Дети богов. Чемпионы

Оказалось, что дендрит, который так настойчиво сверлил взглядом пилот, раскрылся подобно хищному цветку; на том месте, где должно находиться цветоложе, светился маленький экран размером с кисть взрослого мужчины.

Происходящее на нем приманило внимание и Эвариста. Ему было любопытно вновь увидеть старых знакомых. И если одного он признал из-за того, что даже усовершенствованная подземным народом техника Хамилькарта не могла развеять иллюзию, скрывающую лицо, то второго выдал номер на наплечнике.

‑ Благодарю за отчет, ‑ Ерофей совершил еще один круг почета вокруг пирамидки, изучая ее настолько тщательно, насколько было возможно бесконтактным путем. ‑ Грузите!

‑ Вы уверены? ‑ еще раз спросил Анатолий.

‑ Да, ‑ Ерофей сдержанно вздохнул. ‑ Договор с «кротами» уже достигнут по поводу данной их реликвии.

‑ На словах. Но все еще не подписан, ‑ подчеркнул первый воин ТМ.

‑ Проследите лично за погрузкой! ‑ уже на повышенных тонах добавил Ерофей.

‑ А тот парень?

‑ Ему… Ему повезло, ‑ заключил Ерофей. ‑ Он не погиб от контакта, что значительно уменьшает потерю наших ресурсов. Всех, кто сдался в плен, также забираем.

‑ Еще кто-то выжил?! ‑ Эварист отдернул за плечо Хамилькарта, на что пилот криво улыбнулся, от чего греку стало не по себе.

‑ Нет.

Экран разделился на семь маленьких картинок. Они быстро бежали, перебирая своими миниатюрными лапками. Адские титаны не обращали на них внимания. Лапки легко миновали откидные мосты и нашли свои цели.

Пленники не заметили, как на них запрыгнули маленькие существа. И когда острые коготки впились им в затылки, было уже поздно отбиваться. Шесть крохотных хлопков сразу же привлекли внимание титанов, но они не успели спасти заключенных. Воин ТМ безучастно посмотрел на разорванные от взрывов головы и поспешил связаться с Анатолием.

‑ Пленники мертвы, ‑ спокойно отрапортовал первый воин Ерофею.

‑ Неужели? ‑ холодно отозвался Ерофей. Безликая фигура исчезла из области обзора.

‑ Дьявол! ‑ воскликнул Хамилькарт, когда его паучка-шпиона приподняли за одну из лапок.

‑ Не люблю, когда мне показывают, что я бываю беспечным, ‑ произнес в объектив Ерофей. Паучок взорвался миниатюрным огненным шаром, но Ерофей даже не отдернул руки.

‑ Взлетаем! Взлетаем! ‑ уже чуть не хлопая по спине приятеля, закричал Эварист.

Глава 6

В отрочестве Эварист не любил шумных компаний, предпочитая им активный образ жизни и некоторые экстремальные виды спорта. Грек крайне редко посещал ночные клубы и избегал любых злосчастных мест. Максимум, что он мог себе позволить ‑ это посещение кафе или ресторана, или же антикафе.

С тех пор утекло много воды. Эварист кардинально пересмотрел свои взгляды на жизнь. И заслуга этому ‑ вся та гниль, что потомок Геракла смог повстречать за прошедшие годы. Он познал, что распутство и разврат всего лишь умеренная вседозволенность, слеза чистой росы по сравнению с той болотной мутью, что лежит глубже этих далеко не самых страшных пороков. При этом он не забывал и о своем теле, с каждым днем все больше и больше приближаясь к Гераклу.

Ему стоило огромных усилий вытащить в общество Хамилькарта. Последний и до слияния с технологиями древних был крайне нелюдим, предпочитая обществу науку, а после вообще решил ото всех оградиться. Как Саламандра вышел на него – загадка, которую он унесет с собой в могилу.

И сейчас, здесь, в сияющем подвале, под музыкальную какофонию и пьянящий аромат радости и смеха, Хамилькарт чувствовал себя не в своей тарелке. Он скрывал себя под черным макинтошем, сев спиной к танцевальному залу, буквально вжав голову в плечи так, что из-под воротника торчал лишь один нос. На свои искусственные глаза он надвинул черные очки, стараясь не беспокоить механическую сетчатку светомузыкой.

Его противоположностью были два брата-близнеца, что расположились по углам их барного столика. Их стиль total white и total black так и притягивал взгляд.

Эварист же не был столь необычен, как его друзья. Он предпочел белые шорты с бежевыми кроссовками и джинсовую куртку на цветастую майку, что так и норовила порваться под напором его могучих мышц.

‑ Долго ли мы еще будем здесь? ‑ упадническим голосом вопросил Хамилькарт, особо не ожидая положительного ответа.

‑ Да мы пришли… ‑ начал Адриан.

‑ Тридцать минут назад, ‑ закончил за него Дарси.

Хамилькарт лишь тяжело вздохнул.

‑ Приободрись, дружище! ‑ потрепал его за плечо Эварист. ‑ Кто знает, когда мы еще отдохнем?

‑ Мы уже бродим по различным барам и клубам целых три недели! ‑ как бы в упрек отклонил дружеский жест Хамилькарт. ‑ И это после нашего провала… Твоего провала!

Грек в замешательстве вернулся на свой стул, но не уступил:

‑ Если появился еще один человек, переживший слияние, ‑ это не поражение. А то, что он пока не за нас ‑ это исправит время.

‑ Если он останется живой в застенках института ТМ, ‑ снова попытался обрушить всем настроение Хамилькарт.

‑ Не переживай, ‑ похлопал Хамилькарта по плечу Эварист, уже не смотря на товарища, заприметив на танцполе себе цель.

‑ Иди, ‑ устало отмахнулся Хамилькарт.

Братья внимательно следили за греком, не переставая восхищаться его грацией, коей нельзя было ожидать от человека таких габаритов. Сами же они не спешили выходить в свет. Они изначально даже не хотели идти сюда после бурной ночи и не менее грозного утра. Поэтому заманчивые взгляды красавиц не соблазняли их.

‑ Сколько? ‑ Адриан оценивающе смотрел на девушку, что выбрал Эварист, ничуть не боясь ее смутить столь пристальным взглядом.

‑ Сотка, ‑ дал заключение Дарси.

‑ Вы опять? ‑ Хамилькарт пересилил себя, чтобы посмотреть на танцпол.

Эварист с сияющей улыбкой подошел к столу.

‑ У вас будет сотка?

Хамилькарт мрачно усмехнулся, а Дарси и Адриан по очереди протянули по пятьдесят долларов. Поблагодарив товарищей, грек удалился к избраннице, исчезнув вместе с ней где-то на верхних этажах.

‑ Здесь слишком бедно, ‑ выказал неудовольствие брат в белом.

‑ Во вчерашнем заведении мне понравилось больше, ‑ согласился брат в черном.

Они вопросительно стали сверлить взглядом Хамилькарта. Но последнему было уже не до них: маленький дендрит вылез из-под его воротника и заполз в ушную раковину.

‑Сейчас выйду наружу, ‑ ответил он на какое-то сообщение.

‑ Ну, похоже, наша сиделка нас покинула, ‑ бросил чаевые на стол Дарси, зовя с собой Адриана покинуть это помещение.

Хамилькарт обошел здание, зайдя в переулок, куда явно выкидывали отходы из кухни клуба. Там никого не было, только пара ворон жадно делила труп мертвой крысы. Редкие окна выглядывали из серых стен домов, и большинство из них были завешаны намертво. Еще раз убедившись, что здесь не завалялось какой-нибудь влюбленной парочки в помоях ближайшего бака, Хамилькарт вернулся к разговору.

‑ Да! ‑ Один из дендритов выполз из-под плаща и раскрылся в сияющем цветке перед его лицом.

‑ Хамилькарт! ‑ Саламандра во весь рост возвышался на экране, стоя поодаль от транслятора. Теплые цвета языков пламени сменялись на нем абсолютно угрожающей тенью; его руки обкусывались огнем из жаровней, но он и не думал убирать их, продолжая держать вытянутыми над углями; две девы обвились вокруг его могучего тела. ‑ Нагал добился моей аудиенции у хладнокровных.

‑ Добился? ‑ с сомнением вопросил Хамилькарт. ‑ Его положение, конечно, весомо среди кротов. Но не настолько, чтобы получать разрешение на посещение земель хладнокровных. Ему кто-то явно помогает.

‑ Она запланирована через четыре дня.

‑ Понял, ‑ Хамилькарт повинно приклонил голову за то, что прервал Саламандру, но все же осторожно продолжил: ‑ И все же разрешите заметить, если вас действительно допустят взглянуть, а тем более прикоснуться…

‑ Ты рад тому, что наследие предков дало тебе?

‑ Да.

‑ Желаешь, чтобы все человечество в независимости от теплоты кожи и места обитания имело возможность получить подобное?

‑ Да!

‑ Тогда меньше рассуждений! ‑ немного помедлив, Саламандра продолжил: ‑ Пусть Эварист отправляется в Накарам дека Шахар!

‑ Разве наш мачо не справляется с вербовкой?

‑ Напротив, он считает, что нам уже стоит пополнить свои ряды!

‑ Эй ты! Жук из подворотни! ‑ раздались голоса за спиной Хамилькарта. ‑ Все любители провести хорошо время здесь платят нам!

Хамилькарт, игнорируя невидимых для него людей, внимательно слушал Саламандру, и только когда его грубо толкнули, его окуляры встретились с четырьмя парами нахальных глаз. Парни в весьма разношерстных нарядах замешкались, когда увидели необычный вид человека, которого они потревожили.

‑ Правда, не все заслуживают наследие! ‑ Саламандра отключил транслятор.

‑ А ты заслуживал его, когда пришел ко мне? ‑ прозвучала тьма. Саламандра продолжил держать руки над жаровнями, наслаждаясь всем спектром испытываемых ощущений, и лишь прекрасные девы в ужасе еще сильней прильнули к его телу, ища защиты.

‑ Прошел весь путь, полностью отдаваясь греху, не скрывая тех своих затаенных желаний, что могут ужаснуть самый изуверский интеллект!

Саламандра молчал, взирая на то, как языки пламени обгладывают его руки. Как бы девушки не вглядывались во тьму, они не могли различить там хотя бы малейшего намека на чье-либо присутствие. Но оно там было.

‑ Ты имеешь благородную и опасную цель, ‑ слова глухо раздались у правого уха, нимфы не могли даже вздохнуть, глядя в пустоту. ‑ Желаешь привести уравнение не к общему наименьшему знаменателю, а к наибольшему.

‑ Что я должен делать? ‑ не менее пусто донеслись слова из-под маски прокаженного.

‑ Я хочу услышать ответ, ‑ костяная маска с заостренными чертами выплыла из-за правого уха человека. Витая практически перед ликом Саламандры, личина клоуна носила столь же безмятежный характер, как и маска прокаженного напротив нее.

‑ Я его получил сам!

‑ Да, простой человек собственноручно уничтожил машину древних и пережил адские недра вулкана! ‑ издевательски рассмеялась маска. ‑ Эти сказки не для меня!

‑ Я видел существ, прошедших через ваш мир, существ, уничтоживших богов! Я пережил тех, кто всю свою жизнь готовился мимолетно взглянуть за грань! Я там сам оказался!

‑ Много гордого и пустого «Я», ‑ раздосадованно покачалась маска. ‑ Мне это было известно тогда, известно и сейчас. Какое было твое слово и какое осталось сейчас?

‑ Нет. Не заслуживал.

‑ Верно, ‑ ухмыльнулась хищнической улыбкой маска. ‑ Ты жертва, прошедшая путь. Ты отринувший службу своим богам. Ничтожество, что в отчаянии коснулось запретного и выбрало правильный ответ тогда и сейчас! ‑ маска проскользнула в огонь, и ее гримаса стала плавиться в ужасающих формах. Ее пустые глаза вытекли и мелкими ручейками спустились по уголькам к краям жаровни, образовав две черные пластины, темнее, чем сама тьма.

Саламандра взял их в руку. Ему не требовалось лишних объяснений. Он знал, что от него хотят.

Эварист ехал, пока стрелка бензобака не опустилась практически до нуля и не загорелась раздражающая лампочка. Грек проигнорировал это и смог преодолеть еще пятьдесят километров, когда, наконец, стрелка последний раз судорожно дернулась, и машина заглохла. Наконец он смог отпустить руль, что всегда держал прямо. Сцепление и коробка передач облегченно вздохнули, поскольку Эварист ранее особо не водил.

Грубая педаль внедорожника перестала больно сопротивляться босой стопе, а ремень безопасности предательски натирать все на своем протяжении. Потомок Геракла облегченно выдохнул, когда смог избавиться от ремня безопасности.

Солнце не менее четырех часов жарило руки; заслонка от света спасала лишь глаза. Пришел момент, и небесное светило нехотя накренилось и колобком укатилось за небосклон. Сразу же повеяло холодом; горячий автомобиль стал быстро остывать.

Эварист откинулся на спинку сиденья, пытаясь осознать прошедшие часы. Перед его глазами мелькали смутные образы ужасов и кошмаров, что впечатлили бы даже средневекового пыточника. И непосредственным участником этих видений выступал сам грек.

Потомок Геракла взирал на темно-синее бархатное небо: некоторые сияющие звезды застыли неподвижно, другие же выписывали воистину неправдоподобные фигуры, несвойственные небесным светилам. В пустыне начинало быстро темнеть, и граница горизонта быстро размылась, так что нельзя было понять, где кончаются небеса и начинаются песчаные барханы.

Эварист вышел из автомобиля. Обыск не дал ничего полезного, даже носового платка, чтобы хоть как-то прикрыться. Оставаться на месте рядом с холодным железом также не сулило ничего хорошего; да и автомобиль, скорее всего, отслеживался.

Не видя иного выхода, Эварист обреченно побрел дальше, ровно в сторону по направлению бампера. Так вероятность дойти куда-нибудь увеличивалась.

Песок подло расползался под ногами, а каждый проклятый бархан осыпался. Холод сковывал все члены; а ветер, как пыточная плеть, хлестал по ягодицам. В определенный момент грек сдался и без сил повалился на ледяную песчаную поверхность.

Эварист не видел самого себя и старался уверить себя, что вся эта легкость и грация, с которой он пересекает пустыню, всего лишь чудесный сон, а он на самом деле сейчас отдыхает в археологическом лагере.

Пробудившись от забвения, он обнаружил себя в затхлом темном переулке между двумя домами классической африканской архитектуры.

Солнце уже встало, и его лучи окрашивали верхушки двух- и трехэтажных зданий в приятный желто-костяной цвет. По улице, в которую упирался переулок, маячили различные люди, одетые в простую одежду.

Эварист узрел на себе темно-синюю тогу с легким металлическим оттенком. Одежда, конечно, на старый манер, но она ему приглянулась.

Какая тога? Какой город? Пустыня? Да! Это все кислородное голодание на дне раскопок, и скоро его приведут в чувство! А если это все правда? Кто его принес сюда?

Грек лежал на утоптанной пыльной земле, глядя на чистое синее небо в зазоре между крышами. Капельки пота медленно покрывали потомка Геракла от непривычной жары.

Машинальным движением рука стала стирать неприятную липкую влагу. На левом предплечье что-то помешало: родинка увеличилась до размера половины руки, и из нее вырастала тога. Эварист замер, пораженный этим. Мир вновь потемнел перед глазами.

Снова вернувшись в реальность и убедившись, что обстановка не поменялась, грек пообещал себе держать себя в руках. Голод начинал давать знать о себе.

Первым делом он стал искать местные органы власти. Не привлекать к себе внимания было несколько сложно: странная одежда и белый цвет кожи давали о себе знать, а попытки заговорить и вовсе отпугивали людей. В результате полиция нашла его сама, когда он пытался напиться воды из местного фонтана.

Стражи порядка с учтивой грубостью проводили грека в участок. Благо, не бросили в камеру, как бродягу. Пошел долгий и нудный разговор на ломаном английском.

Эварист узнал, что он находится в небольшом шахтерском городке Западной Сахары, располагающейся не так уж далеко от великой Марокканской стены. Наиболее значимой достопримечательностью этого поселения служил самый длинный в мире конвейер.

Мирная и тихая жизнь редко нарушалась проверками из столицы. Иногда сюда забредали даже иностранцы с разных концов Земли. Простые же работяги трудились не покладая рук вдали от бурлящего мирового котла.

Потомок Геракла оказался в одном из немногих административных зданий, что находились в этом рабочем городке. Как и положено для подобных общин, в нем было весьма уютно.

Эваристу показалось, что все в этом селении знают друг друга в лицо. И вполне возможно, поскольку табличка на стене, указывающая количество жителей, не достигала отметки даже в пять тысяч человек.

Пока полицейский связывался с греческим посольством Марокко, грек жадно глотал похлебку, что ему любезно предоставили, после чего с радостью отведал чая. Его конский аппетит вызвал подозрение у людей: не болен ли он?

Эварист наотрез отказался менять свою тогу на более удобный вариант одежды. С ним решили не спорить, дабы не травмировать уже пошатнувшуюся психику. К тому же скоро он станет заботой уже греческого посольства.

Далее грека отвели в медкабинет, где предстояла беседа с доктором.

Эварист попросил, чтобы ему дали раздеться за ширмой, мотивируя это некими религиозными взглядами. Это дало ему лишних пару минут, чтобы самому осмотреть руку. Тога просто всосалась в пятно.

Некоторое время Эварист в ступоре сжимал свое левое предплечье. В чувство его смог привести только голос доктора из-за ширмы.

Врачебный осмотр не нашел каких-либо существенных травм, кроме невероятных размеров родимого пятна на левом предплечье. Доктор заподозрил меланому, но грек успокоил его, что это у него с рождения.

Как только Эварист вновь скрылся за ширмой, якобы одеться, пятно снова покрыло его тело в виде тоги.

Вечером по направлению солнца Эварист смог примерно объяснить, откуда он пришел. Разведка на единственном вертолете действительно смогла найти в пустыне практически полностью занесенный песком внедорожник.

Эвариста разместили в небольшом домике ‑ гостинице для редких приезжих. На нижних этажах она больше служила таверной для местных. Веселые выкрики на арабском языке и умеренное убранство номера ничуть не смущали его и не мешали погрузиться в долгожданный спокойный сон.

К середине последующего дня к нему зашел полицейский и попросил никоим образом не покидать здания и ждать представителя греческого посольства, что уже вылетел за ним. Эварист был не в себе от счастья, отчего не мог и минуты усидеть спокойно, наяривая круги по скромной комнатушке.

После неплохого обеда, впечатлившего официанта, потомок Геракла все же решился проигнорировать просьбу полицейского и прогуляться вокруг дома. Не пропустит же он прилет вертолета? И тогда закрались первые подозрения: грек заметил на всех улочках, ведущих к его временному жилищу, большое число служителей закона. Казалось, что вся полиция этого городка собралась здесь!

Ради интереса грек постарался пройти за «кордон», но ему вежливо отказали, обосновав это скорым прибытием представителя посольства. Эварист живо изобразил радость, что внутри уже загасла и сменилась тревогой.

Вернувшись в свой приют, грек сел на подоконник, хорошо видя со второго этажа две из четырех прилегающих улиц. Мысли текли одна за другой, и паранойя начинала брать верх: вероятность того, что кто-то из греческой дипломатической миссии вылетел бы сюда ради одного человека так скоро, с учетом тяжести времен, ничтожно мала; скорее всего, его самого погрузили бы в грузовик и посылкой отправили в греческое представительство.

Эварист зажмурил глаза, надавив на них большим и указательным пальцами, стараясь вспомнить название организации, чье название видел недавно: «ГЕНОМ».

Грек ранее видел данное название в газетах и слышал о нем в новостях. Эти буквы не один раз мелькали перед его глазами ранее, ничем не заостряя на себе внимание. Но сейчас они начинали вызывать страх.

Менее чем через полчаса по городку разнеслась тревожная молва: некое невиданное чудовище разгромило гостиницу, тяжело ранило одного из полицейских и исчезло без следа. Также пропал иностранец, видимо, растерзанный этим монстром; правда, его останков так и не нашли.

Всего через какие-то минуты возник слух об ограблении продовольственного магазина в другой части поселения, а также похищении грузовика.

Многие видели неясный облик темно-синего переливающегося металла: слишком быстрого, чтобы можно было различить его форму, и чересчур пугающего, чтобы вдохновить воображение на поистине ужасные образы.

Опоздавшие всего на час «представители греческой дипломатической миссии» позаботились о том, чтобы данный слух не вышел за границы городка; даже залитая в интернет невразумительная запись существа исчезла без следа.

Эварист пришел в себя за рулем и чуть не потерял управление. Благо на дороге не было и половины загруженности привычных европейских магистралей, иначе бы произошло непоправимое. Всего в трехстах метрах от грузовика тянулся конвейер, что на таком расстоянии походил на тоненькую черную ленточку на фоне песка.

Потомок Геракла стал сбрасывать скорость, отпустил газ и нажал тормоз лишь тогда, когда стрелка скорости достигла ничтожно-неприличной отметки. Автомобиль замер, и грек машинально дернул за ручник, поскольку помнил, что часто видел, как это делают водители.

Сердце норовило выпрыгнуть из груди, по кистям стекал холодный пот. Эварист старался смотреть прямо перед собой вдаль и перевести дыхание.

Тога зашевелилась, погружая в некое подобие металлического кокона истерично замершего грека. Потомок Геракла постарался содрать с себя одежду, но она сопротивлялась.

Промелькнула разумная молниеносная мысль: признать и не сопротивляться, ‑ сама суть Эвариста страдала и готова была сломаться в любой момент. Грек еще раз вздохнул и постарался расслабиться.

Наконец он постарался снова сдвинуть машину с места. За десяток попыток он практически угробил сцепление, но грузовик тронулся.

Куда теперь? Домой? Из Африки? Как?

Размышления оборвались, когда над ним промчался самолет. Пески взметнулись ураганом ввысь. Все вновь померкло; в ушах раздался душераздирающий свист. Тога сработала отменно и защитила Эвариста. Он ощутил ошпаривающий холод, когда механизм покрыл его.

Грек осторожно поднялся на ноги, находясь в десятке метров от пылающего автомобиля. Может, тога и смогла выбросить его из грузовика, но не спасти от контузии: пустынные барханы перед глазами словно ожили, а душераздирающий свист все еще терзал уши. Впереди из-за горизонта показалась неясная фигура, что так подло сливалась с общим расплывчатым окружением. Самолет заходил на повторный заход.

Грек не смог даже частично оценить обстановку: его отбросило на второй план внутри собственного разума. Холодный расчетливый механизм взял управление на себя, выполняя давно установленные программы. Эварист сейчас мог лишь наблюдать, ужасаясь неправдоподобности ситуации.

Образ данного детища человеческих рук, что предстало перед Эваристом, еще долго обещал преследовать его в ночных кошмарах. Это существо было не отвратительно, а именно отвратно ‑ само надругательство над человеческой природой и генно-инженерной мыслью. Но оно не смогло противостоять облачению Эвариста. Новое несовершенное оружие ничего не могло противостоять тому, что насчитывало много тысячелетий.

Потомок Геракла не мог осознать своих движений. Слишком отточенные и молниеносные для человека. И когда он внезапно обнаружил себя буквально за тварью ГЕНОМА, то потерял сознание от содеянного.

Придя в себя, потомок Геракла обнаружил, что стоит над истерзанным телом твари ГЕНОМА. Пиксельная одежда чудовища на столь близком расстоянии скорее смешила, чем скрывала в песках. Самолет улетел. И лишь песчаные воронки и разорванный асфальт говорили о том, насколько упорно пытался пилот поразить цель. Однако Эварист не помнил, как спасался от атак самолета.

Еще раз взглянув на мерзость, лежащую у его ног, грек без сил повалился с ней рядом на асфальт.

Также обнаружив себя где-то в переулке, как и в первый раз, он, пошатываясь, встал на ноги. Сплюнув от неприятного вкуса во рту, словно он ел до этого сырое мясо, Эварист понял, что попал в весьма густонаселенный город. Здесь иностранцев было уже больше, и он не столь откровенно выделялся среди толпы. В итоге грек достиг портов, откуда надеялся покинуть эти выжженные солнцем земли.

Позаимствовав себе одежду из сада какого-то дома, благополучно убежав от собаки, Эварист наконец смог избавиться от навязчивой тоги: она вновь всосалась в пятно под рубашкой.

Последующие дни он занимался попрошайничеством и мелкой тяжелой физической работой. Наниматели с подозрением глядели на его тощее тело, но столь же настороженно отдавали ему деньги за смену, когда потомок Геракла выполнял свою норму. Грек сам не понимал, как у него с легкостью выходит переносить те ящики, что ранее он мог лишь кантовать. Иногда он заглядывал себе под рубашку и видел, как по всему телу пробегают полосы темно-синего металла. Когда же грек отдыхал, то эти извилистые ручейки пропадали.

К сожалению, Эварист заметил, что очень медленно копит деньги, поскольку большую их часть приходилось тратить на еду. В итоге он стал покупать энергетические батончики, что быстро утоляли его голод. Благо на ночлег особо тратиться не приходилось, и спал он в доках, укутавшись в морские сети.

Через три недели Эварист смог купить себе место на барже, что отправлялась в Грецию. Явно нечистая на руку команда согласилась предоставить ему данную услугу, как и десятку других беженцев, с условием того, что они не будут мешаться под ногами. На некоторых особо привлекательных беженок они заискивающе поглядывали. Могли ли они захватить его в рабство? Грек об этом не задумывался.