Соломон. Забытая нежность

– Аня, ты спишь?

Конечно, уснёшь тут…

– Нет, – тихо прошептала я, не сразу откликнувшись на его слова.

– Извини меня, – Игорь сделал шаг в мою сторону, и тьма полностью поглотила его, оставив лишь неяркие очертания силуэта. – Извини за эту сцену. Света немного вспылила. Но ты не переживай, она не со зла. Мне следовало раньше все ей объяснить и вас познакомить. Ты хотела поговорить…

На самом деле я уже перехотела. Не знаю, что могла бы ему сказать. Но и не сказать не могла. Не могла больше молчать!

– Да, – отозвалась я и выбралась из-под одеяла.

Сегодня кухне Соломона предстояло стать свидетелем еще одной неприятной сцены. Но сам виноват. Девушке и впрямь следовало объяснить все ещё раньше, а не тянуть до последнего. Но я не собиралась никого осуждать и тем более обсуждать чужие решения. Он взрослый мужчина и в отличие от меня понимал, что делает.

Глава 18

Аня

Пробудившаяся ревность, и не знаю, точно ли ревность, но какое-то неприятное и тяжёлое чувство, заставляло меня злиться. В первую очередь, на себя, что была способна на такие эмоции.

– Извини меня, пожалуйста, за эту сцену, – снова произнес Игорь, когда мы прошли на кухню.

Я не понимала, за что он просил прощения.

– Света больше не придет без приглашения. Я бы и не впустил ее в квартиру, но у нее был дубликат ключей.

Вместо ответа, я села на стул и поглядела на Игоря недоуменным взглядом. Внутри все растаяло от его угрюмого и озадаченного вида.

– Соломон, – я редко его так называла, мне больше нравилось просто Игорь. – Я понимаю, что ты очень много сделал для нас, но нам нужно жить отдельно, – я несколько раз с силой вдохнула, чтобы продолжить. – У тебя своя жизнь, у нас своя. Маша очень привыкла к тебе, да, но так ведь не может продолжаться… Ты рискуешь рассориться со своей девушкой, – хотя плевать я на нее хотела.

Особенно после вот этой ночной сцены. Я бы никогда не пришла к человеку на порог выяснять отношения и уличать его во лжи. Моя гордость никогда не позволит мне опуститься до таких крайностей. А вспыхнувший интерес к мужчине находился в стадии зародыша, и его следовало стереть, испепелить, убить, словно того не было и в помине. Чтобы не мучить себя напрасными надеждами на то, чего никогда не будет.

– Аня, – Игорь слегка прищурился. – О чем ты? Я никуда вас не пущу. Маша только выздоровела, скоро пойдёт в садик. Тебе нужна помощь. Подумай о сестре.

А я только и делала, что думала о нас и наших с Машей чувствах. Игорь богатый, успешный человек, и мы просто могли быть в его жизни чем-то вроде домашних питомцев. Но однажды они ему надоедят, и что он будет делать? Сдаст обеих в приют? А если невеста вдруг поставит вопрос ребром? Да и немного ли – три женщины на него одного? Справится ли с таким грузом и ответственностью?

– Мне кажется, ты торопишься, Аня, – вид Игоря был совершенно беспомощным.

То ли Света его довела, то ли действительно нас с Машей не хотел отпускать, но мне почему-то стало его жаль. И да, я торопилась, спешила как можно скорее отгородить свое сердце от боли и губительной привязанности к мужчине.

– Я сегодня договорился со Стасом, Маша должна пройти полное обследование у него в клинике, потому что такие судороги – это ненормально.

Игорь продолжал искать доводы, чтобы отговорить меня уйти. Но зачем мы ему сдались?

– Игорь, у меня есть молодой человек. Он остался в Воронеже, но он обещал перебраться к нам. Мы не будем одни, мы все вместе будем жить и работать.

– Что за глупости? Какой молодой человек? Ты ведь меня обманываешь? Он ни разу тебя не навестил в больнице и после… Аня! – Игорь строго на меня посмотрел, а его красивое лицо исказил гнев.

Моя ложь не сыграла мне на руку, но я хотя бы попыталась. И, в общем, я запуталась и уже ни в чем не была уверена. Пусть это была глупая попытка, но ещё глупее было остаться в его доме. И после прихода его женщины я понимала это лишь отчетливее.

– Ты ведь сам говорил, что мы временно поживем, так? – говорила я дрожащим голосом, продолжая хвататься за тонкие нити его же слов.

– Разве я дал тебе повод усомниться в себе? – Игорь прожег меня холодом карих глаз, и мне стало не по себе.

В глубине его взгляда пряталось беспокойство, мне не показалось?

– Аня, дал? – потребовал он от меня ответов, но я молчала и смотрела на него, вспоминая наш разговор в Рыбачьем, когда он пообещал мне, что не будет требовать от меня услуг интимного характера. Точнее я сама обозначила ему эти рамки и границы. Но молчала, потому что окончательно перестала что-либо понимать.

– Нет, – я опустила глаза, думая о его словах.

Даже сейчас он не давил на меня, а мягко пытался убедить в том, что я собираюсь сделать большую ошибку. И в чем-то, конечно, он был прав. Он вёл себя по отношению к нам с Машей исключительно, словно был нашим старшим братом. Это я глупая придумала себе какую-то влюблённость и создала всем проблемы. Понятное дело, ему спокойнее, когда мы жили под боком. Но… об эти «но» в итоге могла разбиться моя вселенная! Только признаться Игорю в этом означало совершить еще большую глупость, нежели просить его о свободе и раздельном проживании. Даже еще большую, чем выходка его подружки и ее ночной визит.

– Тогда на правах старшего и ответственного за вашу жизнь и судьбу, я…

– Игорь, – перебила я его. – Ты очень, очень много делаешь для нас, но у тебя есть своя личная жизнь. Мы, по сути, чужие для тебя люди.

– Ошибаешься. Уже нет, – он смотрел мне в лицо и прерывисто дышал. – Я рассказал о тебе с Машей родителям, и на выходных собирался вас познакомить. Они будут счастливы узнать о вас. В моей жизни несколько лет назад случилась большая трагедия, и Маша, ты… уверен, вы станете такими же лучиками света для моих родителей, какими стали для меня. Поэтому Аня, прекрати думать о том, что ты и Маша, что вы для меня обуза. А Света… не стоит так остро воспринимать ее выходку. Я сам виноват, что не рассказал ей о вас. Уверен, она будет иного мнения обо всей этой ситуации, когда узнает тебя и Машу поближе.

Ох, вот на этот счёт я бы не была так категорична. Света никогда не примет ни меня, ни мою сестру. Но я устала спорить. В итоге разговор принял совсем иной оборот. О какой трагедии шла речь? У Игоря была младшая сестра или дочь, которая погибла? Только я не видела в доме ни одного детского снимка и даже намёка на то, что у него была семья. Но воспоминания, как он трепетно относился к Маше, как смотрел на неё, теперь представлялись в несколько ином ключе. Я вглядывалась в глаза Игоря, и появившаяся в его взгляде нежность повергла меня в смятение, я снова опустила лицо.

– Ну, сама поставь себя на моё место, ты бы как поступила? Ты ведь взрослый человек, – меня аж полоснуло это слово за живое, и я впервые подумала о нестыковках.

– Взрослый человек? Ты уверен? – без сарказма эти слова произнести, увы, не получилось. – Несколько минут назад ты убеждал Свету в том, что мы две маленькие девочки, дети, которые…

– Аня, вы и есть дети, которые остались одни! Да, ты старше Маши, но я считаю, такой же ребёнок, который был лишён детства. Молодая девушка, рано узнавшая, что в жизни бывает все очень непросто.

Я подняла глаза и заметила, каким усталым и измотанным выглядел Соломон. Однако меня задевали его слова и сравнения, я открывала и закрывала рот не в состоянии вымолвить и звука. В то время, как я строила воздушные замки и пыталась в них жить, Игорь считал меня маленьким ребёнком или просто бесплатным приложением к Маше? А что, если он видел все перемены, которые происходили со мной, но намеренно делал вид, что ничего не происходит и тоже обосновался в воздушных замках? И слова его «Я разве дал тебе повод в себе усомниться»… Нет, конечно, не дал, но и четко дал понять, что отпускать нас с Машей от себя не собирается.

Я медленно поднялась со стула с каменным выражением на лице. Достаточно на сегодня разговоров, в итоге они оказались бессмысленными. Да, в чем-то Игорь прав. И когда вот так смотрел на меня, слегка прищурившись, интересно, о чем думал?

– Я такой же ребенок, как из тебя немощный старик, – насмешливо сказала я, внезапно осмелев. – Если еще хоть раз назовешь меня ребенком, не удивляйся, что снова перейду на вы.

В его лице что-то изменилось, у меня в ушах зазвенело от взгляда, которым он наградил меня. Из-под опущенных ресниц смотрел так, словно я приговорила его к страшному наказанию.

Тряхнула головой, и упавшая копна волос закрыла мое красное лицо от его сверкающих глаз. Пусть даже не надеется, что жить со мной под одной крышей будет так просто, как он рассчитывал. В противном случае, сам начнет умолять, чтобы мы съехали с Машей и начали жить отдельно.

Глава 19

Соломон

Слишком много выдалось бессонных ночей за последние дни. Сначала болезнь Маши, а теперь Аня… В доме стояла оглушительная тишина, часы показывали начало пятого утра, а сна ни в одном глазу. Через пару часов сработает будильник. Я лежал в кровати и глядел в потолок. Мысли, вот уже который час, занимала девушка, что спала в соседней комнате, и наш недавний ночной разговор. От моего внимания не ускользнули перемены в ее поведении. Это она думала, что ведёт себя как обычно, но я видел это отчуждение и замкнутость, эти настороженные и заинтересованные взгляды в мою сторону. Только я и так вёл себя исключительно, почти как монах. Или батюшка при монастыре, давший обет не нарушать Божьих заповедей. Хотя Аня всем своим неискушенным видом и красотой была подобна змею-искусителю, просившему отведать запретный плод. И это был чертов мазохизм, держать в доме самого дьявола-искусителя и продолжать строить из себя равнодушного соседа по жилплощади. Но ради присутствия девочек в моей жизни, я готов был и не такие муки стерпеть. Да и Аня, слава богу, меня никак не провоцировала. Это я мысленно нарушал запреты и постоянно себя одергивал. И до сегодняшнего дня и этого разговора с Аней и Светиной сценой ревности, я думал, что держу все под контролем. А в итоге получалось, что ни черта я не владел собой. Наломал дров с Аней, наговорил лишнего Свете. Готов был уже сегодня ей сознаться, что убийство Кеннеди моих рук дело, лишь бы она успокоилась и ушла. Совсем не ожидал от нее такой выходки и того, что она придет ко мне домой в столь поздний час. И от Ани не ожидал такой реакции на безобидное слово «ребёнок». Но должен же я был как-то остудить Свету и выставить ее из дома, усыпить бдительность, чтобы не раздувать скандала.

Конечно, Аня уже не ребенок, и я прекрасно это видел. В общем, сам виноват, и что самое ужасное, ничего исправлять не хотел. Пусть лучше Аня меня считает полным недоумком и бессердечным сухарем, нежели увидит отклик и взаимный интерес. А я уж как-нибудь сам на местном уровне разберусь со своим наваждением. И со Светой тоже разберусь.

Сдержав стон отчаяния, я уткнулся носом в подушку, снова представляя лицо Ани, ее большие выразительные глаза и как она умилительно сегодня смотрела на меня… а потом с вызовом, когда сказала, что перейдёт на вы, если услышит ещё хоть раз, что я назову ее ребёнком. Ей казалось, что я ничего не замечал, а я все видел и потому держал дистанцию. И прекрасно отдавал себе отчет, что девочки значили для меня уже очень много, им хотелось не просто помочь, о них хотелось заботиться, с ними хотелось быть рядом и принимать участие в их жизни. Мне нравились наши тихие вечера, нравилась нежность и покорность Ани. Она быстро всему обучалась. Нравился запал Маши и ее тяга ко всему новому. Она только-только окрепла после болезни. Я договорился со Стасом на днях, что ее полностью обследуют в его клинике. Собирался свозить девочек к родителям, чтобы они познакомились. Просто чувствовал, что так правильно. А вот Света в эти планы не входила. И рассказывать о девочках я ей не хотел, потому что на тот момент, когда привез их к себе, сам ещё метался и был загружен другими проблемами. Да и как-то со Светой мы больше другими вещами занимались до встречи с девочками, не разговорами. Не понимаю, что дало ей повод так себя некрасиво вести, я никогда и ничего ей не обещал. И домой я летел на всех парах с появлением девочек, в меня будто вдохнули жизнь, а в моей квартире стало тепло и уютно.

Не к Свете, а к девочкам…

И с родителями хотелось поделиться тем теплом, которое исходило от них. И девочкам эта поездка тоже необходима, я хотел, чтобы Аня чувствовала себя рядом со мной, как в семье, а у Маши появились дедушка и бабушка. Я был уверен, что мама обрадуется Ане и Маше. Мама вообще была мировым человеком. После смерти Наташи и Аси я замкнулся в себе, а теперь вот словно очнулся от долго сна и пытался вернуться к жизни. Получалось, правда, так себе. За время, проведенное в коме, без чувств, мир продолжил жить, а я на время выпал из колеи и многому разучился. А сегодняшний вечер и ночь неплохо так меня растормошили. Я понял, что выбрал неверную тактику в поведении и общении с Аней, но менять уже было что-то поздно. Да и нужно ли?

Утро выдалось беспокойным и суматошным. Я погрузился с головой в дела компании. После обеда позвонил Стасу и договорился, что Маша и Аня подъедут завтра рано утром в его клинику. Он обещал в частном порядке решить этот вопрос, и к выходным предоставить полную картину относительно Машинного здоровья. Если Аня захочет, доктор и ее посмотрит. Но я боялся посягать на территорию девушки после вчерашней ночи и ненароком ее спугнуть. Уж слишком рьяно она отстаивала свое право на отдельное жилье. Неужели так стеснялась меня? А ведь я уже не представлял без девочек своих вечеров, да и целиком жизнь. Машу видел вечером, чувствовал, как она маленькими ручками обнимала меня за шею и на ушко шептала «дядя Игорюша», так внутри все сжималось от нежности.

А вот Аня… это отдельная история! Иной раз она тоже доставляла мне определённые волнения, но я просто-напросто блокировал любые подвижки и ощущения в паху, когда она задерживала на мне свой открытый и пристальный взгляд, ласково улыбалась и пыталась делать вид, что не разглядывает меня тайком. Уж я такого за всю свою жизнь повидал, и меня не провести вокруг пальца. Она, наивная простота, думала, я не замечаю ее внимания, но украдкой все видел, и в такие минуты внутри меня бился наружу зверь. Мне на луну выть хотелось от беспомощности и противоречий, что сеяли неуверенность внутри. Я пообещал этой девочке, что никоим образом не посягну на ее территорию и не дам ей усомниться в чистоте своих помыслов. Может быть, я превозносил ее чистоту и непорочность, но разум подсказывал, что, вероятно, я не ошибался. Да и зачем ей нужен такой мужчина, который потерял себя уже несколько лет тому назад. Там в душе столько обломков, что даже я боялся тронуть это все и ненароком сломать ещё сильнее, а потом не найти себя под этими завалами.

Набрав номер матери, я затаил дыхание и откинулся на спинку кресла. В офисе сегодня на удивление тишина, но оно и к лучшему. Спать хотелось безумно.

– Игорек? – послышался на том конце связи приятный женский голос. – Как я рада тебя слышать! Как дела сынок?

– Все хорошо, мам, я звоню предупредить, что на выходные все в силе.

– Какая замечательная новость! Вот отец обрадуется. Я ему еще ничего не говорила. Ты же любишь иной раз резко переменить планы.

– Люблю, но в этот раз я точно приеду. И вероятно не один, а с девочками… – я выжидал ее реакции.

Спустя недолгое молчание она заговорила:

– Игорь, один или с девочками – это ровным счётом не имеет значения. Хоть с компанией друзей! Главное, приезжай!

– Хорошо. Отцу передавай привет.

– Передам, – эхом отозвалась она.

Перед тем, как вернуться с Аней и Машей в город, я вскользь поделился с матерью информацией о девочках. Без ярких подробностей и упоминания пожара. Но мне необходим был совет и поддержка, а я знал только одного человека, который мог мне все это предоставить.

– Игорь, – воодушевленно вздохнула в трубку мать. – Я рада за тебя. Ты прости меня, что напоминаю… но я уже и не чаяла услышать в твоём голосе надежду.

– Мама! – я поморщился, понимая, что она имела в виду. Но не хотел развивать эту тему и вспоминать о Наташе с Асей. И без того в голове был кромешный бардак. Мысли разумной упасть некуда было.

– Все, Игорь. Будем вас ждать. Приготовить твой любимый пирог?

– Да, – я представил лицо матери.

Она по-прежнему осталась для меня лучшим другом и надёжным тылом, моей поддержкой и опорой. Чего не мог сказать про отца. После смерти Аси, отношения с ним стали несколько напряженными и холодными.

– Пойду скажу отцу, порадую старика. До встречи, сынок!

– До встречи.

Я разъединил связь и какое-то время смотрел на телефон, вспоминая улыбку матери. А затем вспомнил ее слезы и перекошенное от боли лицо, когда приехал и сказал, что Наташи и Аси больше нет. Тогда я ещё как мог держался, а вот спустя некоторое время совсем от тоски тронулся рассудком и всех, все, что было в моей жизни вместе с Наташей и Асей, я вычеркнул на долгое время и так обратно и не впустил никого в свою душу. Даже мать держал на расстоянии. Нет, я навещал родителей, но очень редко и чаще мы общались по телефону. Да, испытывал угрызения совести по этому поводу, но родительский дом о многом напоминал, и там я появлялся только в исключительных случаях. Мы раньше часто семьёй отдыхали у них на даче. Считай, я отправлялся сейчас на подвиг, когда решился на поездку домой. Но Стас в ту ночь сказал правильные вещи, пора вылезать из своей раковины. Жизнь продолжалась.

Раздался звонок по внутренней связи, я снял трубку и услышал мелодичный женский голос секретарши, который сообщил мне, что Павел Сергеевич – начальник отдела безопасности, – хочет меня увидеть. Я разрешил его пропустить, вспомнив о том, что просил навести справки про Аниного родственника, брата погибшей матери. Может быть, Павел что-то узнал и пришел поделиться со мной этой информацией. Самому было интересно узнать, кто был этот человек и что из себя представлял.

Глава 20

Соломон

Павел Сергеевич, увы, ничем пока не порадовал, приходил совсем по другому вопросу. Про мужчину, про которого я просил навести справки, не было никакой информации. Вероятнее всего в люди он все же не выбился, или и вовсе был мертв, раз поиски застопорились. Но я попросил копать до победного, а там разберемся.

К концу дня я вспомнил о Свете, что обещал ей вчера встретиться и поужинать, дабы объяснить, откуда взялись девочки, и как долго будут жить вместе со мной. Заодно попрошу вернуть ключи от квартиры, чтобы подобной сцены больше не повторилось. Точку в наших отношениях ставить было глупо. Там вообще какие-то знаки препинания были лишними. Мы давно были вместе, и меня все устраивало в этих отношениях – физическое влечение и ничего более. Света никогда не настаивала на том, чтобы стать для меня чем-то большим, и наши встречи сводились до уровня постельных несколько раз в неделю. А ее вчерашняя выходка сильно меня расстроила. Нет, Света не была плохой девушкой, она приличная, работящая и добрая, это я в последнее время забыл обо всем на свете, сконцентрировав все внимание на девочках, что жили в моем доме. Мчался к ним домой при первой же возможности. А Света виновата лишь в том, что пришла ко мне посреди ночи, желая взять с поличным, чтобы вывести на чистую воду и уличить в обмане и предательстве. И тем самым окончательно убила моё доверие и какие-либо зачатки чувств. Припарковав автомобиль у роскошного ресторана, где мы когда-то впервые оказались на свидании, а потом перебрались в гостиничный номер в здании через дорогу, я вошёл в красивое фойе.

Прошёл в зал и занял место за столом, подозвал официанта и заказал воды. Решил для начала дождаться Свету, чтобы сделать заказ. Хотя и наперёд знал, что она выберет. Хорошо изучил её за все время наших встреч. Она любила итальянскую кухню, обожала спагетти и лазанью. Но была, как и большинство современных девушек, повернута на фитнесе и здоровом образе жизни, ела исключительно какую-то зелёную траву и белок. И, кажется, пила протеин. Я видел большие круглые баночки с порошком у неё дома. Часто подшучивал, что бодибилдера в постели видеть желал в последнюю очередь. Хотя Света и не была на него похожа. Выглядела сочной и упругой, округлой в нужных местах. Не девушка – загляденье. Но меня по-прежнему влекло в другую сторону, и мысли были сейчас отнюдь не здесь, не в ресторане, а дома…

– Игорь! – Светлана просияла, увидев меня, чмокнула в щеку и уселась напротив. – Извини, я немного опоздала, повсюду пробки.

Света – успешная бизнес-леди. Кажется, так сейчас модно это называть? У неё под крылом вполне неплохо обосновались два модных бутика одежды. Со вторым я немного ей помог. Она ничего не знала о моей трагедии и Наташе с Асей или делала вид, что не знала, а сама через общих друзей наверняка все уже выяснила. Но ни разу – ни словом, ни намёком не дала понять, что ей об этом известно. И ей же лучше. Я не любил говорить на эту тему. Ни с кем. Даже думать иной раз самому себе запрещал.

– Да ничего, – я тяжело вздохнул.

Вчерашняя сцена заставила меня о многом задуматься. В частности, о том, что наши отношения больше не приносили мне былой радости. Я осознал это не вчера, и даже не месяц назад. А несколько раньше. Но долгое время Света полностью устраивала: как любовница, как собеседница и даже как спутница по жизни. Да, сердце не замирало от нежности и любви, как к Наташе. Но ведь это и не главное? Хотя теперь, кажется, понимал, что рядом с ней вполне бы мог походить на живого мертвеца.

– Как… девочки? – аккуратно спросила Света, поднимая глаза от меню.

– Нормально, – отозвался без энтузиазма и снова вспомнил об Ане.

А вот эти две девочки заставляли оживать сердце, будто утренние лучи солнца воскрешали внутри теплую надежду, даже не знаю на что… что глубокая и темная ночь в моей жизни закончилась? Их присутствие согревало меня и моё холодное сердце. Рядом с ними я чувствовал себя легко и хорошо. Эгоистично, наверное, было с моей стороны держать их рядом. Но иначе я просто не мог. И держал не только из-за себя. Москва совсем другой город, это не маленький посёлок, где все знали друг о друге, я просто-напросто боялся за них, что их могли обидеть. На их долю и так выпало немало разных бед.

– Прости меня за вчерашнее. Я не знаю, что на меня нашло. Я бы хотела с ними познакомиться поближе. Если они так много для тебя значат… – Света искренне улыбнулась и смущенно опустила глаза. – Ты серьёзно хочешь, чтобы они стали частью нашей жизни?

Это слово «нашей» сильно резануло мой слух. Так далеко, а именно в нашей жизни со Светой я точно не загадывал. Я давно жил одним днем. Уже много лет. И менять ничего не собирался. Да, в моей жизни сейчас был сложный этап, я взял ответственность за двух посторонних людей, которых уже таковыми не считал. Но если Свету не пугали такие изменения, то почему я должен был этого бояться?

– Я хочу им помочь. Девочки остались одни и жили в ужасных условиях, у них никого нет, и, если бы я не вмешался, их бы разлучили.

– Игорь… – Света смущенно улыбнулась, – я не думала, что ты такой…

– Какой? – я скривил лицо, окидывая свою спутницу хмурым взглядом.

– Ты, оказывается, любишь детей?

Да, особенно одну маленькую девочку. И уже привык по утрам к топоту ее маленьких ног по квартире, к объятиям на моей шее, приятному тонкому голоску. Не уверен, что теперь вот так просто смогу отвыкнуть. И если Аня уйдет, то это будет для меня удар и новая порция боли. Однозначно, впоследствии нам придется расстаться, и это будет весьма болезненный момент. Аня в чём-то была права. Но и я был прав не меньше. Я был старше, я умел хорошо себя контролировать. Я, вроде как, состоял в отношениях со Светой, а Аня была намного младше меня. Она напрасно переживала за свою благодетель. Ни Машу, ни Аню я в обиду никому не дам. Даже себе.

– Бывают исключения из правил. Но теперь ты знаешь причину, по которой я не могу встречаться с тобой по ранее оговоренному графику. Девочкам тоже требуется внимание. А мне нужно, помимо прочего, уделять время работе и отдыху.

Света пожала плечами.

– Уверена, у тебя получится в итоге совместить эти две части своей жизни. Я бы могла помочь тебе… со старшей, наверное, мы могли бы даже стать подругами. Сколько ей лет? Ты говорил, что она ещё совсем маленькая?

– Ане девятнадцать.

Глаза Светы округлились, и она замерла, переменилась в лице и побледнела.

– Ребенок? – протянула она, скривив губы в усмешке.

Я ожидал нечто подобное.

– Она умственно отсталая? – Света принялась строить догадки.

– Нет, что за глупости, – я почувствовал, как заурчало в желудке.

Я не ел почти весь день и, подозвав официанта, сделал заказ.

– А вторая девочка? Надеюсь, они не близнецы? – шутка была не очень удачная, но я понял, в какую сторону клонила Света.

– Нет, Маше всего пять лет. Скоро будет шесть. И Аня заменила ей мать и отца. Девочки жили в ужасных условиях, – я сделал на последних словах акцент. – Если хочешь, то как-нибудь можем все вместе куда-нибудь сходить. Ты с ними пообщаешься и поймешь, что это два светлых человечка.