Соломон. Забытая нежность

Впервые в этот момент я посмотрел на Аню не как на наивного и глупого несмышленыша, а как… на девушку? Рассудительную и взрослую девушку! А может быть, и вовсе, женщину? С чего вдруг она решила, что я буду принуждать ее к сексу?

– У меня много денег и много возможностей, – подтвердил я. – Это не говорит, что я не знаю реальную цену человеческим благам. Но я думаю, если у тебя есть возможность принять мою помощь, не вижу смысла отказываться и заставлять Машу страдать и самой бросаться в крайности. Моя помощь не обязывает тебя абсолютно ни к чему.

– Хорошо если это так, но, если вдруг… – она осеклась и впилась в меня цепким взглядом. – Имейте в виду, что для этих целей Вам лучше найти других девочек. Ни себя, ни Машу я в обиду не дам.

А вот это уже было несколько обиднее. Она, таким образом, намекала, что я мог под человеческим обличьем скрывать личину педофила?

– Разве я дал тебе повод усомниться в своих намерениях? – жёстко произнёс я.

– Пока нет, но… есть притча… об отчаянных обещаниях. Знаете?

Я заинтересованно на нее смотрел, ожидая продолжения. Покачал головой из стороны в сторону.

– Я дословно не помню, но суть в том, что человек сорвался с обрыва, ухватился за выпирающий сук и молил Бога, чтобы тот спас его. Говорил, что сделает все, что он скажет, лишь бы тот спас ему жизнь. Долго просил и, наконец, Бог смилостивился, сказал, что спасёт его, но для этого ему нужно… отпустить этот сук… – Аня все это время неотрывно смотрела мне в лицо. – Я, как и этот человек, вишу сейчас на самом обрыве. Но я не одна, за моей спиной Маша, а Ваши заверения о помощи, ничто иное, как просьбы Бога отпустить этот сук, за который я так усердно держусь. И если мы окажемся в самом низу, знайте, что это благодаря только Вашим заверениям. Даже родители и те никогда не предлагали своей помощи. Это не мне нужно думать обо всех предложениях, а Вам. Я никогда и ни за что не позволю обидеть мою сестру. Она мой единственный родной человек, который толком даже не видел родительской любви и ласки, и если Вы рассчитываете взять нас к себе, как бездомных зверушек, ради забавы, то лучше нам распрощаться сразу же. Маша привязалась к Вам, и мне важно ее мнение, ее чувства… Можно сказать, ради неё я решаюсь на этот отчаянный шаг.

– Аня, – у меня в груди все сжалось от этих слов.

Девушка, конечно же, была права. И оказалась весьма умной и дальновидной барышней. Конечно, деньги не решат всех проблем. Решат, но далеко не все. Но я точно не собирался склонять Аню к интиму. И в мыслях подобного не было.

– Хорошо. Давай заключим сделку? Я помогу тебе с работой и учёбой, сниму вам со временем приличное жилье, чтобы ты могла сама решать все глобальные вопросы касательно своей жизни и жизни сестры. Сама. Я лишь помогу с опекой над сестрой. Даже без брака это возможно, но несколько проблематичнее. И не такой быстрый процесс. Это самое большее, что я могу для тебя… для вас сделать, и если ты будешь полна такой же решимости, как и сейчас, достичь высот и благополучия, то у тебя обязательно все получится. Будем считать я добрый волшебник. И, кажется, вчера мы перешли на ты?

– Старик Хоттабыч.

– Что? – я улыбнулся и вопросительно поднял брови.

– Это Машина любимая сказка и фильм, а Вы… то есть ты очень на него похож, – в глазах Ани загорелся огонь, неужели лед тронулся, а я одержал победу?

Коснулся щетины на подбородке, что отросла за эти дни и ухмыльнулся:

– Ну, тогда по рукам… Волька?

– Хорошо, – выдохнула Аня и слегка улыбнулась уголками губ. – Страшно представить, сколько пришлось выщипнуть волосков, чтобы купить это все, – она кивнула в сторону пакетов с едой и игрушками для Маши, что лежали на полу.

– Не переживай, вырастет ещё для новых покупок, – сказал я тихо, не знаю, услышала она или нет, но ее шутку я оценил.

Аня позвала Машу, и пока они вдвоём неуклюже разбирали пакеты, я смотрел на Аню и впервые, нет, кому я вру, отнюдь не впервые, разглядывал ее ладную фигурку и думал о том, сколько всего интересного скрывалось в этом хрупком тельце. Девушка, безусловно, имела прочный и несгибаемый стержень. Кто ты маленький белоснежный ангел? И что за мысли скрывались в твоей голове? Сраженный наповал этими сравнениями и мудрыми словами девушки, я потрясенный наблюдал за ее движениями и не знал, что ответить самому себе. Интересно, а сама она знала ответы?

Глава 12

Аня

Жизнь научила меня многому: я никогда и ни на кого не надеялась, не ждала ничьей помощи, я просто знала, что ее никогда и ни от кого не будет. Родители, правда, не всегда пили, но мы всегда жили в нищете. Сколько себя помню. И видела много таких семей вокруг и детей, что росли в подобных условиях. И не хотела я такой жизни, не хотела стать продолжательницей традиций своих родителей и для Маши хотела другого будущего. После Маши мать родила ещё одного ребёнка. Мальчика. Мертворожденного. Она уже до беременности пила, а после как родила его, мёртвого, так и вовсе, будто умом тронулась.

Отец… Это вообще отдельный разговор. Я за последнее годы ни дня не видела его трезвым. Алкоголь опустил и превратил их в животных. И главное, на эту пакость, проклятый алкоголь, им всегда хватало денег, он стимулировал их работать и искать заработок. Не Маша, не я, а вот такие низменные радости и потребности. Поэтому я как та лягушка, попавшая в кувшин с молоком, собиралась барахтаться до последнего. А там будь что будет.

Наверное, я тоже немного тронулась умом, но у меня внутри были равнодушие и пустота, а еще капелька облегчения, что родителей больше не стало. И какое-то горькое сожаление, ведь они не всегда такими были, а по своей глупости погорели и чуть нас с Машей на тот свет не забрали. У меня в груди было очень тяжело. И я сильно переживала за сестру и наше будущее. Я рано познала взрослую жизнь, ее законы и обратную сторону. И если бы не Игорь… то Машу у меня уже забрали, потому что его договоренности с опекой и подготовка всех документов решались денежным путем. Если бы не он, я бы и родителей не смогла похоронить в такие короткие сроки. Во всей этой ситуации с предложением Соломона меня смущало лишь одно – это Маша и ее привязанность к мужчине. Пока я лежала в больнице, они успели поладить и сблизиться, да и Маша бы не смогла потянуться к плохому человеку. Слишком она добрая и открытая девочка и, если человек плохой, остро это чувствовала и замыкалась в себе. Как только видела отца, так и начинала плакать от страха. А тот, как будто издевался над ней, и пьяный доводил ребёнка сильнее. Мы потому прятались от них от греха подальше. А то он в последнее время руки принялся распускать, я все боялась, до беды это все дойти могло. Что в итоге и произошло.

Я не спала почти всю ночь, слушала, как шумел ветер в деревьях, гладила голову и спинку Маши и думала. Думала о том, что согласилась в первую очередь ради нее. Потому что нам некуда идти. Даже соседи и те не пришли узнать, что с нами и как после пожара. Что за нелюди! Обычно в маленьких посёлках все друг друга поддерживают, а тут… Хотя какое может быть отношение к девочкам, дочерям алкашей, из-за которых чуть не погорел поселок? Я поэтому не хотела оставаться больше в Рыбачьем. Тем более я никуда не поступила, а Маше нужно в школу идти. А жить, а кушать на что? Даже одежды толком не было, спасибо Игорь и об этом позаботился. Нет, я не собиралась таким образом перекладывать всю ответственность за нас с Машей на плечи Соломона, но одной мне сейчас не выкарабкаться, и я отчётливо это понимала. У меня даже вариантов других не было, как откинуть все сомнения и воспользоваться предоставленным шансом. Главное, у моей девочки все будет хорошо, она пойдет учиться в школу, будет хорошо питаться и я, возможно, устроюсь куда-то на работу. Потихоньку окрепнем, встанем на ноги и уйдём от Соломона, чтобы не быть для него обузой и не мешать его личной жизни. А там, глядишь, и время пролетит, и я попробую ещё раз поступить куда-нибудь. А моей решимости и запала уж точно хватит, чтобы не опустить руки.

Вчера вечером Игорь сообщил, что ближе к обеду мы уедем в Москву. После этого заявления я глаз ночью не сомкнула, а утром сходила на пристань и окинула печальным взглядом привычное место. Да, мне было очень тяжело уезжать из поселка и отправляться в неизвестность, в совсем другой мир. Но разве были у меня другие варианты? Обычно трудности не только приносят много душевных терзаний и мук, но и закаляют, делают сильнее. Зачем-то эти испытания были посланы для меня свыше. Значит, я должна была их преодолеть. У сестры больше никого не осталось, кроме меня, и я не хотела подвести ожидания и чувства маленького и любимого человека.

– Аня, пожалуйста, пойдём, поищем Пуховика! – мы уже собирались уезжать.

– Пойдём, – согласилась я, окидывая взглядом нашу комнату.

Все вещи уместились в один большой пакет.

– Пуховик и вчера не приходил, – сказала Маша дрогнувшим голосом, и я подошла к сестре и обняла ее за плечи.

Чертяка и здесь повадился к нам ходить. Ещё накануне я сказала Маше, что мы уедем вместе с Игорем в город, и сестра тут же принялась уговаривать меня и Игоря взять с собой Пуховика. Но ведь он лесной кот, дикий. Он не сможет жить в городе. Ему нужна воля и простор и… вешать на Игоря ещё одного иждивенца. Нас с Машей было достаточно. Но это все понимала я, а как было втолковать маленькой девочке, которая внезапно решила, что предаёт дружбу с котом, оставляя его здесь одного?

– Аня, он точно не будет по мне скучать? – серьёзно спросила Маша, видя, что меня не трогают ее слезы и уговоры.

Трогали на самом деле, но виду показывать не хотела, чтобы Маша еще сильнее не переживала. Конечно, животина привязалась к нам и продолжит ходить к дому, в котором больше никто не будет жить, но… что я могла сделать в этой ситуации? У меня и так сердце болело за все, ещё теперь вот за переживания Маши, что она бросает друга. Жалко было кота и, в общем, страшно уезжать. Но я уже все решила. И назад дороги не было.

– Маша, ну ты погляди, какое здесь для него раздолье! Скучать он точно не будет. И ведь не каждый день он приходил к тебе.

– Ну и что! Мне жалко Пуховика. У меня ты и дядя Игорь, а он один останется, – Маша расстроено села на диван и опустила личико.

– Пошли! – я схватила Машу за руку и повела на улицу.

Если честно, я и сама хотела увидеть напоследок кота. Не знаю почему, но просто… правильно так было. Попрощаться с последним живым существом, которому мы были не безразличны. Игорь возился на улице с автомобилем, я не мешала ему, и сама сегодня сменила повязку на руке. С одной руки так и вовсе уже сняла бинты. Кожа заживала небыстро, но боли и дискомфорта я практически уже не ощущала. В скором времени я надеялась, что смогу пользоваться руками в привычном для меня ритме. Правда, на правой руке на запястье останутся вероятнее всего шрамы. Той самой руке, которой я тянулась к матери…

– Вы куда? – спросил Игорь, заметив, как мы уверенно вышли из двора.

– Маша хочет попрощаться с Пуховиком.

Игорь стоял в одной майке на улице, хотя погода была уже не сильно тёплая. Его лоб слегка блестел от пота, лицо чистое и красивое слегка покраснело. Он вчера побрился и перестал быть похожим на… В общем, преобразился и как будто сбросил лет десять, не меньше.

– Я не видел его со вчерашнего утра, – Игорь мыл машину, протирал тряпкой капот и фары и тоже смотрел на меня.

После того разговора я почему-то стала смущаться его взглядов и… пока не представляла, как буду жить со взрослым мужчиной у него дома.

Тяжело вздохнув и ничего не ответив, я отвернулась от Соломона, взяла Машу за руку и пошла в сторону леса, туда, где чаще всего видела Пуховика. На все про все было не так уж много времени. И если его не будет там, придётся уезжать, не попрощавшись. Маша горько заплакала, когда Пуховика нигде не оказалось, и у меня на сердце кошки заскребли. Как символично. Да кошки, с огромными когтями как у Пуховика. И надо же было придумать его так назвать. Ну что за чертяка! Не мог он, видите ли, выйти из укрытия, ведь когда нужно, появлялся тут как тут. Даже на пожаре и там был, Маша мне рассказывала, что пришёл и терся об ноги Игоря, будто благодарил того, что спас меня. Маша плакала, и мне самой захотелось пустить слезу.

Мы вернулись к Игорю, он уже складывал вещи в машину. Я решила, что в дом возвращаться не буду. Пакет наш с вещами он уже вынес и поставил на заднее сидение. Документы и небольшие сбережения лежали там же. Маша обняла меня и, уткнувшись лицом в ноги, стояла так какое-то время. Ее плечики подрагивали, я гладила сестру по голове, понимая все ее переживания и боль. Игорь вынес Вольку, огромного мишку, что подарил сестре и посадил игрушку на заднее сидение.

– Ну что, поехали? – спросил он, окинув нас взглядом.

Маша подняла заплаканное личико и кивнула.

– Пуховиик! – она опустила глаза, и я вместе с ней, когда почувствовала, как кто-то трется об наши ноги.

Маша бросилась к коту и обняла того. Поднять его на руки у нее, наверное, не хватило бы сил. Он распушил хвост и с важным видом стоял возле нас. И где был все это время или нарочно прятался и ждал до последнего, может, тоже не любил долгие прощания? Зажмурил глаза и громко замурчал, когда Маша принялась его гладить. Игорь с доброй ухмылкой на лице наблюдал за этой картиной. Интересно, о чем он думал? И почему так трепетно относился к Маше?

– Пуховик! Я уезжаю и не знаю, когда вернусь. Но ты дождись меня, – тихо просила Маша. – А вдруг ты передумаешь и захочешь в город? – она теребила его за шерстку, а я только сейчас подумала, что она с котом прощалась трепетнее, нежели с родителями.

От проведенных параллелей улыбка сползла с моего лица, и я покачала головой, отмахиваясь от грустных воспоминаний. Иной раз поведение и мысли Маши не поддавались никакой логике.

– Я буду скучать, – она снова обняла кота, а потом решительно выпрямилась и молча забралась в машину.

Мы переглянулись с Игорем и он, пожав плечами, тоже забрался в машину на водительское место. А я опустилась на корточки, погладила кота, глотая ком в горле. На глаза почему-то навернулись слезы…

– Прощай, Пуховик, – тихо сказала я, перебирая пальцами жесткую шерстку кота и поднялась.

Смахнула слезы и забралась в автомобиль к Маше.

Глава 13

Аня

Машина въехала в город ближе к вечеру. Маша с радостью и каким-то одухотворением воспринимала все перемены. Прижимала к себе медведя и смотрела в окно, изредка поглядывая в мою сторону. Я тоже смотрела в окно на сменяющиеся картинки сквозь некую призму настороженности. Глядела на разноцветные огни, сверкающие многоэтажки и… тосковала по поселку. Мне были чужды эти каменные великаны – бездушные, некрасивые и величественные. Но я видела все эти переливающиеся огни города в восторженных глазах Маши, и мое сердце отпускало. Я привыкну. Со временем я обязательно свыкнусь со всем и обрету спокойствие. Может быть, я еще не отошла от пожара и чисто психологически мне сложно перестроиться на новый лад, а может быть причина была в другом… я не знаю. Но никогда еще не чувствовала себя такой беззащитной и маленькой. Почти, как моя Маша. Хотя давно уже несла на своих плечах тяжелый груз ответственности. Только сейчас все было иначе. Мне тоже хотелось вжаться в чью-нибудь грудь и рассказать обо всем, что тревожило и не давало покоя. Но такой роскоши у меня никогда не было. Я все и всегда хранила внутри себя и ни с кем не делилась переживаниями.

Игорь всю дорогу молчал, а я мельком поглядывала на него, как он сосредоточенно следил за дорогой и сжимал двумя руками руль. Казалось, он тоже был напряжён. Но в таком плотном потоке машин и не мудрено, расслабишься тут. Прежде чем подъехать к дому, мы заехали в торговый центр. Маша впервые была в таком месте, и я ждала, что она будет восторженно озираться по сторонам, а на деле вела себя, как испуганный зверек. Смотрела на всю эту бездушную мишуру затравленным взглядом. И не было в ее глазах блеска и радости. Скорее интерес и испуг. Я же равнодушно рассматривала успешных людей, разнаряженных подростков, ярких девушек и красивых молодых людей, довольных жизнью с широкими улыбками на лицах и огнем в глазах. Нет, всего этого было и в Воронеже много, но сейчас я острее воспринимала эту разницу между собой и окружающим миром, эту пропасть, через которую просто так не перейти.

Прохожие совсем не обращали на нас внимания. Мы с Машей держались за руки, и я ощущала грядущие перемены в нашей жизни, они витали в воздухе. Соломон держался уверено и обыденно, а мы, словно два изгоя, шли немного позади и рассматривали прохожих. Они жили все своими жизнями, и до нас никому не было дела. Большой каменный посёлок, как будто и не уезжала никуда, честное слово. Я в этот момент окончательно поняла, что все я сделала правильно. Что, спустя время, мы так же, как и эти прохожие, будем жить своей жизнью и вспоминать об этих тяжёлых минутах вскользь. Отбросив в сторону грустные мысли, я сжала сильнее ладошку Маши и подмигнула ей, когда она подняла свое личико.

Соломон купил продукты, много всего набрал, пакеты едва помещались у него в руках. Он сгрузил их в багажник, и мы поехали домой. Игорь пообещал Маше привезти нас в торговый центр в выходной день и сводить в кинотеатр, посидеть в кафе. Я была очень счастлива, что такая сказка появилась в жизни сестры, и в то же время это все как будто было не по-настоящему и искренней радости пока не приносило. Словно я сидела на бочке, начиненной порохом, и все ждала, когда же она рванет. Неужели у такого красивого и богатого мужчины не было никого, о ком бы он мог заботиться, или наоборот? Зачем мы ему сдались?

– Маша, возьми этот пакет, – попросил Соломон, кивнув в сторону небольшого свертка. – Устали? – он окинул нас быстрым взглядом.

– Устали, – отозвалась Маша. Взяла Вольку и пакет. Я тоже прихватила немного вещей в одну руку. Второй пока непривычно было пользоваться из-за повязки.

Квартира Игоря располагалась в одной из многоэтажек. Отвези меня на несколько метров от него, и я уже никогда не найду обратно дорогу. Дома были похожи друг на друга, как близнецы. Я недоумевала, как он ориентировался во всем этом безобразии. И получится ли у меня хоть когда-нибудь привыкнуть ко всему этому. Мы поднялись на лифте на десятый этаж, Игорь открыл дверь и впустил нас в дом. Теперь я, конечно, понимала, что не было ничего плохого в его предложении, чтобы мы пожили какое-то время все вместе. Мне необходимо время, чтобы привыкнуть к новой обстановке и научиться в ней ориентироваться. И научить Машу.

Квартира оказалась просторной и очень красивой, со всеми удобствами, к некоторым вещам даже страшно было прикоснуться. Я лишь приблизительно понимала, как дорого это все стоило. Маша смотрела во все глаза, и по восхищению, что отразилось на её лице, я поняла, что ей очень понравилось жилище Соломона. Вопреки моим ожиданиям, что нас встретит женщина – хозяйка этого дома и по совместительству невеста мужчины, этого не произошло. Дом пустовал, и в нем не ощущалось никакой жизни. Логово холостяка. Ни одной женской вещи. Ничего. Никакого намека на то, что эту территорию пометила самка. Не знаю, обрадовало меня это или огорчило. Я не думала о Соломоне в таком ключе. Наверное, даже и не предполагала, что подобные чувства можно испытывать к мужчинам в целом. До сегодняшнего дня я лишь видела грязь, похоть и сальные, скользкие взгляды в свою сторону от противоположного пола, и мне не нравилось ничего из вышеперечисленного. Поэтому я все ждала подвоха и перемен в поведении Игоря, и мне очень хотелось, чтобы он не менялся. Поэтому наличие женщины на его территории я бы восприняла… положительно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.