Соломон. Забытая нежность

– Я не знаю. Ты и так очень много для нас сделал и продолжаешь делать. Мне неловко пользоваться твоей добротой. Я так не привыкла. Но… наверное, ты прав, – согласилась я, понимая, что пока не готова отправиться в свободное плавание.

– Но привыкнуть придётся. В ближайшие пару дней все решится с документами, и ты получишь опеку над сестрой. Мы оформим Машу в садик с упором на подготовительную программу к начальным классам, найдём тебе рабочее место. К сожалению, поступить в университет в этом году не получится, я узнавал. Но на будущий год… Ты пока сама можешь определиться, что тебе интересно и готовиться в свободное время дома.

– Ты так все расписываешь… Я уже думаю, что ты и в самом деле волшебник, – и это, конечно же, неплохо, но все равно очень странно.

– Хорошо. Будь у тебя возможности и деньги, ты бы помогла мне с младшим братом, окажись я с ним в подобной ситуации? Или хочешь сказать, что осталась бы в стороне и не вмешалась в судьбу двоих человек, которые остались на улице и их, возможно, навсегда могли разлучить и поломать им тем самым судьбы? Я узнавал, Аня, тебе бы отказали в опеке. Отказали бы, даже если бы нашла угол и маломальский заработок. Без жилья, сама считай ребёнок, без работы, без образования. На ваших условиях, что вы родные, даже не стали бы зацикливаться. Как правило, люди в таких организациях смотрят лишь на общую составляющую, не вникая в суть проблемы. Поставили печать и закорючку, порушив ваши судьбы. Это я вижу, как ты любишь Машу, как она держится за тебя, чувствую вашу любовь и привязанность и понимаю, что разделить вас чревато душевными травмами для обеих. Поэтому денежный вопрос для меня играет последнюю роль. Куда важнее сохранить в вас то человеческое, что пытались вытравить из вас ваши родители.

Я смотрела на Игоря расширенными глазами. Такой красивый, холеный и с таким большим сердцем. Он так глубоко видел эту ситуацию, будто побывал в моей голове. Да, я прекрасно понимала, что без всех этих благ нас с Машей разлучат. Да, я доверилась ему, потому что интуитивно чувствовала, как ему небезразлична Маша. Я просто видела его отношение к ней. Будто… Будто это была его дочь. Видела, с каким обожанием он смотрел на мою Машу… И одно это уже дорогого стоило.

– И ведь знаешь, я тоже после школы так и не доучился, – ухмыльнулся и прищурился, а я ловила каждое изменение в его лице, не знаю, почему делала на этом акцент. Но вроде он и улыбался сейчас, а глаза грустили. – Заочно доучивался. По дурости исключили из института ещё на первом курсе, загремел в армию. А потом уже как отслужил, взялся за ум и многого достиг. Обычная история, в общем.

– Так уж и обычная? А семья?

Игорь тут же помрачнел, и взгляд его стал стеклянным.

– Была семья. Но это в прошлом. Не будем об этом, ладно? – он посмотрел на меня проникновенным взглядом, а меня пробрало до самых костей холодом, которым повеяло от мужчины.

Ладно, я вполне понятливая девочка и затрагивать эту тему больше не стану. Если сам не начнёт о ней говорить. Но вероятно за плечами мужчины был болезненный развод. А может, бывшая жена и вовсе не давала видеться с ребенком, и потому он питал такие нежные чувства к Маше.

– Там в пакете и для тебя есть подарок, – Игорь улыбнулся, но улыбка получилась грустная и вымученная.

А мне снова внутри стало не по себе, и я будто переоценивала свои знания относительно мужчины. Смотрела на него другими глазами и пыталась его понять. Мне захотелось узнать о его жизни и что же такого случилось в ней, что он остался один. В голове не укладывалось, что такого чуткого и приятного человека могла оставить жена.

Мы разошлись каждый по своим углам. Я вернулась в гостиную, где Маша перебирала книги и пыталась разобраться с игрушечным обучающим ноутбуком. Разложила на полу инструкцию и с важным видом изучала картинки. Меня ждал плеер и несколько дисков. Я быстро разобралась с инструкцией и, подсоединив наушники, послушала несколько композиций. Маша внезапно отложила все игрушки и книги и, свернувшись калачиком, уснула прямо на полу. Я подняла сестру на руки и переложила на диван. Коснулась руками лобика и вздрогнула. Нет! Только не это. Маша вся горела и потому так тихо вела себя весь вечер. Но где умудрилась заболеть? Хотя много ли нужно ребёнку? Наверняка наш переезд и события последних дней отразились на ее здоровье.

Глава 14

Соломон

Несмотря на то что сильно устал за эти дни, на сон я настраивался очень долго. Не для одних же девочек столько волнений. Я тоже переживал за их переезд, сегодня практически весь день занимался документами и разъездами, чтобы процесс опеки ускорился. В общем, ничего сложного, обычные рутинные дела, но на деле все обстояло несколько иначе.

А тут ещё Света активизировалась и вцепилась в меня намертво, будто чуяла скорые перемены. О девочках я так ей пока ничего и не рассказал, хотя вчера и провел в ее обществе пару часов.

– Игорь? – я услышал стук в дверь и потянулся рукой к светильнику.

– Аня? Что случилось? – отозвался я, потирая сонные глаза.

Девушка стояла в дверях спальни в одной из моих футболок, что я временно выделил ей как одежду для сна. Та была в несколько раз больше нее самой и по длине доходила почти до колен. Нужно будет свозить девочек в выходные в магазин, чтобы Аня смогла выбрать для себя и Маши необходимые вещи.

– Маша… – голос Ани дрожал. – У неё высокая температура. Она вся горит.

Я поднялся с кровати, на ходу натягивая футболку на голое тело, и направился в гостиную вместе с Аней, где теперь расположились девочки на время, пока будут жить со мной. Маша спала, сжавшись в комочек на большом диване, Аня ее раскрыла, и маленькие худенькие ручки и ножки девочки показались мне почти белыми, они почти сливались со светлыми тонами простыни.

– У меня даже лекарств никаких нет, – взглянул растерянным взглядом в сторону Ани.

Вышел из комнаты, вернулся в спальню, взял в руки телефон, задумчиво покрутив в руках. Да, время позднее, но здесь без вариантов.

Я, честно признаться, отвык и забыл, что делать в подобных случаях. В принципе нечто такое в итоге и следовало ожидать. Детский организм, стресс, переживания и перемены не могли не отразиться на таком маленьком человечке. Да и я тоже хорош, виноват не меньше, кормил ребенка мороженым каждый день, пока Аня находилась в больнице. Но Маша такими жалостливыми глазами на меня смотрела, что я не мог отказать ей в таком крошечном удовольствии.

После третьего гудка из динамика телефона послышался заспанный голос:

– Соломон?

Стас наверняка очень сильно удивился, увидев мое имя на дисплее телефона. Я, в общем-то, и так редко звонил, а сейчас к тому же ночь. Представляю его изумление. Окажись на его месте так же недоумевал, что понадобилось от меня человеку, который сам вычеркнул из своей жизни всех старых друзей. Но я не знал, кому бы еще мог позвонить в эту минуту, а Стас работал врачом. Не по детским болезням, но все же он врач с медицинским образованием.

– Стас, привет. У меня здесь… в общем, у меня девочка… – я переживал за Машу и плевать я хотел на его удивление и вопросы. – Маленькая, – продолжил уже несколько увереннее. – Вся горит. Лекарств нет. Скорую вызывать или мчаться в аптеку за жаропонижающими, и на утро вызывать врача?

– Девочка? – потрясенно протянул Стас, а потом быстро продолжил, – Ты в Москве? Или ещё в посёлке?

– В Москве. Вчера вернулся.

– Она у тебя дома?

– Да.

– Это хорошо. Скинь мне адрес, я сейчас приеду. Девочку раскрой, смочи полотенце холодной водой и положи его ей на лоб. Я осмотрю ее, и там решим, что делать дальше.

Стас отключил телефон, а я ещё какое-то время стоял посреди комнаты, думал обо всем сразу и в итоге ни о чем. Поморщился слегка, как представил его на пороге своей квартиры. Не хотелось бы мне сейчас никаких вопросов. Да и с какой стати я должен что-то ему рассказывать? Моё это дело. И никого больше не касалось. А если честно, просто не ожидал от него такой быстрой реакции. Ведь недаром говорят, друг познается в беде. Сбросил на номер Стаса свой новый адрес в смске и решил наплевать на свои желания относительно того, хотел я или нет, чтобы друг приезжал. По сути, сейчас это не имело никакого значения. Главное, чтобы с Машей не случилось ничего серьёзного. Что же за напасть такая?

Аня не отходила от сестры, и уже без моих слов догадалась приложить ко лбу девочки смоченное холодной водой полотенце. Я тихо стоял в дверях комнаты, смотрел ей в спину и совсем другие картинки и вспышки мелькали перед глазами. Такая же вот первая бессонная ночь и простуда Аси. Наташа тогда до утра просидела над кроваткой дочери, так и уснула, в итоге, свернувшись вокруг нее клубком. Смотрел на девочек, а видел… Наташу и Асю? Совсем из ума выживал. Да и Аня мало походила на мою бывшую жену. Даже характером. Мягкая, уравновешенная, тихая. Наташка же была ураган. Если мы ссорились, то все в округе слышали наши жаркие примирения. После рождения дочки немного угомонились. И то лишь потому, что боялись разбудить ребёнка.

Машу вдруг забила судорога, девочка вытянулась, словно струна и запрокинув голову, дрожала, будто по ней пускали электрические разряды. Аня тут же сорвалась с места и куда-то побежала, пока я в оцепенении наблюдал за ухудшением состояния ребёнка. Впал в ступор и боялся к ней даже подойти, не то, что прикоснуться. Аня влетела в комнату, держа в руках деревянную ложку для антипригарных кастрюль, взяла Машу на руки, положила боком на свои колени и вложила ей между зубов эту штуковину. Все ее действия были слаженными и быстрыми, будто она не в первый раз оказывала помощь сестре и проделывала все эти манипуляции. Я же, немного придя в себя, схватил телефон в руки и снова набрал Стаса, понимая, что дело плохо.

– Аня…

Стас не отвечал, а Аня поглаживала сестру, пока она дрожала в ее руках и закатывала глаза.

– Это фебрильные судороги. Реакция организма на высокую температуру. У Маши с рождения так. Обычно проходит спустя время… – она с тревогой взглянула мне в лицо. – Когда случилось в первый раз, я вот так же, как и ты, стояла бледная и не знала, что делать. К соседям боялась бежать, чтобы попросить их вызвать скорую. Страшно было оставить ее одну, мать с отцом где-то пили, и не до Маши им было. Пока я думала и решалась, судороги прошли сами, но к соседям я сбегала и скорую вызвали. Маша тогда неделю в больнице лежала, и врачи сказали, что со временем она перерастет, и судороги прекратятся. Но почти каждый раз, когда она заболевает и поднимается температура, без этого подарка не обходится.

– Ты уверена? Это точно сейчас пройдет?

Аня хоть и пыталась делать вид, что ничего страшного не произошло, но я чувствовал, как она сильно переживает.

– Мне всегда очень страшно за неё в такие моменты, но это сейчас должно пройти. Ещё буквально час назад она играла, и все было хорошо.

Спустя немного времени судороги и вправду стали меньше. Но я уже абсолютно точно решил, что обследую Машу в клинике Стаса и покажу хорошим врачам – теперь это первоочередная задача. Каким врачам показывала Аня девочку, я не знаю, но это ненормально, когда ребенка вот так трясёт, и он находится, словно в бреду.

Развернулся и пошёл на кухню. Прислонился лбом к холодной дверце холодильника и закрыл глаза. Наверное, я чёртов мазохист, стоило дать девчонкам денег, помочь с документами и на этом все. Зачем приволок их домой? Но рядом с ними, несмотря на боль в груди и тяжесть, живым себя чувствовал, а не полу мертвецом. Со Светой встречался, а сотой доли этих вот самых чувств не ощущал, лишь симпатию и интерес как к красивой обертке. И если кому-то любопытно было развернуть броский фантик и заглянуть, что там внутри, то мне нисколько. С детства не любил сладостей. А Аня… в душу ко мне не лезла, и я лезть в ее не собирался. И лишь в общении с Машей зависал и тупил иногда, смотрел на нее, а видел Аську.

– Игорь, там в дверь звонят, – я вздрогнул, когда Аня коснулась моего плеча.

Даже не заметил, как она вошла на кухню. Обернулся и посмотрел ей в лицо. Она уже оправилась от пожара, по крайне мере, внешне. Вчера мы сняли последние бинты, и больше она не дала наложить новые повязки. Но все же руки ее осмотрел, они действительно заживали быстро.

– Да, иду, – отозвался я, сглатывая нервный ком, готовясь к визиту из прошлого.

Стас раньше был вхож в мою жизнь и мою семью, но после того как Наташи и Аси не стало, я принял решение ото всех закрыться. И, нет, я не жалел об этом приговоре, который вынес сам себе, но сейчас увидев друга на пороге квартиры, понял, что скучал по нему все это время.

– Ну что там у тебя за девочка? – с порога спросил Стас, снимая с себя верхнюю одежду. – Где ванная комната?

– Ванна там, – кивнул я в сторону двери, на этой квартире он не был ещё ни разу. – А девочка в гостиной.

Стас всунул мне в руки небольшой чемодан, а сам пошел мыть руки. Девочкам я специально выделил самую просторную комнату. Как раз то, что им необходимо. Потяну время, сколько смогу, а там видно будет с их переездом, но не хотел я их отпускать от себя.

Стас прошел в гостиную и, увидев Аню, замер и перевёл на меня озадаченный взгляд, но я сделал вид, что ничего не заметил и лишь кивком указал ему на маленькую девочку, что лежала на диване.

– Здравствуйте, – тихо отозвалась Аня в ответ на приветствие моего знакомого и тут же поднялась с дивана и отошла от Маши, освобождая пространство для Стаса.

Он осматривал сонную девочку, и в итоге ее разбудили все эти манипуляции, но она совершенно никак не отреагировала на незнакомого человека. В ее безразличном затуманенном взгляде совсем не было жизни, и мое сердце болезненно сжалось. Маша была похожа на тряпичную куклу, марионетку, подвешенную за ниточки, повторявшую все движения Стаса.

– У нее судороги были, – я решил, что об этом тоже необходимо сообщить.

– Да, скачок температуры их вполне мог спровоцировать. В лёгких чисто, – заключил в итоге Стас. – Скорее всего, ангина. Пойдём, я напишу, что нужно купить, утром вызовете детского врача, – он поднялся и посмотрел в бледное и перепуганное лицо Ани. – Сейчас я сделаю ей жаропонижающий укол, и она снова заснёт. А как проснётся, нужно дать лекарства.

Стас сделал Маше укол, сложил все принадлежности в небольшой чемодан и посмотрел на меня такими глазами, что я вмиг пожалел, что позвал его, потому что я не собирался обсуждать с ним, что это были за девочки и откуда они взялись в моей квартире и жизни. Аня поблагодарила моего друга и попрощалась с ним, возвращаясь на диван к Маше.

А мы прошли со Стасом на кухню, он сел за стол и какое-то время писал на листке бумаги аккуратным почерком мелкие буквы. Затем протянул мне листок и снова посмотрел таким же предостерегающим взглядом как там, в гостиной.

– Ты говорил, что девочка. А их оказалось две. Ты их откуда взял?

– С улицы, – хмыкнул я. И почти не соврал. У девочек больше не было дома.

– Детский врач обязателен. Утром купишь вот эти препараты.

Я взял листок и проверил названия. Все, как один, непонятные. То ли я не болел давно, то ли медицина и в самом деле не стоит на месте.

– Спасибо, – отозвался я. – Но давай больше без вопросов, хорошо?

Стас поднял руки вверх и криво ухмыльнулся.

– Ни одного вопроса больше. Но если что нужно, звони. Я на подхвате.

Уже когда провожал друга в прихожей он замялся и, натягивая куртку, все же сказал:

– Правда, не моё дело, но если это то, о чем я думаю, то я счастлив за тебя. Девчушки хорошие. Сестры?

– Сестры. Но это не то, о чем ты подумал. У меня Света есть, – если он, конечно, знал об этом нюансе. Но теперь будет, даже если эта информация обходила его долгое время стороной. – У них беда приключилась, я просто помочь хочу.

– Ладно, звони. А мне ровным счётом все равно, Света это будет или Аня, главное, чтобы ты из раковины своей вылез и понял, что жизнь все ещё продолжается. Наташа бы точно не пришла в восторг, увидев, во что ты превратил свою жизнь.

Стас пожал мне руку и покинул квартиру. Где-то в глубине души я был рад его увидеть. И в то же время морально раздавлен его последними словами. Ту короткую встречу с передачей ключей от дома в Рыбачьем поселке я в расчет не брал. И только после его ухода вспомнил, что забыл отдать ему обратно эти треклятые ключи. Не уверен, что у меня возникнет желание для нового брифинга. Я и так показал и сказал ему больше, чем рассчитывал. И сейчас меня не хило задело его упоминанием о Наташе. И без этого я все прекрасно понимал и осознавал, но ничего не мог поделать с болью, которая поселилась в сердце и не собиралась менять место жительства.

Глава 15

Аня

Игорь уехал вслед за доктором. После укола Маше стало значительно лучше, она быстро заснула снова, а я прошла на кухню и села за стол, опустив голову на трясущиеся руки. Меня всегда потряхивало после таких вот судорог сестры. Стоило ей заболеть, и появиться температуре – эта напасть была тут как тут.

Не знаю, сколько прошло времени, я, наверное, заснула на кухне за столом, сложив руки и опустив на них голову. Очнулась, когда почувствовала чьё-то прикосновение, вздрогнула и разлепила сонные глаза. На новом месте по-прежнему плохо спалось, да и переживания эти выедали меня. Я ощущала слабость, в глаза будто насыпали песка. Хоть самой к Маше ложись рядом и проси укола, но только успокоительного или наоборот бодрящего и возвращающего к жизни. А тут ещё незнакомый человек, который все пытался создать видимость, что мы ему небезразличны. Меньше месяца как знакомы, а так оберегает, словно мы родные ему.

– Аня, все в порядке? – спросил Игорь низким голосом.

Поставил прозрачный пакет с лекарствами на стол, снял куртку, повесил ее на спинку стула и склонился надо мной, трогая лоб. Его красивые глаза с беспокойством бегали по моему лицу. Он, наверное, подумал, что я тоже заболела. Но нет, я чувствовала себя хорошо. Просто навалилось всего разом слишком много.

– Я… просто задремала… – улыбнулась через силу.

Прикосновение Игоря застигло меня врасплох и вызвало контрастную гамму чувств: от неловкости и смущения до приятного трепета. Он был так близко, что я ощущала его дыхание на своем лице. Растерянно смотрела в его глаза и не могла отвести взгляда.

– Со мной все в порядке, – я быстро поднялась и направилась в гостиную проверить, как сестра.

Маша по-прежнему спала посередине дивана, свернувшись калачиком, а температура тела снизилась до нормальной. Я легла рядом и провалилась в беспокойный сон. Мне снились какие-то погони и полная неразбериха. Проснулась наутро с разбитой головой и лучше бы и вовсе не ложилась спать.

– Аня, – Маша погладила меня по руке. – Я хочу пить.

Девочка снова была горячей, и это окончательно привело меня в чувство после ночных кошмаров.

Взглянула на часы, отмечая про себя, что Игорь ещё, наверное, спал. Тихо прошмыгнула на кухню, налила Маше в стакан воды, посмотрела лекарства, что купил Игорь, выбрала жаропонижающее и градусник и вернулась к сестре. Новый скачок температуры снова мог вызвать судороги, а мне бы этого очень не хотелось. Видела, как Маша мучается в эти моменты, и лучше бы я болела, чем она, ей-богу. Дала ей лекарство, согласно инструкции и легла рядом, поглаживая маленькую спинку. Рассказывала шепотом одну из любимых сказок и очень переживала за сестру. Так я любила, когда она радостно носилась по дому, а не лежала бесчувственным овощем, не в состоянии даже пошевелиться. Аж сердце болезненно сжималось, когда видела эту картину.

– Маша, горло болит? – тихо спросила я.

– Болит. Аня, все тело болит и особенно спина, – отозвалась слабо сестра.

– Это от жара. Сейчас станет легче, – я продолжала гладить спинку и головку, чтобы Маша успокоилась и еще поспала хоть немного.

Градусник показывал слишком высокую цифру. Но я решила подождать действия лекарства, а не паниковать раньше времени. Укола, что поставил знакомый врач Игоря, хватило на несколько часов. И вот все по новой. Маша и до этого болела, но, чтобы так сильно и с такой высокой температурой, – впервые.

Когда лекарство подействовало, Маша уже провалилась в сон, а я уснуть больше не смогла. Слышала, как спустя какое-то время сработал будильник Игоря, и он тихо выругался. Я даже немного улыбнулась, представив его заспанное и хмурое лицо. Слушала, как он принимал душ и старался не создавать шума, собираясь на работу, как остановился перед дверьми в нашу комнату. Глупо, конечно, было притворяться спящей, но я закрыла глаза, когда мужчина тихо вошел в гостиную. Не знаю, зачем я это делала, но встречаться с ним взглядами и говорить пока не хотелось. Откуда вдруг взялось это смущение и настороженность? Игорь долго стоял в комнате напротив дивана, где мы лежали с сестрой, мне даже в какой-то момент показалось, что он уже ушёл, а я просто не услышала. Но вдруг он приблизился, поправил нам одеяло и так же тихо вышел. А я открыла глаза, лишь когда щелкнул замок входной двери, и зачем-то вспомнила о вчерашних прикосновениях его холодных пальцев к моему лицу, когда ненароком заснула на кухне, и будто снова почувствовала, как моя кожа покрывается мурашками.

Никогда не считала себя слабонервной и податливой, но все события последней ночи вызывали совсем иные чувства. После такого сильного выброса адреналина из-за страха и волнения по поводу здоровья сестры, я ощущала себя высушенным озером. Игорю тоже досталось немало волнений этой ночью, и теперь он наверняка сидел в своем кабинете и заливал в себя горький кофе, чтобы немного взбодриться. Этой гадости в его доме очень много стояло на одной из полок в кухне. Зато он совсем не ел сладкого. Для меня и Маши он покупал конфеты и сладости, а сам к ним не притрагивался. Еще в Рыбачьем я это заметила.

Ближе к полудню Игорь вернулся вместе с детским врачом. Мужчина средних лет, но значительно старше Игоря, осмотрел Машу и лекарства, которые привез ночью Соломон. Отсеял ненужные. Подтвердил ангину и сказал, что приедет на новый осмотр завтра в это же время. Если судороги повторятся, то рекомендовал вызывать скорую и ехать в больницу. Мне от этих слов и вердиктов ещё тревожнее сделалось за сестру. Увезли девочку, называется, в новую жизнь.

Весь день я провела рядом с Машей и не отходила от нее ни на шаг. Чуть ли не каждые полчаса трогала ее лоб и мерила температуру. И стоило градуснику показать критическую отметку, я незамедлительно делала сестре компрессы и держала под рукой жаропонижающее лекарство, чтобы дать ей при малейшем ухудшении состояния.

Игорь позвонил ближе к вечеру, сообщил, что задержится, спросил, справлюсь ли я одна. Я даже опешила от такого вопроса. Заверила его, что все в порядке, и я со всем справлюсь. В трубке повисла тишина, а потом Игорь все же спросил:

– Ты ведь не спала утром, правда?

Я растерялась и чуть не выронила телефон из рук, не ожидая подобного вопроса. Неужели он стоял все то время и смотрел на меня? Или все-таки на Машу? И какое это имело значение? Или он, как и я, периодически возвращался мыслями к той короткой сцене на кухне? И, если да, то наверняка понимал, почему притворялась. Потому что… не могла толком объяснить даже для себя этого смущения, но до того самого момента я не воспринимала Игоря, как… мужчину, который мог бы мне понравиться.

– Маша проснулась, – я сглотнула нервный ком, и в телефоне снова повисло молчание.

– Звони, если потребуется помощь. Я сразу приеду, – напомнил он мне и закончил разговор.

Глава 16

Аня

На третьи сутки Маше стало значительно легче, у нее появился аппетит, настроение и желание играть. Она начала походить на прежнюю веселую и озорную девочку, а я, кажется, обзавелась несколькими седыми волосами. Пусть их не будет видно в белой копне моих волос, но стресс я пережила за эти дни мощный. Доктор назначил антибиотики, и только после их принятия состояние Маши улучшилось.

Игорь, как всегда, уходил рано утром и приходил поздно вечером, днем мы поддерживали связь по телефону. И лишь сугубо на тему здоровья Маши. Вечерами он заглядывал к нам, но Маша почти все время спала, а я вдруг отчетливо поняла, что стесняюсь оставаться с ним наедине. И в то же время не хотела, чтобы он уходил, хотела побыть рядом с ним и просто о чем-нибудь поговорить. Какой-то замкнутый круг. И хорошо ещё, что не порочный. Но если мои мысли не придут в порядок и не образумятся, то впору… уходить из его дома. Потому что я до дрожи боялась этого зарождающегося чувства внутри. И я, как могла, блокировала его и сопротивлялась этим новым для меня всплескам эмоций.

Не понимаю, откуда взялась эта привязанность к незнакомому человеку, но его отношение к нам трогало до глубины души. Возможно, это все была лишь чистая благодарность, не знаю. Но чем больше обо всем этом думала, тем отчетливее понимала, что смущение отходит на второй план, а сама я начинаю привыкать к присутствию Игоря в нашей жизни.