Костечков-варвар

–«Маткор? Чё за залупа?»– решил поинтересоваться Костечков.

–«Да нет, не залупа никакая. Я вот прям дико недавно был по маткору, осенью на The Dillinger Escape Plan ходил, а сейчас вообще вот даже не маткор больше, а матграйнд слушаю»-

–«Слушай, матграйнд, это что-то с чем-то»– вкрадчиво проговорил Слэмминг Грув.

–«Да!»– вскричал Уильям, заставив случайных прохожих испуганно дёрнуться, -«Особенно вот Robinson, вот там альбом… название не помню, что-то про город! Мне дико нравятся там прям переходы от высоких, знаешь – виууууу – к низким, резким – тиа-да-дам! И вокал такой там, пиздец, вопящий! Как в эмовайоленсе прям!»-

Уильям имел обыкновение говорить быстро, увлечённо, изображая в лицах и звуках те или иные впечатления, стараясь, сделать как можно более выразительным для слушателей рисуемый им образ. Надо сказать, что далеко не всем это нравилось. Включая Алексея. Он мимоходом подумал о том, что странно видеть этих людей здесь в столь ранний час (Уильям и Васян жили совсем в других районах).

Уильям же продолжал взахлёб рассказывать о столь захватившем его разум жанре музыки:

–«Да, вот ещё The Heartland есть, там вообще вокал настолько надрывный, пиздец просто, там, сейчас включу, послушаешь…»-

–«Да я так не пойму, мне надо одному дома послушать»– сказал Слемминг.

–«Да блядь, у тебя так всегда! Это как я тебе шугейзинг советовал!»– разочаровано сказал Ли, ему всегда хотелось, чтобы люди переживали те или иные эстетические переживания именно в его присутствии.

–«Что за хуй-гей-инг?»– саркастически поинтересовался Костечков.

–«Ну жанр музыки такой – там My Bloody Valentine, Ride, Chapterhouse…»– простодушно ответил Уильям.

–«Loveliescrushing»– подсказал Слэмминг.

–«Во, точняк. Ещё A place to bury strangers тоже заебись вообще!»– снова воодушевился Ли, -«Вообще, моя любимая шугейзовая телега – это Sometimes у My Bloody Valentine. Но вот у Ride тоже есть песня, она именно про моё настроение сейчас, постоянно слушаю – «Kaleidosсope» называется. Там вообще клёво – I don’t wa-nt you to under-stand, You will ne-ver hold me in your hand. Сейчас поставлю…»-

Уильям выдернул штекер наушников из телефона, вознамерившись включить упомянутую им песню через динамик.

–«Да, блядь, не надо сейчас»– раздосадовано пробормотал Грув.

Васян снова иронично усмехнулся.

–«Да чё ты там всё каких-то пидаристов-визажистов слушаешь, надо нормальную музыку котировать!»– критически высказался Костечков, обращаясь к Ли.

–«Какие пидоры?! Ты вот сам кучу пидоров слушаешь!»– обиделся Уильям.

–«Слышь, охуел?! Кто пидоры?!»– возмутился Алексей.

–«Алекси Лайхо пидор, он ногти красит!»-

–«Он красит томушто у него рубка металла техничная, на гитаре партии быстро играются, и ему надо, допустим, следить за пальцами, поэтому и красит»– разъяснил подлинный порядок вещей Костечков.

Начинался серьёзный диспут, и одной обороной было не ограничиться, нужны были и наступательные действия. Костечков вспомнил, как когда-то они с Уильямом выдумывали себе блэк-металлические псевдонимы. Там было чем уесть обидчика в словесном поединке.

–«Слышь, а как ты тогда там назывался – Иштван Бёзе? Это типо «мелкий хуй» по-румынски значило ещё, да?» – уколол Уильяма Костечков.

–«Нихуя, не то значит, дебил, Кость- в-Очко-в»– парировал Уильям.

–«Слышь ты давно крутым стал ?!»– Костечков подскочил к обидчику и толкнул его кулаком в плечо, -«Давай, блядь, поработаем в рукопашной»– и встал в боевую стойку.

Слемминг, глядя на это кисло скривился, а Васян флегматично хохотнул. За годы совместной учёбы они привыкли к причудам Алексея.

–«Да отвали ты»– Уильям явно не был настроен на конфронтацию, что Костечков воспринял как явный знак своего превосходства.

Он был удовлетворён.

–«Ладно, я с девочками не пизжусь, не бойся. Слушай дальше свои каловые песни»-

Поскольку он достиг своих целей, а говорить с этой компанией ему было особенно не о чем, он попрощался и продолжил свою дорогу. По пути его одолевали размышления: возможно ли, что нахождение в круговерти быта компьютерного клуба (особенно в ночное время) сделало его менее восприимчивым к раздражителям и стрессу? Теперь он познал дыхание смерти на своём лице и может подобно воителям древности встретиться лицом к лицу с любым врагом. Отвага оседлала страх и несла Алексея всё дальше по проспекту. Он насмешливо вглядывался в глаза каждого встречного, до тех пор, пока тот не отводил взгляд, и с радостью ощущал, как уверенность не покидает его, а клубится, наполняя весь его организм своим осязаемым присутствием.

Но нахальное желание сыграло против Алексея. Никак не ожидал он в это время, в этом ощущении увидеть Её, идущей навстречу. Алексей остолбенел. Он не мог поверить в такую злокозненность судьбы и стоял в оцепенении, ожидая Её действий. Это оцепенение не мог нарушить даже тот факт, что его носки уже все пропитались грязной водой из лужи, в которую он машинально наступил.

Она же смотрела на землю впереди себя

И лишь за несколько метров до Алексея подняла на него взгляд

Формально улыбнулась

Сказала:

–«Привет»-

И прошла мимо

Прозаическая неумолимость, формальность её реакции шокировали Костечкова намного сильнее, чем могло бы шокировать ярко высказанное неприятие. Пена его спеси мгновенно осела, обнажив стыдливую неловкость и дремавшую обиду. Ощущение триумфа растворилось, и Алексей впал в индифферентно-меланхолическое настроение. Его движение по проспекту теперь продолжалось автоматически вплоть до поворота в родные дворы – там стоял павильон магазина, взрывавшийся ярким цветом на фоне бледных панельных домов. Здесь Алексей восстановил сознательность и приобрёл две банки джин-тоника Gordon’s, а заодно и пачку крепких сигарет Chesterfield – ведь Костечков всё же задумывался о будущем, даже в такие сумбурные моменты своей биографии.

Однако полностью смятение не спадало и во дворах, и в лифте, и даже когда, позвякивая ключами, Костечков распахнул обшитую штакетником дверь, вдыхая родной запах квартиры. С кухни слышались аплодисменты и смех – Мама была дома и смотрела телевизор. Услышав звуки прибытия Костечкова, она приветливо крикнула:

–«Привет, сынок!»-

–«Здорово»– пробурчал тот.

–«Как на работе?»-

–«Нормально»– Алексей был не настроен разговаривать. Ему хотелось провести время в интернете, отвлечься сторонней информацией. Он разулся и направился сразу в свою комнату, по пути открывая первую банку. Взболтанный напиток вспенился, закапав ковёр. Костечков грязно выругался и сделал внушительный глоток. Джин-тоник взбудоражил старое опьянение от крепкого пива, и Алексей достаточно быстро пришёл в изменённое состояние сознания, появился ажитированный интерес. В таком состоянии блуждание по веб-страницам пришлось к месту, но, как назло, именно сегодня один из его друзей добавил фотографии с какой-то вечерники, где в центре была улыбающаяся Она.

Снова встрепенулась обида неудовлетворённости.

С досады Костечков налёг на джин-тоник, стремительно опустошив банку. И тут ему внезапно захотелось посмотреть на подругу Вурма. Сложно сказать, что стояло за этим желанием – стремление убедить себя, в том, что она хуже Неё, мазохистский импульс, праздное любопытство? Ответ на этот вопрос не смог бы дать и сам Алексей.

Он с циничной злобой просмотрел совместные фотографии Вурма и его Подруги, перешёл на её страницу, злорадно отметив отвратительный музыкальный вкус и мещанские пристрастия последней. О внешности и говорить не приходилось. Словом, как он и предполагал, она была совсем не ровней Вурму, который по своему интеллектуальному и духовному развитию отнюдь не уступал Костечкову. Ему бы не следовало иметь дело с такой заурядной обывательницей. Алкоголь серьёзно снизил уровень внутренней цензуры Костечкова, поэтому он доходчиво изложил свои взгляды на ситуацию в комментариях к фотографиям.

Закончив свой критический очерк, Алексей незамедлительно почувствовал себя лучше. Дискредитация вурмовских отношений однозначно помогла снизить неприязнь от сегодняшней трагической встречи. Он посмотрел на вторую банку джин-тоника. Она показалась ему чашей из черепа противника, достойной того, чтобы сделать из неё триумфальный глоток. Дальнейшее распитие взывало к повышению уровня пафоса – требовалась изощрённая, эстетская сервировка. За этим он и направился на кухню, где продолжал править бал телевизор.

–«Лёш»– Мама отвернулся от экрана, и посмотрела на Алексея – «Ну подстригся бы, а то ходишь как дикарь какой-то. Тебе так хорошо же было со стрижкой, все говорят. Хочешь я тебе денег дам на парикмахерскую?»-

–«Нахуй»– букркнул Костечков, проходя мимо.

–«Ох, ну и грубятина же ты! Ладно, послушай. Я понимаю, что сейчас ты ещё отдыхаешь, весна, но вот потом уже лето, а там и осень. Пора тебе браться за ум. Восстановился бы в университете.»-

Костечкова отчислили после зимней сессии полтора месяца назад за неудовлетворительные оценки и плохую посещаемость

–«Да это для ебланов всё, адский кал, допустим»– Костечков открыл шкафчик и достал оттуда приземистый стакан с толстым дном.

–«Надо выучиться, получить профессию, сейчас без диплома тебя никто никуда не возьмёт»– продолжала Мама.

Алексей увидел в глубине шкафчика купленный когда-то давно пакет с трубочками для коктейлей и решил взять одну.

Мама смотрела на него, ожидая ответа

Костечков взял со стола лимон, который добавлял в чай перед сменой. Оттяпал значительный кусок и положил его на тарелку, куда также добавил гроздь винограда, лежавшую на столе, по соседству с лимоном. На мамины реплики он отвечать не хотел.

–«Лёш, но это же будущее твоё, карьера. Что, так и будешь по всяким шарашкам бегать?»– сделала она новую попытку урезонить Алексея.

–«Мне похуй на будущее»– отрезал Костечков, выходя из кухни.

О будущем он не думал, ведь ему было всего девятнадцать лет.

–«Эх, Кутерьма»– наполовину ласково, наполовину укоризненно сказал ему вслед Мама. «Кутерьма» было детским прозвищем Костечкова. От его произнесения Алексей скривился, ведь ему, как и любому подлинно демоническому созданию, произнесение его тайного имени причиняло муки. Это означало, что кто-то имеет над ним власть.

Он зашёл в комнату поставил тарелку и стакан на стол. В созданном им ангажементе все ещё чувствовалась незавершённость. Некоторое время Алесей не мог понять, чего же ему не хватает, но затем эта загадка была разгадана. Костечков направился на лоджию, где стоял старый советский холодильник, в котором Мама хранила излишки продуктов («Впрок»). Из морозилки, как из арктической пещеры, повеяло холодным воздухом. «Дыхание северной тьмы»– пришло в голову Алексею поэтическое сравнение. Некоторое время он посмаковал в мыслях эту чрезвычайно удачную метафору, а затем отломал фрагмент толстой ледяной корки, покрывавшей изнутри морозильную камеру. Лёд, добавленный в джин-тоник вместе с лимоном, отлично завершил общую картину, и теперь всё было сервировано в соответствии с его сегодняшними предпочтениями.

В выборе же досуга на вечер Костечков ни минуты не сомневался – это был просмотр любимого фильма. У Костечкова, на данный момент было 3 любимых фильма: «Русская игра», «Живая мертвечина» и «Егерь». Алексей стал думать над тем, какой из них больше подходит расположению его духа. Костечкова в равной степени привлекали авантюрные перипетии «Русской игры» и макабрический юмор «Живой мертвечины», но в свете сегодняшнего триумфа, ему был ближе маскулинный волевой характер главного героя «Егеря».

На «Егере» Алексей и остановился.

Однако перед тем, как начать просмотр, он зачем-то пристально оглядел интерьер своей комнаты: плакат Iron Maiden «The number of the beast» на стене, не застеленная кровать с жёваными простынями, секретер, шкаф, старое кресло, книжная полка – на ней Лавкрафт, Лукьяненко, романы по вселенной Warhammer 40 000 и книга с неизменно будоражившим всех гостей Алексея названием: «Пожиратели Гашиша». Всё это окружало его почти всю сознательную жизнь, но именно сегодня Алексею захотелось отчётливо прочувствовать обстановку. И некоторое время он старался это сделать, но ничего особенного не почувствовал. Не задумываясь о подоплёке столь необычного желания, Костечков отхлебнул джин-тоника и включил фильм, полностью погрузившись в его повествование.

Глава 4

После того, как культ Йоба в Магнумовой пустыне был повержен, Костечков решил покинуть её пределы и направился в город Самокис, где избавил его горожан от деспотичного правления Зала, короля из династии Беркусов, в чьих предках, по легенде, значились сизые бесы Ростонских гор. Горожане, освобожденные от тирании, высыпали на улицы, вознося хвалы варвару.

–«О, Костечков, будь нашим королём»– молили придворные вельможи, когда тот покидал дворец, лишившийся своего владельца.

–«Я знаю, вы, подлые псы, хотите развратить меня, заставить обрюзгнуть, чтобы мной можно было вертеть, как вам вздумается, но я из рода воинов, и для меня удаль битвы куда дороже золота и самоцветов!»– отвечал им дикарь.

Так, непреклонный в своём выборе, он вышел из дворца и направился к городским воротам. По его пятам шла подобострастная толпа горожан, а из окон домов на дорогу перед ним бросали цветы. Уже у самых ворот он заметил группу людей, которая привлекла его внимание, ведь, он узнал в них своих соплеменников из родной Дыбении – страны суровых гор и ледяных долин. Это были варвары Вас, Слэм и Уил. Впрочем, варварами их назвать можно было только по старой памяти. Они носили шелковые одежды зажиточных горожан, головы их были гладко выбриты, а на поясах не было оружия. Елейноликие, евнухоподные, окончательно скатившиеся в деградацию по спирали искушений, которые предложила им метрополия, они полностью потеряли свою дикарскую стать. Даже очертания их лиц, утратили былую суровость, будто оплавившись под развращающим действием жаркого южного солнца.

–«Вы ли это, воины Дыбении, воины родов?»– насмешливо спросил Костечков, приблизившись, -«Как давно вы променяли боевые плавки на женское платье, ободки на лысины, а секиры – на кубки?!»-

–«Костечков, не нужно наставлять нас. В какой-то момент нам наскучили бесконечные схватки, и мы решили, наконец, подумать и о себе. Ты же всё живёшь так, как будто другой жизни и нет вовсе. Как тебе самому это не надоело?»– скучающе спросил Вас.

–« Я – воин! И это моя жизнь, моя судьба!»– взревел Костечков, -«А вы, ожиревшие лакеи, жалкие тени прошлых себя, вы недостойны быть сынами Грома. Я помню тех Уила, Слэма и Васа, которые бросались в битву при первой возможности, как тогда на леднике Ёрдунганд. Те достойные воины не пощадили бы слабых рабов золота, которых я вижу сейчас перед собой!»-

–«Ай, Костечков, в битвами приобретаешь так мало, а потерять можно всё»– принялся рассуждать Уил, -«Мы же поняли, сколь много большего можно достичь в городах, не подвергая себя постоянному риску.»-

Слэм молчал, периодически кривясь лицом – этот тик был последствием магического урона, нанесенного ему когда-то могущественным волшебником Валентиннием в поединке среди зарослей малины на вершине холма Райвола.

–«Воины, воины – у тебя всё время одно на уме, Костечков»– продолжил Уил.

–«Потому что Дыбениец не может быть никем, кроме как воином!»– вскричал в ответ дикарь.

–«И Дыбения, Дыбения… Ты всё грезишь этой страной, а ведь она давно уже не во власти варваров и дикарей…»– раздосадовано промолвил Уил.

–«Как такое может быть?!»– ещё громче прежнего взревел Костечков.

–«Ты слишком давно не был на родине, Костечков. Вот уже не первую луну там властвует могущественный чародей. Столь могущественный, что даже дикарская сталь и первобытная ярость бессильна против его ворожбы»-

–-«Что?! Я не верю своим ушам! Колдун завоевал нашу Родину?!»– вскричал Костечков.

–«Да, как бы тебе горько ни было это слышать, но всё так. Этот Колдун прибыл с запада, призвав себе на помощь великие гибельные силы. С их помощью ему и удалось разбить дыбенийцев. Теперь все варварские пределы в его власти»-

–«Как же зовут этого колдуна?»– спросил Костечков

–«Взагр`Уршъе-Рамутзог’Монг»– без запинки выговорил Уил.

–«Видимо, действительно, я давно не был в Дыбении. Ведь я не помню, чтобы варвары хоть раз проигрывали битву колдунам! Что ж, если во всей нашей родине нет больше достойных воинов, то придётся мне направиться туда, чтобы напомнить дикарям о том, как следует управляться с секирами!»-

–«Костечков, ты идёшь на верную гибель…»– вкрадчиво проговорил Слэм. Но тот его уже не слушал.

–«А что касается вас, то в Самокисе вы хотели достичь многого? Что ж я дам вам всё!»– вскричал со смехом Костечков, -«Теперь вы трое будете королями этого города. Но радости это вам не принесёт, поскольку вы предали свою кровь! Прощайте!»-

С этими словами варвар покинул Самокис чтобы никогда больше туда не возвращаться.

***

–«Лёш, а ты не проспишь?»– раздался сквозь сон голос Мамы.

–«Ммм»– замычал Костечков, -«А по часам что?»-

–«Десять минут одиннадцатого»– ответила Мама. Услышав это, Костечков подскочил на кровати как ужаленный. Пробудившись, он тут же заметил, что во сне сбросил на пол одеяло, однако, начиная с того трагического эпизода, он перестал снимать на ночь трусы, поэтому полной деморализации удалось избежать.

–«Сука, будильник»– раскаянно произнёс он, ведь после того же случая он не только добавил что-то, но и кое-что убрал.

–«А я говорила, ставь и на телефоне тоже»– назидательно сказала Мама, в её голосе слышалось удовлетворение своей правотой.

Костечков забегал по комнате, ища предметы своего гардероба. В очередной раз пересекая пространство комнаты, он задел пустые банки джин-тоника, стоявшие на полу, и они издали гулкий пустотелый звук.

–«Ох, пьянчуга»– сказала Мама полуосуждающе-полуусмехаясь.

–«Свалила быстро!»– Костечков двинулся к ней, намереваясь выпроводить из комнаты, но Мама и сама поспешила на кухню, видя рассерженные глаза сына, горевшие из-под его кудрявой гривы, не укрощённой ободком.

Наскоро собравшись, Костечков покинул свой дом. Улица неприятно удивила его низкой температурой. Кожаная куртка несильно спасала от холода, и он изрядно продрог. К тому же на середине пути до «Сталкера» начал идти премерзейший мокрый снег. Его курчавые волосы быстро намокли и стали противно прилипать к лицу, не помогал даже ободок. Костечкову периодически приходилось высвобождать из карманов задубевшие руки, чтобы убрать с лица и очков превратности погоды. В один из таких моментов зазвонил его телефон. Сквозь заиндевелые очки он не увидел имя звонящего и решил уже по голосу определить, кем же является его собеседник.

–«Слышь, Пёс, ты охуел?»– по обращению «пёс» можно было безошибочно определить Вурма, -«Ты чё там накорябал вчера?»-

–«Отъебись, Вурм»– морщась от непогоды, ответил Костечков.

–«Слышь, пидор, если ты не ссышь, давай стрелу забьём, разберёмся?»– разгорячился Вурм.

–«Да похуй, давай, разберёмся, где?»– Костечков почему-то снова сделал для убедительности свой голос низким, хотя говорил не с женщиной.

–«В парке, в восемь»– парк, который Вурм имел в виду, находился прямо за станцией метро.

–«Идёт. Жопу готовь свою»– и Алексей повесил трубку.

Он не придал значения угрозам Вурма. Ведь физически Вурм не был выдающимся соперником, даже по росту он был ниже Алексея. Впрочем, в части злокозненного коварства и порочности он не уступал Алексею, поэтому можно бы было сказать, что в противоборство теперь вступили две равноценно демонических натуры. А вообще Алексея удивило, как этот жалкий персонаж мог оспорить экспертное заключение Костечкова, открыто выступить против него. Такая дерзость надлежала быть наказанной. Сегодня Вурм будет определён, вспомнит, где его место.

Когда Костечков, наконец, ввалился в дверь клуба, отдуваясь и осыпая пол снегом, Владелец вёл разговор с двумя людьми, ранее не замеченными в клубе – пожилым мужчиной в кепке и девушке, удивительно похожей на молодого Куортона из группы Bathory. Эта пара показалась Костечкову настолько странной, что он поспешил немедленно направиться в свою вотчину. Проходя мимо стойки, он пробормотал приветствие, но ни сам Владелец, ни его собеседники не обратили на Алексея никакого внимания; он лишь услышал обрывок вопроса Владельца:

–«А что, Игорь Голубятников уже вернулся из Воронежа?»-

–«Вроде да»– отстраненно ответил пожилой мужчина.

В подвале уже галдели пока ещё немногочисленные посетители-прогульщики. Костечков принял смену и плюхнулся на стул. Он так замерз на улице, что ни о чём пока не мог думать. Впрочем, попив своего любимого растворимого кофе Nescafe (неизменно чёрный, две ложки сахара), разогрев в служебной микроволновке пиццу Robin-Bobin (куплена по дороге) и немного пообтаяв, Костечков вспомнил о грядущей битве и его переполнил воинственный энтузиазм. Все его недавние опыты теперь гармонично выстраивались в логическую последовательность, ведущую к окончательному триумфу. Редкие досадные недоразумения (как вчера) не существенны.

Воодушевлённый Алексей решил пока в преддверии реальной схватки разогреться схваткой виртуальной, тем более что клуб уже серьёзно наполнился школьниками, а это значило, что найти матч не составит труда. Преимущественно это были 11-12-летние, та часть публики компьютерных клубов, которая отличается наибольшей крикливостью.

Алексей, на правах повелителя зала, ворвался в матч к одним из своих клиентов и стал активно тащить.

***

–«Не, ну пиздец!»– с силой оттолкнулся Костечков от стола, -«Это пиздец читак!»-

В бешенстве он встал во весь рост и крикнул на весь переполненный зал:

–«Menato, слышь, Menato, ты пидор, понял!»-

–«Сам пидор!»– раздался в ответ ещё не сломавшийся голос обидчика.

–«И лох!»– добавил другой похожий голос, превратив простое оскорбление в остроумную аллюзию на популярное видео.

Зал разорвался издевательским мальчишеским смехом, заставив Костечкова ощутить новые приливы гнева. Его как будто окатило горячим паром; в желании расквитаться с нахальными мальчишками, он бросился к компьютеру и выписал на те компьютеры, за которыми, как он полагал, находились его обидчики, две штрафные блокировки по 15 минут каждая.

–«Эй, ну ты что?! Верни!»– раздался обиженный голос

–«Это не мы кричали, это они кричали!»– попытался опротестовать решение Костечкова другой несчастный.

–«Ну включи, включи, включииии!»– первый голос уже перешёл на плач.

Костечков садистски рассмеялся и с чувством полного своего превосходства вломился в новый матч. Крики жертв его больше не тревожили. Как и тот тот факт, действительно ли наказание настигло виновных или его правосудие было слепым.

Однако вскоре Костечков снова претерпел ряд совершенно унизительных поражений от своих сетевых оппонентов. Гнев вернулся, но тут уже Алексей решил не вступать в какую-либо коммуникацию, и упреждающе отключил на 15 минут всех тех, кто когда-либо наносил ему поражение в течение матча. Визгливый ропот аудитории стал поистине неимоверным, но Костечков, снова замкнувший круг гнева и удовлетворения от мести, просто надел наушники и включил погромче музыку. Ещё одна славная победа над недругами позади. Более компьютерные матчи ему были не интересны, он отправился писать циничные комментарии под новостями. Костечков ухмылялся и притоптывал берцем в такт песне:

«Faster than a bullet

Terryfying scream

Enraged and full of anger

He is half-man and half-machine!»

В какой-то момент он периферическим зрением заметил слева некий силуэт. Повернувшись в его сторону, он обомлел: перед ним стоял Владелец, а за его спиной – группа возмущённых школьников. Взгляд Владельца был злобно-сосредоточенным.

Костечков снял наушники:

–«На тебя жалуются»– процедил Владелец, глядя в глаза Костечкову.

–«Дак они орали… я им говорю: не орите, а они орали, я и отключил, ёпту…»– попытался оправдаться Костечков.

–«Мы не орали, это он нас сразу отключил, мы не орали»– наперебой запричитали посетители.

–«Добавь им времени, по 15 минут. Стоимость я из тебя вычту»– процедил Владелец и отправился прочь из зала, подчёркивая тем самым безаппеляционность своего заявления.

Но он не учёл одного – что предшествующими событиям Алексей уже был настроен сугубо непримиримо.

Он схватил свою куртку со стула и бросился вверх по лестнице прямо к «ресепшену». Владелец внимательно посмотрел на стремительно приближающегося Костечкова. Его таинственные собеседники уже успели куда-то исчезнуть.

–«Хуй тебе, а не вычет, сука!»– лихорадочно показал Владельцу средний палец недавний администратор нижних залов и покинул пределы клуба. Он не смотрел на лицо Владельца и внутри весь сжался, боясь услышать его ответ, поэтому выскочил из входной двери как можно скорее. Но здесь Костечков мог быть спокоен – Владелец промолчал.