Внеорбитные

– Спасибо, – выдавила из себя Ариес и краем глаза заметила вязкий взгляд моего соседа – глаза моментально похолодели, сузились, она быстро отвернулась. Трой открыл рот, чтобы что-то сказать ей.

– Эй, Ариес. Не хочешь быть моей напарницей? Обещаю, что не отниму у тебя твой объём работы, который ты так стремишься перелопатить.

Трой вытаращил на меня глаза, услышав предательские слова. Да, я решил кинуть его ради девчонки. Это идёт в разрез с главным мужским правилом. Но, как я уже заключил, она бы не стала работать с ним в группе – да она его презирает. Я же видел этот взгляд. Он ей ещё в понедельник не пришёлся по вкусу. А мне хотелось поработать с ней, пообщаться, раскусить её, узнать, пусть и часть, бо́льшую, мне пришлось бы вытаскивать из неё клещами. Трой был мне друг и понял бы это, но всё равно был ошарашен.

Она услышала меня, но вновь ответила не сразу. Приятель смотрел на меня в непонятках, наморщив лоб. Я пожал плечами. Ариес поднялась с места, когда преподаватель вышел из аудитории, за ним последовали несколько студентов, чтобы выкроить себе побольше времени на ланч.

– Возможно. Только если ты не будешь мешать мне читать и задавать глупые вопросы, на которые я не захочу отвечать, – она обернулась и смотрела на меня сверху вниз. Я выпятил подбородок вперёд, слегка откинув голову назад, застыл глазами где-то на уровне её губ, пока она говорила. Потом перед моим взором замаячил клочок бумаги. – Это мой номер. Позвони вечером в 6:15.

– А почему именно в это время? Почему не… – я пихнул ногой под партой Троя, чтобы он заткнулся. В очередной раз. Наша дружба началась с того, что мы подрались на вечеринке, и без тумаков друг другу теперь редко обходится.

– Ладно, я понял, – кивнул я, убирая листок в карман рубашки. Ариес скользнула глазами по моему телу вниз и развернулась – колыхание воздуха донесло до меня шлейф её парфюма с тёплыми нотами сливы или какой-то сладковатой ягоды, но не приторной. В голове возникла ассоциация с садом бабушки в Коннектикуте, куда я ездил юнцом на каникулы.

– Ну ты и говнюк, Хейзл! – обиженно протянул Трой, когда Ариес вышла за дверь аудитории. – И даже не предупредил… И давно у тебя на уме это было? Решил взяться сразу за неё?

Смотрю на него непонимающе:

– Вовсе нет. У меня нет никаких потайных мотивов. Во всяком случае пока что. Хочу просто пообщаться.

– Ну да, ну да, – закивал Трой, поднимаясь со своего места. – Потом расскажешь мне всё, да? Сделай фото, когда будешь её…

– Да иди ты! – отвешиваю я ему подзатыльник, поднявшись тоже. – Я сейчас об тебя сигарету буду тушить на дворе, дождёшься.

– Ну ладно, ладно, уговорил. Промолчу, так и быть. Но что-то ты много пялился на неё сегодня. Понравилась, что ли?

– Да ты хоть веришь в то, что говоришь? – фыркаю я на сказанные слова, проходя по коридору второго этажа. – Она не в моём вкусе, ты же знаешь.

– Знаю, да. Но все мы со временем ломаемся и желаем перемен, может настал и твой черёд. Мне вот никогда раньше не нравились рыжие, но потом я по приколу поцеловался с одной и, ну дальше ты знаешь, целый год потом искал только рыжих. Так что ты…

Трой продолжал что-то бубнить, но я не слушал его. Может, он и прав и мне стоит смягчиться в своих вкусах, несколько сменить их… Да нет, это бред. Он несёт полную чушь на её счет. Не нравится она мне. Он мне просто интересна. Это большая разница. Она всего лишь необычный зверь, которого я хочу узнать, а не кошка, которую я люблю и глажу за ушком. Я даже имени её ещё не узнал, какая там симпатия!

Ариес. Созвездие Овна. Кто же ты такая?

Глава 3

– Может ты всё-таки скажешь, как твоё имя?

Вечер, кончался седьмой час. Мы сидели на веранде Старбакса, пусть на улице и был декабрь, градусов пять тепла. Она потягивала латте с солёной карамелью, часто бросая взгляды на улицу, прохожих, фасады зданий. Или ей было скучно, или она искала что-то, или это было её способом избегать надоедливых разговоров. В моей руке была сигарета: странно, что она не стала возражать.

Ариес поднимает на меня взгляд от страницы тетради, где яркими цветами выделены важная информация, заголовки, какие-то числа. В карих глазах проносится усмешка:

– Тебе это так важно?

Блин, она что, играет в секретного агента? Ей десять лет? Или это…

– А! – в голову приходит весьма незадачливая мысль. – Ты из этих, да? А я-то думаю, голову ломаю… «Девушка с загадкой».

Правая бровь медленно поднимается вверх, медленно и брезгливо.

– Нет, – на одном дыхании отвечает она, резко, словно точку ставит. Голос кажется уставшим, апатичным.

Мне хочется пошутить над ней, но её глаза не выглядят озорными. Она смотрит на меня как-то странно, выжидающе и изучающе, но слишком мало, чтобы понять, вновь принимается бродить ими по сторонам. Не сказал бы, что она не выдерживает зрительного контакта, но…

Ариес откидывается на спинку стула, поправляя лацканы кожаной куртки. На смуглой коже виден бледный поцелуй румянца от прохладного вечернего воздуха. После некоторого молчания и медленного, долгого вдоха она начинает говорить, смотрит в небо, на уходящий день. В профиль её нос, кончик, выглядит более острым, нежели при взгляде в лоб. Я всегда отличался большой наблюдательностью, но не считаю себя эстетом: слишком в тягость искать красоту в, скажем, куче мусора. Я не вижу в этом смысла.

– Просто тогда ты начнёшь копать на меня, – выпускает в воздух она поток слов, отрешённо и задумчиво. Я даже не сразу успеваю сообразить, о чём она толкует. – Ты будешь просматривать мои фотки, читать посты и комментарии, ставить лайки, думая, что это порадует меня, будет приятно мне…

– В том и фишка, Ариес, что это так и есть, – смотрю на неё в упор, она целенаправленно не смотрит мне в лицо. – Или ты против культуры оценивания? Так от неё никуда не деться – тебя оценивают всегда и везде. В том числе ты сама. Это просто жизнь.

– Не жизнь, а общество, – поправляет она, вздыхает. – Жизнь могла бы обойтись и без него. Без общества. Оно всего лишь загон.

– Ты, наверное, хотела сказать «закон». Мы бы не смогли жить без закона. «Судную ночь» смотрела? Ты этого хочешь? Увы, мы не можем жить по собственной прихоти – мы ж друг друга, на хрен, убьём. – Она романтик. Слышал я обо всей этой чепухе с возвращением к корням, к основам, к простым вещам. Её придумали те, кто никогда не вылезал из дому, вечно сидит в комнате и не знает настоящей жизни. Хикикомори. Ну или община амишей, что уж там: жизнь напугала их, помотала, отчего они решили хотеть изменить её, именно хотеть. Реалист понимает, что дороги назад нет: технологический прогресс ожесточил наши сердца, современный человек не может позволить себе жить как хиппи. Лучше сразу подохнуть.

Но я не стал ей озвучивать свои мысли. Ариес фыркнула и посмотрела на меня:

– Мне было бы достаточно простой жизни. Лишь я и мир.

– Ты не похожа на отшельницу. Скорее просто любишь фантазировать, – заключаю я, делая последнюю затяжку из сигареты. – И этим спасаешься. Неплохо.

– Прямо как ты сигаретой, – парирует она, значит я правильно подумал. Взгляд карих глаз падает с моего лица и тонет в чашке кофе. – У каждого свои слабости.

– Да, да, – растянуто отвечаю я, так и не дождавшись ответа. – Ну так что? Мы ушли от темы. От вопроса.

Пусть сразу знает, что я не привык сдаваться. Я медленно буду узнавать её, пусть даже клещами придётся из неё всё доставать. Такой уж я человек.

Ариес вонзает в меня взгляд, молча смотрит. Я тоже смотрю, безотрывно, ни на что не отвлекаясь. Вокруг всё темнеет, смеркается, день тонет в сумерках. Люди проходят мимо, безликими картонными декорациями заднего плана плывут неподалёку. Никому и в голову не приходит, никому нет до нас дела, до нашего зрительного диалога, внутренних слов, которые рождаются в голове да там и остаются, умирают, не узнав жизни.

Глядя на меня, она говорила бы: «Да кто ты такой вообще? Чего ты хочешь от меня? Узнать? Влюбить? А может сразу поиметь? Ты привык разбивать сердца, иметь любую, что к твоим ногам упадёт. Но нет, я слишком хороша для тебя. Я тебе даже имени своего не скажу».

А я бы ей в ответ: «Ну чего ты ломаешься, а? Так сложно сказать имя? Я же не предлагаю тебе переспать, нет? Или ты веришь во всю эту хрень с называнием предметов, когда имя равно душа, потому легко можно причинить вред, словно демону, которого всегда просят назвать истинное имя, во всех этих религиозных ужастиках? Так, что ли? Да не стану я за тобой следить в соцсетях! Так, погляжу пару фото, и хватит. Человеку интересно то, что неизвестно. Так что нечего строить из себя что-то. Нам ещё с тобой работать вместе. Если любишь, когда зовут по фамилии, то так бы сразу и сказала…»

Жизнь была бы намного проще, если бы мы могли легко высказывать всё из своей головы. Уметь читать мысли было бы очень кстати. Девушек и без того не понять, а эта ещё и в шорах вся.

Она моргает, разрывая контакт. Ко мне тянется её ладонь:

– Холзи.

Рука прохладная, приятная, ухоженная. Нет длинных ногтей. Аутентичная какая.

– Айзек, – пожимаю я ей кисть. Краешек губ едва заметно дёргается. Может она специально разыграла всё это, ждала момента, устроила целый спектакль. Я уже не знаю, что думать, настолько мне сложно понять её. Странная она какая-то. Обычно моё знакомство с противоположным полом проходит быстрее.

– Приятно познакомиться. Теперь мы можем заняться проектом, м? Не просто так же я пришла в ваш университет.

Вот же зануда. Неужели не понимает, что я хочу узнать её поближе, пообщаться…

– Потому что Нью-Йоркский самый лучший, – язвлю я в ответ. – Но ладно.

Мы закончили около восьми. Я в основном слушал её идеи, наблюдал за ходом мыслей, отражавшихся на лице, в заметках с росчерком, которые она делала. Пока я говорил об одной из идей насчёт оформления, она рисовала на краю листа какие-то завитушки, что-то там штриховала. От скуки? Или ей так сложно слушать кого-то, смотреть, всецело поглощаясь, и надо обязательно или смотреть куда-то, или рисовать? А может это от нервов: снаружи она такая напряжённая, зажатая, словно сдерживает себя, вот и выходит это её «Я» в такой форме. Кстати, очень даже вероятно.

Или вот эта её потребность быть неузнанной… В поисковике толком ничего нет, не стал я читать про её успехи в школьные годы, всю эту сводку по жизни, которой никто из нас не живёт, лишь для «фасада» это и создаётся, чтоб первое впечатление получше было. В сети мы совсем не такие, как в жизни. Хотя Инстаграм её мне понравился: нет никаких постов с фокусом на пятой точке, селфи с ванильным взглядом, ещё прочей мишуры, что встречается у большей половины девчонок. Нет, не то, чтоб я осуждал их, нет – мне нравится смотреть на красивых девушек, но не под слоем фильтров. Ах, Инста – красивая сказка!

В её ленте сплошь одно небо. Сотни фотографий. Ну ладно, штук двадцать точно будет. Сотня – это примерное количество фото вообще. Потом её подруга, деревья, архитектура, современная и старосветская, европейская, и, наконец, несколько личных фото. Ни одной фотографии с семьёй – может, она сирота? Или не общается? Есть фотка с мужской рукой, ну, классика, – парень? Или бывший? Для неё Инстаграм скорее коллекция фотокарточек, а не хранилище воспоминаний. Эстет.

Когда я оценил пару фото, то увидел уведомление – она подписалась на меня. А, значит за мной она следить может, а я за ней – хрен.

Тем не менее, я хотя бы узнал её немного, узнал имя, заглянул в её личную сказку Инстаграма. Может вся её необычность как раз и состоит в обычности? В моё время всё так извращено, так почему бы и нет?

Часть 2. Раны

Глава 4

– Так что же ты решила? Будешь и дальше продолжать играть с ним?

На другой стороне телефонной линии Сьерра что-то жевала, параллельно обсуждая со мной последние новости. За окном был ранний вечер. Небо было скрыто за грозовыми тучами, что медленно, но угрожающе, скользили среди верхушек небоскрёбов. Прямо над Манхеттеном была самая огромная из них. Что это за декабрь такой?

– Ну, «играть» слишком громко сказано, – возражаю я, продолжая сидеть у самого окна на полу. – Я с ним почти не общаюсь толком.

– А в чём сложность начать общаться? – слышу, как подруга с громким хрустом разгрызает что-то, огурец или кусок льда, карамели. – Или ты снова заведёшь свою «старую песню»?

– Э-э… нет, – ползущие перед моим взором тучи во тьме квартиры медленно отвлекают меня от темы, рассеивая внимание. Растираю пальцами переносицу – лёгкая головная боль тихо клокочет внутри. – Не в том дело. Просто не хочу.

В трубке раздаётся смешок. Я её не убедила.

– Ты всегда так говоришь, когда сомневаешься, стоит ли игра свечек. Потому что боишься проиграть, оттого и не пытаешься даже. И с людьми так же. Ты уже «пометила» его, да? Наверное, уже по пунктам всё расписала, плюсы и минусы, возможные варианты развития общения. Проиграла всё в своей голове, а в жизни необязательно. Просто ты…

– …боюсь снова обжечься, – покорно выслушивая её речь, вставляю я. Первые капли дождя или мокрого снега упали на окна. – Как было последний раз.

Подруга смолкает, слышу лишь её дыхание, как она выплёвывает воздух, размышляя.

– Мне хватило на данный год, спасибо, – продолжаю я. – Ты сама говорила, что больше не будешь вытаскивать меня из этого болота, не будешь собирать меня по частям.

– Эй, да я злая была, ты что? Точнее мне хотелось шлёпнуть тебя как следует, когда я слушала эти оправдания в адрес того козла, который разбил тебе сердце. И как ты вообще могла быть влюблённой в него? Чёрт, да я тебя никогда не оставлю, Холзи! У нас всегда будем мы, на хрен этих мудаков мужского пола!

– Сказала девушка на пятом месяце беременности, – усмехаюсь, не в первый раз слыша подобные речи. – И как же тебя угораздило?

– Эй, это не в счёт! – идёт она на попятную. – Это я для себя его выращиваю.

– Словно он цветок комнатный, ха–ха, – смеюсь я, не в силах перестать подкалывать подругу. Сьерра хохочет в трубку. – Ну да, у тебя же диплом по селекции среди тундровых растений, или чего там, как правильно? Этот ребёнок вполне смахивает под научный эксперимент.

– Ну ладно, ладно, завязывай, – упрашивает она, переводя дыхание. – А если серьёзно, то это не очень и плохая идея была. Отца я сама выбрала, генофонд неплохой оказался, я этого хотела сама, так что… не жалею. Да, мне всего двадцать три, а я уже всю жизнь готова посвятить этому мелкому зеленоглазому спиногрызу.

Она так уверена, что он унаследует её глаза, пусть у отца и были диаметрально другие.

– Знаешь, порой мне даже не верится, что когда-то ты была против идеи завести ребёнка.

– У тебя тоже это скоро пройдёт, вот попомни мои слова.

Ой, а вот тут она ошибается: я никогда не заведу детей. Вот уж нет. Лучше парня или домашнее животное.

– Ладно, хорошо. Запишу в календарь.

– Да-да, запиши, – слышу звон стекла и звук водяного потока из крана. – А если честно: он так сильно тебе не нравится?..

От темы уйти не удалось. Провожу рукой по волосам, ложусь на бок, подпирая рукой голову. Внезапно фиолетовое небо разрезает серебристая вспышка салюта.

– Я этого не говорила. Наоборот, он симпатичен мне, но я не хочу общаться, потому что знаю, что влюблюсь в него. Ты бы видела один его взгляд: как-то раз он так странно на меня смотрел, очень долго, я чувствовала себя некомфортно, хотелось провалиться сквозь землю, но так поступают лишь ванильные тяночки, так что я делала вид, что мне на всё и вся плевать, смотрела в сторону, изучала окружающую обстановку. Но, блин, это моё смущение, пусть я и старательно проглотила его, уже звоночек. Звоночек, что он запал мне куда-то в голову. До сердца пока далеко, я ещё успею выгнать его, пока он в сознании. Потому надо не продолжать. И всё.

Мой ответ запутал Сьерру – она долго молчала. Я смотрела на салют за окном, вслушивалась в свист ветра и грохот небес. Порой в моей голове стоит тот же грохот: гроза бушует там, ветер рвёт линии меж нейронами, потоки дождя смывают воспоминания, гром заглушает мысли, молния выжигает самые значимые из них.

Нет, ну а чего она хочет? Чтобы я отвлеклась на нового знакомого? Зачем? Мне вполне хватает общения. Моё сердце ещё не вылечилось от прошлых отношений, куда мне новые? Мне не нужна замена. Мы можем дружить с ним, но… Нет, мы не можем дружить, потому что я обязательно влюблюсь в него, и всё покатится в преисподнюю. К тому же он слишком заносчивый. И самовлюблённый. Независимый как никому-ничего-не-должен. И ещё курит… Ничего не имею против курения, но с курильщиками целоваться – такое себе. Мне не понравилось, когда выпал случай.

Хотя вот его взгляд… Есть в нём что-то такое, что заставляет отвлечься от всей этой внешней мишуры, лоска, который он на себя наводит, от этого образа, который носит, будто дорогую куртку. Да, он носит её, эту куртку – она и правда недешёвая. Чёрт, я запуталась в своих же рассуждениях!

– Ты чего ругаешься?

– А? – возвращаюсь я из своей головы к разговору с лучшей подругой. – Да так, мысли вслух. Так что ты хотела сказать?

– Я хотела сказать, что тебе не надо идеализировать его. Перестань строить воздушные замки с его участием, просто принимай его целиком, сделай шаг навстречу, откройся ему. Может, он… ну, пусть и не тот самый, но, возможно, не такой уж и плохой, не такой говнюк, каким с виду кажется…

– Бабник – вот кем он кажется.

– Ой, да так про каждого второго можно сказать, ведь это в их природе. Говорю как биолог. Ну или феминистка. Ведь мужчины именно такого мнения о нас. «Все феминистки ненавидят мужчин!». Глупцы. Сами эту фразу придумали и теперь пихают её в каждое предложение. Но я отвлеклась! – восклицает подруга, затем в трубке раздаётся грохот, словно что-то упало. – Так вот, что я говорю: просто общайся с ним. Тебе всё равно ещё до конца семестра нужно посещать занятия, на которые ты сама же и записалась, ведь захотела! Будет странно, если ты просто начнёшь избегать его, игнорировать. Тебе же не пять лет – ты уже взрослая девочка. А про бывшего прекрати думать: если этот козёл вновь напишет тебе, то не смей отвечать. Да пошёл он!

– Ха, да, ну его! – поддаюсь я её боевому настрою, который означает, что она готова завершить разговор. – Может, у меня и получится.

– Ну а не получится, то и ладно. Тебе он правда симпатичен? Твой типаж, да? – одобрительно мычу в ответ. – Чёрт, и вечно ты находишь приключения на свою задницу, Холзи! Вот правда!

– Завидуешь, мамаша? – подшучиваю я, перекатившись на спину, вытягиваюсь на полу и смотрю в тёмный потолок. – Ладно, я поняла тебя. Сообщу, как что-то прояснится.

– Да, давай, пока, – прощаемся мы друг с другом. Щёлкаю кнопкой блокировки – экран мобильника гаснет. Кладу его рядом. Наконец-то тихо.

Знаю, что могу построить с ним весьма интересное общение, но… Как перестать строить ожидания? Они вечно рушатся, вечно затем осадок внутри. Почему я не могу просто плыть по течению и позволить событиям развиваться самим по себе?

Хватаю телефон и захожу на страницу его профиля в соцсети. Всё же он симпатичен мне. Сильно мой типаж. У него на этой фотографии такая же толстовка, как у…

Роняю руку, опускаю глаза. Опять подумала о бывшем. Который сегодня писал мне, а я побоялась сказать об этом Сьерре: она ж меня убила бы на расстоянии звонка. Он написал и попросил о встрече, в кафе-баре, где подают мой любимый кофе, круче, чем в Старбаксе. Там мы с ним впервые поцеловались…

Нет-нет, я не могу пойти на это. Я вообще не должна думать о нём, писать и отвечать тем более. Но… это же просто дружеская встреча. Как если бы я с этим Хейзлом пошла туда или его другом, который с ним вечно сидит. Ведь ничего страшного, так? Я не лгу подруге, а всего лишь недоговариваю. Это не ложь.

Открываю переписку и печатаю короткое предложение. Через несколько секунд приходит радостный эмодзи и сердечко – зачем последнее-то? Встреча намечена на завтрашний вечер, в восемь. До этого времени как раз успею встретиться с Хейзлом и сделать окончательные поправки в нашей с ним презентации и выступлении. Целые две встречи с разными парнями за одни сутки – и как я до этого докатилась?

Глава 5

После обеда следующего дня я встретилась с Айзеком. У него дома. Ему удалось уговорить меня приехать к нему. Не скажу, правда, что сильно сопротивлялась, – я же решила последовать предложению Сьерры – ведь в этом не было ничего «такого». Мы привыкли думать, что что-то должно стоять за этим, ибо пичкает нас этим СМИ, но нет.

Квартира была на Манхэттене, не на Парк-авеню, но район не из бедных. Он ещё и из богатых. Ну-ну.

– Это твоя или снимаешь?

Он посмотрел на меня как на ненормальную. В тёмных глазах отразился оттенок недоверия. Может, он думал соврать, чтобы произвести впечатление, или сказать правду, но не факт, что она понравилась бы мне. Ответом оказался совершенно иной вариант:

– Нет, я живу тут временно, пока мне позволяют, – он посмотрел себе под ноги. – Расскажу поподробнее, если будет желание. Там долгая история.

– А, – коротко выдохнула я, описав глазами круг, и остановилась на свисающей с потолка, уже видавшей виды, боксёрской груше в дальнем левом углу. – Занимаешься или так, для себя?

Айзек проследил за моим взглядом и выдал кривую полуулыбку. Несколько ссутулившись, он подошёл к спортивному снаряду и нежно обнял его, погладив стёртую и с изломами кожу обивки, словно это была девушка. Кофейные глаза хитро сверкнули в мою сторону.

– Ну же, Ариес, я же знаю, что тебе хочется побить… – в конструкции речи явно не хватало продолжения в виде «меня», но я не придала этому большого значения. Сложив руки на груди, качаю головой.

– В другой раз, я здесь не за тем. Но предложение заманчивое и будет рассмотрено по стечении времени и обстоятельств.

Игривость сдуло с него порывом ветра – слегка поджав губы, он нехотя отошёл от груши, вплотную практически подошёл ко мне, глядя с высоты своего роста мне в глаза. На лице было отчасти презренное, отчасти заинтригованное выражение. Я медленно подняла голову и выпятила подбородок вперёд, даже не думая сделать шаг назад, пусть на меня и давило ощущение нарушенных личных границ.

Секунд десять он вот так стоял и смотрел на меня, в глазах проносилось что-то. Обдумывал план дальнейших действий? Или подыскивал очередную фразу-клише, чтобы вызвать во мне тошнотворный приступ пошлости? Ведь это так заезжено: привлечь внимание и вызвать чувства у потенциального партнёра путём отрицательного воздействия, агрессии. Ненависть и любовь – сильные и взаимосвязанные чувства, все это знают.

– Ух, – губы-трубочкой втягивают в себя воздух, он закатывает глаза, слегка откинув назад голову. – Какая ты скучная. Ладно, так уж и быть.

Вглядываюсь в прищуренные глаза, которые он быстро отводит. Пересекая комнату, усаживается на диване и хлопает по свободному месту рядом. Ходячее клише.

– Скажу сразу, что моё время ограничено.

Он фыркает, перебирая сводки информации для проекта.

– Свидание, да? – пониженным голосом говорит он, краем глаза наблюдаю за его реакцией. – Два парня за один день – не много ли? Я думал, ты другая.

– Чересчур много думаешь и всё не по делу, – с ноткой обиды отвечаю я. Раздражает меня эта фраза «я думал, ты другая». Не выношу её! – И вообще, не твоё дело. Ты не знаешь меня от слова «совсем».

Слышу, как он выдыхает ртом воздух, словно на морозе. Целенаправленно не поднимаю головы и выделяю маркером полосы текста. Чувствую на себе его взгляд.

– Обиделась, – без вопроса, утвердительно, выбрасывая слова на воздух, самому себе говорит он. – Значит, попал в точку. Задел если не за живое, но за… эго? Возможно. Хотя с чего вдруг, ведь ты не производишь впечатление неуверенной в себе. Что же это тогда? Страх? Ты боишься провалить встречу… Хм, но с кем из нас? С обоими? Или тот другой очень важен? Твой парень? Может, бывший парень?

Лениво поднимаю голову и удостаиваю его недоумевающим взглядом с не менее обескураженным выражением лица. Наши взоры сталкиваются. Выдавливаю из себя усмешку и рисую пару росчерков на бумаге, продолжая слушать его болтовню.

– Что угодно может быть, – глаза не выдали меня, он всё ещё строит догадки… Или делает вид, что не понял. – Смущение? Ты влюблена, и твои коленки дрожат как у пятиклассницы? Не думал, что это случится так быстро: обычно девушки передо мной не ломаются.

Вот тут я уже начинаю нервно посмеиваться:

– Не обольщайся, Хейзл. Ты не в моём вкусе.

Бросаю на него беглый взгляд – он резко опешил, лицо застыло с маской огорчения. Да чего он выделывается, это же шутка была! Первый начал. Но молчание длится, и мне становится немного дискомфортно. Странная игра, если честно.