На перекрёстке трех миров. Книга 1. Хранительница

И строго посмотрела на детей:

– Исполняйте! У всех пять минут!

Реммир кивнул, подтверждая мои слова. Когда дверь закрылась за последними уходящими, Реммир громко рассмеялся.

Выходя вместе из спальни, в коридоре столкнулись с Силикой. Она с жадностью смотрела в лицо Реммира, но внезапно ее взгляд переместился на наши руки и её глаза расширились. Бедняжка увидела браслеты и подняла потрясённый взгляд на Реммира.

Столько лет надеяться стать официальной хозяйкой этого дома и теперь её мечты разбились о наши браслеты. Она перевела взгляд на меня, и её лицо изменилось, взгляд стал злым, глаза сузились, губы поджались.

Она опустила голову вниз, пытаясь совладать с эмоциями. Наконец, ей это удалось, снова посмотрела на Реммира. Тот спокойно стоял, приобняв меня за талию. Силика глубоко вздохнула и тихим голосом сказала:

– Дела требуют вашего присутствия. Что сказать, сможете подойти?

– Конечно. Через полчаса – обойдя Силику, мы пошли дальше.

Спустившись на первый этаж, Реммир отозвал Люсю в сторонку.

А ко мне подскочила Лина:

– А на качелях покататься можно?

– Можно, после завтрака.

Реммир подошел ко мне, поднял мою голову, заглядывая в глаза.

– До вечера! Встретимся за ужином – нежно поцеловал в губы.

Я кивнула. Люся сложила ладошки на груди, умилительно смотря на меня.

– Счастливая.

Пока завтракали, Люся поставила меня в известность, что по распоряжению Реммира дер Лемминга, моего жениха, мы идем в лавку выбирать одежду. Я хотела возразить, но Люся решительно прервала меня:

– Ничего не знаю. Он лично просил меня сопроводить тебя и детей, я обещала. А я свои обещания выполняю – она поджала губы.

Я посмотрела на Игната, тот улыбался, разведя руки в стороны и пожимая плечами. Ничего, мол, не могу поделать.

Пришлось согласиться. Нам и правда нужно приодеться.

* * *

Животных оставили дома отсыпаться. Сами дружною толпой выдвинулись за ворота. Я шла, и с удивлением рассматривала все вокруг. Все улыбались и здоровались. Меня, конечно, рассматривали особенно пристально, но постепенно я научилась не замечать заинтересованных взглядов. Мне было некогда. С интересом заходя в различные лавки, трогала товар, рассматривала ассортимент. Люся вела разговоры с хозяевами лавок, яростно торгуясь, а я тактично помалкивала. Сначала одели детей. Лина радостно примеряла платья с красивой вышивкой, важничала, дефилируя мимо нас с высоко поднятой головой. Марк спокойно выбрал несколько вещей и сел в уголке. Я посмотрела на него. Что-то он сегодня хмурый, нужно спросить его, может, обидел кто. Когда дело дошло до меня, Люся пустилась во все тяжкие, как говорится. Из кладовых мне натащили кучу вещей, причем таких, которых я в жизни не надевала. Пышные длинные юбки, собранные в талии в крупные и мелкие складки, создающие объем и совершенно мешающие передвигаться. Пойдя на уступки Люси, примерила несколько платьев и прошлась. Ощущение, что ткань обматывала ноги и не позволяла нормально передвигаться. Верх платья откровенно облегал грудь, наглым образом поднимая её и выставляя на всеобщее обозрение.

– Мне это не подходит – сказала я, снимая очередное платье.

Хозяйка лавки расстроено всплеснула руками:

– Как же так? Это ведь лучшие платья.

– А мне это не подходит и точка.

Люся решительно подошла ко мне и поставила руки в боки:

– Как это не подходит? Очень даже подходит! Ты невеста такого ваарца и на тебя будут все смотреть.

– Люся, где я это носить буду, скажи на милость? Мне в дорогу скоро, в этом далеко не уедешь. Мне бы что попроще.

– Послушай.

– Нет, это ты послушай!

Я снизила голос, подойдя к ней вплотную.

– Ты прекрасно знаешь, при каких обстоятельствах я стала этой самой невестой. А других предложений я не получала, и неизвестно, получу ли вообще. Поэтому, давай не будем обольщаться и возьмем более или менее привычную для меня одежду и пойдем. Хорошо?

Говорить убедительно я умею. Люсе ничего не оставалось, как согласиться. Выбрала пару платьев попроще и несколько сорочек. Единственное, в чем я не сомневалась, так это белье. Белое, воздушное – любуйся, не налюбуешься.

Когда вышли из лавки, Лина с Люсей пошли вперед, а я немного задержалась, ровняясь с Марком.

– Марк, у тебя все в порядке?

Он немного мялся, не зная, как начать разговор. Я ободряюще кивнула:

– Со мной можешь говорить, о чем хочешь. Если тебя что-то беспокоит, лучше это обсудить, а не держать в себе.

Он немного помедлил, облизал губы и спросил:

– А нам Реммира как теперь называть? Он ведь, вроде твой жених. А нам он кто теперь?

Проницательный мальчик. А мне выговор, с детьми ведь разговаривать нужно, объяснять. Только, сдается мне, совсем не это беспокоит Марка.

– Марк, ты умный мальчик. И понимаешь, как я стала его невестой. Правильно?

Марк кивнул.

– Если бы не тот чокнутый женишок, предложение от Реммира навряд ли бы поступило. Но, как бы то ни было, мне нужно двигаться в столицу, чтобы там определили нашу с вами судьбу. Правильно?

Марк снова кивнул.

– И вы должны знать, чтобы ни случилось, я никогда не пожалею о своем решении взять ответственность за вас. Мы всегда будем вместе, конечно, до тех пор, пока вы не вырастете и не заведете свои семьи.

Я остановилась напротив него и твердо смотрела в его глаза.

– Правда?

– Правда. А как его называть, мы спросим у него самого. Чего гадать? Как скажет, так и будете называть.

Приобняла его одной рукой, он осторожно приник ко мне, и мы потихоньку пошли.

Я окликнула Люсю:

– Давай зайдем в лавку и возьмем ткань. Готовое платье мне совершенно не нравится. Есть вариант – самими сшить.

Едва зашли в дом, подошел один из столичных, Милад. Он немножко помялся, прежде чем обратился:

– Леди, вы не посмотрите моего шава́ла? С задней лапой нелады – и замолчал.

А у меня от удивления широко открылись глаза. Как он меня назвал? Леди? Сдурел?

– Если что-то с животным – посмотрю без всяких проблем. Взамен прошу только об одном – зовите, как и прежде, Ритой. Не люблю я этих официальных обращений, да и не моё это звание, ты-то понимаешь – был там.

Милад внимательно посмотрел на меня:

– Не скажите – осекся и продолжил – Не скажи, Рита. Я знаю Реммира много долгих лет, его многие девушки хотели бы заполучить, честным или нечестным путем. Если бы он не хотел, он бы равнодушно смотрел, как тебя тот мордоворот уволок. А ведь сам вызвался, без всяких просьб. Зацепила ты его, это уж точно. А как у вас там дальше будет, разберётесь, взрослые уже. Так что… – он развел руками.

Дети вызвались идти со мной. В деревянном помещении стоял одинокий шава́л, перебирая передними лапами.

– Остальные-то на выгул пошли, а этот занемог. И понять не могу, что с ним.

Я подошла к нему, начав осмотр. Тот сначала оскалился, увидев меня.

– А ну ка, цыц! – строго сказала я.

Даже опасный боевой шава́л понимает строгий приказ. Тот со стоном выдохнул, косясь глазами на хозяина. Осмотрела лапы, заглянула в пасть и глаза, не забыла про уши. Живот спокойный, не тугой.

– Не пойму, в чем дело.

Я отошла от шава́ла, встала к нему лицом, сложив руки на груди и задумчиво смотрела.

– Вот и я не пойму. Вроде все в порядке, а вижу, что не такой он.

Я обратилась к Миладу:

– Позови его к себе – и стала смотреть.

Милад хлопнул по бедру ладонью. Он нехотя пошел. А вот кажется и причина. Он двигался, стараясь осторожно наступать на заднюю правую лапу.

Начала осмотр, нажимая на разные участки. В одном месте он дернулся. Раздвинула густую шесть и увидела воспалённую кожу.

– Тащите ножницы. Марк, принеси мою сумку.

– Милад, а чем вы бреетесь? Здесь придется начисто шерсть убирать.

После бритья открылась и причина размером с две мои ладони. Воспаленный участок с признаками нагноения.

– Разведите небольшой огонь, принесите самый крепкий алкогольный напиток, и отвар или траву, снимающую воспаление. А есть что-нибудь обезболивающее? Ему больно будет – чтоб не укусил.

Марк принес сумку, я достала маникюрный набор. Что-нибудь все равно пригодится.

Милад схватил голову шава́ла, я взялась за дело. Накалила тонкий нож, которым брила, над огнем, полила чем-то крепкоалкогольным и аккуратно вспорола шкуру. Из раны потек гной.

– А вот и причина – пинцетом вытащила из раны щепку, размером с указательный палец, показывая Миладу.

Тот крепко держал морду животного, тихонько разговаривая с ним.

Наложила густую зеленую массу, снимающую воспаление, и перевязала полоской чистой ткани.

– Вот пока и все. Вечером, возможно, поменяю повязку.

– Спасибо ле… Рита.

Я с улыбкой кивнула. Дети молча стояли рядом, наблюдая за моими действиями. Уже, выходя их сарая, Лина спросила:

– А можно мне так научиться? Мне понравилось. А, ма?

– Конечно, можно. Только я тоже теперь буду учиться.

Лина удивленно подняла брови.

– Конечно. Мне ведь теперь травы разные изучить нужно будет. Дома лекарства были, взял и сделал, здесь их нет. Поэтому будем вместе с тобой познавать новую науку. А ты, Марк?

Он поморщился.

– Нет, не понравилось. Лучше военному делу буду учиться.

– Это ты молодец. Это правильно. Но, давай представим ситуацию – ты вырос и поехал в поход с отрядом. И вдруг твоего лучшего друга ранят. Такое ведь может быть?

Марк задумчиво кивнул.

– Ты сможешь ему помочь? Нет. И будешь смотреть, как он умирает на твоих глазах. И не хмурься, ты ведь будущий боец, такое может случиться. Поэтому, было бы неплохо, если тоже немного подучишь травы. Это не стыдно, у вас ведь все лекари мужчины. Правда?

Он кивнул.

– Или шава́л твой так же заболеет. Ты сам сможешь ему помочь. Но чтобы все уметь нужно учиться. Я училась пять лет, но, если нужно, еще буду учиться. Понятно?

Дети смотрели, широко открыв глаза. Марк с понимание кивнул:

– Ладно.

– Вот и хорошо. Ой, я кое-что забыла. Очень-очень важное. С притворным ужасом схватилась за лицо. Дети настороженно смотрели на меня.

– Я ведь обещала каждый день вас щекотать и не выполняю свои обещания.

И первым схватила Марка, щекоча. Тот засмеялся, пытаясь вывернуться из моих рук. Лина скакала рядом:

– И меня, и меня.

Дома, едва успев сполоснуться, в дверь постучали. На пороге стоял старый слуга:

– Леди.

Я перебила его:

– Рита.

Он запнулся на полуслове. И мне стало неловко.

– Зовите, пожалуйста, Рита. Или, если вам не позволяет этикет, то леди Рита.

Тот понятливо кивнул:

– Леди Рита, слышал, вы лечить можете. Не посмотрите моего питомца? Вроде, до старости еще далеко – только слег. Я очень волнуюсь. Если Вам не трудно, конечно. Я могу попозже подойти – он начал немного нервничать.

– Не выдумывайте. Конечно, посмотрю. Только давайте для начала познакомимся.

Слугу звали Аркус. Он служил в доме еще при родителях Реммира.

Удивляюсь, как быстро слухи здесь распространяются. Будто ветром разнесло. Народ с просьбами начал подтягиваться к дому. До вечера мне пришлось мотаться по городу, меня сопровождал Аркус, сам вызвавшийся после осмотра его питомца. Сколько новых для меня животных я увидела. Я подробно расспрашивала их хозяев, стараясь запомнить, а дома на обрывках ткани записывала.

* * *

К вечеру добрались до дома. Тишина. Устало поднялась на третий этаж, поплавала в бассейне, растворяя в воде усталость. Нужно выбираться из воды, ведь скоро ужин. Реммир сказал: «до ужина», я с нетерпением ждала нашей встречи. Едва успела одеться, вбежали дети и мы пошли в столовую. Там был Игнат и Люся.

Игнат со своей непосредственностью вскочил и сказал, по старой привычке, хлопнув меня по плечу:

– Ритка, ты, говорят, нарасхват. Найти тебя дома невозможно.

Поглаживая плечо, ответила:

– Мне же нужно будет чем-то здесь заниматься. У меня теперь дети, их кормить, одевать и обучать нужно. На это нужны средства. Осмотрюсь немного, а там может еще чем займусь. Тканями обязательно с Люсей займемся, а там посмотрю.

– Это правильно, Рита. Не сидеть ведь сложа руки. Я поначалу маялся от безделья, а потом: там приделаю, здесь налажу и пошло дело потихоньку.

В зал быстрой походкой вошел Реммир, я взволнованно замолчала, смотря на него. Он подошел, чуть наклонился и поцеловал меня в губы. Вот так вот просто, без всякого стеснения. Сел рядом:

– Ну что, рассказывайте, как прошел день?

– Ну как он мог пройти? Рита, вон – себе уже занятие нашла, целый день дома не была – Игнат не упустил возможности высказаться.

В это время слуги начали разносить еду. Чего там только не было. И запеченная рыба, и мясо, прожаренное на огне, овощи и фрукты, лепешки и сладости.

Возле стены стояла Силика и наблюдала за слугами. Её хмурое лицо выделялось на фоне всех присутствующих. Стараясь не обращать на нее внимания, я присоединилась к разговору.

– Животных смотрела. Только очень неудобно по домам ходить. Нужно, как у меня дома организовать помещение и там вести прием.

Реммир заинтересовался и тоже включился в обсуждение:

– И правда ведь. Маленьких можно приводить, а крупных уже на месте смотреть. Да, Рита? Здесь ведь лекари по ваарцам только. Для животных лекарей не придумали – вот народ и потянулся к тебе. Для начала на тебя посмотреть, конечно – со смехом Реммир потянулся за куском мяса.

Я ненароком подняла глаза и наткнулась на ненавидящий взгляд Силики, и замерла. Ох, сколько в нем злости. Сквозь эту ненависть, до её разума трудно будет добраться. Нужно понаблюдать за ней и держаться подальше.

– Реммир, у Марка тут вопрос возник, а я не знаю, как на него ответить – повернула голову к мальчику.

Тот смутился, опустив голову. Смелости не хватит, значит, придется мне.

– Дети интересуются, в связи со сложившимися обстоятельствами, как они теперь должны тебя называть?

Все замерли. Даже слуги. Силика напряглась и сжала кулаки. Реммир задумался, откинулся на спинку стула и просто сказал:

– А чего выдумывать? До этого как звали? По имени? Так же и зовите. Марк, ты ведь Риту тоже по имени называешь и от этого никому хуже не стало, правда?

Марк даже расслабился от его ответа.

– Слушайте, а давайте вечером в парке посидим. Еду туда перенесем, поиграем во что-нибудь. В ту игру, где мне Рита желание проиграла, как же она называется? Или в другую, а?

– Крестики-нолики – Лина радостно ответила.

– Да ну вас, опять меня в дураках оставите – Игнат притворно махнул рукой.

Я наклонилась к Люсе:

– Люся, ты чего задумчивая сегодня? И слова не скажешь? Что случилось?

Люся подняла на меня свой взгляд:

– Потом поговорим. Разговор не для стола. Мне очень нужно с тобой поделиться.

Я кивнула. Что у нее может случиться-то?

Тут Реммир замер, взгляд стал отрешенным. Таким я его еще не видела. Я обвела взглядом присутствующих. Слуги продолжали спокойно заниматься своими делами, значит им это не в новинку.

Реммир расслабился и сказал, вставая:

– Мельсин вызывает. Скоро буду – и вышел.

А, это тот доверенный Хранительницы, который ребят лечил. Когда буду в столице, именно с ним мне придется встретиться и от него зависит моя дальнейшая судьба. Стало немного беспокойно. Ну да ладно, прорвемся.

Нам не оставалось ничего больше, как продолжить ужин за неспешными разговорами.

Я вскользь обратила внимание, что Силика отпустила слуг одним движением руки.

Мы уже хотели вставать из-за стола, как Силика объявила десерт. И перед каждым поставила изумительную красоту.

Мне подали в последнюю очередь и мне бы насторожиться, увидев, что моя порция стоит немного в стороне от других. Но я наблюдала за Силикой и её выражением лица. Она, не поднимая глаз и без лишних эмоций, поставила десерт и отошла.

В небольшой формочке, напоминающей орех, нам подали порезанные засахаренные фрукты, сверху сладкая шапка из взбитых сливок, обсыпанных разноцветной крошкой, а сбоку вставлена малюсенькая ложечка. Дети, никогда не видевшие такую красоту, замерли от восхищения. Люся тоже застыла, рассматривая свой десерт, не решаясь разрушить эту сказочную красоту.

Я, посмеиваясь над их реакцией, взяла ложечку, зачерпнула взбитых сливок и отправила в рот. Кисло-сладкий вкус наполнит весь рот. Вкусно, только остаётся горьковатое послевкусие. Я пожала плечами, наверное, так нужно. Вслед за мной и остальные приступили к десерту.

Лина, зажмурив глаза, прошептала:

– Вкусно.

Марк осторожно отодвинул ложечкой сливки, рассматривая фрукты.

Люся, как и я, решила начать со сливок. Игнат, чисто по-мужски, глубоко вогнал ложку и поднес ко рту все, что смогла уместить ложка. Так и сидел с ней во рту, причмокивая. Как дети, ей богу.

Внезапно голова закружилась, я схватилась за стол одной рукой. Это я наверно перетрудилась сегодня с непривычки. Нужно пойти прилечь, только детей дождусь, неприлично ведь из-за стола вскакивать. К головокружению присоединился какой-то металлический привкус во рту. Что за ерунда? Я подняла голову и наткнулась на пристальный взгляд Силики. Её рот кривился, скрывая победную улыбку. В глазах начало темнеть. Эта дрянь, что, отравила меня? Только меня? А дети? Я с усилием повернула голову, пытаясь сквозь темноту в глазах, разглядеть детей и смахнула свой отравленный десерт, тем самым привлекая к себе внимание. Мне удалось разглядеть, что дети ели, как ни в чем ни бывало, радостно переговариваясь. Облегчение – хоть детей не тронула.

– Ритка, ты чего так неосторожно-то, такую вкуснотень…

Игнат замолчал на полуслове. Я попыталась перевести на него взгляд, но в голове нарастал гул. Я стала терять сознание, заваливаясь на бок.

– Даже побороться не дали. Просто устранили – последнее, о чем я успела подумать.

А последнее, что я услышала, это крики детей. Линкино «ма» и – «Рита» Марка. И эти два слова слились в моей голове, все загудело. Было ощущение, что все вокруг задрожало и завибрировало.

Я отключилась.

* * *

Что ж так не вовремя Мельсин вызывает? Только думал отдохнуть, планы строил. Вообще-то правильно. Пока был в дороге, он не вызывал, вдруг опять что случится.

Мельсин сегодня был задумчивый. Он стоял у окна, сложив руки за спиной. Почувствовав мой приход, не оборачиваясь, сказал:

– Садись.

Затем, постояв еще некоторое время в тишине, обернулся, прошел к стулу и сел напротив меня. Лицо уставшее, всегда веселые глаза, сегодня были задумчивыми, а взгляд рассеянным.

– Ожидание убивает – он устало потер лицо.

– Ну, давай, рассказывай, что новенького? – и он увидел мой браслет на руке.

Его глаза округлились от удивления:

– Ого. Попался, паренек. Это кто такой смелый, вернее смелая, чтобы нашего Реммира окольцевала? Давай, рассказывай – он с оживлением потер ладони.

– Чего это я? Посмотреть же можно! – и замер на месте.

– Интере-е-е-есно. Закрытая информация – и перевел взгляд на меня – В последнее время что-то происходит. Мне закрывают информацию. Я ещё могу понять информацию про наследницу, но и другую информацию тоже не говорят. Я в растерянности. Может моё время уже вышло?

Он сидел молча, опустив глаза, я не посмел прервать его молчание.

– Я восемь веков служил Хранительнице и её потомкам. И вот сейчас я в смятении. И ведь ничего не объясняет. Говорит «так нужно». Ничего не понимаю.

Кажется, мне передалось его настроение подавленности. Чем я могу ему помочь? Ничем. Разве что поддержать.

– Если говорит, что так нужно, значит нужно. С ней ведь не поспоришь, правда? А это – я вытянул руку, показывая браслет – Переброшенка, я тебе о ней говорил. Сложилась такая ситуация, я посчитал нужным ей помочь. И знаешь, не жалею об этом. Даже…

Я замолчал, боясь произнести это вслух, потому что ещё сам для себя ничего не решил.

– А, та слегка сумасбродная девица? Информации по ней мне не дают, так что рассказывай – Мельсин оживился и с вниманием принялся слушать – Ты уж извини, что интересуюсь. Сам-то, забыл уже, как с женщинами общаться. Так хоть послушать.

С чего начать? Начну с самого начала. Пожалуй, с того момента как увидел её на берегу с опухшим лицом. Мельсин слушал, то смеясь вместе со мной, то хмурясь от истории с Дикими, то качал головой от истории с принятием детей. Только и слышалось его: «Ишь ты. Да ладно! Во даёт. Интересно».

Я пока рассказывал, сам заново прожил всю историю. Теперь совершенно точно знаю, что тогда поступил правильно.

– Я у тебя вот еще что хотел спросить. Думал, что сам справлюсь, но видно не судьба. Я столько лет мотаюсь по стране, в надежде отыскать ребенка, даже странно, как будто она сквозь землю провалились. Если сможешь, конечно, подскажи, где искать.

Мельсин пожал плечами:

– А я все ждал, когда попросишь? Теперь и не знаю, смогу ли помочь – и замер.

Его голова слегка наклонилась, словно он внимательно слушал и кивнул:

– Единственное, что могу сказать – спроси у своей управляющей, она виновата. Про ребенка – скоро сам все узнаешь.

Силика? Не может этого быть! Я погрузился в размышления, когда меня прервал вскрик Мельсина:

– Быстро назад! Торопись!

Даже ничего не успев сообразить, шагнул в открытый им портал. Успел только обратить внимание, что рисунок на моем браслете засиял.

* * *

Не могу точно для себя определить, что для меня означают эти уходы наверх. Раньше это были спасительные уходы, возможность небольшой передышки для уставшего от боли тела. Сейчас же я чувствовала искреннее негодование. Дрянь такая, не побоялась при всех отравить. Надеюсь, хватило ума остальных не трогать. Я оглянулась. Обстановка та же. Яркий-яркий свет лился со всех сторон, только он не приносил благословенного спокойствия, как в те разы. Сейчас в душе была небольшая тревога и, я бы даже сказала, злость. Так, как обратно выбраться? А то сейчас явится эта… Блин, не успела.

На поляну вбежала та же красивая женщина. Она одергивала одежду, а из идеально уложенной прически выбивались несколько прядей, которые она судорожно приглаживала рукой.

Интересно, она из постели что ли выскочила? А они тоже здесь этими делами занимаются? – и зажала рот рукой, поймав её гневный взгляд. Ой, она же мысли читает, а я всякую ерунду думаю.

Женщина сложила руки на груди и медленно пошла в мою сторону, а из её глаз сверкали молнии. Молнии??? Ой, что-то мне поплохело, нужно сваливать отсюда.

Я выставила руки перед собой:

– Спокойно. Я сама.

Развернувшись, зашагала к краю поляны. Услышала мужской смех. Вот точно в постели кувыркалась. Ой, она наверно опять знает, о чем я думаю. Обидится, и так злая, как собака. Сзади послышался тихий рык. Ну вот, я и говорю, злая как собака. И шагнув в пустоту, услышала громкий мужской смех, такой заливистый и заразительный, что я невольно улыбнулась.

Женщина в задумчивости смотрела в то место, куда удалилась девушка. От громкого смеха она недовольно поморщилась.

– Ой, не могу. Злая как собака. Ах-ха-ха. Сказала, так сказала. Ох, нравится она мне, как есть, нравится. Ну, чего стоишь? Понавыдумывала всяких правил, а девчонка страдает, останешься ведь без наследницы. Сможешь спокойно смотреть, как мир, созданный тобой, погибнет?

– Действительно, ерунда какая-то. Но ты ведь знаешь, пока она не сольется с Силой, я ничего не могу сделать.

– А у меня помощи попросить слабо? А, о чем это я? Ты же самостоятельная и гордая, да?

– Ладно. Разбирайся там со своими. А девчонке будет подарок от меня.

Женщина попыталась возразить, но вовремя замолчала, видя черные тучи над поляной и молнию, ударившую рядом с ней.

– Цыц. Мала еще спорить со мной. А то познаешь силу моего гнева.

Голос становился все тише, пока не наступила тишина, и снова не стало светло.

* * *

Я в растерянности и тревоге шагнул домой. Что могло случиться? И увидел лежащую на полу Риту. Вокруг неё столпился народ. Люся с криками: "Лекаря!", выбежала из комнаты. Слуги с волнением перешептывались, наблюдая за лежащей на полу Ритой. Игнат теребил её за плечи, пытаясь привести в чувство. Я быстрым взглядом окинул столовую, пытаясь понять, что же могло произойти. И заметил возле стены Силику, пытающуюся скрыть улыбку. Убью! Но сначала Рита. Я сел возле неё на колени, поднял её безвольное тело на руки и прижал к себе.

– Ты только не умирай – шептал я, осторожно встряхивая её, в надежде привести в чувство.

– Пожалуйста, не забирайте её у меня – я закрыл глаза, взывая к небу.

Эту сумасбродную, решительную и смелую, добрую и ласковую, красивую и чувственную, отзывчивую и…"

Я влюбился?!

От этой мысли я открыл глаза, смотря на Риту, пытаясь осознать своё открытие. Да, мне хочется заботиться о ней, обнимать и знать, что она моя и только моя. От мысли, что еще кто-нибудь прикоснется к ней, сжимаются ладони.