Полная версия
Позитивные изменения. Том 1, №1 (2021). Positive changes. Volume 1, Issue 1 (2021)
Редакция журнала "Позитивные изменения"
Позитивные изменения. Том 1, №1 (2021). Positive changes. Volume 1, Issue 1 (2021)
От редакции
Уходящий 2021 год оставляет ощущение неизбежности трансформации традиционной парадигмы бизнеса – столько конференций, сколько в этом году было посвящено целям устойчивого развития, ESG-повестке, импакт-инвестициям, не было прежде.
Все чаще становится нормальным быть бизнесу социальным «по-настоящему» – когда ответственность компании выходит далеко за пределы традиционных КСО-программ и соцпакетов для сотрудников. И все чаще становится ненормальным – когда как-то иначе. Как сказал один из экспертов в интервью для этого выпуска, «тебя больше не спрашивают на бизнес-тусовках о том, как ты зарабатываешь деньги, тебя спрашивают о том, как ты меняешь жизнь других людей и в чем твой импакт».
Появление журнала, посвященного теме импакт-инвестиций и оценке социального воздействия, кажется вполне логичным продолжением этой истории. Журнала, в котором можно узнать о современной международной повестке, познакомиться с кейсами и инструментами с доказанной эффективностью, вдохновиться опытом и разобраться в ошибках тех, кто уже давно на этом пути.
Первый выпуск журнала посвящен итогам этого удивительного года: самым интересным международным публикациям, взглядам экспертов на прошлое и будущее импакт-инвестиций, на разные подходы в оценке социального воздействия, научному анализу терминологии и многим другим интересным вопросам, с которых приятно начинать знакомство. Кроме того, частью журнала стал и другой издательский проект – каталог «Социальное предпринимательство России».
Год уходит, но приходят новые возможности, новые взгляды, новые методы, поэтому так интересно смотреть вперед – туда, где уже видны очертания новой экономики и красивые пейзажи новых социально-экономических ландшафтов. Как создаются условия для таких изменений? Как сделать эти изменения устойчивыми? Как оценить достигнутые результаты? Давайте вместе попробуем разобраться в этом на страницах журнала «Позитивные изменения».
From the Editor
The outgoing 2021 leaves a feeling that the transformation of the traditional business paradigm is inevitable – this year have had so many conferences devoted to the Sustainable Development Goals, ESG agenda, impact investments as never before.
It becomes quite normal for a business to acquire real social features – when the company’s responsibility goes far beyond traditional CSR programs and benefit packages for employees. More and more often it becomes «abnormal» when the corporate attitude is different. Quoting one of the experts in an interview to our magazine, «at business parties they no longer ask you how you make money, and they ask you how you change other persons’ lives and what your impact is.»
The emergence of a magazine dedicated to the topic of impact investments and social impact assessment seems to be a logical continuation of this story. The magazine that brings you today’s global agendas, become aware of cases and tools with proven effectiveness, get inspired by experience and lessons learned of those who have been on this path for a long time.
The first issue of the magazine deals with the results of this amazing year: the most interesting international publications, expert views on the past and future of impact investments, on different approaches to assessment of social impact, scientific analysis of terminology and to many other interesting subjects which are worth to know. Moreover, another interesting publishing project has become a part of this magazine – the Social Entrepreneurship of Russia catalog.
The year is ending, but new opportunities, views, and methods are emerging and this is the reason why it is so interesting to take a look into the future, where the outlines of a new economy and beautiful new socio-economic landscapes become visible. How are the conditions for such changes being created? How to make these changes sustainable? How to evaluate the results achieved? Let’s try to find out together on the pages of the Positive Changes magazine.
Экспертные мнения / Expert Opinions
Социальное воздействие и позитивные изменения в России. Шесть экспертов о настоящем и будущем импакт-подхода в России
Мария Кригер
Инвестиции социального воздействия, или импакт-инвестиции, занимают все более заметное место в современной картине мира. Одновременно само понятие, сводящее на одной доске классические инвестиционные кейсы и социальные инициативы, до сих пор остается вещью в себе. Что понимать под импактом? Как оценивать социальное воздействие? Нужны ли универсальные метрики для его оценки? На эти вопросы мы попросили ответить людей, знающих о теме импакт-инвестиций по опыту собственных вложений или глубокого экспертного погружения в тему.
Международная сеть импакт-инвесторов GIIN (Global Impact Investing Network) определяет понятие импакт-инвестиций как «инвестиции, осуществляемые с намерением оказать позитивное измеримое социальное или экологическое воздействие и получить финансовую отдачу». Как показывает практика, у определения сегодня нет единого понимания [импакт-инвестирования], трактовка данного термина допускает заметную вариативность. Тем не менее венчурный инвестор, председатель наблюдательного совета Благотворительного фонда Елены и Геннадия Тимченко и член наблюдательного совета венчурного импакт-фонда Zerno Ventures Ксения Франк, по сути, повторяет формулировку GIIN: «Это инвестиции в проекты, которые решают, смягчают какую-то важную социальную задачу, но при этом возвращают деньги инвесторам». Сам факт финансовой отдачи, считает она, является в данном случае обязательным условием наряду с измеримым социальным эффектом: «Это два компонента, которые необходимы, чтобы получалось импакт-инвестирование, а не какая-то другая форма воздействия, пускай тоже очень нужная и востребованная».
ИМПАКТ КАК ПОДХОД К ЖИЗНИБлизость импакт-инвестирования к другим формам социально ответственного развития бизнеса – не новость. Об этом же говорит директор Центра содействия инновациям в обществе «СОЛь» Жюльнар Асфари. По мнению эксперта, поиск своего места для импакт-инвестирования в ряду других инвестиционных стратегий – это, по сути, попытка обособиться от ESG-инвестиций (enviroment-social/sustainability-governance), которые начали оформляться чуть раньше. Существует устойчивое движение, которое видит разницу между первым и вторым в том, что ESG-концепция, как правило, возникает в рамках уже существующего бизнеса, а импакт-проекты изначально создаются с целью решения определенных социальных или экологических задач.
Одновременно, по мнению многих экспертов, сами по себе финансовые дивиденды не являются сегодня принципиальным моментом, главное, чтобы вложения работали на устойчивый социальный эффект. «Нулевая доходность по инвестициям воздействия может иметь место, когда речь идет о социальных инвестициях бизнеса в проекты, от реализации которых этот бизнес не ожидает дохода себе, нацелен на решение проблемы, поддержку проекта и его исполнителей», – считает заместитель председателя, управляющий директор по корпоративной ответственности, устойчивому развитию и социальному предпринимательству Российского союза промышленников и предпринимателей Елена Феоктистова. «Инвестор может вкладывать деньги как социальные инвестиции – фактически как грант, поддерживая социальных предпринимателей. Эти средства, даже если они не приносят дохода, можно рассматривать как инвестицию воздействия, поскольку они идут на решение конкретных проблем», – отмечает она.
Жюльнар Асфари
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ИМПАКТ-КЕЙС
Ксения Франк: Ольга Барабанова и KINESIS. Еще работая волонтером, Ольга поняла, что детские инвалидные коляски очень тяжелые, не дают достаточной мобильности и не индивидуализированы. Организовав производство детских велосипедов («Лисапед»), Ольга поняла, что технология изготовления инвалидных колясок не так сильно отличается от велосипедов. Сегодня Ольга развивает производство легких активных инвалидных колясок в Москве (компания входит в реестр социальных предпринимателей): Kinesis первый в России (и пока единственный) делает персонализированные инвалидные коляски как для детей от двух лет и взрослых, так и для паралимпийцев.
«Человек, создавший успешный бизнес, понимает, как с помощью инвестиций можно получать желаемое. В бизнесе это желаемое измеряется в деньгах. В импакт-инвестициях – в социальных изменениях», – поддерживает мысль президент и сооснователь организации «Рыбаков Фонд» Екатерина Рыбакова.
Обобщая, можно сказать: рамка определения может быть широкой – была бы польза. Так, учредитель Группы компаний Seven Suns Development, предприниматель и социальный инвестор Алексей Рыжков считает, что под импакт-инвестированием в принципе нужно понимать деятельность любых компаний, так или иначе связанных с осуществлением позитивного воздействия. «Я воспринимаю «импакт» как формат, в который рано или поздно должны перейти все, – говорит он. – Возможно, в этой "точке перехода" разные версии определения вновь сойдутся в единую картину». «Управление импактом – это умение все видеть как одно целостное. А это – целое и в большей степени вопрос governance, то есть выстраивания системы управления»», – замечает Жюльнар Асфари.
КАК ИЗМЕРИТЬ ВОЗДЕЙСТВИЕ?По факту все участники рынка, заинтересованные в развитии темы, сходятся в одном: вложения должны работать, производя понятное и, по возможности, измеримое позитивное воздействие. Получится ли вернуть вложенные средства и тем более получить прибыль – вопрос второй. Главное – достичь измеримого социального эффекта… и суметь его оценить.
«Мы для себя решили, что, поскольку мы хотим позитивных изменений, они должны отражаться на качестве жизни людей. И мы будем опираться на обратную связь, на то, как люди сами оценивают эти изменения. В наших активностях участвуют десятки тысяч людей. Мы их опрашиваем. И по тому, как они оценивают влияние наших программ, наших проектов на их жизнь, мы и оцениваем наши импакты», – говорит Екатерина Рыбакова.
Венчурный инвестор Ксения Франк также уверена, что только количественная оценка при измерении импакта вызывает много вопросов и недостаточна сама по себе: «В работе Фонда Тимченко мы не привязываем гранты только к достижению плановых метрик (Фонд ввел систему мониторинга и оценки в 2015 году). Если метрики слишком тесно связаны с финансированием, это может невольно провоцировать на принятие желаемого за действительное». Ксения Франк отмечает, что в таких сферах, как социальное или экологическое воздействие, исключительно численный эквивалент пользы может вести к смещению фокуса: «Мы все умеем считать «аутпуты»: количество проведенных классов, опубликованных пособий и людей, которые пришли на семинар. Но что поменялось в жизни этих людей, насколько эти изменения устойчивы, очень мало кто считает, и это гораздо сложнее».
Жюльнар Асфари согласна с наличием внутреннего конфликта между известными метриками оценки эффективности и собственно оценкой импакта: «Импакт – это такая смысловая часть, место его рождения – сердце, а все доказательства находятся в голове. Поэтому важно не переусердствовать, сама система управления и измерения не должна стать самоцелью. Когда мы говорим про импакт, важно умение на стратегическом уровне увидеть действие всех показателей совокупно». При этом, по мнению Жюльнар Асфари, сегодня на мировом рынке начинают формироваться стандарты оценки импакта, необходимые публичным компаниям, появляются показатели, которые можно измерить и посчитать, и формирование релевантной системы оценки – по большому счету вопрос времени.
Ксения Франк
Екатерина Рыбакова
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ИМПАКТ-КЕЙС
Екатерина Рыбакова: Если говорить о проектах «Рыбаков Фонда», выбирать мне сложно. Это и «Университет детства», и наш курс, который мы разработали совместно с «Вышкой» – инструмент оценки и самодиагностики для школ. А также школьное сообщество «Школа – центр социума». Курс, который мы сейчас внедряем в программу педагогических вузов, чтобы будущие учителя получали навыки комьюнити-менеджмента, построения сообщества и могли принести их сразу с собой в школу.
Алексей Рыжков уверен, что метрики импакту в любом случае необходимы: «Важно, чтобы любая сфера, любая деятельность была метрологически состоятельна. Важно выработать критерии, согласовать их в обществе и пользоваться этими критериями». При этом, как отмечает Рыжков, наряду с универсальными критериями должны существовать и отраслевые метрики. Но универсальные, релевантные для всех стран и видов деятельности – прежде всего.
Однако оптимизм по поводу перспектив внедрения единой универсальной системы оценки присущ далеко не всем. Екатерина Рыбакова полагает, что договориться даже на уровне одной отдельно взятой страны будет крайне непросто. «Большую роль играет вопрос предпочтений, которые именно вы считаете важными для определенной сферы, – замечает она. – Предпочтений и традиционного "дьявола в деталях". Вот, например, один фонд говорит: мы проинвестировали в проект – 300 детей научили программированию. Мой первый вопрос: откуда эти дети? Если эти дети вчера играли в шахматы, а сегодня вы их научили программированию – насколько здесь присутствует социальный эффект? Если вчера они в подворотне пили пиво, и вы их привели в клуб, сделали так, чтобы они остались, научили их программированию и дали им профессию, – тогда это реально социальный эффект», – говорит Ксения Франк.
Владимир Смирнов
В целом, эксперты солидарны: несмотря на всю ее сложность, оценка необходима. «Когда ты создаешь инфраструктурный проект, это "венчур внутри венчура", – говорит основатель центра развития социально-культурных проектов и благотворительности «Благосфера» Владимир Смирнов. – Я знаю, что разумное, осознанное, социальное сообщество скажет, что это реально нужно. Очень крутой проект, реально работающий, помогающий, делающий, он очень нужен. Например, в «Благосфере», как в самом сложном проекте, мы так считаем. И цифры достаточно нас обнадеживают».
НАПРАВЛЕНИЕ ДВИЖЕНИЯШирокая рамка понятия «импакт-инвестирование» задает и предсказуемо большой разбег для моделирования парадигмы развития. С одной стороны, на российском рынке уже стали появляться мейнстрим-кейсы. Так, в 2020 году был запущен акселератор «Навстречу импакт-инвестициям» – пилот Impact Hub Moscow и фонда «Навстречу переменам», в рамках которого отбираются и докручиваются социальные проекты для импакт-инвестирования. С другой – актуальная карта отечественного импакта простирается от внутренних социальных проектов крупных компаний до моделей государственно-частного партнерства и венчурного финансирования.
Так, инвесторы все чаще готовы вкладываться в развитие территорий и сообществ и оценивать эту деятельность как разновидность импакт-инвестирования. В этой сфере есть потенциал, который начнет рано или поздно возвращаться не только человеческим капиталом, полагают они. На этом направлении сфокусированы многие проекты «Рыбаков Фонда» – «PRO женщин», «Про детей» и другие. «Сообщество – это особая связь между людьми, где они объединены общими ценностями, общим деланием. Именно нахождение в сообществе меняет их жизнь и приводит к тем позитивным изменениям, которые начинаются в первую очередь в мышлении, а потом уже – в действиях, поступках, качестве жизни».
Одновременно в формате инвестиций влияния сегодня развиваются проекты государственно-частного партнерства, поддерживаемые, в частности, государственной корпорацией развития России ВЭБ.РФ. «У ВЭБа как у института развития есть целое направление, которое посвящено инвестициям и проектам воздействия», – говорит Елена Феоктистова. В первом случае речь идет о финансовом участии в социально значимых проектах, во втором – о создании проектов как таковых. «Фактически это частно-государственное партнерство, реальная предпринимательская деятельность, которая должна обеспечить возврат инвестиций. Выше рынка или ниже рынка – это уже отдельная история», – отмечает она.
Елена Феоктистова
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ИМПАКТ-КЕЙС
Елена Феоктистова: Роман Аранин и Observer. Совершенно классический пример. Человек начинал с решения собственных проблем (компания, создающая сегодня современные инвалидные коляски и доступную среду в регионах, начиналась с мастерской по ремонту инвалидных колясок, после того, как ее основатель получил травму позвоночника. – Ред.), но решил задачу не только свою, но и сотен людей вокруг. Он сумел обеспечить устойчивость в решении той задачи, которая была первоначально, и очень существенно расширил первоначальную идею и проект. Это очень хороший пример того, как все работает.
Наконец, возможен сценарий, в котором импакт-инвестирование сблизится с гораздо более понятным традиционному бизнесу венчурным финансированием. «Я верю в потенциал венчурных предпринимателей, которые в своей душе совсем не безразличные люди и по выходным часто занимаются волонтерством, помогают бабушкам и спасают собак. В бизнесе они тоже зачастую принимают решения, исходя из своих общечеловеческих ценностей. Просто пока это еще не оформлено как идея, "не оцифровано" ими», – говорит Ксения Франк. Возможно, нужно не некоммерческие организации разворачивать в сторону возвратного финансирования, а напротив, направлять более традиционных инвесторов и фаундеров в сторону импакта. «Я уверена, что у многих из основателей компаний на человеческом уровне есть желание сделать позитивный вклад для общества, просто они не понимают, что это также может быть значимым для инвесторов», – замечает она.
«МОДЕЛЬ ТРЕХ СЕКТОРОВ» БОЛЬШЕ НЕ РАБОТАЕТБольшинство экспертов сходятся во мнении относительно необходимости общественной дискуссии об импакт-подходе. «На мой взгляд, сейчас важно разговаривать, писать, формировать знания, – говорит Жюльнар Асфари. – Важна общественная дискуссия. В нашей стране достаточно сильно происходит разделение: благотворительность отдельно, корпорации отдельно, инвестиционные сообщества отдельно, у нас очень много самоопределения внутри отдельно взятых сообществ». Итогом такого подхода становится низкая договороспособность участников рынка, отмечает эксперт. Для формирования системного подхода к импакту было бы полезно создание площадок, на которых представители различных сообществ смогут вести обсуждение, формирование перекрестного определения. «Тогда произойдет движение от разрозненных частных инвестиций, которые невозможно скопировать и повторить как опыт, потому что он всегда индивидуальный, в сторону каких-то институциональных, коллективных форм», – резюмирует Жюльнар Асфари.
МОЙ ЛЮБИМЫЙ ИМПАКТ-КЕЙС
Владимир Смирнов, «Школа позитивных привычек» фонда «Образ жизни»: Как мы можем растить людей, которые будут социально ответственными? Только начиная с детского возраста. Это 1–4 классы, кейс из 9 уроков, на которых дети обсуждают темы милосердия, сострадания, помощи ближнему, помощи окружающей среде, животным. В программе также обучаются старшие школьники, 9-10 класс, которые потом в своей школе эти же уроки и ведут. Получается такая синергия. Часть этой программы рассчитана и на дошкольников, когда детям 5–6 лет рассказывают, что такое «хорошо» и что такое «плохо». Если бы «Школа позитивных привычек» появилась в каждой стране, в каждом регионе, в каждом учебном заведении, было бы здорово. Уже десятки тысяч детей прошли через программу, в двух или трех регионах есть центры на основе педвузов, которые учат будущих преподавателей, проводятся семинары, есть методический центр. У меня мечта, чтобы это было в каждой школе страны.
О проблемах, мешающих сегодня построению диалога, говорит и Владимир Смирнов: «Само социально-благотворительное сообщество зачастую плохо, «непрофессионально» относится к бизнесу. Людям, спасающим людей, кажется, что они уже где-то рядом с ангелами и херувимами. Социальный блок, социальная сфера недостаточно лояльно работают с бизнесом и потенциально вовлекаемыми людьми».
И все же, по мнению представителей бизнеса, эта дистанция преодолима. «Я воспринимаю коммерческую и социальную составляющие как два компонента единого целого, как инь-янь, которое должно быть целым всегда, – говорит Алексей Рыжков. – И сегодня мы видим, когда компаниями или проектами не совмещаются эти два компонента, они друг без друга страдают. Когда же эти два компонента совмещаются друг с другом, возникает то единое целое, которое и должно быть».
Алексей Рыжков
НЕОТВРАТИМЫЙ ИМПАКТ
Пожалуй, единственное, в чем единодушны все стейкхолдеры, «переход на сторону добра» для бизнеса и общества в целом неизбежен. «Ты где-то в Америке приди в приличную тусовку и скажи: "Я занимаюсь бизнесом". – "Хорошо. А какой социальной деятельностью вы занимаетесь?" – «Никакой». – "Понятно. А каким-то Impact занимаетесь, что-то интересное делаете? Может, природу спасаете или что-то делаете, чтобы стало по-другому?" – "Нет, ничего". Тебя на бизнес-встречи будут приглашать, а в нормальное общество – нет. Это само собой должно быть. Это было когда-то модно, сегодня стало обязательно. У нас хотя бы должна эта «модность» появиться, чтобы неудобно было ничем не заниматься», – говорит Владимир Смирнов.
В неотвратимости смены парадигмы уверен и Алексей Рыжков: «Мы переживаем цивилизационный кризис. И чтобы выйти из него победителями, нужно всю нашу деятельность пересмотреть на предмет того, какое воздействие мы оказываем на мир в целом. Сформулировать эти критерии воздействия, понять, что мы не можем локально подходить к решению важных вопросов. Мы не можем построить свое локальное благополучие или свое локальное счастье, не решив общих проблем. Я считаю, что в этой логике и в логике победы над вызовами и угрозами, которые перед нами стоят, мы должны перейти в новый формат деятельности в целом: бизнеса, государственной деятельности, всех отдельно взятых людей, всех игроков рынка».
Текст подготовила Мария Кригер
Social Impact and Positive Change in Russia. Opinions of Six Experts Regarding the Present and Future of the Impact Approach in Russia
Maria Krieger
Social impact investments, or impact investments, are becoming increasingly prominent in the modern world building. At the same time, the concept itself, which puts classical investment cases on a level with social initiatives, still remains a thing in itself. What means «impact»? How to assess social impact? Do we need universal metrics to evaluate it? We asked people who know about the topic of impact investments to answer these questions on the experience of their own investments or a deep expert immersion in the topic.
The Global Impact Investing Network (GIIN) defines "impact investment" concept as "an investment made with the intention to make a positive measurable social or environmental impact and obtain a financial return." In practice today there is no common understanding of impact investment term. It allows for many interpretations. However, the venture investor Ksenia Frank, the chairman of the supervisory board of the Elena and Gennady Timchenko Charitable Foundation and a member of the supervisory board of the Zerno Ventures venture impact foundation essentially agrees with the GIIN statement: "These are investments in the projects that resolve and mitigate some important social problem in addition to financial gain for investors." She believes that the very fact of financial returns in this case is a prerequisite, along with a measurable social effect: "These are two components that are the must for impact investing, in comparison with any other effect, even if it is also very necessary and in demand".
