На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница

Развернулась и с криками: «Марк, Марк. Хилый потерялся!", – выбежала из спальни.

Я задумчиво сказала:

– Все-таки что-то нужно будет здесь переделать. Замочек, наверное, на дверь придется поставить.

Я чувствовала, что плечи у Реммира начали трястись, пытаясь удержаться от смеха. Удержаться не смог и спальню огласил его громкий смех. Я тоже не смогла удержаться.

– А ты говоришь валяться в кровати. Да они через пару дней дом по бревнышку разберут. Пора и мне делом каким-нибудь заняться.

– Вот и займись, раз так. Можешь делать все, что душе заблагорассудится – направляясь к ванной.

– Все-все? Вот это здорово! – обрадовалась я.

Я начала быстро приводить себя в порядок.

Реммир остановился на полпути, поднял брови и сказал чуть задумчиво:

– Это я зря, наверное, да? Дом хоть на месте останется?

Я шутливо поклонилась:

– Не сумневайся, барин, все будет в лучшем виде – и быстро пошла к двери.

На пороге обернулась и послала ему воздушный поцелуй. Он улыбался, глядя на меня. Ох, нравится он мне.

– Встретимся за обедом – только и успел крикнуть мне, когда и мой след уже простыл.

* * *

И за что теперь хвататься? Наверное, об одежде нужно подумать, ведь дороги не избежать. Поэтому, для начала нашла Люсю. Та была какая-то растерянная.

– Знаешь, что-то волнуюсь я. Жила – не тужила, а тут переезд предстоит. Где жить будем? А как нас примут на новом месте? Смогу ли я там?

Я приобняла её за плечи.

– Это нервы. Столько событий в дороге произошло, меня до сих пор потряхивает, как вспомню. Все будет хорошо. Ты бы знала, как я волнуюсь. Я вообще ничего здесь не знаю и мне без вас не справиться.

Люся посмотрела на меня.

– Ну что бы со мной было, не встреть я вас с Игнатом? Он ведь понимает меня как никто другой. Правда – правда.

Я вздохнула.

– Ты бы знала, как мне иногда тяжко бывает. Ты хоть у себя дома, а я как подумаю, что никогда не вернусь, хоть вой.

Люся опустила голову и тихо сказала:

– Ты уж извини, Рита. Что-то я совсем расклеилась. Тебе столько испытаний выпало, а я ною.

Она улыбнулась.

– А что может спасти двух женщин от дурных мыслей?

Я подняла брови, смотря на Люсю. Она чуть склонила голову набок, с интересом слушая продолжения.

– Только примерка новых платьев. Поэтому, вперед и с песней – аккуратно за талию подталкивая ее к выходу.

Три дня мы с Люсей провозились, подбирая одежду в дорогу. Люся шипела на меня, призывая к благоразумию, я отчаянно переругивалась в ответ, объясняя, что в той одежде, что она предлагает, невозможно ехать в дороге. Как взбираться на шава́лов? Драться и убегать от врагов? Люся закатывала глаза, обращаясь к Хранительнице:

– Угомони ты эту иноземку. Ходит как мужик в портках.

– С кем ты еще собралась драться-то, неугомонная ты моя? – переведя взгляд на меня.

Я сложила руки на груди в невинном жесте:

– Люся, что ты наговариваешь, честное слово. Я вообще ни с кем не собира… – и замолчала, глядя как Люся закрывает рот ладонью, пытаясь справиться с тошнотой. Я скинула ткани с колен, бросаясь к ней. Она судорожно вздохнула, глубоко вдыхая полной грудью.

– Люся, что случилось? – спросила я встревоженно.

Она подняла на меня глаза:

– Началось после того, как тебя отравили. Наверное, в мою порцию немного попало. Только я тебя прошу, не говори Игнату, пожалуйста – она умоляюще смотрела на меня – Во-первых, немного совсем попало, во-вторых – он сейчас меня уложит в кровать на несколько дней, а уж получу за то, что не сказала! – она махнула рукой.

Я гневно сложила руки на груди:

– С ума сошла совсем? Почему не сказала? Ладно, я иноземка, ничего в этой отраве не понимаю. Но ты-то понимаешь последствия?

Мой голос начал повышаться.

– Если я сейчас ничего не скажу, и с тобой что-нибудь случится, меня же Игнат живьем сожрет, не понимаешь ты, что ли? – оказывается, я уже кричала – Он же любит тебя, а ты меня в сообщники записываешь.

Я глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки. В это время по коридору застучала деревяшка, дверь открылась, и вошел Игнат:

– Ты чего орешь как оглашенная, Рита? Случилось чего?

Я мельком взглянула на Люсю, она сидела, опустив голову.

– Ничего – буркнула я – Фасон платья вон обсуждаем, да во мнениях не сошлись. Да, Люся?

И не дожидаясь ответа, вышла из комнаты. Во мне все кипело. Я тоже молодец, сразу не сказала Игнату. Теперь придется молчать как партизан. Придется поделиться с ней отваром и кислой водой, но так чтобы Игнат не видел.

* * *

Вечером Реммир сообщил, что через три дня выезжаем на рассвете. Я даже расстроилась немного. Мне здесь понравилось и уютно как-то. А что там впереди? Неизвестность, которая всегда пугает.

Да и в дороге бы ничего не случилось, мне приключений хватит на всю жизнь. Или не хватит?

В день отправления я проснулась очень рано, Реммир еще спал. Я тихонько выскользнули из постели, подошла к окну, открыв створки. С удовольствием вдохнула свежий воздух, смешанный с ароматами множества цветов и потянулась всем телом. Свежий ветер, ворвавшийся в комнату, лениво поигрывал подолом моей тоненькой прозрачной сорочки. Я облокотилась о подоконник двумя руками, чуть подавшись вперед, рассматривая и запоминая вид из окна. Придется ли еще раз сюда вернуться? Я медленно осматривала двор, растения, вдыхая воздух, пока не заметила какое-то шевеление под окном.

Опустила голову и увидела Игната. Тот метался по двору, молча заламывая руки, вдруг останавливаясь, взлохмачивая свою шевелюру. Почему он так себя ведет? Что-то случилось? С кем? С детьми? С Люсей? Ну, конечно же, с Люсей. Дура я, дура. Почему сразу не сказала ему про отравление? Я схватила халат, надевая его на ходу, выбегая из комнаты.

Я выбежала на улицу, отыскивая Игната взглядом. Он стоял возле большого куста и что-то бормотал.

– Что, Игнат. Что?

Я в отчаянии схватила его за рукав. Он перевел на меня растерянный взгляд, бормоча:

– Как же так-то, а? Я же…Вроде и… С другой стороны конечно… так-то, если подумать… А Люся как же…

Я схватила его за грудки и встряхнула:

– Игнат, что случилось? С Люсей что-то?

– А? Да-да с Люсей. С кем же еще-то? Больше и не было…

– Живая? – выдохнула я.

– А? Да-да – Игнат перевел взгляд в сторону, что-то бормоча, пожимая плечами и разводя руками.

Я, пытаясь воззвать к его благоразумию, хватала его за руки, поворачивая к себе и пытаясь разобраться в его бессвязной речи. Наконец, мне это надоело, я ударила его по щеке. Он в недоумении остановился, потирая щёку:

– Обалдела совсем, Рита? У меня, можно сказать, проблемы, а ты меня лупишь. Может, и не проблема, конечно – начал опять бормотать он, переводя взгляд.

Э, нет. Так дело не пойдет. Я резко повернула его к себе:

– Рассказывай!

Он постоял несколько секунд, собираясь с духом и начал:

– Встал я, значит, в уборную. И ничего не предвещало, как говорится. А как увидел, так и растерялся – он умоляюще смотрел на меня.

– Да что увидел-то?!

– Так кольцо, Рита, кольцо. Еще только-только конечно. Но как такое может быть-то, а?

Да что же такое-то? Какое кольцо, черт его побери? Что, предмет мужской гордости в кольцо скрутился что ли? И узлом завязался? Ничего не понимаю.

Я в недоумении стояла, хлопая глазами, пока не услышала покашливание сверху. Подняла голову. Из окна на нас смотрел Реммир.

Его губы были сжаты, глаза прищурены. Это он чего? Подозревает меня? Нас с Игнатом???

Тут Игнат поднял голову к Реммиру и сказал:

– Кольцо у меня, понимаешь – а я вот растерялся – он развел руками в стороны.

Реммир несколько секунд еще смотрел на нас, пока его лицо не разгладилось, и на ней появилась улыбка. Чего это он улыбается? Реммир вышел на улицу, подошел к Игнату и с улыбкой пожал ему руку:

– Поздравляю!

Я переводила взгляд с Реммира на Игната, все еще пытаясь понять, что происходит.

Игнат посмотрел на меня:

– Кольцо, Рита. Ты еще ржала как конь, когда я тебе рассказывал. Ребенок, понимаешь, у нас будет.

Аааа. Вон чего. Так теперь понятно, почему Люсю тошнит. Она-то думает на отраву, оказывается причина совсем в другом. Я облегченно выдохнула.

– И чего панику наводишь? Я уж думала, случилось чего.

– Так ведь не ожидал как-то. В моем-то возрасте. Хотя, конечно, здесь возраст совсем другой, как-то не подумал я об этом сразу. Сколько годов вместе, а тут раз и на тебе. Когда не ждали. А Люся-то как отнесется?

– Она еще не знает?

– Так не обратила внимание, наверное. Не ждали ведь, как говорится. А я… Пойду, наверное, да? Вас вон всполошил и… – бормоча, пошел в сторону дома.

Реммир подошел ко мне сзади и обнял двумя руками:

– Благословила его Хранительница – выдохнул он – После стольких лет взяла и благословила. А то, что так ведет себя, у меня так же было. И не страшно вроде, а где-то внутри все трясётся. Это ведь ответственность, Рита.

Вот блин, трясётся у них внутри. Я от беспокойства чуть с ума не сошла, а этот…

Я глубоко вздохнула, пытаясь обрести душевное равновесие, когда прозвучал громкий утробный звук.

Значит, пора собираться в дорогу. В окнах начали зажигаться огоньки, дом начал потихоньку оживать, послышались последние указания. Во двор стали выходить слуги, вынося вещи в дорогу.

Ой, а я так и стою в халате. Неудобно-то как. Повернула голову к Реммиру. Он смотрел на меня с легкой улыбкой, затем чмокнул в нос и мягко подтолкнул в сторону дома.

* * *

Все собирались слаженно и молчаливо. Ребятам-то не впервой, я же немного нервничала. Когда рассаживались на шавалов, я повернулась к Реммиру:

– Где Хил и Мелкий?

– Они догонят – коротко ответил он и дал указание двигаться в путь.

Всякая дорога утомляет от монотонной езды. Поначалу мы еще поддерживали разговор, а к вечеру и разговоры свелись на нет.

Реммир дал указание остановиться на ночевку. Дети, поев, сразу легли спать. Люся, выкроив момент, подсела ко мне:

– Рита – шепотом начала она – Ты Игнату сказала про яд? Обещала же смолчать, он теперь не разговаривает со мной и не смотрит. Обнимет только, прижмет и молча отпускает. Мне теперь как перед ним оправдываться-то? Доверяла тебе, а ты…

Я молча повернула к ней голову:

– Ты еще не знаешь – констатировала я, слегка мотнув головой.

Как тут у них делается-то, можно говорить или нет? А я иноземка, правил не знаю.

– Так это он должен перед тобой оправдываться, Люся.

Она удивленно открыла глаза, затем медленно прищурила их:

– Неужто изменил? – она медленно опустила глаза к земле.

– Сдурела? Какой там изменил? С кем здесь можно? – я обвела рукой на присутствующих.

– На руки лучше посмотри – и отвернулась.

Тишина. Повернула голову на Люсю, та сидела и смотрела на свои ладони в недоумении.

– Выше смотри – буркнула я и снова отвернулась.

Снова тишина. И через некоторое время приглушенный вскрик. Люся сидела, подняв брови с легкой улыбкой на устах.

– Так это чего, Рита? Он из-за этого такой, что ли?

– Ну да. Возраст говорит, и ты как воспримешь. Боится – пожала я плечами.

Она медленно встала, отыскивая Игната взглядом. Тот сидел с закрытыми глазами, уже отстегнув свою культю, облокотившись о дерево.

– Где ты, любовь моя одноногая? – пропела она ласковым голосом и решительным шагом пошла к нему.

Игнат встрепенулся, открыл глаза. Люся подошла к нему, сложила руки на груди:

– И когда ты собирался мне сказать? А, супруг мой единственный? Один тут сидишь, радуешься? Или что?

Игнат хлопал глазами, до него начало доходить понимание. Он, двумя руками держась за дерево, встал.

– Знаешь, да? Так ведь неожиданно как-то, вроде. Растерялся, понимаешь.

Люся же тем временем взяла в руку лежащую рядом культю и огрела его:

– Нас Хранительница благословила, а я последняя об этом узнаю, да?

Все столичные ребята повернули голову в их сторону, с интересом прислушиваясь к разговору.

– Так ты не против, Люсенька? Я ведь подумал, может, ты расстроишься. Бабушкой ведь скоро станешь, а тут на тебе.

Люся прищурилась:

– Неужели я за полоумного замуж-то вышла? Вроде сначала нормальным прикидывался – она повернулась в мою сторону.

Я только пожала плечами.

Она молча огрела Игната еще раз.

– Так что же, Люсетта моя – Игнат всматривался в лицо своей супруги – Это, получается, все хорошо у нас, да?

Люся стояла, опустив голову.

– Дитёнок у нас будет, да Люсенька?

Та кивнула головой и из ее глаз потекли слезы. Игнат подскочил к Люсе, крепко обняв ее. Загалдели столичные. Народ начал вставать и поздравлять, хлопая Игната по плечам:

– Молодец!

– Могёшь еще.

Я облегченно выдохнула. Все решилось мирным путем и без кровопролития. Вот и хорошо, вот и славненько. Спать, спать. Утро вечера мудренее.

* * *

Утром дозорные принесли весть о появлении еще одной «попаданке».

Все встрепенулись. Реммир внутренне подобрался, стал сосредоточенным. Между столичными послышались шутки:

– Так у нас только Ольгерд еще свободный.

– Если такая красавица, как Рита, не упускай уж своего счастья-то.

– Еще не известно, с какой планеты, может у нее две головы, пять глаз – послышался смех.

Староста доставит её ближе к обеду. Все чего-то засуетились. Я подошла к Реммиру:

– Наследница?

– Может быть. Всех в столицу нужно доставить.

Он обнял меня, поцеловал в щеку и его взгляд застыл где-то за мной. Я повернулась и открыла рот. Ко мне шло большое мощное животное, именуемое Мелким. Но что с ним? Он неспешно подошел ко мне. Чтобы посмотреть в его глаза, мне пришлось поднимать голову. Когда он так вырос?

– Мелкий, ты ли это?

Он наклонил голову и лизнул меня своим шершавым языком в щёку. Моя рука едва доставала, чтобы погладить его спину.

– А где Хил? – спросила я его.

Тут его шерсть на загривке раздвинулась и оттуда выглянула морда Хила.

С криками подбежали дети:

– Ой, Мелкий, какой ты большой.

– Покатай, покатай.

Мелкий подогнул задние лапы, неуклюже сев на них. Дети с криками взобрались к нему на спину. Я погрозила пальцем:

– Осторожно и недалеко от меня. Хил, контролируй.

И они неспешной походкой пошли. Хил на шее, дети на спине. И совершенно я не беспокоюсь. Я временами поглядывала за ними. Дети сидели, вцепившись за шерсть, и радостно смеялись. Когда им надоело просто ходить, Мелкий начал скакать из стороны в сторону, на секунду останавливаясь и снова скачок. Хил угрожающе зарычал. Мелкий повернул голову назад, шумнул выдыхая через свой большой нос и муркнул, принимая замечание Хила. Я улыбнулась.

Заметила, как Ольгерд прихорашивается. Он умылся, переоделся в чистую рубаху, пригладил волосы. Я посмотрела на Реммира, мотнув головой в сторону юного бойца. Реммир улыбнулся, понимающе кивнув.

В обед появилась большая делегация. Впереди шли коренастые мужики во главе со своим старостой. Поздоровались с Реммиром и завели разговор.

– Реммир дер Леммин, нас известили, что вы занимаетесь розыском и доставкой в столицу всех переброшенок. Есть у нас такая, давеча появилась – он закашлялся – Отправить её одну сил не представляется, а тут как раз и вы – он замолчал – Её сейчас доставят сюда. Вы уж ее, как говорится, заберите, да доставьте куда следует, а то…

Послышался шум, и все повернули головы. Ольгерд всматривался вдаль, пытаясь рассмотреть «переброшенку». Он в нетерпении переступал с ноги на ногу, уже в мыслях встречаясь со своей красавицей. А я вот успела рассмотреть и теперь сидела, открыв рот.

К нам на нетвердых ногах, поддерживаемая одним из сопровождающих, двигалась очень загадочная личность. В шерстяной кофте, сползающей с плеч, в длинной грязной цветастой юбке, где местами выглядывали дыры, на руках перчатки с обрезанными пальцами. На голове вязаная шапчонка, из-под которой выглядывали грязные пакли волос. Сколько же ей лет? Я бы сказала: от тридцати до пятидесяти. Точную дату сможет сказать только она сама, если вспомнит, конечно.

Она окинула всех нетрезвым взглядом, раскинула руками и прохрипела:

– Мальчики – улыбаясь щербатой улыбкой, затем вытянула губы трубочкой и потянулась к близстоящему мужику для поцелуя. Все успели заметить, что впереди не хватало двух зубов.

Я окинула всех взглядом. Все застыли. Даже Мелкий застыл с поднятой лапой.

Староста смущенно проговорил:

– Залезла в погреб и вылакала все наше вино, зараза. За что такое наказание, а? Заберите вы её, Хранительницы ради, а? Отволоките куды подальше от моего селения. Сил уже нет ее терпеть, честное слово! – умоляюще сказал он, зыркнув в сторону «красавицы».

Все, не могу больше терпеть, меня сейчас разорвет от смеха. И я засмеялась громко:

– Ой, блин, Ольгерд то себе красавицу нашел – показывая на его растерянное лицо.

Мой смех подхватили все столичные. Хохот стоял на всю поляну. Я согнулась пополам, пытаясь справиться с дыханием.

Новоявленная «красавица» тоже улыбалась, не понимая, что происходит. А что? Не гонят же вилами и хорошо, правда?

Ольгерд, красный от смущения, тихонько пятился, бормоча:

– Лучше бы с двумя головами была.

Под общий шумок староста ушел со счастливой улыбкой на лице. У его сопровождающих было похожее выражение лиц.

Реммир усадил дамочку возле костра и начал опрашивать. Выяснилось, что она землянка и зовут ее Людмила Тихоновна Кукушкина. После вопроса о родителях, жалобно сморщила нос, утирая его грязной перчаткой.

– Так помёрли уже. Сирота я сиротинушка – запричитала Кукушкина, с горечью выдыхая перегаром – Выпить не найдется, начальник? Встречу-то отпраздновать нужно – с надеждой в глазах сказала она.

Реммир смотрел на нее с брезгливым выражением на лице, но воспитание не позволило ему ответить грубо.

– Вы вообще поняли, что произошло? Нет?

Он вздохнул.

– А так, ничего необычного за собой не замечали? Ну там, сильно что-нибудь захотели, а оно раз и исполнилось. Или рукой взмахнули недруги и отлетели?

– Точно, начальник! – она хлопнула ладонью по коленке – Я ведь как сказала, что Петруха моим будет, так и случилось. А уж руками то я махать умею, не сомневайся – сказала она, тряся грязным кулаком перед лицом Реммира.

Тот поднял брови и повернул голову в мою сторону. Я пожала плечами. Думай, мол, сам.

До вечера она истрепала всем нервы, ребята уже от нее шарахались, а та все не унималась и искала мужского общества. Увидев Мелкого, остановилась как вкопанная, тыча в него пальцем:

– О-о-о-о-о, ни хрена себе! Это, чё, белка ко мне пришла?

Увидев детей, заулыбалась, и ринулась к ним, сюсюкая, но была остановлена грозным рыком Мелкого. Хилл грациозно спрыгнул с холки Мелкого и медленно двинулся к Кукушкиной, отсекая её путь к детям. Его пасть была открыта, открывая на обозрение острые зубы. Та понятливо подняла руки, делая шаг назад.

Даже представить не могу, как с ней до столицы ехать. Кто ж его знает, может действительно наследница? Потрепанная, пропитая, но наследница?

Вечером, когда мы уже легли спать и дети уснули, послышался шум и песня пьяным голосом:

«На речке, на речкеНа том бережооочке,Мыла МарусенькаБелые ножки»

Ми́лад подошел к Реммиру:

– Эта зараза нашу заначку нашла и выпила.

Пьяный голос все приближался к нам. Лина вскочила, хлопая сонными глазами, и испуганно спросила, озираясь:

– Дикие?

Я обняла её, приговаривая тихим голосом. Реммир нахмурился, затем решительно встал, подошел к своей дорожной сумке, что-то доставая из нее. Затем подошел к пьяной Кукушкиной, схватил ее за шиворот левой рукой, правой вскидывая руку, открыл портал. Швырнул туда Кукушкину и шагнул в него сам. Наступила благословенная тишина, со всех сторон облегченный выдох.

Спустя несколько мгновений Реммир вышел обратно. Брезгливо встряхивая рукой.

– Спать – коротко приказал он.

А долго просить и не нужно было.

* * *

На следующий день мы тронулись в путь, который пролегал через бесконечный лес. Мои животные бежали рядом, периодически ныряя в густую чащу. От мерных покачивания шава́ла, я задремала в руках своего мужчины. Своего? Ничего себе. И не мужчины, а ваарца, когда он спросил:

– Рита, позволь задать тебе вопрос?

– М? – открывая глаза – Конечно, спрашивай.

– Когда ты бредила, называла имена, и одно из них Ромка, вроде. Кто он для тебя?

Я устроила голову поудобнее на его плече и начала рассказ.

– Брат, друг. Начну, пожалуй, с самого начала.

В общем, все, что помнила о своем детстве, наших проделках с Алькой и Ромкой, переживания и трудностях. О дружбе, длиною в жизнь. Про маму Еву, с особенной теплотой и, даже Семёныче. Долго длился рассказ, начало вечереть, когда к нам подъехал И́жак.

– Реммир, там что-то непонятное.

Реммир пришпорил шава́ла, мы выехали из леса на поляну, останавливаясь, в недоумении разглядывая открывшуюся картину. Он спрыгнул на землю, поднимая руку, останавливая нас, и прошел вперед.

На нашем пути была огромная стена из растений и их мощных корней, уходящих куда-то вверх. Крупные корни, переплелись друг с другом, не оставляя и просвета. А по ним, словно слезы, стекала черная смола.

Я повернула голову налево – эта стена уходила в бесконечность, направо – тот же результат. И начало стремительно темнеть, как будто разом погасли все звезды.

Ребята хотели подъехать ближе, но тут заупрямились шава́лы. Они остановились в десяти метрах от стены и не желали двигаться с места, упираясь лапами о землю, фыркая и рявкая. Вот вам и боевые животные, блин. Все спе́шились, подходя к стене.

– Не понимаю, мы здесь ездили не один раз, и ничего подобного не было – озабоченно сказал Реммир.

Трое ребят попробовали мечами прорубить проход, но как только они приступили, раздался тихий гул и на поверхности стены во множественных местах, появилась черная смола. Она стекала как слезы крупными каплями, оставляя за собой черные следы.

– Нужно осмотреться. Принесите огонь – распорядился он.

– Не получится, Реммир. Пока мы на стену любовались, шава́лы исчезли, там наши сумки, ну и огонь, естественно.

Реммир скрипнул зубами. Чтобы осмотреть препятствие, начали использовать Силу. Песок подбрасывали вверх, он загорался сотнями огоньков и тихо затухал. В другое время я бы залюбовалась этой картиной, напоминающей фейерверки, если бы не услышала:

– Сила заканчивается.

Повисла напряженная тишина.

Тут я заметила движение слева и повернула голову, пытаясь разглядеть. Это Мелкий с Хилом шли вдоль стены, обследуя ее. Странно, почему мои животные не побоялись подойти к стене? Возможно, из-за того, что это создания самой Хранительницы и всякая нечисть им не страшна?

– Ребята, а можно из Силы реальный огонь добыть? – спросила я.

В моей голове начал вырисовываться план.

– Давайте попробуем, что стоять без дела. Мы сейчас вообще без света останемся.

Подобрала с земли толстую палку, обмотала ее куском ткани, подошла к стене, и окунула ее в смолу, накручивая ее на ткань. Повернулась к ребятам.

Милад подошел ко мне.

– Так. И что теперь делать? Просто раздавить?

– Дави – сказала я, подставляя палку.

У него на руке появился голубой огонёк, который лениво лизал смолу, не желая зажигать его, затем погас.

– Еще раз!

– Рита, осталось всего три.

Я закрыла глаза, пытаясь справиться с отчаянием.

– Еще раз!

Вторая попытка тоже не увенчалась успехом. Осталось две. Вокруг стояла непроглядная темень, я только чувствовала, как ко мне прижимаются дети. Думай же, думай. Другого источника света у нас нет. Последняя попытка.

– Милад, попробуй по-другому: возьми их в руки и стучи друг об друга, как будто высекаешь искру. Только не раздави в своих ручищах.

Тот кивнул, осторожно беря капсулки в свои большие руки, только ничего не получалось. Капсулки были маленькие, и он только стукался пальцами друг об друга. Меня дернули за подол рубашки:

– Рита, давай я попробую – раздался голос Марка.

А пусть попробует, у него – то руки поменьше. Марк аккуратно взял их в руки и начал аккуратно отстукивать. Ничего не получалось. Марк не останавливался и видимо начинал злиться, так как его движения становились резкими. Внезапно выскочила большая искра и перекинулась на мой факел. Все облегченно выдохнули. Я подняла руку вверх, чтобы осветить как можно большее пространство. Ребята кинулись делать еще факелы. Так мы и передавали огонь от факела к факелу, рассматривая стену. Ребята пытались взобраться на нее, но стена вдруг зашевелилась, выпуская смолу, и ребята в бесплодной попытке скатывались обратно.

Внезапно Мелкий подошел к стене, задрал голову вверх, выпустил свои длинны когти и полез. Я прямо натурально обалдела. Стояла, смотрела с приоткрытым ртом. Он вернулся через несколько минут, отряхивая с шерсти обрывки листья и мелкие веточки. Затем подошел ко мне, мотнув головой себе на спину. Я подняла брови. Он собирается меня перенести? А как же остальные?