Длань Хаоса

Что-то во взгляде девушки изменилось. Она повернула руку, и жилки крови, тянувшиеся к ее пальцам, быстро собрались над ладонью в один переливающийся сгусток.

– Я извлекла яд из твоего тела вместе с пораженной им кровью. Смерть больше не властна над тобой. По крайней мере, сейчас. – Она быстро повернулась и пошла назад, к своему мастеру, оставаясь безразличной к произнесенным ей вслед словам благодарности.

Воин вздохнул. Он подумал, что, пожалуй, за время их совместного путешествия ему пора было бы свыкнуться с тем, что его попутчица, а теперь еще и спасительница его жизни, по-настоящему замечает в этом мире присутствие только одного человека. Даже тогда, когда речь идет о самом обычном общении. Что ж, причины на то у нее и правда были.

С величайшим трудом Казар поднял свое грузное тело и, хромая, отошел назад, туда, где, как он полагал, его не настигнет ни монстр, ни случайный отголосок заклятия.

Эвелина вновь приблизилась к Гелиону. Алый сгусток все еще парил над ее ладонью.

Маг не смотрел на нее – слишком сильного сосредоточения требовало удержание столь огромного существа в этой непрочной и ненадежной клетке.

– Я сделала то, о чем ты просил. Это было несложно.

Ответом девушке послужило молчание, но она точно знала, что ее слова все же достигли сознания Гелиона.

– Я готова сразиться с ним. Опусти защиту.

Медленно, словно пробуждаясь ото сна, мужчина покачал головой.

– Ты не сможешь совладать с этой тварью, – сказал он. Каждое произнесенное им слово было растянуто и лишено эмоций, будто речь его вдруг утратила краски, поблекла подобно старому гобелену, истерзанному временем и лучами полуденного солнца. – Не смогу и я. Змеи покрыты сумраком Хаоса. Ни магия, ни обычное оружие над ними не властны.

– Значит, он – наш судья и палач? – спросила Эвелина. Взгляд ее обратился к монстру, но страха в нем не было. Лишь отголосок печали, возникший на мгновение, и тут же исчезнувший под гнетом присущего ей обычно равнодушия.

– Этот исход вполне возможен, – снова ответил Гелион. – Хотя на самом деле суть моих слов заключалась только в том, что способности каждого из нас поодиночке будут бесполезны. Хаос, обволакивающий этих змей, изменен почти так же, как меняю его я, воздействуя своими силами во время заклинаний. Его материя уплотнена, и я ощущаю ее, как если бы создал все это сам. А еще я почему-то знаю, что под слоем почти непроницаемой защиты находятся совершенно обычные живые существа, состоящие из плоти и крови.

Речь мужчины оборвалась, словно этот короткий разговор утомил его. Однако Эвелина осознала причину молчания сразу же. Отвлекшись на нее, маг начал утрачивать влияние над сферой, сдерживавшей чудовище, и теперь пытался вновь обрести его.

– Дабы мы не пали здесь, я должен перенять контроль над оболочкой Хаоса, покрывающей их, – продолжил он.

– Но разве все это – не результат чьего-то заклятия? Учитывая сказанное тобой, это может оказаться вполне вероятным.

– Не думаю. – Гелион наконец посмотрел на нее. Тело его при этом оставалось неподвижным, подобно мраморной статуе. – Сила, что я ощутил, больше похожа на дикую, не обремененную сложным сознанием стихию. Кроме того, я абсолютно уверен, что магией Хаоса в этом мире дано обладать лишь мне.

Эвелина кивнула. Никогда в своей жизни она не подвергала сомнениям слова своего наставника, за исключением их первой встречи. И еще ни разу не пожалела об этом.

– Я попытаюсь впитать эту силу, перетянуть к себе, поддерживая при этом существование сферы, сковывающей чудовище. Прежде мне не приходилось делать такого – творить одновременно два заклинания, да еще полностью противоположных друг другу по своей структуре. Но как бы то ни было, я просто обязан справиться. Что же касается твоей роли, полагаю, ты и сама поймешь, когда настанет твой черед.

Он снова обернулся к монстру, а потом, глубоко вздохнув, закрыл глаза. Мгновение спустя девушка ощутила поток ужасающей силы, порожденной магом, хлестнувший ее подобно порыву яростного ветра, но тут же смягчившийся. И все же Эвелина невольно отступила на шаг назад.

На некоторое время повисла тишина, а потом существо, плененное, по сути, единственной знакомой ему стихией, вновь издало протяжный хриплый звук, чем-то походивший на рев. Но на этот раз не торжествующий, а полный отчаяния и страха. Сама суть, основа его естества, начинала распадаться на части, повинуясь чему-то гораздо более могущественному, нежели то, что ныне составляло его природу. Хрупкий примитивный разум, заключенный в непроницаемую оболочку, теперь таял, растворялся, медленно ускользая в небытие.

Поток мелких черных частиц, отрываясь от сотканной Хаосом оболочки змей, заполнил воздух и ринулся в направлении застывшего на месте Гелиона. Темное облако окружило его, становясь все более густым, неудержимым вихрем закручиваясь вокруг хрупкой фигуры мага. Вихрь ускорялся, превращаясь в настоящий смерч, сотворенный из первозданной тьмы, поднимаясь высоко вверх и заключая в своих мрачных объятиях Гелиона и его прекрасную верную спутницу.

Не в силах выбраться из ловушки мага, еще мгновение назад казавшаяся безгранично могущественной, тварь Хаоса теперь начала терять былую форму. Тысячи змей, лишенных общего сознания и утративших свою защиту, со злобным шипением опадали вниз, скапливаясь в основании темной непроницаемой сферы, словно в некоем огромном сосуде. Скопище мелких тел извивалось в агонии, задыхаясь от злобы и яда своих же собратьев.

Даже сквозь пелену вихря Алая Ведьма ощутила это сразу же – проблеск жизненной силы, наконец-то открывшийся ее внутреннему взору. Хаос вокруг не препятствовал ей, ибо девушке вовсе не нужно было смотреть, дабы почувствовать подобное. Сгусток крови, колыхавшийся над ее ладонью, мгновенно застыл, вытягиваясь в одну длинную прямую линию, и расщепляясь на десятки похожих друг на друга лезвий, изменивших свою структуру и ставших твердыми, словно сталь. Полностью повинуясь воле Эвелины, они взмыли вверх, со свистом разрезая воздух и без малейших усилий проходя сквозь вихрь Хаоса, удерживаемый Гелионом.

Змеи, словно предчувствуя опасность, в бессилии своем зашипели еще более яростно. Однако магия Алой Ведьмы была беспощадна. Лезвия обрушились на мелких тварей сверху, сквозь приоткрытый купол сферы, с легкостью разрезая их на части, не давая ускользнуть никому, в ком еще теплились даже слабые отголоски жизни. Крови становилось все больше, а вместе с ней множились и орудия Эвелины.

Вскоре девушка точно знала, что в живых за сумрачными стенами преграды не осталось никого.

Стоило ей понять это, как ее наставник опустил руки и, вздохнув глубоко и ровно, открыл глаза. Вихрь, окружавший их, в тот же миг замедлил свое вращение, а частицы Хаоса, из которых он состоял, разлетелись в стороны, растворяясь в прозрачном осеннем воздухе. Сфера, хранившая в себе останки монстра, рассыпалась, изрыгая наружу потоки крови и обрубки маленьких змеиных тел. По округе медленно расползался едкий тошнотворный смрад.

Маг отвел взгляд и приблизился к Эвелине. Чудовище пало, и не было более никакой нужды взирать на оскверненную им землю.

Проходя, Гелион едва ощутимо коснулся руки девушки – сей жест для них обоих был жестом благодарности. Та кротко кивнула в ответ.

Наконец он остановился у Казара. Воин с нескрываемым испугом попытался привстать и отползти назад, тщетно силясь при этом понять намерения мага. Наклонившись, Гелион на миг замер, а затем ловким движением отстегнул походную флягу, висевшую на поясе мужчины. Неспешно откупорив пробку, он сделал несколько глотков.

– Вот уж никогда не подумал бы, что вместо рома или хотя бы дешевого вина во фляге бывалого воина не окажется ничего, кроме самой обычной воды. И где же твой боевой дух, когда он так нужен? – Маг устало улыбнулся.

– Поверьте, милорд, последние несколько лет я пью только воду, – прохрипел Казар. Однако видно было, что страх его начал отступать. – И простите за мое бессилие в этой битве, – сказал он тише.

– Тебе не за что извиняться. – Гелион опустился рядом и, подумав, сделал еще несколько глотков. – Обычный человек не смог бы справиться с этой тварью. Как и обычный маг. Тебе повезло, что в этот путь отправились я и Эвелина. И да, – помедлил он, – я прекрасно понимаю тебя. Магия Хаоса часто внушает ужас, когда люди видят ее впервые. Но поверь, тебе не стоит бояться меня. Больше не стоит.

Казар промолчал. Способности лучшего мага Илиасфена вызывали у него страх, и он был уверен, что никакие слова не помогут ему справиться с ним. И все же, увидев тварь Хаоса и то, как эти два на вид совершенно хрупких и слабых человека повергли ее, наряду со страхом он испытывал к ним теперь еще и глубочайшее почтение.

– Знаете, милорд, – прищурился воин, – кажется, я припоминаю, что в нашем экипаже завалялась-таки бутыль с недорогим бренди.

– Что ж, – усмехнулся маг, – в таком случае, не остается ничего иного, кроме как ждать, пока кучер усмирит наконец лошадей, и соизволит подать нам карету.

Вскоре из-за небольшого холма с возмущенным храпом бодрой рысью действительно выехали знакомые им животные. Казар облегчено выдохнул. Было видно, что перспектива идти пешком до ближайшего поселения явно его не вдохновляла. Несмотря на то, что Эвелина избавила его от яда, укусы змей по-прежнему болели и кровоточили, поэтому передвигался он с заметным трудом. Гелион же пристально взирал на единственного человека, не разделившего с ними битву с чудовищной тварью. Было в его взгляде что-то неясное, что-то, похожее на презрение и непонимание. Но он, как и прежде, предпочел не высказывать ничего вслух.

«Разве это правильно? – подумал воин. – Стоит ли осуждать юношу лишь за то, что он уехал вместе с лошадьми, когда те под гнетом страха перестали его слушаться? В конце концов, он все же вернулся за нами. Да и чем он мог помочь нам? Спрыгнув на полном ходу, он разве что переломал бы себе ноги, чтобы тут же стать легкой добычей для монстра. Хотя, может быть, дело не в этом, и я не вижу картины целиком? Ведь Гелион, в отличие от любого из тех, кого мне доводилось знать, менее всего склонен к неразумным поступкам и навеянным мимолетными эмоциями суждениям».

– Полагаю, дальше нам остается только вернуться в столицу? – спросил он вслух, когда ему наконец удалось взобраться на свое прежнее место в передней части экипажа. Это далось ему непросто, но гордость главы элитного королевского отряда не позволяла даже помыслить о том, чтобы попросить кого-то о помощи.

– Нет, – ответил Гелион. – Мы не достигли еще конечной цели нашего пути.

– Но монстр…

– Встреча с тварью Хаоса – не более чем случайность. Я не ведал ровным счетом ничего ни о ней, ни о том, что эта деревня ныне уничтожена до основания. Так уж вышло, что Эльтир стояла по дороге к тому месту, которое нам приказано было проверить.

– И куда же мы направляемся теперь? – хмуро осведомился Казар.

– К посту Одинокого Стража, к востоку отсюда.

– Мои извинения, милорд, но разве донести весть о полностью разрушенной деревне не важнее того, чтобы проверить какой-то никчемный пост с одним-единственным человеком, несущим там, если можно так сказать, свою службу? – Настроение у мужчины было скверным, и он явно позволил сказать себе больше, чем следовало.

– Некоторое время назад оттуда прекратили долетать почтовые голуби, – терпеливо объяснил маг. – По сути, это совершенно обычное дело, особенно если Страж стар и слаб здоровьем. Они часто умирают именно так – уходят тихо и бесславно. Само их существование, будто выцветая, почти полностью стирается из ткани бытия. Но проблема была не только в этом. Гонец, посланный проверить, что с ним стало, так и не вернулся. Уже через три дня после его отъезда поползли странные слухи, слишком сильно встревожившие короля, а вместе с ним и Верховный Совет.

– Я понимаю, – сказал Казар. В голосе его слышалось теперь смирение.

– Чудовище, да еще столь огромное – без сомнения опасное предзнаменование. Но Эльтир находился не так далеко от границы Хаоса. А значит, если мы и сможем обнаружить что-либо новое о том, что оно собой представляет и как оно проникло в наш мир, то сделать это возможно будет лишь там, на посту Одинокого Стража.

Меня, как тебе известно, посылают лишь в самых исключительных случаях. Да и мне ли объяснять тебе, что приказы короля обычно не обсуждаются?

Немногим более получаса лошади неслись по вытоптанной безжизненной земле. Дорога, если так ее можно было назвать, словно специально предназначалась для того, чтобы гнать по ней экипаж. Но все же путники с содроганием думали о том, что сотворили ее вовсе не люди. И широкая борозда в центре, оставленная тяжелым хвостом, состоящим из черных извивающихся змей, неустанно напоминала об этом.

Вокруг было тихо и пустынно.

За время пути они не сказали друг другу ни слова, а мысль о бренди, запрятанном где-то среди багажа, теперь казалась глупой и неуместной.

Вскоре стена пепельно-серого Хаоса, поднимающаяся бесконечно высоко вверх, преградила им путь. Первым из кареты вышел Гелион, а следом за ним на изувеченную землю ступили все остальные.

Воздух здесь был каким-то странным, и это дано было заметить даже самому неискушенному в восприятии тонких материй человеку. В нем присутствовало что-то тоскливо-гнетущее, не вызывавшее страх или панику, но лишавшее желаний и эмоций.

Неподалеку виднелся остов старого здания, пристанища Одинокого Стража, почти полностью втоптанного в землю десятками, а может и сотнями лап. Причудливые следы цепочками вились повсюду.

Подумав немного, маг поступил так же, как и ранее – сосредоточившись, приподнял руки и прошептал какие-то слова. Вскоре темные нити, материализуясь из окружающего пространства, поползли к его пальцам. Выглядел он утомленным, но подобное применение способностей, похоже, давалось ему без труда.

– Да, – наконец произнес он, – здесь прошла та же тварь Хаоса, что мы встретили в разрушенной деревне. Какова судьба Стража, Эвелина? Ему удалось спастись?

– След почти исчез, но я чувствую немного крови, впитавшейся в землю.

– Так я и думал, – кивнул Гелион. – Они растерзали его. Напали так быстро, что он не успел даже зажечь сигнальный костер.

– Они? – Воин вопросительно поднял бровь.

– Чудовище было не одно. Тот, кого мы сразили, привел с собой десятки других существ, не сопоставимых с ним по размеру, но тем не менее тоже опасных. Особенно для обычных людей.

– И где же они, милорд? Разбрелись по округе? Разве нам не стоит расправиться с ними?

– Нет. И это самое странное. Похоже, они двигались за своим предводителем, а потом, стерев Эльтир с лица этого мира, просто оставались на месте, пока он, повинуясь безудержному голоду, пожирал их всех.

– Вы хотите сказать, что тот, кого мы встретили ранее, сам уничтожил себе подобных еще до нашего приезда?

– Полагаю, именно так все и было, – задумчиво сказал Гелион. – Впрочем, если кто-либо из них все еще бродит по округе, с ним вполне смогут справиться и обычные маги. После того, как в столице узнают о произошедшем, сюда наверняка пошлют кого-либо еще.

Произнося все это, он, не отрываясь, вглядывался в стену Хаоса прямо перед ним. Серый сумрак плавно клубился, как и прежде, молчаливый и безразличный в своем мрачном величии. Вечный.

Внезапно Гелион подошел ближе и, к ужасу Казара, сделал то, что с самого раннего возраста, предостерегая наставлениями и запугивая внушающими страх историями, запрещали делать любому из детей во всех четырех королевствах – простер вперед руки и медленно погрузил их в Хаос.

– Я должен узнать больше, – тихо произнес он и закрыл глаза.

– Милорд! – почти закричал воин, но вдруг заметил, как рядом с ним мгновенно возникла Эвелина.

– Не стоит мешать ему, – мягко сказала она.

– Но Хаос… То, что он делает, разве это не опасно?

– Для тебя, как и для меня – без сомнения. Для любого существа из плоти и крови прикосновение к Хаосу будет смертельно. Он не убивает сразу, не калечит тело. Вместо этого Хаос проникает в разум и отравляет его подобно яду, от которого нет спасения. Тот, кому не посчастливится испытать это на себе, постепенно отринет все желания и будет одержим лишь одной идеей. Мысль о саморазрушении станет для него единственным смыслом, целью, к которой он будет стремиться. И в конце концов она окончательно возьмет над ним верх. Хаос всегда побеждает. Человек добровольно уйдет из жизни, возможно, забрав с собой некоторых из тех, кого он ранее знал и любил.

Люди уже давно поняли это. Осознали, что прикосновение к Хаосу в конечном итоге влечет за собой только смерть. Разница лишь в том, что в отличие от меня и мастера, остальным не ведома суть. Отсюда и появились все те истории, что ты слышал в детстве.

– А Гелион?

– Он – особенный. Пожалуй, он единственный, над кем не властен Хаос. Напротив, именно ему дана сила управлять им. Как бы надменно и самонадеянно это ни звучало, но то, чем обладает и на что способен мой наставник, не суждено до конца понять никому из нас.

Впервые за эти несколько дней Эвелина была так многословна. В голосе ее слышались нотки восхищения. И, вопреки привычке преклоняться лишь перед своим монархом, да время от времени выполнять приказы военного министра – двух людей, которых он по-настоящему уважал, Казар нехотя признал, что разделяет с девушкой это неразумное юношеское чувство.

Он снова посмотрел на мага. Тот все еще неподвижно стоял с руками, по локоть объятыми сумрачным маревом. Внезапно потоки Хаоса вокруг будто замедлили свое мерное течение, а потом, со звуком, напоминающим гулкий удар стального молота по старому дереву, от того места, где Гелион касался призрачной стихии, по бескрайней стене пронеслась огромная волна. Более всего это напоминало отголосок, порожденный камнем, брошенным на ровную водную гладь.

Страх взял верх над старым воином, и он вдруг всерьез поверил, что Хаос вот-вот обрушится на них, сминая под собой совершенно беззащитных перед ним смертных. Но стоило волне исчезнуть, как стихия вновь вернулась в прежнее состояние.

Освободив руки от уз мрака, Гелион отступил и повернулся к спутникам.

– Это плохо, – покачал головой он. – Очень, очень плохо. Ткань Хаоса здесь изменила свой состав. Она стала более плотной, и… – Он мельком взглянул на кучера. – И твари, пришедшие отсюда, были не просто существами без воли и сознания, повинующиеся одним лишь жалким инстинктам. Ведь именно таких я и встречал ранее. В этих же присутствовало что-то иное. Они обладали неким, пусть и самым примитивным разумом. По крайней мере, таковы были некоторые из них.

Маг замолчал. То, что он выяснил, похоже, легло на его плечи тяжким бременем. Он не был испуган, но Казару еще ни разу не доводилось видеть его настолько омраченным.

– И что все это означает, милорд? – робко спросил он. – Что нам теперь делать?

– Наша миссия здесь окончена. – Гелион окинул холодным взглядом каждого из стоявших с ним рядом спутников. – Мы возвращаемся в столицу, – сухо заключил он.

И лишь на Эвелине его взор смягчился.

Глава 2.

– За сиим завершаю свой доклад о состоянии дел у восточной границы королевства. – Пожилой магистр, купаясь в лучах собственного мимолетного величия, удовлетворенно свернул свиток и неуклюже откланялся.

В зале заседаний Верховного Совета воцарилась тишина. Никто не спешил обсуждать мрачные вести, никто не смел строить планы и высказывать предположения. Собравшимся внутри просторного полукруглого помещения людям требовалось время, чтобы понять и принять услышанное.

– Волаф, этот старый дурак! – прошептал Рагмар своему другу, сидевшему от него по левую руку. – Готов поспорить, что он уже много лет не вылезал из грязной комнаты в своем имении дальше этого зала. Делать же доклад, опираясь на слова шпионов, сдобренных хорошей порцией слухов и собственных невнятных домыслов – занятие, совершенно неподобающее человеку, носящему звание магистра.

Гелион тактично промолчал.

Старик, смерив его напоследок полным злобы взглядом, повернулся и чинно прошествовал к выходу, всем своим видом демонстрируя, что ничье больше мнение, кроме собственного, его абсолютно не интересует. Он имел на то право. Магистрам вообще было многое дозволено.

Скрывшись в темном лабиринте коридоров, он вдруг замедлил шаг и, не веря своей удаче, несколько мгновений с упоением рассматривал что-то впереди. Там, прислонившись спиной к холодной стене, неподвижной тенью ожидала своего мастера Эвелина.

– Алая Ведьма! – торжественно произнес Волаф. – Ну надо же, какая неожиданная встреча!

Девушка вздрогнула, однако растерянность ее длилась недолго. Старого магистра она встретила взглядом, полным нескрываемой ненависти.

– Ты слышала мой доклад? – небрежно спросил он, подойдя совсем близко. – Великолепен, правда? Или ты полагаешь, что твой мальчишка справился бы с этим лучше меня? Очень сомневаюсь. Тебе стоит привыкнуть к тому, что ты и он – всего лишь мусор. Вы просто играете свою незначительную роль, делая то, что нужно остальным. Ровно как и сейчас, вы выполнили всю грязную работу, а мои люди доложили мне даже сверх того, что вам дано было увидеть.

– Ваше право считать так, как вам вздумается. – Эвелина уступала Волафу ростом, но сейчас почему-то казалось, что именно она взирает на него свысока. Мужчина не смог выдержать ее взгляд и в смятении отвернулся. – Но вы не берете в расчет одно важное обстоятельство. Именно мой мастер, а не вы, постоянно удостаивается аудиенции короля. Только Гелиону наш правитель доверяет настолько, что отправляет его разрешать тайные, а порой и сугубо личные дела.

– Чертов щенок! – Голос магистра теперь был полон желчи и презрения. – Ему просто повезло! Повезло еще при рождении получить столь необычную силу! Но любое везение когда-нибудь заканчивается. Скоро он поплатится за свою надменность, а ты – за свой острый язык, дрянная девчонка!

Объятый нахлынувшей яростью, Волаф удалился. Дрожа, будто от холода, девушка вновь обратила взгляд к полумраку коридора, продолжая, как и прежде, смиренно ожидать своего наставника.

Заседание в зале Совета, тем временем, близилось к завершению. Главный магистр Холгар, сказав несколько заключительных слов, распустил собравшихся. Воздух, взорвавшийся на время шорохом бумаг и звуком десятков шагов, негромким эхом отражавшихся от каменного пола, теперь наполнился звенящей тишиной. Гелион тоже покинул свое место, но уходить не спешил – глава совета едва заметным жестом попросил его остаться. Когда же остальные маги разошлись, он подошел ближе. Рагмар, несмотря на то что даже ребенок осознал бы – предстоящий разговор обещает быть сугубо личным, с невозмутимым видом продолжал стоять рядом.

– Приветствую тебя, Гелион, – произнес Холгар, невольно посмотрев в сторону Рагмара.

– Мое почтение, верховный магистр, – склонил голову маг. – Простите, но я не таю секретов от друзей. Не беспокойтесь, я полностью ему доверяю.

– Что ж, решать тебе. Разговор не будет долгим. Я лишь хочу знать, правда ли то, о чем говорил сегодня Волаф?

– Вероятно, о том, что происходит на дальних рубежах, ему известно больше меня. – Голос мага стал холоден, словно порыв зимнего ветра.

– Перестань, – невозмутимо продолжил верховный магистр. – Мне прекрасно известно о твоих деяниях и о том, как часто ты остаешься в тени, отдавая славу и почести кому-то другому. Но есть вещи, с которыми даже я не в силах ничего поделать. Как, например, сегодня. Да и ты явно не обладаешь кротким и смиренным нравом, дабы по праву считать себя обделенным мучеником. Наверное, судьба – очень странная и затейливая штука. Часто она отбирает у нас то, в чем, как нам кажется, мы больше всего нуждаемся, взамен даруя нечто, ценность чего мы пока еще не в силах понять.

– Правда на вашей стороне. – Голос Гелиона теперь казался более спокойным. – Пора бы мне уже давно было принять это, – улыбнулся он.

– Полно, – беззаботно отмахнулся Холгар. – Даже я зачастую ощущаю себя просто старым дураком. Таковы уж люди. Никто из нас не идеален.

Так что насчет твари Хаоса и поста Одинокого Стража? Все так, как и было описано в прозвучавшем сегодня докладе?

– Практически. Змеи, из которых состояло существо, были покрыты оболочкой, пропитанной магией, схожей с той, которую использую я.

– Но это невозможно.

– Знаю. Магия была нестабильной. Я бы сказал, дикой. Похоже, ее создал сам Хаос.

Верховный магистр молчал, обдумывая услышанное.

– Если это действительно так, то впереди нас ждут очень темные времена. Похоже, древний враг рода людского сменил свое обличье. И мы очень смутно представляем, как будем противостоять ему. – Холгар тяжело вздохнул. – Это все?

– Нет. Есть еще кое-что. Но полагаю, я должен сначала поговорить об этом с королем.

– Понимаю, – кивнул верховный магистр. – Что ж, он как раз желал видеть тебя. Заставлять монархов ждать – дурная примета.