явного намерения их воспроизвести.

Шактира большую часть пути была погружена в собственные мысли, время от времени бросая изучающие взгляды на Гая. Улучив момент, когда они оба слегка отстали, она все же задала мучающий ее вопрос:

– Ты ведь тоже из Внутреннего Поля. Ты скрываешь это?

Гай неопределенно пожал плечами.

– Я знаю о Внутреннем Поле больше, чем все жители Алаутара вместе взятые, но мои знания имеют природу, которую я не готов обсуждать, – нашелся он в итоге, – Я даже не могу объяснить того, что, возможно, хотел бы.

– Сны?

– Можно сказать, да, – улыбнулся Гай, подумав, что вся его нынешняя жизнь в некотором смысле сон. Сон Великого Огня – Гаитоэранта.

В лагере их встретили сенсационными новостями – группа Дамарда и Светы обнаружила в горах к югу следы, ведущие к подземным лабиринтам, а еще группу из четырех охотников на хорро, прочесывавших восточные болота вблизи Катра. Охотников на хорро пришлось отправить в Калантак для беседы с магами Верховного Совета. Они пытались сопротивляться и напали на Фордкара, тот не придумал ничего умнее, чем применить заклинание огненного щита и в результате нападавшие обожгли свои филейные части. Теперь охотники на хорро лечились и перевоспитывались одновременно во владениях дари Тасимы. А вот по следам в лабиринты Дамард и Света не рискнули идти сегодня.

Новости группы Брашарда и Гая оказались не менее впечатляющими и пришли в лагерь вместе с ними. Шактира и Ката немедленно сделались объектами самого пристального внимания всех без исключения студентов, вольных слушателей и преподавателей. Прекрасно понимая, что от любопытства такого плана не уйти, Шактира на радость всем развернула собственные метровые иллюзорные крылья, сорвав восхищенные вздохи и даже аплодисменты особо впечатлительных студентов.

Обрадованные и удивленные отсутствием по отношению к себе настороженности или враждебности девушки постепенно расслабились и когда ближе к вечеру Дамард предложил им перенестись в Калантак во владения дари Йольрики, пожелавшей сделать их своими гостями, уже не ожидали никакого подвоха.

Как только Дамард вернулся, Гай и Светлана утащили его в шатер «посекретничать». Гай погибал от любопытства, ему было уже не до церемоний.

– Айра и Эвар пока останутся в доме у родителей, дари Тасима и дари Йольрика готовы принять в своих владениях всех хорро, которых нам удастся отыскать. У дари Тасимы квартируют сейчас эти охотники на хорро, завтра они вернутся в Катр, поэтому Шактира и Ката, конечно же, не могли сегодня отправится к ней, – улыбаясь объяснил Дамард, не дожидаясь вопросов, – Все члены Верховного Совета желают лично принять участие в проекте возвращения хорро домой.

– Не дали твоим родителям узурпировать эту миссию, – засмеялся Гай.

– Волрклар предложил Айре пожить у него! Представляешь? – продолжал Дамард, – Как только она поправится, она переедет на остров Волрклара, она уже согласилась!

Гай деликатно промолчал.

– Ты не удивлен, – прищурился Дамард, – Ты знаешь нечто мне неизвестное?

Света также вопросительно уставилась на него. Гай лишь руками развел.

– Ребята, извините, я не чувствую себя в праве об этом говорить. Это личное дело Волрклара. Возможно, он сам скажет позже, но я нет, я не могу.

Света и Дамард многозначительно переглянулись.

– Ну, скажем так, ты подтвердил наше предположение, – вздохнула Света, – И ты прав, говорить об этом не стоит.

Дамард извлек из кармана и увеличил литровую бутылку шотландского виски, вручил ее Гаю.

– Это тебе презент от Дарка, чтобы скрасить тяготы походной жизни. Завтра мы пойдем на поиски хорро впятером, если ты конечно, не против.

Гай любовно погладил бутылку.

– Вот за это спасибо, бальзам на израненную душу. Конечно я не против, я «за» руками и ногами при условии, что до или после я окажусь в ванне с настоящей водой.

– Завтра с утра, пока ты еще будешь спать, я договорюсь с Брашардом, чтобы ты отправился с нами. Студенты нам ни к чему в этой вылазке.

– Вылазке в ванную?

– В дом Дарка и Арикарды. У них есть ванна, даже три, как я понял, – засмеялся Дамард, – мы пойдем в лабиринты с ними. Раненным хорро, похоже, медом намазано лезть под землю.

На том и решили. Гай отправился спать счастливым. Правда виски пришлось поделиться с Мальшардом, который будучи ведьмаком, являлся тонким ценителем крепкого алкоголя. И, как выяснилось, Мальшард готов был стать фанатом виски.

– Где такое производят? Я поеду специально купить ящик этого чудесного вина, – восхищенно спросил он, допивая второй стакан.

– Друг передал через Дамарда, я не знаю, где он это взял.

– Скажи своему другу, что если он привезет этот напиток в Калантак и откроет торговую лавку, он станет богатым за неделю.