Портрет Кати Е.

– А что, – спросила тётка, – ты собак серьёзно любишь? Я смотрю, ты всё лето за нами бродишь.

Антон так и не смог выдавить ответ, а лишь кивнул опущенной своей головой.

– Чего же тогда тебе родители не купят? Или деньги жалеют?

– Жалеют, – сказал Антон.

Это была неправда, и поэтому выговорилась она легче.

– Ну-ну, – проговорила тётка и пошла с сеттером дальше.

Антон же остался стоять около дерева.

Полдня он не мог ни о чём другом думать. Все мысли были только о собаке. А к вечеру тётка снова вышла на улицу с сеттером. И сама подошла к Антону.

– Что-то я тебя всё одного вижу, без родителей. Где они у тебя? Отец-то есть?

– Есть, – соврал Антон, – он в Москве сейчас.

– А мама – тоже в Москве?

– Мама врачом в больнице работает.

– Врачом – это хорошо, – подумав, сказала тётка. – А что родители скажут, если собаку дома увидят? Не похвалят?

– Похвалят.

– Ну, смотри, парень, – решилась тётка, – я тебе эту собаку дарю, но чтоб ты её ничем не обидел.

Антон стоял по-прежнему, глядя в землю.

– Что сказать надо, когда тебе дарят подарок взрослые?

– Спасибо, – с трудом выговорил Антон.

– Правильно, спасибо. Завтра утром я уезжаю, завтра с утра собака твоя. Ты мне адрес дашь, в город приеду, проверю, как ты его содержишь.

– Хорошо, – прошептал Антон.

– Приходи завтра с утра и забирай. Только смотри, чтоб всё было по-серьёзному… Этот, который мне продал, никудышный был человек. Спрашиваю, как собаку-то зовут. А он говорит – Буль. У меня, говорит, дома всех Булями зовут. – Тётка презрительно махнула рукой. – Это он так своё питьё на були меряет. Ну, у тебя-то собаке будет хорошо. Я видела, как ты его водой поил.

– Спасибо, – снова повторил Антон тихо.

Счастье

Это было счастье, счастье, счастье! У него была своя собака! Он мог теперь гулять с ней, сколько захочется. Хотя бы два дня, пока длится дача.

А потом он может взять сеттера в город, устроить у хороших людей жить, а сам будет ходить с ним каждый день.

У него была своя собака!

Он хотел быстрее дожить до утра, потому что боялся – вдруг тётка передумает.

Тётка не передумала.

– Пришёл? – обрадовалась она, когда Антон приблизился к калитке. – Молодец. Я всё приготовила: миску, поводок – прямо сейчас и забирай. А я дачу запираю и в город. Вещи уже отправила.

Она неловко погладила Буля, прижала его голову к себе и сказала:

– До свидания, милый. Ты прости, что я с тобой так, не по-умному.

И Антон вдруг увидел настоящее тёткино лицо. Было оно не сердитым, не хмурым, а добрым и просто немного больным.

Они вышли за калитку, и тётка смотрела им вслед.

Антон держал в левой руке алюминиевую миску, а правой вёл Буля на поводке. Ему казалось, что вся улица их разглядывает.

Он гордо прошёл до угла по направлению к даче бабушки Насти и только в эту минуту, дойдя до угла, понял вдруг, что ему с собакой деваться некуда. Ведь не вести же пса к своей даче – попробуй объясни бабушке, где он его взял.

На минуту ему стало страшно, даже захотелось бежать назад к бывшей хозяйке, посадить молча, не глядя на её изумление, сеттера рядом с ней и убежать куда-нибудь в лес.

Но тут он перехватил умный взгляд Буля, и страх прошёл. Антон решил пойти с сеттером в лесок к заливу. По дороге он несколько раз останавливался погладить пса и угощал его печеньем.

– Буль, Буль, – приговаривал он, – мы теперь с тобой вместе. Ты у меня самый хороший пёс.

Буль печенье ел с удовольствием и однажды в ответ лизнул руку.

Все оказалось другим

Прежде, в мечтах, Антон часто представлял себе прогулки с собакой. Вот он идёт, спокойный и уверенный, держит в руке поводок. А поблизости весело бегает сеттер, постоянно оглядывается на хозяина, ловит каждое его слово, каждый знак. «Сидеть!» – командует Антон, и сеттер мгновенно садится. Антон гладит его, берёт на поводок, они переходят дорогу, а потом Антон снова отпускает сеттера, и опять продолжается их счастливая прогулка…

Всё оказалось другим.

Большего позора с Антоном не случалось никогда. Едва они пришли в лес и Антон отпустил сеттера, как пёс, понюхав кусты, мокрые от утренней росы, повернулся и не очень быстро, но не так уж и медленно побежал в сторону Гагаринской улицы.

– Буль! Буль! – звал Антон и показывал сеттеру печенье.

Но Буль перестал замечать Антона. Он приостанавливался на секунду, нюхал куст или столбик, а потом бежал дальше. Антон был для него посторонним, чужим.

И Антон представил, как сеттер сейчас прибежит к тёткиному дому, а тётка в это время будет как раз запирать калитку. Сеттер усядется рядом с нею, и тётка посмотрит на Антона презрительно, а потом скажет:

– Эх ты, нельзя тебе собаку доверять!

Антон бежал за Булем по улице и уже не звал его громко, а лишь тихо, про себя, повторял:

– Что же делать, а? Ну что делать?!

На калитке у тёткиной дачи висел тяжёлый замок. Буль ткнулся носом в рейки, отодвинул одну из них и проскользнул за забор.

Он прошёл по песчаной дорожке, взобрался на крыльцо, вздохнул и лёг около двери на веранду.

Антон снова звал его, протягивая через забор печенье, но сеттер лежал, отвернувшись и уставившись носом в дверь.

Мимо по улице шёл человек.

– Не дразни собаку, мальчик, – сказал он строго.

– А я и не дразню, – ответил Антон со злостью. – Это моя собака, мне её подарили.

– И не разговаривай так грубо. – Человек посмотрел на Антона ещё строже. – Кто тебе её подарил?

– Тётка!

– Какая тётка? – удивился прохожий. – Как её зовут?

Антон не ответил.

Прохожий покачал головой и пошёл по улице дальше. А Антон сел у забора на траву. Лезть через забор к сеттеру ему не хотелось. А другого выхода не было. Оказывается, недостаточно, когда один человек передаёт собаку другому. Надо, чтобы и собака поняла, что новый хозяин – её друг. Сеттер пока этого не понимал и по-прежнему считал хозяйкой хмурую тётку. Сохранял ей верность.

И ещё Антон стал понимать, что с Булем ему будет непросто. Но это была лишь первая трудность.

О других пока Антон не догадывался.

Новый день

Поднималось солнце, и становилось жарче.

Буль по-прежнему лежал на крыльце. Он вывалил язык и часто дышал.

Нужно было принести ему попить. Алюминиевая миска, которую прежняя хозяйка дала Антону, была всё ещё у него в руках.

Антон набрал из колонки воды в эту миску, просунул её через ту же щель, в которую пролез Буль. Сеттер оглянулся на воду, но с крыльца не сдвинулся.

Тогда Антон решился и перелез через забор. Он поставил воду рядом с сеттером, и лишь тогда пёс посмотрел на Антона, вильнул хвостом, а потом, спеша и расплёскивая воду, как в прошлый раз у магазина, принялся пить.

Потом, когда Буль напился, Антон посидел рядом с ним на крыльце, положив руку ему на спину, и пёс несколько раз вильнул в ответ хвостом.

…Вчера всё казалось простым. «Лишь бы собаку получить, а уж накормить-то её будет легко», – думал тогда Антон. Точнее, в те вчерашние минуты, когда решалось, быть у него сеттеру или нет, Антон о еде для пса и вовсе не думал. Как не думал особенно о том, где сеттер станет жить через несколько дней. Даже сегодня его поместить некуда было. Хорошо, под крыльцом была дверца, которая не запиралась, и сеттер, полежав рядом с Антоном, ушёл туда. Там был теперь его дом.

Обед Антон решил унести к Булю незаметно для бабушки Насти. Но ведь суп в руках не унесёшь. Зато на второе была котлета, и её Антон спрятал удачно.

Но котлету Буль есть не стал. Он даже не посмотрел на неё, отвернулся.

Антон боялся теперь выйти с ним на улицу и просидел на крыльце рядом с сеттером до вечера. И до вечера Буль ничего не ел.

А утром Антон уезжал в город. Скоро начиналась школа, а перед школой, как всегда, – медицинский осмотр.

Антон взял из холодильника у бабушки Насти кусочек колбасы, сделал бутерброд и отнёс его Булю.

– Вечером приеду, ты не волнуйся, – успокаивал он пса, а Буль и не волновался. Буль, как и вчера, лишь шевельнул хвостом, но на еду даже и не посмотрел.

Антон положил еду на лист лопуха в тень около крыльца и побежал к своей даче. Там его ждала бабушка Настя, чтобы ехать в город.

Антон надеялся, что бабушка на дачу вернётся. У него была маленькая комната под крышей. Днём, когда солнце разогревало крышу, в комнате было душно и при открытых окнах. Зато вечером от крыши с потолка шло приятное тепло. Окно выходило на сосну. От сосны тоже шёл сухой, тёплый, смолистый запах. По ночам сосна шуршала, поскрипывала, тихо вздыхала. Бабушка говорила, что съездит в город на день и вернётся назад. Теперь, по дороге к электричке, Антон узнал, что бабушка передумала, решила приехать на дачу лишь недели через две, когда пойдут осенние грибы. Дачу она заперла на все замки, потому что дачники уже уехали. Получалось, и комната Антона была теперь заперта.

Копилка

И в электричке Антон не переставая думал о Буле. Увидел на платформе длинную кривоногую таксу – вспомнил о своём сеттере.

Бабушка Настя заговорила о чём-то – он не слышал её, лишь кивал головой. Она проверила варенье в кошёлке, вновь говорила. Но Антон думал только о Буле.

Сеттера подстерегали опасности со всех сторон.

Во-первых, он по-прежнему не брал еду, а только пил.

Во-вторых, его легко мог украсть любой. Заберёт себе или продаст на сторону.

В-третьих, если Буль выйдет на дорогу, его могут схватить собаколовы и отправить на усыпление.

И он, Антон, ещё не став хозяином, уже бросил сеттера, едет по своим делам в город.

Бабушка Настя довезла Антона до дома на Колокольной улице.

Дома их ждала мама.

– Всё одна живёшь, сама по себе, – сказала бабушка, пробуя из тарелки с синими цветочками мамин суп.

– Почему же одна, теперь вот Антон приехал, снова будем вместе.

– Выходила бы ты замуж, – сказала бабушка, продолжая хлебать суп.

– Это за кого же? – сказала мама, глядя в сторону.

– А хоть бы за того милиционера, который к вам на чай заходит. Это ничего, что ты – врач, а он – сержант. Главное, чтоб человек был добрый.

Мама негромко и грустно рассмеялась.

Такие разговоры бабушка Настя заводила всегда, когда видела маму. Антон слушать их не любил и старался быстрее уйти. Он и сейчас тоже быстро поел и побежал на осмотр в школу.

Маму, вышедшую за кого-нибудь замуж, он не представлял. Он привык, что в жизни их только двое: мама да он.

В школе на осмотр собрался почти весь класс. Каждый рассказывал свои новости: кто где летом был, кто что делал. Антону тоже хотелось рассказать про Буля, но он молчал, потому что о сеттере рассказывать было пока нельзя.

Осмотр длился долго: была большая очередь. «Как осмотрюсь, так на дачу к Булю поеду», – думал Антон.

Но на дачу ехать ему не пришлось.

Когда он вернулся домой, бабушки Насти уже не было. Антон надеялся, что мама тоже уйдёт на вечернее дежурство в скорой помощи. Он ещё деньги хотел взять из копилки, потому что других денег на еду для Буля у него не было.

– А мы с тобой в кино идём, – сказала мама. – Я так по тебе соскучилась! Сегодня у меня выходной вечер, я уже билеты взяла.

А Буль оставался на даче один. Без еды и питья.

Во время фильма зрители громко смеялись, потому что показывали комедию. Мама тоже смеялась. Лишь Антону было непонятно – и чего смешного все они находят в этом скучном фильме. Ему даже спать под конец захотелось.

Зато утром он проснулся рано и всё ждал, когда же мама уйдёт на работу.

– Что ты так рано проснулся, вставай завтракать, если не спишь, – сказала мама. – Вставай, вставай, дружок, и скушай пирожок, – пропела она.

Она и в самом деле успела к завтраку испечь пирожки.

– Какие у тебя планы на сегодняшний день? – спросила она за завтраком. – Я сразу из больницы на дежурство в скорую помощь. Вся еда – в холодильнике. Не разучился подогревать?

– Не разучился, – ответил Антон.

– Будет минутка, вечером забегу.

Как только за мамой захлопнулась дверь, Антон взялся за копилку. Это был игрушечный чемоданчик с ручкой и замком. Замок открывался специальным ключиком.

Антон вывалил деньги на постель и стал пересчитывать. В копилку они собирали монеты уже больше трёх лет.

Антон взял на еду собаке, остальные деньги всыпал назад.

На углу в магазине он купил пакет молока, рядом в булочной – городскую булку.

Встреча в булочной

В булочной к нему подошла Саша.

Конечно, не к нему подошла, а просто остановилась рядом, взяла батон, круглый хлеб, встала за Антоном в очередь, чтобы заплатить деньги.

Антон уже столько раз представлял, как они однажды окажутся рядом, хотя бы где-нибудь в кино, что он ей скажет, постарается сказать что-нибудь весёлое, чтобы сразу показать, какой он остроумный, а она в ответ улыбнётся и посмотрит на него и тоже что-нибудь скажет. И так у них получится знакомство.

И вот они встретились. И произошло это в булочной. Он держал дурацкий пакет с молоком, а в другой руке булку и никак не мог нащупать в кармане мелочь. Даже кассирша на него заворчала, что он так долго копается. А на Сашу он не смотрел, лицо его само собой стало деревянным, ноги-руки – тоже деревянными, и уж не только остроумного слова, а даже просто слова сказать он ей не мог.

Они вышли из булочной почти одновременно. Саша сразу пошла к своему дому, Антон же – к метро «Владимирская».

…В электричке Антону стало страшно.

Это прежде всё казалось так просто: была бы собака, а остальное сделается само собой.

Даже осень и та казалась далёкой. А, оказывается, вот она – осень.

За окнами поезда по-осеннему гнулись от ветра желтеющие клёны, на низком осеннем солнце горели рябины, по шоссе ехали машины с грибниками – у каждого огромная корзина, не только гриб в такую влезет, а даже и медведь поместится.

Осень пришла, но Антон не знал, где поселить Буля. Кто ж согласится собаку держать у себя просто так, не считая её своей.

Потом он вспомнил про булочную и Сашу. И ему стало стыдно ещё больше, чем в булочной, оттого что он так одеревенел, долго возился с мелочью в кармане и выглядел перед Сашей по-дурацки. «Но уж в следующий раз!» – подумал он.

Наконец электричка остановилась у платформы Тарховка.

Саша

Ну, конечно, Саша узнала этого странного мальчишку в булочной. Он смотрел на неё испуганно, не отводя глаз, а потом выбежал на улицу.

Она и прежде его замечала, всегда чувствовала его взгляд, когда он шёл следом по Владимирскому проспекту. И ей становилось неловко от этого взгляда, казалось, все прохожие понимают и перемигиваются – вон идёт следом за девочкой мальчишка и смотрит на неё в упор.

Лишь однажды она сама смотрела на него и даже закричала громко, на всю улицу: это когда он забрался с фотоаппаратом на троллейбус, а троллейбус неожиданно поехал и повёз его на крыше. Хорошо, что водитель услышал крики на улице и троллейбус быстро остановился.

В обычные дни Саша редко вспоминала про этого мальчишку, но иногда вдруг подступало странное такое настроение, когда она думала только о нём и ей хотелось, чтобы он снова встретился на улице, снова шёл следом и смотрел на неё не отрываясь.

Удивительно: почти всегда в такие дни мальчишка обнаруживался на улице и смотрел на неё, смотрел!

А впервые она его заметила год назад в начале мая, когда готовилась к экзамену по музыке.

Была жара, окна раскрыли, она всё воскресенье сидела у пианино и повторяла сонатины, а когда в перерывах отходила к окну, видела на противоположной стороне проспекта одну и ту же фигуру. Сначала Саша думала, что он просто ждёт там кого-то, а потом поняла, что он притворяется ожидающим, на самом же деле смотрит на её окна.

Весь день он там простоял или отходил куда-нибудь – Саша не знает. Уже вечером к нему подошла женщина, что-то сказала сердито, мальчишка сразу отвернулся от Сашиного окна и пошёл следом за женщиной, наверное, за своей мамой.

С тех пор Саша и стала узнавать его.

А однажды этого мальчишку окликнул на улице другой мальчишка и назвал его Антоном.

Корова

Антон подходил к даче и уже издалека смотрел сквозь забор на крыльцо – хотел увидеть Буля. Но Буля на крыльце не было… И когда Антон встал у забора вплотную, Буля он не увидел тоже.

«Украли!» – подумал он с ужасом. Ему даже отодвигать рейки и лезть в дыру на чужой участок расхотелось.

А может быть, бывшая хозяйка вернулась проведать дачу, увидела, что Буль один, и увезла его?

Антон всё-таки полез в дыру, и едва он скрипнул рейками, как рыжий сеттер сразу выскочил из-под крыльца и бросился навстречу.

Кто-то, наверное, испугался бы, если ему навстречу бросилась бы собака, да так неожиданно! Но у сеттера было настолько радостное выражение на морде, что Антон сразу понял: Буль его ждал и вчера, и сегодня утром.

Антон тоже смеялся от радости и подставлял Булю щёки, а Буль счастливо их лизал.

Вчерашняя еда была съедена, и вода выпита тоже.

Антон налил в миску молока, накрошил булку, и сеттер тут же принялся есть, расплёскивая молоко по крыльцу. Но потом, когда у миски были вылизаны все края, аккуратный пёс и с деревянных половиц тоже слизал все белые молочные капли.

А потом они пошли гулять.

Буля можно было бы и без поводка вести, он бы всё равно шёл рядом – Антон это сразу почувствовал. Но по улице иногда проезжали машины, и поэтому до леса Антон вёл Буля на поводке. А в конце улицы, у первых деревьев, отпустил.

И там Буль весело бегал вокруг Антона. А Антон бросал ему палку, командовал: «Апорт!» – и Буль сразу подносил, обегал кругом и усаживался с палкой у левой ноги.

Скоро Буль улёгся на мху, Антон тоже сидел рядом на пне. Буль громко запыхтел, и Антон понял, что пёс так отдыхает и охлаждает себя. Потом они снова вместе играли. И счастливее минут у Антона, наверное, не было никогда в жизни.

Но тут неожиданно из-за кустов появилась бодливая корова. Она и раньше паслась там, привязанная тонкой верёвкой, медленно жевала траву и задумчиво смотрела на редких прохожих. Вечером корову забирала старушка с палкой, и Антон всегда думал, что корова эта спокойная и добрая.

А сейчас корова тащила за собой обрывок верёвки и шла в наступление на Буля – рогами вперёд. Антон сразу понял, что корова идёт в нападение, такой у неё был упрямый и злобный вид.

Буль сначала не заметил её, а потом стал пятиться к кустам.

Кусты были густые, они сплелись ветками, и через них невозможно было продраться. Антон даже не подумал – подумать он не успел, скорее почувствовал, что ещё полминуты, и озверевшая корова прижмёт Буля рогами к этой зелёной стене.

И тут он увидел на земле длинную ветку с высохшими листьями. Он схватил эту ветку, подскочил к корове и хлестнул её изо всех сил по спине.

Раньше он и к мирной бы корове ни за что не подошёл так близко, он был городским человеком, а все городские коров остерегаются. Но сейчас, когда рога нацелились прямо на Буля и Буль, прижатый к кустам, робко взглянул на Антона, весь страх забылся.

Антон снова и снова хлестал корову по спине.

Корова остановилась, и мгновенно вид у неё опять стал смирный и добрый. Она даже оглянулась на Антона виновато, и Антон закричал ей, как настоящий деревенский пастух:

– Пошла отсюда! А ну пошла!

И корова шагнула в сторону, а потом отбежала на несколько шагов.

А Антон повёл Буля на другую лужайку. Теперь он даже самому себе казался смелым и решительным, а Буль смотрел на него с уважением. Как на настоящего друга.

Пора было возвращать Буля назад, на дачу. А так не хотелось оставлять его за забором! Но в городе ему негде было пока жить.

Антон уходил и всё оглядывался на Буля. А Буль просунул голову между реек и грустно смотрел на Антона. Уходя, Антон сказал ему: «Место!» – и Буль честно выполнял приказ.

Первое сентября

Утром первого сентября всегда чувствуешь себя необычно. Ты идёшь по улице, на тебя светит низкое неяркое солнце и дует прохладный ветер, издалека из громкоговорителей летит праздничная музыка. И каждому школьнику кажется, что взрослые прохожие на него оглядываются со вниманием. А взрослым в это время тоже и грустно и празднично, потому что в их памяти оживают свои первые сентября, свои волнения. Такой уж это необыкновенный день, когда каждый школьник начинает новую жизнь, и вновь вспыхивают надежды, и кажется, что теперь-то уж, в новом учебном году, удача тебя не обманет… И первые минуты первого урока тоже чувствуешь себя необыкновенно и празднично…

Антон сидел за одной партой с Колей Кудлаевым, и они часто ходили вместе из школы, потому что жили на одной улице в соседних домах.

– Я с Урала коллекцию камней привёз, – сказал Коля, – пошли после школы ко мне.

Антон согласно кивнул. А на последнем уроке вспомнил, что он же к Булю должен ехать на дачу.

После уроков они вышли и вместе дошли до Владимирской площади.

На углу Антон остановился.

– У меня дело есть. Мне в метро надо.

– Ты чего? – удивился Коля. – Сделаешь дело потом. – Было видно, что он обиделся.

– Нет, надо сейчас, – сказал Антон извиняющимся голосом. – Завтра покажешь, а?

– А может, у меня завтра настроения не будет?

Так они и пошли в разные стороны, недовольные друг другом, и Антону было неприятно оттого, что он ни за что обидел Колю Кудлаева. И в метро, и в электричке он ехал с этим неприятным ощущением. Только когда вышел на Гагаринскую улицу и увидел издалека сквозь забор Буля, настроение его улучшилось.

Буль обрадовался Антону ещё больше, чем вчера. А потом они опять вместе гуляли, и не хотелось им расставаться. Надо было что-то обязательно придумывать, надо было переселить Буля в город.

Пустой дом

И на следующий день, второго сентября, сразу после школы Антон опять поехал на электричке к Булю. А перед этим, как и вчера, обидел Колю Кудлаева. Потом было воскресенье, и Антон сказал маме, что идёт гулять по городу с Колей. Он и вправду зашёл к нему и посмотрел наконец его коллекцию камней. Камни были интересные – целый тяжёлый ящик. Коле хотелось их всем показывать, но не носить же тяжеленный ящик с собой, и Коля зазывал гостей к себе.

От Коли Антон поехал на дачу к Булю, и они гуляли почти весь день. Антон купил Булю дешёвой колбасы, и они с Булем съели её вместе.

А шестого сентября с утра полил дождь и задул холодный ветер.

Уроки кончились, но на вокзал ехать не хотелось, а было надо. Антон представлял, как Буль сидит под мокрым крыльцом, на него сквозь щели стекает холодная вода и задувает ветер, и ругал себя за то, что не позаботился как следует о псе и что до сих пор не знает, куда поместить его в городе. Он заговорил с Колей Кудлаевым, но у Коли в квартире жили две кошки. Эти кошки были знамениты своей вредностью: они первые нападали на собак, и одна собака даже умерла от разрыва сердца – так перепугалась кошачьего нападения. Это Коля ещё весной рассказывал. Других людей, которым можно было доверить тайну Буля, Антон не знал. А к сержанту милиции ему идти не хотелось, потому что он мог рассказать обо всём маме.

В буфете на вокзале Антон купил для Буля четыре жареных пирожка и пакет молока. По мокрой платформе к поезду люди бежали бегом. Поезд тоже стоял весь мокрый, а когда тронулся – дождь замолотил по окнам и стал растекаться на стёклах.

Пока Антон шёл от электрички до Буля, он совсем промок. Перед забором была широкая лужа. На крыльце оставались сухими лишь две узенькие полоски. И на Буля действительно капала вода.

Буль обрадовался Антону, быстро съел из миски накрошенные в молоко пирожки, но потом убрался назад под крыльцо и лишь высунул голову, как бы приглашая Антона в гости к себе. Сверху ему на нос капала струйка дождя, и он время от времени смешно встряхивал головой и вновь смотрел на Антона, звал его к себе.

Антон погладил его, а потом пошёл назад к электричке.

Он совсем продрог, пока ждал поезда, и даже в вагоне едва согрелся.

«Ну, конечно, это не дело – держать собаку под крыльцом, одну, саму по себе, особенно теперь, когда задули холодные ветры и начались дожди», – думал Антон в метро по дороге домой. А когда он вышел на свою Колокольную улицу, появилась у него в голове замечательная мысль.

Он поднял глаза и увидел пустой дом, огороженный забором.

Этот старинный дом на углу Дмитровского переулка и Колокольной готовили для капитального ремонта, жильцов из него выселили, и он стоял пустой с тёмными окнами.

Ломать его внутренние стены собирались только весной, так сказал сержант милиции Петренко, а значит, всю осень и зиму дом пробудет целым.