Костечков-варвар

Некоторое время он автоматически мчался по дневной улице, но постепенно прохлада ранневесенней колкости размыла его аффект. Злобу сменили суетливые сомнения в сделанном выборе. Вспомнилось, как Мать предрекала ему невесёлое будущее в виде работы сборщиком кухонь и перерастание его злоупотреблений в полномасштабную алкогольную зависимость – «Потом даже в кафе не сможешь просто так сидеть с друзьями, потому что будешь бояться сорваться». Эти воспоминания вызвали раздраженное неприятие у Костечкова. Свою злобу он выместил на пивной банке, поддав её точным ударом ноги. Банка отлетела и ударила в дорогой автомобиль, припаркованный неподалёку. И хотя за его рулём никого не было, Костечков поспешил завернуть за угол.

Теперь, вплоть до вечернего разбирательства, он был полностью свободен. Но чем же заняться? Костечков присел на поребрик и стал перебирать возможные виды времяпрепровождения. Можно было поехать в бильярд, где сегодня заседал с компанией ещё один его бывший одноклассник – Гриша Майоров, по кличке Ушан. Везде, где он появлялся, начиналось безостановочное пьянство, сопряжённое с невыразимыми дебошами. Это означало, что, будучи затянутым в одно из предприятий Ушана, нельзя было сойти на полпути. А на схватку с Вурмом нужно было обязательно явиться, ведь почему-то Алексею казалось, что нечто крайне важное для него заключено в той истории, которой ещё предстояло разыграться сегодняшним вечером.

Требовалась податливая ситуация, которую можно было в любой момент изменять по своему желанию.

–«Ммм!»– таким звуком Костечков частенько обозначал приход в голову ценной мысли. Индюк, его верный товарищ, как раз сегодня на выходном! С кем, как не с ним, можно было скоротать время до судьбоносной встречи. Алексей немедленно набрал номер товарища.

–«Как бодрость духа, Жир? Слышь, пошли угорим во мгле ада, допустим»– предложил Костечков.

–«Привет, Кост. Слушай, я вообще сегодня собирался…»– начал было говорить Индюк.

–«Да нахуй, куда ты собрался, двигай ко мне»– перебил его Костечков.

–«Да не, давай потом, мне завтра в утро выходить»– продолжал оппонировать Индюк.

–«Слышь, Индюк, ты давно крутым стал, если не придёшь, тебе пизда будет, ёпту»– взвился Костечков.

Индюк некоторое время помолчал, а затем нехотя сказал:

–«Ладно, давай, но я…»-

–«Ко мне чапай»– снова перебил его Костечков и повесил трубку.

***

–«И вот так они все охуели, понял?»– завершил Костечков пересказ ранее произошедших событий и плюхнулся в кресло.

–«Да, Лёш, действительно»– отозвался с кровати Индюк, -«А с работой что ты думаешь делать?»-

–«Похуй вообще. Разные сюжеты есть»– Алексей поболтал баклаху крепкого пива, -«Блядь, по нулям»-

–«Слушай, я пойду, наверное»– сказал Индюк.

–«Хуйду, наверное»– ответил в своей фирменной манере Костечков. Он подошёл к секретеру и заглянул внутрь.

–«Сука, нужно за закусоном чапать»– сказал он, очевидно думая о чём-то своём, и, кряхтя, покинул свою комнату. Индюк поплёлся за ним.

На кухне Алексей принялся шарить в холодильнике, ища подходящую закуску.

–«Блядь, на голохуевке сидим»– пробормотал Костечков, подслеповато щурясь от холодильного освещения.

–«Вот у тебя там бананы лежат на столе»– указал Индюк.

–«Нахуй, бананы пидоры жрут, потому что на хуй похожи. В жопу пихают себе, хах»– подвыпивши усмехнулся Алексей.

–«А тебе тогда они зачем?»– простодушно спросил Индюк.

Костечков сразу стал серьёзнее:

–«Слышь, Жир, охуел? Давно пизды не получал?»– немного успокоившись, он продолжил, -«Мать покупает, хуй проссышь зачем…»-

Индюк также наклонился к холодильнику:

–«Вон там, в пакете, что-то лежит…»-

–«Там… О, сыр. Круто Индюк, круто»– удовлетворённо произнёс Костечков.

Он быстро нарезал сыр и вернулся в свою обитель, где снова направился к секретеру. Открыв его, Алексей вытащил оттуда припрятанную початую бутылку водки «Ямская» и охотничий нож угрожающего вида (тот самый, который был туповат и когда-то лежал у него на столе).

–«Слушай, я не буду водку, у меня ещё пиво есть»– проговорил зашедший следом Индюк.

Но разве когда-то мнение других людей волновало Костечкова?

Он сделал глоток «Ямской» прямо из горлышка и протянул бутылку Индюку. Затем он поначалу, потянулся было за сыром, но покосившись на недопитое пиво товарища, решил присвоить его. Индюк же, печально воздохнув, отпил немного водки, тут же страшно скривился и бросился к блюдцу с сыром.

Костечков несколькими мощными глотками допил индюшачье пиво и сел в кресло.

Взял нож

Закатал рукав свитера

Стал проводить по коже туповатым лезвием, имитируя членовредительство

Индюк, всё ещё переваривающий водочный жар, молча наблюдал за его махинациями. В какой-то момент Костечков почувствовал, что шок-эффект от его self-harming’a выдохся и отложил нож. Теперь он отчего-то решил обрисовать в общих чертах своё мировоззрение:

–«Врубаешь, Индюк. Вот ты пиздишь там про работу, про всякую хуйню, а ведь смысла в этом нет совсем. Ты как ЛаВей для дьяволопоклонников, конформист, блядь. А я, по сути, дьяволопоклонник, чистый хаосит. Я врубаю, что общественная жизнь ничего не стоит, что вообще, в целом, общество достойно только ненависти, эти ограниченные, тупые люди, быдло. Ну то есть те, кто это отрицает, небыдло, но, по сути, они тоже быдло, просто дурят себя. Нужно взять всё, что хочешь, а, когда всё взял, забрал всё, что мог, то нужно выпилиться, ёпту. Право сильного, Индюк, тащемта»-

Во время произнесения своих мизантропических стансов, Костечков так раздухарился, что встал с кресла и стал прохаживаться по ограниченному пространству своей комнаты. Когда он дошёл до логического завершения своей речи, нечто снова побудило его оглядеть, как и вчера, обстановку собственной комнаты – кресло, плакат на стене, шкаф, полки с книгами. И на вот этих самых полках вдруг что-то привлекло внимание Костечкова. Что-то тускло поблёскивало между книгами. Некий ранее не замеченный им объект.

Индюк что-то говорил, комментируя идеологические позиции Костечкова, но тот его совсем не слушал. Как завороженный, он медленно протянул руку в темный провал между «Инквизитор: Ордо Ксенос» и «Инквизитор:Ордо Еретикус». Уже по одному тактильному ощущению он точно знал, что явится его взору. Это был подвесной кулон в виде молота Тора, подаренный ему одним из приятелей на день рождения (По иронии этим приятелем был Вурм, но об этом Костечков почему-то не вспомнил).

Полностью поглощённый своей находкой, Костечков плавно опустился в кресло. И пока он вглядывался в плавные формы своей находки, на него волнами хлынули иные воспоминания. Как-то сняв этот кулон, он долго не мог найти его, а затем и вовсе позабыл про потерю. Он снял его ещё тогда, когда Он и Жарков, и Индюк, и Вурм, и Ушан…

С вершины перевала, где стоял варвар, открывался захватывающий дух пейзаж Дыбении. Суровые горы обрамляли глубокие узкие долины, на дне которых бесновались стремительные ледяные реки. Кое-где на склонах виднелись рощи тёмных елей, единственных деревьев, чьи корни были достаточно мощными для того, чтобы пробиться сквозь каменную толщу. Хозяином этой беспощадной земли был пронизывающий ветер, бросавшийся на любого путника, вышедшего на границу Дыбении.

Но Костечкову этот ветер был нипочем, ведь это была его родина.

Уже с этого перевала дикарь мог видеть размытый силуэт мрачной башни, выстроенной Взагр`Уршъе-Рамутзог’Монгом на другой стороне долины. Это мрачное сооружение находилось именно здесь, дабы любой пришедший сразу ясно понимал, кто теперь является хозяином суровой страны дикарей.

Костечков приглушённо зарычал, его извечная ненависть к магии и магам клокотала внутри, а на груди жёг кожу амулет сборщика кухонь – уже это говорило о неизмеримой магической силе колдуна. Даже на таком удалении его аура давала о себе знать.

Гложимый желанием уничтожить врага, дикарь подтянул плавки и решительно направился вниз по склону.

***

–«Слушай, уже без четверти. Ты не пропустишь там свою разборку?»– подал голос Индюк.

Костечков тут же вышел из забытья:

–«Пять сек»– он выбрался из кресла и подошёл к шкафу. Открыв его, Алексей выудил облачение для особого случая – широкие кожаные штаны со шнуровкой на боку. Тут же, не стесняясь Индюка, он сбросил джинсы и стал переодеваться. Будучи уже подвыпившим, он не слишком хорошо держал равновесие, прыгал на одной ноге и, в конце концов, завалился на пол. Кряхтя и матерясь, он встал и, наконец, завершил процесс смены одежд.

–«С них кровь легче отмыть»– объяснил Костечков Индюку данное решение.

Он подошёл к столу и взял было тот самый нож, но подумав, всё же отложил его.

–«Не, резать я его не буду. Так, попизжу просто»– снисходительно проговорил Костечков то ли для Индюка, то ли для себя самого. Тут же он дёрнулся, вспомнив важную вещь – вернулся к креслу и, пошарив некоторое время по его подушкам, выудил амулет, который он выронил, будучи одёрнутым Индюком. Его Алексей надел на шею, убрав под футболку. Затем вышел в прихожую, где экипировался своей неизменной курткой с берцами и закинул на спину торбу. Индюк последовал за ним и вскоре они вместе покинули пределы костечковской квартире.

На улице Алексей тут же закурил. С наслаждением выпустив струйку дыма в прохладный воздух, Костечков проговорил:

–«Приближается буря… Ноют старые кости»– и засмеялся от удачно сделанной аллюзии. Почему-то вечерняя погода подействовала на него крайне положительно. Теперь он испытывал неподдельное удовольствие от окружающих условий.

Но как только они покинул двор и вышли на проспект, Индюк снова взялся за своё

–«Кост, я домой тогда, мне завтра вставать»-

–«Да нихуя! Какое домой?! Пошли, посмотришь, как я этого петуха уделаю!»– боевито вскричал Костечков.

–«Да мне вставать завтра рано, Кост»– с ноющими нотками в голосе повторил Индюк.

Алексей с ухмылкой приобнял товарища согнутой в локте рукой за шею, так, что это «приобнимание» больше было похоже на болевой приём.

–«Но сначала, слышь, Жир, надо ещё пива взять»– и Индюк понял, что ему придётся пройти с Костечковым этот путь до конца.

Разумеется, Алексей сам не пошёл за крепким пивом, а послал за ним Индюка. Стоя у входа в магазин, он снова предавался размышлениям.

Варвар решительно двинулся вниз по склону, угрожавшему любому путнику внезапными сходами лавин и случайными камнепадами. Но для Костечкова опасность была привычной стихией, поэтому его шаг ни на секунду не замедлился. С лёгкостью он преодолевал расселины и обрывы, находил в отвесных скалах щели, за которые можно было зацепиться, совершал дерзкие прыжки.

Наконец он достиг самого низа долины и оказался на берегу стремительного ручья, чья прозрачная вода напоминала своим цветом сталь секиры и была столь же безжалостна к слабым. На берегах этого ручья росли лишь колючие кустарники и редкие ели. Подойдя к самой высокой из них, дикарь несколькими ударами секиры, повалил столетнего великана точно поперёк русла, сделав тем самым себе мост. Когда он оказался на другом берегу, то взглянул наверх, туда, куда уходила узкая, змеистая тропа. В самом её конца чернел мрачный монолит башни Взагр`Уршъе-Рамутзог’Монга. Не в силах терпеть ожидание битвы, варвар с рёвом бросился вверх, навстречу своему врагу.

-«Вот»– Индюк протянул Костечкову пол-литровую бутылку «Охоты крепкой».

–«Хули тут так мало, блядь?»– возмутился тот, -«Баклаху бы взял!»-

–«Не было»-

–«Ну тогда «Амстердам» бы, ёпту»– разочаровано протянул Костечков. Но на смену напитков времени не было, ведь впереди ждал поединок с Вурмом. Алексей выбросил сигарету в вазу с туей, стоявшей у входа в магазин, открыл бутылку зажигалкой и сделал основательный глоток

–«Эх, Индюк, тебя учить, только хуй тупить»– снова вернулся к идеологическим внушениям Костечков, -«Но тут нихуя не попишешь уже, ты конченый конформист…»-

Они быстро двинулись дальше по проспекту. Стоит отметить, что уже совсем стемнело, и весь район был окрашен оранжеватым маревом уличного света, Этот свет почему-то раздухарил Костечкова, подстегнул его фантазию. Он всё чаще прикладывался к бутылке и его разглагольствования становились всё громче.

Наконец он допил бутылку и швырнул её на обочину дороги, где та разбилась с надсадным звоном. Этот звон как будто обозначил наступление катарсиса для Костечкова, ведь внутри него воодушевление смешалось с грёзами, подстёгнутыми алкоголем.

Барометр его эмоций показывал бурю.

И он решил эту бурю выплеснуть:

“I was raised by the demons,

Trained to reign as the one

God of Thunder!

God of War!

Will rob you of your virgin soul!!!”

Он вспоминал слова песни неточно, произносил английский текст с ужасным акцентом, на его пьяную декламацию прохожие смотрели с недоумением и смехом, но его это совсем не волновало, и он продолжал:

“I’m the lord of the wasteland

A modern-day man of steel

I gather darkness to please me

And I command you to kneel!!!”

Последнюю строку он буквально проорал, а поскольку к тому моменту друзья достигли станции метро, то по меньше мере полсотни людей стали невольными наблюдатеями этого крещендо эмоций.

Как только Костечков вошёл под своды мрачного здания, сразу же раздался рокочущий голос колдуна:

–«О, варвар, ты скоро пожалеешь, что пришёл сюда!»-

–«Выходи на бой, колдун, или ты также труслив, как и прочие твои товарищи по вашему жалкому ремеслу?!»– разъярился Костечков.

–«Ха-ха-ха-ха, дикарь! Неужели ты думаешь, что тот, кому подчиняются злые духи и демоны, боится жалкого человека? Что ж, если ты настолько дерзок, чтобы бросить мне вызов, то мы встретимся в главном зале! Там ты поймёшь глубину сделанной собой ошибки!»– зловеще прокаркал колдун.

Не терпя отлагательств, Костечков поспешил вверх по крутой винтовой лестнице. С каждой новой ступенькой варвар всё более свирепел, а секира, как живая, буйствовала в его руках, не в силах вытерпеть ожидания боя.

Странным образом Костечков резко вышел из своего экзальтированного состояния, как только завернул за станцию метро и погрузился в тёмный парк, где должна была произойти встреча с Вурмом. Теперь он впервые за всю дорогу обратил внимание на Индюка и отметил, что тот выглядит крайне взволнованным.

–«Я знаю, ты пацифист, слабак. Поэтому просто постоишь, посмотришь, чтоб я его насмерть не запиздил»– успокоил товарища Алексей.

Они вошли под сень зловеще-голых деревьев и двинулись по аллее, которую освещал одинокий далёкий фонарь. Из-за этого темнота здесь была особенно густой.

–«Сейчас встретимся с этим залупье»– пробормотал Костечков, снимая очки на случай, если Вурм окажется настолько нагл, что позволит себе попытку оказать сопротивление, разумеется, заведомо обречённую на провал.

–«Встретимся не только по имейлу, но и за рубежом»– нервно подыграл ему Индюк, процитировав фразу из столь любимого Костечковым видео.

–«Во, точно, охуенчик»– обрадовался тот.

–«Кровь для бога крови! Черепа для трона из черепов!»– разгорячился Индюк. Видимо, он, будучи не в состоянии уйти, решил хотя бы немного покуражится, переведя испуг в браваду.

–«Нахуй. Кхорн – для школьников»– отрезал Костечков.

–«Ты же сам так говорил, про кровь и черепа»– недоумевал Индюк, -«А это Кхорн»-

–«Я гедонист, поэтому я по Слаанешу»– пояснил Алексей.

До места встречи с противником оставалось идти совсем немного и Костечков вложил в ладонь зажигалку, сжал кулак.

–«Чтоб удар был сильнее»– прокомментировал он своё действие Индюку. Под футболкой Костечковым явно ощущалось холодное прикосновение металлического амулета к его коже, и это отстранённое ощущение придавало ему странную уверенность в действиях.

Наконец лестница закончилась, и дикарь оказался в гигантском зале из чёрного обсидиана. Там он, наконец, увидел своего врага – волшебник был облачён в пурпурную мантию, на костлявое лицо спадали длинные седые волосы, а в глубине тёмных глазниц тускло поблёскивали злобой красноватые глаза.

–«Взагр`Уршъе-Рамутзог’Монг! Сейчас ты встретишь свою гибель!»– взревел варвар и бросился к колдуну.

–«Хах глупый дикарь! Я заглянул в сам центр абсолютной тьмы, где ты бы потерял рассудок в доли секунд! И сейчас ты узнаешь, какую силу я там приобрёл!»– проговорил колдун и стал произносить заклинание, -«Дол дэаморд, газдул сек-матет тордалон-чок!»-

У того самого одинокого фонаря они повернули налево, на более широкую аллею. Там уже виднелась фигура Вурма. По мере приближения всё чётче становлись различимы зловещие блики света на кожаной куртке и очках без оправы, принадлежавшие Вурму. Как уже можно было догадаться, внешне типаж Вурма был близок Костечковому, разве что волосы у него были прямые, а на лице меньше прыщей.

Из ниоткуда между варваром и магом выросла тёмная фигура высотой в два человеческих роста, состоящая, казалось, из одного клубящегося дыма.

–«Демон!»– крикнул резко остановившийся варвар.

–«Не просто демон, Костечков»– засмеялся Взагр`Уршъе-Рамутзог’Монг, -«А король демонов, сам великий Рород’лам! И сейчас ты узнаешь, почему его имя в переводе на человеческие языки значит «Соседство на анатомическом столе швейной машины с зонтиком!»-

–«Ну здорово, Кост, пидор»– ещё издалека лениво проговорил Вурм, не вынимая рук из карманов.

–«Здаров, патлобес, что, пизды готов получить?»– ухмыльнулся Костечков и бросился было к сопернику, дабы нанести разящий удар, но откуда-то сбоку, из тьмы, внезапно появился крепко сбитый человек в капюшоне, опущенном на лицо.

Костечков опешил, не зная, с кем имеет дело – он рассчитывал, что Вурм придёт один.

А вот незнакомец не опешил

И нанёс два быстрых удара по лицу Алексея.

Индюк попытался встать между ними, бормоча нечто аморфно-примирительное, но Незнакомец не внял увещеваниям. Он легонько, без злобы, пнул Индюка, а затем тихо сказал ему:

–«Если ты нормальный парень, то иди отсюда»-

–«Индюк, не лезь»– лениво высказался Вурм.

Индюк отошёл на несколько десятков метров, но Костечков всё же мог разглядеть беспомощное выражение его лица.

С жутким потусторонним рыком демон, как гигантское чёрное облако, налетел на варвара. Тот увернулся от выпада, нанося удары секирой, но всё было впустую – верная сталь, ни разу не подводившая Костечкова в боях со смертными, не могла причинить вред бестелесному духу. Тот же не ослаблял своего натиска. В какой-то момент варвар понял, что начинает уставать и скоро допустит ошибку, которой непременно воспользуется демон. И в этот момент в первый раз, за всю свою жизнь варвар почувствовал ужас. Он впервые понял, что смерть – не тот противник, которого можно обмануть, и она лишь делает вид, что отступает или проигрывает, а на самом деле она просто до поры до времени играет с зазнавшимся человеком. Ведь она всегда знает, когда наступит конец.

И вот он увидел, как к нему приближаются когти демона и наносят тот самый последний смертельный удар.

Незнакомец схватил Алексея за воротник:

–«Сейчас позвонишь ей и извинишься»– тут он сильно тряхнул Костечкова, -«Понял?»-

–«Да»– пробормотал тот.

Редкие прохожие огибали их потасовку по газону.

Вурм со злорадно ухмылкой набрал соответствующий номер и передал телефон Незнакомцу. Тот подсунул его к уху Костечкова.

–«Да»– раздался в телефоне усталый девичий голос.

–«Это… извини, типа»– промямлил Костечков.

–«Это кто?»-

–«Лёша…»– тяжело произнёс тот.

–«Какой Лёша?»– с раздражением спросила собеседница.

–«Кост… Костечков»-

–«А…»– в голосе девушки теперь сквозило злорадное удовлетворение.

–«Ещё извиняйся»– занёс кулак Незнакомец.

–«Ну я извиняюсь… прости… пожалуйста»– пробормотал Костечков.

–«Ладно. Прощаю»– со снисходительным презрением ответила подруга Вурма.

–«Прощает»– буркнул Костечков Незнакомцу. Тот, не поверив Костечкову, сам взялся за телефон.

–«Всё? Принимаешь извинения? Ладно, ладно, спи»– он повернулся к Алексею, -«Ещё исполнять будешь, зароем, нахуй. Понял? А сейчас свободен, дыши»– и легонько ткнул Костечкова в живот. Нижняя, видимая часть лица его улыбалась.

Вурм тоже улыбнулся и, не доставая рук из карманов, зашагал прочь по аллее. Незнакомец проследовал за ним. В последний момент можно было расслышать, как Вурм зачем-то произнёс, непонятно кому:

–«Катерки ебашат»-

Костечков некоторое время стоял неподвижно, а затем побрёл в противоположном направлении прочь. Он почти не осознавал своего исхода из парка и прибытия на остановку трамвая, которые он совершил в отрешённом состоянии. Всю дорогу он не переставал машинально ощупывать очки в кармане и иногда сардонически усмехался. Его совершенно не занимал вопрос, куда запропастился Индюк. Также ему не казалось странным, почему он выбрал именно этот транспорт, ведь он обычно никогда не пользовался им для поездки домой. Всё происходило автоматически.

Костечков тяжело плюхнулся на скамейку остановки. Только теперь он понял, что всё это время шёл уже по-весеннему сильный дождь, хотя ещё утром природа неистовствовала мокрым снегом. Алексей откинул мокрые пряди, прилипшие, несмотря на ободок, к щекам, и закурил. Снова ощутил холод металла на груди, сунул руку под одежду, резким движением сорвал амулет и в раздражении выбросил его прочь. Затем он сгорбился, наклонив голову к коленям, вглядываясь в лужу под ногами. Так он сидел в окружении завесы дождя, не говоря ни слова.

Подошёл дребезжащий красно-белый трамвай. Костечков полусознательно поднялся по ступеням, сунул сторублёвую банкноту кондуктору и сел на коричневое сиденье советского кожзама. Кондуктор говорила Костечкову, чтоб тот взял сдачу, но видя его отрешённость, в какой-то момент сдалась, положила деньги на свободное место рядом с ним и вернулась к своим делам.

Костечков тупо смотрел в окно, где двигались, словно в старом, выцветшем диафильме кадры унылого спального района, приносившие Алексея всё ближе к его не менее унылой обители. Мягко проплывавшие в дождливом мареве огни как будто проигрывали внутри его сознания мягкую приглушённую музыку, которую до этого он никогда не слышал. По улице стремительно двигались редкие в такой поздний час прохожие, убегавшие от дождя, и почему-то Костечкова совсем не удивило, что среди них была и она. Сейчас она выглядела абсолютно заурядно, на бегу неловко попала ногой в лужу, мокрые волосы прилипли к лицу, прямо как у Алексея. Никакой иронии в этой встрече не было. Теперь Костечков знал, что вся ирония была только в нём самом.

Варвар точит свою секиру

Её лезвие сверкает на солнце

Алексей отвернулся от окна, развалился на кресле, вытянув поудобнее ноги и прикрыл глаза, приготовившись проделать остаток пути в состоянии полного покоя.

Ведь прошло то время, когда он был орудием варвара

Когда он был секирой варвара

Когда он сам был варваром

Когда он сам был варваром.