КАЗЯ_LIFE. Хроники собачьего счастья

– А, холера, ушла и крючок откусила! – с досадой пропыхтел дядя Саша и пошел ремонтировать снасти.

– Ты, побольше, побольше крюк привязывай! – ехидно сказал Папа и в это время у него заклевало.

Дело пошло и за десять минут рыбаки поймали пиранью, гуппи, морского окуня и еще много чего.

– Странный какой-то пруд – такая разная рыба водится. А у нас на даче – одни головастики! – качал головой Папа, снимая с крючка очередного осетра.

Дядя Саша только загадочно улыбался.

Казя-то давно все разведал: на противоположной стороне пруда в воду опрокинули огромную цистерну с надписью «Живая рыба». Когда он, как настоящий диверсант, просочился туда, один дядька спросил у другого: «Клевать-то будет?», а второй ответил: «Неделю не кормлена – на голый крючок пойдет, а иная – и рыбака прихватит!» Они захохотали, а Казя уполз к своим. Когда он вернулся, дядя Саша делал зарядку, видимо, решив, что клев кончился.

Тут Папа ехидно сказал:

– Эй, физкультурник, у тебя поплавок съели!

      Михалыч бодро схватил удочку и, изображая бурлака на Волге с картины Репина, стал тянуть ее, всем своим видом показывая, как ему тяжело.

– Тянем-потянем, вытянуть не мо… – дальше дядя Саша ничего произнести не смог.

Из воды показалась страшная морда первобытного ящера. Папа и дядя Саша застыли с открытыми ртами, но при этом Михалыч продолжал машинально вытягивать удочку. Чудовище приближалось и, не торопясь, стало выбираться на берег.

Казе показалось, что его шкура отделилась от костей – так у него вздыбилась шерсть, но он почему-то совершенно не испугался.

«Погибать так с музыкой!» – подумал он, расставил лапы и, зверски рыча, двинулся на врага. В это время как будто включили звук, вернее не звук, а пароходную сирену – так заорали Папа и дядя Саша.

Дальше Казя помнил все как в тумане: раз, два – и вся компания сидела на ближайшем дереве. Папа, к которому вернулись руководящие навыки, начал командовать с дерева:

– Осторожно, динозавры!

– Все в укрытие! – вторил ему второй крупный руководитель,– спасайся, кто может!

Окрестный народ, разглядев выползающее чудо-юдо, дунул кто куда, побросав все добро.

В это время на театре боевых действий объявился запыхавшийся мужичок.

– Вот ты где, окаянный! Это что же ты удумал, гаденыш?! – запричитал он, обращаясь к ящеру. Потом ловко схватил его за подмышки и куда-то поволок.

– Что это было? – дрожащим голосом крикнул вслед ему дядя Саша.

– Что? А, это… Это – крокодил,– ответил мужичок, повернувшись на голос. Крокодил висел в его руках, как сосиска, и не казался таким уж большим и страшным.

– Что он делает в этом пруду? – уже более грозно спросил дядя Саша.

– Он, это, сбежал, паршивец, из дому. Хозяин мой его держит – вместо попугайчика. А мне за него премию дадут, во как! – радостно пропел мужичок.

– Сейчас ты у нас получишь премию! – в один голос зарычали Папа и дядя Саша и полезли с дерева.

– Вы чего, мужики? – встревожился хранитель крокодила и дал деру, волоча своего питомца. За ним с лаем и криками бежала вся честная компания.

На обратной дороге все молчали.

Никто не поверит! – с тоской человека, увидевшего в одиночку лохнесское чудовище, проговорил дядя Саша.

Папа с Казей с ним согласились:

САМИ БЫ НЕ ВИДЕЛИ – НЕ ПОВЕРИЛИ БЫ!

КАЗЯ И ЗОЛОТОЙ. ЭПИЗОД ТРЕТИЙ

Иногда Казе казалось, что если бы Чингисхан и Гитлер хотя бы одним глазком увидели Золотого, то они умерли бы во второй раз – от зависти. Или, на худой конец, перевернулись бы в гробах. Вместе со всеми своими эсэсовцами, гестаповцами и нукерами.

А Макиавелли переписал бы свою бессмертную книжку «Государь» заново и назвал бы ее «Золотарь».

Казя с ненавистью посмотрел на семейное исчадие ада и принялся зализывать зверски оцарапанный нос. Он подвернулся под горячую золотовскую лапу в самый неподходящий момент.

Дело в том, что сегодня был пятнадцатый день с момента убытия дяди Вити и тети Гали в очередное турне.

– Золотце ты мое,– осыпая поцелуями брезгливо воротящего физиономию Золотого, причитала тетя Галя,– потерпи без нас две недельки, ни секундочкой больше. И глазиком не успеешь моргнуть, а мы – тут как тут!

Дальше по традиционной программе следовало оплакивание Золотого, обещание подарков и финальное горячее ксердцуприжатие.

Дело было на даче, а на ней безотлучно присутствовал Дедушка и не давал бедному котику решительно никакого спуску. Для Золотого эти дни были вычеркнуты из жизни. Пару раз он попробовал попрыгать по цветникам и грядкам – был пойман и посажен на цепь. Жуткое испытание для любого кота, а уж для Золотого… И все это при разгуливающем на свободе Казе!

Один раз он был застигнут, когда метил входную дверь – пять раз облили водой и потом вместе с дверью мыли ужасным шампунем.

А что говорить про безобразный рацион питания?!

Одним словом, пропало лето! Немудрено, что Золотой ждал хозяев как манну небесную. И что?! Уж заполночь, то есть третья неделя, а Германа все нет! Этого Золотой вынести уже не мог и с утра начал всем мстить.

Первым делом он нашел тети Галины тапки и тщательно их описал. Потом порвал Маме колготки вместе с ногами. Разбил Бабушкину любимую вазу и, совершенно обезумев, нагадил на бильярд. После чего оцарапал мирно спящего Казю, забрался на шкаф и приготовился к мученической смерти. И, надо сказать, он был недалек от истины.

Тапочки, конечно, никто сразу не заметил. Мама не попала в него мобильным телефоном, которым запустила в негодяя после вероломного нападения. Телефон шмякнулся об стенку и разорвался как противопехотная граната РГД-5. Мама поплакала, сменила колготки и уехала.

Бабушка за разбитую вазочку почему-то ругала Казю. Но зато ожидания насчет бильярда оправдались на все сто. Дедушка, обычно игравший с утра вместо гимнастики партию в американку, в предрассветном полумраке расставил шары, взял кий и только после этого включил свет. Взору изумленной публики предстал знак Зорро, художественно выполненный Золотым на зеленом сукне.

Это всколыхнуло глубинные основы, заложенные в кадровом морском офицере за долгие годы службы. В результате коротких раздумий о способе казни – утопить или повесить – был выбран расстрел на месте преступления.

Председатель военно-морского трибунала аккуратно поставил кий на место и пошел за ружьем. Хорошо, что мощный старик все делал медленно. Не торопясь дошел, не торопясь взял коробочку с пульками (ружье было пневматическое), вернулся в гостиную и принялся заряжать оружие.

Дурацкий Золотой вместо того, чтобы удрать в труднодоступное место, гордо сверкал глазищами со шкафа как пионер-герой перед расстрелом. Только галстука и связанных рук и не хватало.

Казя метался вокруг Деда и жалобно скулил, пытаясь предотвратить смертоубийство. Вошла Бабушка и вцепилась в снайпера мертвой хваткой. Что она кричала при этом Дедушке, Казя не понял – одни новые для него слова и выражения.

В целом все происходящее напоминало картину Репина «Утро стрелецкой казни», плавно перешедшую в картину Серова «Не ждали», когда в калитку забарабанили в четыре руки.

Уже из-за забора были слышны радостные голоса руссо-туристо.

«Приехали!» – с облегчением подумал Казя и в изнеможении упал на пол.

– Золотуля! – заголосила из прихожей тетя Галя, торопливо запихивая ноги в те самые тапочки.

По пронзительности это напоминало крик чайки: одновременно скорбящей и торжествующей. Все, кроме Дедушки, заткнули уши. Выдержать тети Галин приветственный вопль с непривычки было не просто.

Обезумевший от счастья Золотой со шкафа прыгнул на люстру. Потом все долго замеряли длину прыжка – получалось никак не меньше шести метров. Это без разбега и почти на полметра вверх!

Затем он, видимо, собирался подобным образом осчастливить и тетю Галю, но номер не удался. Люстра не выдержала золотовских двенадцати килограммов и упала вместе с героем дня к ногам впорхнувшей в комнату хозяйки.

Далее события развивались стремительно. Золотой был на «скорой помощи» с сиреной и мигалками увезен тетей Галей в элитную клинику неврозов. Если бы была летная погода – можете не сомневаться – Сладуля летела бы на вертолете в сопровождении эскорта истребителей.

Пережитое часто меняет характеры потерпевших. Изменился и наш Коварный Деспот. Во всяком случае, на период излечения от последствий нервного срыва. Когда вся семья, прихватив любимые лакомства, пришла навестить Золотого, он был почти любезен. И даже не оцарапал Казе нос, когда тот положил морду на кровать и пытался приветственно лизнуть Его Светлость.

КСТАТИ, У ЗОЛОТОГО СОСЕДОМ ПО ПАЛАТЕ БЫЛ ИЗВЕСТНЫЙ ПОЛИТИК!

КАЗЯ И ОСЕНЬ

Казя валялся в куче мокрых листьев, и ему было хорошо. Плохо было только то, что Мама думала по-другому.

– Немедленно вылезай! – скомандовала она, а то…

«без сладкого, без вкусного, без чипсов, без ужина, без улицы, и вообще: полное БЕЗ!!!» – уныло продолжил про себя Казя и вяло выполз на свет Божий.

Интересно, а что запрещают Маме? Может, когда ее наказывают, ей не разрешают красить ногти? Или, к примеру, не дают мыть голову? Не пускают на работу?!!

«Надо же, такие важные вопросы, а я о них никогда не думал!» – заволновался Казя.

– Мало ли, о чем ты не думал, глупый щенок! – каркнула со столба толстая осенняя ворона. – Что ты, допустим, понимаешь в мусорных баках и объедках?

– И не собираюсь даже разбираться! – огрызнулся Казя.

Сам-то он считал себя крупным специалистом по помойкам. Можно подумать, что у ворон нюх лучше, чем у собак! Но не стоит порядочной собаке спорить с этой курицей-стервятницей. И Казя повернулся к вороне задом, к Маме – передом, а ко всем остальным – боком.

Мама тем временем с восхищением рассматривала осенний клен.

– Какая прелесть, правда, Казя? – прошептала она. – Как ты думаешь, не нарвать ли нам листьев для осеннего букета?

Нужно отметить, что у Мамы слова почти никогда не расходились с делом, и она решительно приступила к собиранию материала для икебанистого фитодизайна или попросту принялась обдирать окрестные красно-желтые растения.

– Вот так и зарождается мещанская тяга к обладанию всем и вся,– сказал незаметно подошедший Папа. – Сначала искренне и бескорыстно восторгаешься дивным созданием природы или произведением искусства, а затем – хвать и прячешь ото всех для личного частного созерцания.

– Ах, вот как? – воскликнула покрасневшая Мама,– говоришь, хапаем для последующего поглощения прекрасного столовыми ложками в одиночку под одеялом?

И она погналась за Папой, швыряя в него листьями. Тот убегал противолодочными зигзагами, непрерывно меняя галсы, ухитряясь при этом пинать листья, лежащие на земле и оглашать окрестности воплями, которым позавидовал бы любой Тарзан вперемешку с туарегом.

Естественно, Казя не остался в стороне и украсил праздник беготней, сумасшедшими прыжками и радостным лаем. А когда Казя находится в указанном состоянии, он не замечает всяких там мелочей.

Одна такая мелочь в образе совершенно лысой мексиканской собачки писала себе с краешку, трясясь от холода. С ней-то и решил поиграть совершенно потерявший голову Казя. Он со всего маху прыгнул на несчастную, болтая хвостом перед радостно оскаленной мордой (с Казей бывает, что задние ноги обгоняют передние, а попа – голову).

Перепуганная собачка подлетела на два метра вверх, продолжая по инерции делать пурлипти (см. Казя и зима) прямехонько на грудь своему хозяину.

А хозяин был не какой-нибудь Вася Петечкин или Петя Васечкин, а Очень Важная Персона, надежно окруженная охранниками. И как Казя ни тормозил всеми частями тела, он пролетел между ног здоровенного секьюрити и врезался Персоне точно под коленки. Надо заметить, что речь идет об осеннем Казе, любовно откормленном Бабушкой за весну и особенно лето. Весь двор, открыв рот, наблюдал, как Персона величаво и торжественно рухнула на землю Отечества.

Началась свалка. Охрана активно пыталась вспомнить навыки рукопашного боя в стесненном пространстве. В схватку, как львы, ворвались Мама с Папой. Бог знает, чем бы все это кончилось, если бы Персона не любила собак. В самый разгар битвы, когда у Папы уже был разбит нос и заломлены обе руки, а Маме оторвали рукав и воротник у единственного и неповторимого осеннего пальто, Титан отечественного бизнеса восстал с сырой земли. В его левой руке смирно висел Казя, а правой он нежно прижимал к груди мексиканку, все еще продолжавшую источать живительную влагу.

– Прекратить!! – долгим, но властным эхом пронесся приказ по двору.

Дворник перестал грести листву, молодая мамаша – качать коляску, дети – играть в прятки. Наша знакомая ворона поперхнулась на полукарке. Даже Маша впоследствии признавалась, что перестала в этот момент готовиться к коллоквиуму, хотя никто в это всерьез не поверил. Бросить учиться можно в любой момент без всяких на то причин – «а надоело, понимаешь!»

Очень Важная Персона мановением руки приказала отпустить Папу с Мамой, бережно вручила им Казю и, окруженная эскортом свирепо зыркающих охранников, торжественно удалилась восвояси.

Жизнь во дворе возобновилась. Дворник бросил грабли, мамашка – коляску, дети – тех, кто слишком сильно спрятался, ворона слетела со столба, и все подтянулись к нашей семейке.

Посмотреть было на что. Этакий финальный кадр из эпопеи типа Перл-Харбор. Одним словом, осеннее побоище.

Мама с Папой гордо стояли, как знаменитое изваяние «Рабочий и Колхозница» скульптора Мухиной на ВДНХ, а вместо серпа с молотом они держали Казю. Правда, в отличие от чеканных профилей статуй, у Папы сильно кровило из носа, багрово наливался фингал под левым глазом, а у Мамы в придачу к погибшему пальто была безнадежно испорчена прическа и сломан каблук любимых туфель. Но видели бы вы их одухотворенные лица, гордо поднятые головы и отблеск победы в глазах!

Последствия изложенных событий:

– дворник помогал Маме поднести сумки от машины до подъезда;

– дети хором здоровались с Папой;

– Очень Важная Персона, увидев Казю, подходила, чесала его за ухом и что-то одобрительно бормотала. Один раз даже приказала остановить машину для того, чтобы погладить Казю по головке, вот как!

А вы говорите: осень, унылая пора, очей очарованье. Видел бы все это А. С. Пушкин, наверняка написал бы поэму или хотя бы стихотворение о Казе.

А ЧТО? ЧЕМ ОН ХУЖЕ КАКОГО-ТО ОНЕГИНА?

КАЗЯ И РЕМОНТ

Семья постоянно переезжала. То с квартиры на квартиру, то с квартиры на дачу, то наоборот. А если не переезжала, то делала ремонт. А когда не делала ремонт, значит, что-нибудь строила. Одним словом, суета сует и всяческая суета.

Главным по ремонтам в семье была назначена Мама. Поначалу она упиралась, но потом смирилась и более-менее безропотно несла эту тяжелую ношу от объекта к объекту.

Для Кази нынешний ремонт был первым в его жизни, а для Мамы – третьим за последние семь лет. И это если не считать строительства дачи.

С самого начала Мама сказала, что без Кази ездить на объект не будет, потому что там:

– безответственный подрядчик;

– злые рабочие;

– дурацкий прораб;

– грязно;

– скучно.

Все сказали, что это ужасно, и Казя был направлен семьей на ответственное боевое задание. Он должен был:

– лаять на подрядчика;

– рычать и скалить зубы на рабочих;

– хватать за штаны прораба и тащить его по первому Маминому зову;

– валяться в грязи и строительном мусоре (это Казя сам придумал);

– развлекать Маму.

На том и порешили.

Сначала все было не так уж плохо. Даже весело. Представляете: стены рушатся, пыль, крик, грохот, вопли соседей снизу и сверху.

Одним словом, все, как на картине Карла Брюллова «Последний день Помпеи». Это, где происходит извержение вулкана Везувий и безвозвратно гибнут целых два города – за кадром остается засыпанный пеплом Геркуланум.

Странно, но дом выстоял. Папа был доволен, сказал, что новая квартира – крепкая, как то ли равиоль, то ли нафталин. Папа вечно любит ввернуть какие-то словечки, которые никто из приличных людей не произносит. Впоследствии оказалось, что речь шла о равелине – таком военном укреплении, способном выдержать нашествие Властелина со всеми его кольцами.

Потом построили внутренние стены. Казя их все тщательно обнюхал, а особо важные места пометил.

Мама тоже ходила радостная. Наивная, она думала – так гладко пойдет и дальше. Но когда дело дошло до внутренней отделки, в фирме подрядчика что-то сломалось. Прораб впал в кому, рабочие ползали еле-еле, как тараканы после дихлофоса, работы велись спустя даже не рукава, а целые штаны! Словно народ собирался всем колхозом впасть в зимнюю спячку. Как будто батарейка кончилась. Казя подумал, что им надо вставить новую с названием Энерджайзер из телевизионной рекламы про бодрых зайчиков. Зайчики на экране творили чудеса – куда там любым чемпионам мира и его окрестностей!

Сам подрядчик на фоне общего увядания (впрочем, дело и шло уже к зиме) был бодрее бодрого.

– Все идет по заранее намеченному плану, Ольга Павловна,– веско говорил Маме широко известный в узких кругах дизайнер Анатолий,– вот-вот подтянутся дополнительные силы лучших мастеров и мастериц и все пойдет как по маслу!

– Мама с Папой были настроены благодушно – ну сорвут сроки на месяц-другой, обычное дело. Но Казя сразу заподозрил неладное.

– Во-первых, ни демагог прораб, ни этот шизайнер Анатолий ни разу толком не погладили Казичку, хотя он им ненавязчиво предлагал это сделать, исключительно для установления деловых контактов.

Во-вторых, постоянно шушукались за Маминой спиной после ее ухода, думали, что Казя ничего не соображает.

Ну и подумаешь, что у Кази нет ни среднего, ни высшего образования. Зато у него есть зубы и когти и он любому академику, если у того нет палки и он недостаточно быстро бегает, докажет теорему Ферма без помощи всяких иксов вприкуску с игреками!

Подхода свежих малярно-столярных сил тщетно ждали два месяца.

За это время:

– Мама из цветущей доброжелательной женщины превратилась в нервную, кидающуюся на людей особу;

– Маша, собиравшаяся переехать в новую квартиру четыре месяца назад, рвала и метала. Терпеть не могла, когда рушились ее планы;

– Папа, начавший по просьбе Мамы два раза в неделю ездить на объект, через месяц бесплодных усилий отмобилизовать подрядчика на ударный труд, собрался купить ружье и много-много патронов. Интересно, зачем?

Ситуацию несколько разряжала радостная архитекторша Ирина. Этакий луч света в темном царстве. Она весело и непринужденно превращала квартиру в помесь Версаля с хижиной дяди Тома. Ну и что, что слегка эклектично, зато долго, дорого и непрактично: заветная мечта любого мало-мальски гениального творца. И к тому же, не ей же здесь жить!

Конфликт зрел. Казя в преддверии великих сражений в тренировочных целях разорвал две диванные подушки, представляя их в виде условного противника. Пусть поругают, накажут – главное, выпустят пар.

Думаете, помогло? Никто даже не заметил!

Казя понял, что пора предпринимать экстренные меры. Утром, когда в квартире начались очередные разборки, Казя железобетонно сел в дверях и решил никого не выпускать.

Враг будет разбит, победа будет за нами! ( «Где-то я это уже слышал»,– подумал Казя, почесал правое ухо, не вспомнил и махнул левой задней ногой.)

Когда ничего не подозревающие Анатолий с прорабом, пятясь задом от наседающих Мамы с Папой, попытались ретироваться с вверенного Казе объекта, они встретили решительный отпор. Сначала Казя, согласно Уставу караульной службы, подал предупредительный рык. В пылу споров на него никто не обратил внимания. А зря. Раз! Левая штанина шизайнера полетела направо! Два! Правый рукав прораба улетел налево. Три! Оба дрожащих персонажа плотно прижаты к свежеокрашенной стене с поднятыми вверх руками. Одним словом, полный и окончательный хенде хох и Гитлер капут в одном флаконе!

Не сказать, чтобы ремонт закончили за один день, да и завершали работы другие люди, но дело пошло. А эти пораженцы ушли по Маминому хотенью, по Папиному веленью, по Машиному нетерпенью.

А Казе за проявленное в боях с превосходящими силами противника мужество и героизм Папа пообещал отчеканить медаль «За взятие квартиры № 17». Пока же был выдан усиленный фронтовой, наркомовско-кремлевский паек.

МОЖЕТ, ЭТО БЫЛА И НЕ ПОЛТАВСКАЯ БИТВА, НО УЖ ВЗЯТИЕ БАСТИЛИИ – ТОЧНО!

КАЗЯ И МУЗЫКА

У Кази, по общему мнению, абсолютный слух. Нет, не в служебно-розыскном смысле: как всякая собака, он слышал замечательно, за версту – чу, враг не дремлет! Речь идет именно о музыкальном слухе.

Когда народ включал магнитофон, радио или даже плеер через наушники, Казя немедленно оживлялся, сопел, шевелил ушами и махал хвостом в такт. А уж если кто-нибудь запевал – тут только держись! Начиналось такое караоке в Казином исполнении, что сводный, образцовый, трижды Краснознаменный хор имени Могучей кучки отдыхал в тени Казиных рулад! Просто натурально зеленел от зависти, цвел махровым пенициллином, и от этой аллергии не спасали никакие пилюли.

Все вокруг тихо замирало от божественных звуков, извлекаемых Казей из самых недр его существа. Не сразу, но быстро слушателей начинало не по-детски колошматить, а потом по-взрослому колбасить во весь рост. Далее, народ полностью терял ориентацию во всех смыслах, и спасти его могло только экстренное безоглядное бегство. Одним словом, Казя бескорыстно нес культуру в глубь народных масс.

Помимо Казиного абсолютного слуха, в доме имелся рояль. Согласитесь, большая редкость в наше время. Если у мамы была целая кухня, швейная машинка, множество женских дел и мечты о собственном цветочном магазине, то этот шедевр мастеров из фирмы «Стейнвей» безраздельно принадлежал Папе.

Вы бы видели Папу, важного как капитан ГАИ при разборках на дорогах, томно-элегически облокотившегося на лакированную деку! Что там Лист или Горовиц – подмастерья от партитуры!

Казя очень любил рояль по нескольким причинам:

– во-первых, его любил Папа;

– во-вторых, это была Казина беседка (не путать с будкой!), этакий музыкальный павильон, в котором классно дремалось под сенью муз;

– в-третьих, у рояля были три роскошные ноги (хулиган дядя Леша называл рояль задницей – откуда же, по вашему мнению, растут ноги?).

Казя по молодости пользовался рояльными конечностями по полной программе: грыз, чесал бока, метил и потом с удовольствием нюхал. Бывал бит за все названное неоднократно. Одну особо покусанную ногу Мама однажды спешно замазывала гуталином, чтобы Папа не заметил.

Впоследствии краснодеревщик Гоша слупил сумасшедшие деньжищи за реставрацию последствий Казиных проделок.

Казя никак не мог взять в толк, почему Гоша назывался краснодеревщиком – рояль-то, хоть и деревянный местами, но ведь абсолютно черный!

В общем, вы поняли, что инструмент был во всех отношениях выдающийся. А как играл: громко, кр-р-расиво, вир-р-ртуозно! Так и хочется скакать и петь, петь и скакать! Настраивать рояль приходил Борис Самуилович. Этот человечище выучил музыке несметное количество народа, включая Папу, за что ему огромное наше спасибо!

С шести лет Папа мучился сам и мучил соседей, бренча этюды Черни на пианино со звучным именем «Родина». Недавно заслуженный инструмент был отдан как эстафетная палочка родственникам для дальнейшего окультуривания окрестностей.

Языкастая Маша, также приобщенная к прекрасному с помощью пианино, и сейчас ехидно напоминает родителям, что они продали «Родину» практически даром. Когда она делает это при свидетелях, Папа неловко хихикает и нервно озирается, вспоминая, видимо, былые времена политических репрессий.

Надо сказать, маленьким Папа был упрям и весьма непрост. Только настоящий педагог, сравнимый с Песталоцци или Станиславским, мог провести по тернистому пути музыкального познания этого ленивого, но способного паршивца.

Таков наш Борис Самуилович, который ухитрялся не только не отбить, но даже приумножить любовь к музыке у своих учеников, в отличие от скучных музыкальных школ. Поэтому, когда встал вопрос об учителе музыке для Маши,– сомнений не было. Маша успешно выучилась азам музыкальной грамоты и практически немедленно решила, что она звезда российской рок-сцены. (О Машиных приключениях на этом поприще нужно рассказывать отдельно.)