Сказки Белой Горы. Часть II

– Да нет, он в парфюмерный отдел поехал за «Тройным» одеколоном – лучший напиток из душистых вод. Но частично ты прав. Так получилось, пока остальная агитбригада пела и плясала перед комбайнерами, я её в передвижном вагончике поощрил… Васёк явился с фуфыриком (флаконом одеколона); остался очень доволен, что супруга его не разбранила, а наоборот, была с ним мила и любезна… Плясуны убрались восвояси, а приятель, чуть не дымится от нетерпения. Мне-то легче, я-то махнул. Он говорит: «Наливай, потом уж мне наплескаешь, а то боюсь – рука дрогнет». Я спокойно опорожняю половину флакона и ему в стаканчик нацеживаю. Только налил, Ваську бес какой-то дёрнул спросить под руку: «сколько время?» Засучиваю рукав – глянуть на циферблат хотел – стакан и кувыркнулся. Не его день значит, а мой…

– Не стыдно тебе было? – с хитрым Ленинским прищуром спросил Александр Васильевич.

– Какой стыд? Когда спирт на кону стоит – о стыде думать некогда.

– Да, за спирт можно и потерпеть – согласился Кучак, – а вот с одеколоном номер не прошел бы…

Новости последних дней довольно своеобразны. Премьер на весь мир заявил, что Россия вошла в число крупнейших экспортеров сельскохозяйственной продукции и тут же огорошил предположением, что дескать через несколько лет, страна сможет полностью обеспечить себя продуктами питания. Смотрящие телевизор долго чесали лбы и затылки гадая: «экспортёр наша страна или крупнейший импортёр?»

В начале октября, шестого и седьмого числа вдруг довелось увидеть почти горбачевское прикудахтование ни о чем президента, вроде бы не свойственное ему раньше. Весной он клятвенно обещал индексировать пенсии работающим пенсионерам, а шестого октября на прямое предложение об этом понёс невнятицу. Похожая история случилась и седьмого, в день его рождения. Стареет что ли?

Минобороны подготовило «подарок» к шестьдесят восьмой годовщине Путина – в половине второго часа ночи прогремел грандиозный взрыв боеприпасов под городом Скопин, Рязанской области… Новость о заболевшем коронавирусом Чубайсе (о таком гнилье лучше бы не упоминали), пришла в одном блоке со взрывом.

В нашем девятом отряде телевизор я смотрю редко, чаще ухожу в шестой, на третий этаж. У нас же десяток-полтора «зрителей» упиваются рекламными МУЗ ТВ и «Пятница». По первому прославляют безголосых кривляк, составляют различные псевдорейтинги, по-другому заманивают лопоухих середнячков в заграничные вояжи, суля долларовую зарубежную благодать. Понятно, что денег у людей нет, зато вам сладко нашептывают: «Возьмите кредит и дуйте в экзотические страны, ведь вы этого достойны». То, что по кредитам придётся расплачиваться, многие, особенно молодёжь, не думают. А если рассудить здраво: сейчас практически карантин, без малого весь мир для нас закрыт, самолёты и те не летают, но всё равно ненасытные банкиры впрок пытаются всучить, если не кредит, то хотя бы мысль о нём…

Пока я был занят думами, Кучак носился по бараку в поисках меня как собокальника для выпивания традиционного кофе. Когда мы уже сидели в его проходняке, нюхая горячий напиток, мне залетела в голову любопытная мысль:

– Александр Васильевич, тебе известно, при какой температуре растаивают сопли?

Кучак печально вздохнул:

– Начинается…

– Да что ты в самом деле? Послушай! Ну не было у нас соплей, а стоит глотнуть горячий чай или кофе – сразу появляются. Ты заметил закономерность?

– Ну есть что-то в этом духе.

– Так давай пойдём с научным подходом. Я что заметил: чай прохладный – нет соплей, тёплый – почти нет, а если есть, то густые, зато, чем горячей – тем они жиже.

– Это тебе любой санитар в дурдоме разъяснит.

– Не скажи! По-моему, тема соплей обойдена наукой, пора материал на кандидатскую диссертацию собирать. Вон, половина депутатов и чиновников диссертации накатали (да и то, вряд ли сами), которые высморкнутой сопли не стоят…

Почти всё лето длилось шоу с уголовным делом артиста Михаила Ефремова. Любое заседание суда превращалось в театральное представление, причём, не самим актером, а силами массовки из публики, дежурящей при здании суда, да клоуном-мошенником Эльманом Пашаевым, подвизавшимся в роли адвоката. Защитник Ефремова до того заигрался, что усадил подопечного на восемь лет. Теперь самому адвокату грозит срок. А как льнули зрители к экранам, ожидая подъезда на «Майбахах» и «Бентли» Пашаева и Добровинского, которого сдвинутый умишком Никита Джигурда назвал Добросвинским.

Освещаемые провластными и прочими СМИ события, смахивают на низкопробные охотничьи россказни. Сколько шума и возни организовали в связи с изменениями в конституции. И что? Тут же растоптали её, эту изменённую под президента конституцию – основной закон. Прямо прописано об индексации пенсий, до уровня инфляции, или выше, а на деле – работающим пенсионерам показали шиши, да как-то подленько, по умолчанию.

Путин объявил, что круглый лес за границу не пойдёт (много таких заявлений было за двадцать один год правления), но почему-то приостановить поставки решили года через полтора. Похоже на агонистический вопль: «Грабьте скорее, сырьё заканчивается!»

Положение с лесом аховое, как никогда, возможно в центральной России он восстановится лет через 80-100 и лет через 150 на севере, а красноярские и якутские, так вообще через 200. Вырубки и пожары (прикрывающие варварские вырубки) выкосили такие площади «зелёного моря», что власти вряд ли осмелятся их озвучить.

Президент наш летал на истребителе, ездил на комбайне (именно ездил, не занимался же он уборкой урожая), катался на «Ладе-Калине» и «Камазе», нырял с аквалангом… Кучак предложил на проверке, назвать его «Вова великолепный». Окружающие согласились…

Какой-то прогресс все ж таки есть. Не видно откровенных русофобов-ублюдков во власти, какими были Козырев, Нечаев и К, а может затаились, чуя, что народ не обломать. Сейчас, вдруг, власть стала назойливо-патриотичной, а выпячивание русофильства всегда подозрительно. Родину следует любить спокойно и с достоинством, а не визгливо-истерично, как некогда недоброй памяти Мехлис.

Когда к нам пришел знакомится этапник и мы с Кучаком угощали парнишку хорошим кофе, заглянул «на огонёк» Лесник, рассказавший под руку охотничью балладу:

– Любил я на воле браконьерить, по скромному, конечно. Близ подкормочной площадки соорудили мы снайперскую вышку. Кабанчики регулярно её посещали и время от времени, мы с молодыми мужиками прорежали их поголовье…

Мимо промчался, обливаясь потом Бегемот, стреляя на ходу сигаретку и сетуя, что до ужина ещё долго. Кучак изобразил вид занятого человека, а у остальных куревом и не пахло. За висящей простынной ширмой раздался хохоток Аркадия…

Лесник обвёл нас негодующим взглядом:

– Вот не люблю, когда перебивают. Так значит, на чём я остановился, ага, собрался я пострелять по «хрюнделям», а за мной Валька Хвостова увязалась. Куда её понесло? В девятнадцать лет – бывает… Топать километра три, может больше чуть-чуть. Она так и липнет ко мне, то под руку возьмёт, то грудью прижмётся. От неё духами метров за триста разит. Какая это охота?! Хохочет ещё, да повизгивает. Хотел ее уже домой гнать, но она пообещала посмирнеть, и я её помиловал. Пришли. На вышку-то взобраться надо, метров двенадцать в высоту и первые три по веревочной лестнице. Хорошо догадалась туфли на кроссовки поменять. Она мне заявляет: «Лезть боюсь, ты меня снизу поддерживай». Сама же в коротком платье (летом дело было, в июле), её уже комары пощипали… Она поднимается, я снизу лезу, подталкиваю.

Кучак засмеялся:

– В какое место подталкиваешь?

– В разные, те, что помясистей. Пока залезли, а она специально притормаживала, распалились мы сней во всю дурь молодости… Когда пришли кабаны (ветер удачно дул в нашу сторону от подкормочной площадки), ни мне, ни тем более Вальке, было уже не до них. Так мы под чавканье и прихрюкивание наслаждались… Возвращались домой без добычи, но довольные. Теперь у неё четверо детей и она не Хвостова, а Копытина, за Андрюху замуж вышла.

– Детишки, часом не твои? С юморной строгостью поинтересовался Кучак и почесал подбородок.

– Смеёшься? Половина – вылитый Андрюха.

– Половина чего?

Не чего, а кого. Двое, говорю, копия отца.

– А остальные?

– Не задавай глупых вопросов…

На следующий день, в обед, нам с Кучаком как обычно повезло – мы примкнули к стоящему человек на сорок впереди церковному литератору Сергею. Он когда-то пропустил по независящим от него причинам финал литературного конкурса (был отправлен в больничное изгнание), а недавно вернулся. Неважно держащийся на ногах церковно-библиотечный активист, преподнёс зевакам (человек пятьдесят рядом стоящих) краткое описание места и нравов больничной зоны «Ясная поляна». По его словам, выходило, что это –«козлячий рай», или, другими словами –«красная зона», где блатные веса не имеют и никто из них не крикнет: АУЕ.

– Почему не крикнет? – спросил бойкий юный несмышлёныш из нижнего сектора – я бы только ходил и орал.

Сергей переложил трость, на которую не мог не опираться в другую руку:

– В этот же день вылетел бы оттуда.

– Подумаешь! Тоже мне – рай.

– Рай не рай, а люди стараются в больничной зоне удержаться. Плюсы очевидны: кормёжка, куда как лучше нашей, ларёк – каждый день, берёзовая роща, с грибами, которые собирают до осени и готовят для себя грибные блюда. Берёзы старые, ветвистые, с них свисают гирляндами длиннющие прутики с листьями, как на плечи дряхлеющих бывших красавиц седеющие пряди.

Кучак мечтательно причмокнул:

– Сразу видно церковного писаку.

– Почему обязательно церковного? – с сомнением поинтересовался я.

– Они витиеватые красивости уважают. Тебе так не смочь – только поржать, да покритиковать способен.

– Суп не забудь взять, литературовед, смотри куда чешешь с пустым подносом.

Александр Васильевич действительно зевнул поставить на поднос первое блюдо:

– Ой, ой, правда, братцы, подайте супчика.

Ему подали раскалённую миску, которую он ухватил за дно:

– Ай я яй, руки сварились…

Кучак шумно вздыхая принялся дуть на руки.

Сергей полуобернулся, удаляясь:

– Дослушать приходите, за один стол усядемся.

Дальше был рассказ о запертом на втором этаже «положенце», орущем на всех проходящих мимо. Замкнут он до конца срока и скорее всего голова у него «сбита с курса». А напротив, полицейская будка и охранник с «положенцем» иной раз переругиваются.

Летом администрация «отколола» номер: всех ходячих выстроили на плацу, а важный начальник неторопливо расхаживал и вопрошал: «Какие имеются жалобы?» В любой зоне, каждый, кроме совсем уж «зеленых» новеньких, знает – лучше промолчать. А тут получилось, что из семи имеющихся леек душа, исправны лишь две – маловато на такую толпу. Вопрос поднял довольно авторитетный мужик. Начальник колонии (их во всех лагерях иронично именуют – «хозяйка») изумлённо воскликнул: «Не может быть!» и обвёл заместителей вельможно-суровым взглядом. Игра! На следующий день вопрошавший вылетел вон, в другую, на сей раз исправительную колонию.

Сергей дохлебал суп и перевёл дух:

– Обиженные в «Ясной поляне» блатуют.

Кучак возмутился:

– Как не может быть!

Я также был удивлён:

– Они головы не поднимают, если кто-то из них моет лестницу, а по ней шагает человек, то обиженный прекращает работу, прижимаясь к стене и молча даёт дорогу.

–А вот там никто пройти не даст, ещё прикрикнет: «Куда прёшь? Не видишь, я убираю» …

До ларька остаётся одиннадцать дней, а наши с Кучаком продуктовые запасы изрядно подтаяли. Этот ясногорский провокатор предлагает по-быстрому уничтожить остатки, чтобы дорваться до магазинчика, как голодные собаки до охоты. Случается это частенько, но его близорукие авантюры не проходят, и он ворчит:

– Свалился скупердяй и жадюга на мою голову.

Меня дешевой демагогией не пронять. Один раз я попался на удочку и неделю выслушивал его нытьё, что, дескать, за ним надо следить, ни в коем случае не потакая старческим капризам…

Пошли на обед, а там… человек двести, вместо стандартных ста. Мелкий пройдоха Кучак, приученный в очередях не парится, без тени сомнения побрёл к столу, рассчитывая заранее на мои пронырливые качества. Из огромной кучи народа знакомых почти нет. Какие-то новенькие, недавние этапники. Растерянно оглядываю зал и зигзаги прожорливой очереди. Замечаю в центре троих знакомых (уже легче) и проталкиваюсь к ним. С Димкой из подмосковного Жуковского и туляком Женей мы коротали время ещё в карантине:

– Братцы, я же ваш – буржуинский.

Димка, слегка располневший за последние пару лет, едва сохраняя серьёзный вид, отвечает:

Ты, может и буржуин, а мы – пролетарии.

– Тогда вы пролетели – за мной будите.

Поюморил опасно, но пошло…

За столом непредсказуемый Кучак вновь взбрыкнул:

– Майонез не буду и приправу тоже.

Шустро мыслящий Макс подсуетился:

– Если сам не хочешь, пожертвуй мне на храм.

Я изумленно повернулся к длиннобородому:

– На какой храм?

– На храм моего здоровья, оно слегка прихрамывает…

Власть целое лето нахваливало свою умелость, как прекрасно, дескать, справляется она с любыми проблемами. Напоминает приснопамятную бабушку КПСС; та пела себе дифирамбы покруче. Но жизнь берёт своё – если над старушкой партией она давно отсмеялась, то над потугами власти хохочет сейчас. Кричали, захлёбываясь восторгом, о победе над коронавирусом – и лекарство готово и вакцина (даже не одна), а показатели заболеваемости, выше, чем пиковые весенние. Сводки с других фронтов – не лучше…

Браконьерствующий учитель или учительствующий браконьер Борис навязал-таки своё охотничье повествование. Он смягчил наше нежелание слушать, тремя дешевыми конфетульками и принялся с почти наркоманским азартом (хотя он к ним не относится, но серьезное расстройство нервной системы – налицо) втюхивать очередную басню:

– Главное на охоте – пьянка. Вы не сомневайтесь, без водки ни одна охота не обходится (сомнительно-спорное утверждение). Если охота не окажется удачной – выпивка всё компенсирует… Четыре часа подряд выслеживали кабанов и без толку. Декабрь, середина месяца, притомились. Коротко посовещались и решили завязывать с неудачным мероприятием. А совсем недалеко от подкормочной площадки имелся навес со столом и лавочками. Вокруг ельник молодой – с метр ростом. Выпиваем, вспоминаем разные случаи. Живот у меня ненароком прихватило, крутит внутри, бурлит.

Кучак незамедлительно влез:

– Чем же ты умудрился объесться, что тебя на туалетные подвиги потянуло?

– Ой, как правильно сказал, самый настоящий геройский подвиг получился. Я судорожно ищу туалетную бумагу, хватаю ружьё и бегом в ёлочки. Мне Женька Козлицкий вдогонку орёт: «Очередями не стреляй, бей дуплетом».

–Берданку зачем взял? – неугомонный Александр Васильевич вытаращил изумленные глаза.

– Машинально, что-то типа закона: оружие при любых обстоятельствах не бросать.

– Во как, – Кучак уважительно почесал указательным пальцем подбородок – я даже нож в туалет не беру, а ружья отродясь не имел.

– Тебе не понять, ты не охотник. Вот, чуть не сбил с толка, а станешь насмехаться – вообще не расскажу ничего. Так, притихли – молодцы. У ёлочек ружьецо поставить не получается- малы слишком. А процесс подпирает. Положил на колени, сижу в боевой позиции, даже с предохранителя снял, лицом на восток, низом голой спины на запад. Вы можете подумать, что это моя политическая поза, показать западному миру голую задницу. Вообще-то будет правильно, но в данном случае я, подставляя лицо восточному ветру, вдыхая свежий воздух, не желая нюхать благоухание отходов собственного организма. Выделения оказались обильными, два раза передвигался вперёд в неудобной позе – обувь запачкать не хотел. Вдруг, сзади – хрю-хрю, или фыр-фыр. Ну, думаю, Козлицкий в своём репертуаре. Медленно поворачиваю голову – кабан. Здоровый гад, нюхает мои ароматы. Я – бежать. А как? Брюки-то сняты. Пару шажков, я лечу плашмя в снег, но успеваю с разворота шарахнуть с обеих стволов. Лежу ничком, страх берёт: «Сожрёт меня кабан, пока мужики чухаются». Секунд через десять-пятнадцать пришёл в себя – интимное место жутко задубело. Сперва голову поворачиваю – лежит кабанище рылом в дерьме. Пытаюсь брюки надеть – все течет…

– Что течет? – встрепенулся Кучак.

– Снег тает на мне, ну и ещё…

– Много в штаны навалил?

– Не будем об отрицательном… Подбегаю к навесу – эти придурки вообще не опомнились. Я им кричу: «Кабан, кабан здоровенный, пудов на девять-десять». Они ржут. Я хватаю стакан и залпом – хлоп. Тут до них дошло. Ну они и перемазались…

– А ты? – влез Кучак со своей глубинной русской непосредственностью.

– Маленько и мне досталось…

В дневных новостях удивил Турчак – один из лидеров партии «Единая Россия». Он уверенно, спокойно рассказал, как в последнее трудное время партия помогла народу, выделив поочередно четыре, два и полтора миллиарда рублей на помощь жителям страны. Властные недотёпы откровенно не понимают, какой сатирический материал они предоставляют думающей публике. В самом деле, каков же тогда бюджет партии? Ну никак не последнее она отдала, а судя по выступлениям – готова ещё щедро поделиться. Господа, братцы, товарищи, деньги-то откуда? Несусветно дорогостоящих мероприятий под эгидой «Единой России» не счесть и члены партии с сумой не бродят по просторам Руси. В сей политической тусовке сплошь долларовые мультимиллионеры и миллиардеры, значит там создан заповедный раёк для таких персон. Что ж получается – такие несусветные деньжищи помимо бюджета страны бродят? Вопросы, вопросы…

Китай справился с коронавирусной напастью без помпы, истерики и излишних воплей. В общей «локалке» нашего и нового корпусов мне встретился известный сельскохозяйственный аферист-мошенник Василий. Он с неторопливым достоинством нёс своё грузное тело (шустрить и делать резкие движения ему не позволяет, не то остеохондроз, не то ревматизм). Прочитав стишок о собственном дне рождения (вполне добротный), совмещённый с днём рождения некой особы женского пола (я плохо запомнил, кажется кумы), Василий выдвинул ряд любопытных концепций. Смысл сводился к следующему: Редьярд Киплинг некогда заявил во всеуслышанье, что у белого человека есть обязанность, даже бремя – цивилизовывать другие народы (тогда речь шла о цвете кожи). Прошло всего-то сто с небольшим лет и встаёт во весь рост вопрос: «Не пора ли озаботиться Китаю Японии и Корее о бремени жёлтого человека?» Потом он, с осторожным ужасом, высказался о потенциальном, в будущем, бремени чёрного человека. Я согласился:

– Да, перспективка – так себе, не очень…

Но долго грустить я не могу, поэтому предложил Василию создать партию «Земля и афера». Тот рассмеялся и оценил намёк:

– Это вроде как раньше «Земля и воля» была?

– Типа того, но с современной спецификой.

–Тогда надо культурно назвать, например: «Земля и инициатива»», а вот ещё: «Моя земля – моё богатство».

Разумеется, я согласился с неглупым представителем столичной сельскохозяйственной элиты. А таких симбиозных элит довольно много. Например: столично-нефтяная, столично-газовая, столично-алмазодобывающая, столично-лесная и т.д.

Пытаясь развить теории Василия, я пришёл к интересному выводу: бремя можно распространить на страны и нации (а нечто подобное уже было). Вон с каким напором лезут, можно сказать, прут в Европу мусульмане, а не окончательно растерявшая прелести, но дряхлеющая на глазах, уже не так пылко принимает их в свои объятия. А, может быть, уже индусы начинают задумываться об их бремени. Что касается иудеев, так они тысячелетиями лелеют такие мечты…

Я поинтересовался у Василия:

– Каковы реальные успехи в аграрном секторе?

– Ты знаешь, с точки зрения самопиара и политической пропаганды – гигантские. Если брать реальность – одни чиновные понты, точнее много понтов. Было в стране 58 миллионов коров, сейчас, хорошо, если восемь, со всеми вытекающими, так сказать, выводами. СССР закупал зерно на западе даже при урожае 300-320 млн тонн. По тонне на человека тогда выращивали. Сейчас это представить невозможно, да мало того, зерно по качеству резко отличалось -если второй сорт был в те давние времена нормой, то теперь о третьем мечтают, а гонят четвёртый и пятый. Второй сорт, как элитный собирают ныне в Саратовской области, о первом забыли вообще… Начни сейчас развивать животноводство – чинодралы с ума сойдут. Тогда придётся заново строить фермы с массой сопутствующих сооружений, развивать полеводство, а это сельхозтехника, сельхозхимия… Сколько сил и средств в запущенную отрасль придётся вложить! Свёкла, турнепс, силос, сенаж, сено, в конце концов. С лопатой, мотыгой и ручной косой не разбежаться. Кстати, пожары прекратятся от па травы – её всю, как и раньше станут скашивать на сено. И это не всё, а только часть проблемы. Нужна постоянная борьба с оскудением плодородия пахотных земель, без триады азотных, калийных и фосфорных удобрений (и не только) проку не будет. На кислых почвах Подмосковья без известкования урожая не добьешься. Спрашивается: зачем чинушам головная боль? Доверь им сельское хозяйство, они займутся организацией подсечно-огневого земледелия, но обязательно с элементами коррупции. Сейчас благоденствуют сверхмощные фирмы и фирмы близкие к власти. Им щедро раздают дотации, у них нет проблем с техникой и ГСМ…

Василий распалялся бы и дальше, но я остановил аграрную тематику абстрактным вопросом:

– Чьи картины тебе больше импонируют из периода позднего Ренессанса?

Он как бы споткнулся, огорошенный сменой темы:

– Пиры Веронезе, тут двух мнений быть не может. Тициан состарился к тому времени, в его полотнах грусть и скорбь полезли изо всех щелей, а Тинторетто оставляет меня почти равнодушным, о маньеристах – и речи нет.

Да, сразу видно чревоугодника. Я полюбопытствовал:

– Вась, ты случайно не охотник?

– Был начинающим, когда-то давно, бросил. Помешал случай. Километра за три-четыре от деревни плутаю по дебрям с ружьём. Слышу рёв страшенный и топот какой-то слоновый. Толком ничего не вижу – там и деревья и кусты, осинник молодой стеной стоит сбоку. Душа в пятки ушла, не сразу сообразил – ружьё у меня в руках. Пальнул на бум-Лазаря. Оказалось, это корова отбилась от стада. Я её ранил…

15 октября 2020 года.

ОТКРОВЕНИЯ ИЗ-ЗА КОЛЮЧЕЙ ПРОВОЛОКИ

Кучак привык к известности, и надо отдать ему должное, совсем не возгордился. Видимо сказывается возраст умудрённого жизненным опытом человека. Под моросящим утренним дождём мы уныло добрели до столовой и за завтраком Александр Васильевич удивил полезной информацией. Оказывается, первые подземные переходы появились в Москве 16 октября 1959 года.

– Какая хорошая у тебя память – восхитился толстоватый тугомысленный Бегемот, спроста решивший, что Кучак реально помнит далёкое событие, коему был свидетелем.

Изнуряющая собеседников глупость увальня, вошла в барачную поговорку, а полубольной Макс уверенно заявил в конце прошлого лета, что на Клязьминских берегах ещё не такие гиппопотамы обитают.

Кучак не ограничился обнародованием мелкого исторического факта, а пересказал вчерашние вечерние новости. Оказывается, премьер-министр Михаил Мишустин объявил о небывалом подъёме станкостроительной отрасли, которая прибавила за год 50 процентов. В ближайшее время ожидается ежегодная прибавка в шесть процентов. Легковерная публика пропустила сногсшибательную информацию мимо ушей, а то и хуже – возрадовалась новости. Ларчик открывается просто, нет, даже не так – примитивно. Наше убитое станкостроение (согласно статистике) обеспечивает (скорее удовлетворяет) потребности страны на 2 процента, а после небывалого пятидесятипроцентного подъёма, или роста на целых три.

Любой средний школьник подсчитает, сколько десятилетий понадобится для покрытия нужд промышленности, даже при теперешнем скромном уровне, без учёта роста…

Страна и мир живут довольно своеобразной и странной жизнью, Власти, провластные и привластные элиты выдвигают третьестепенные задачи, целеустремлённо пытаются их решать, напрочь отвергая насущные, первостепенные проблемы. Похоже на театр абсурда.

Наконец-то сдох Девид Рокфеллер (с седьмым пересаженным сердцем) на втором веку жизни, один из главных дебилизаторов населения. Он выделялся мудрым лицом доброго человека-ненавистника и много помутил воды в двадцатом и двадцать первом веке. Теперь очередь за Соросом, следующим мерзавцем-перестарком, поминаемым в множестве стран уж очень недобрыми словами. А вокруг обычная реальная жизнь: кто-то безымянный выращивает продукты и кормит население, кто-то бьётся над созданием лекарств и вакцин, а другие бороздят моря и океаны, строят жильё и плавят металл, создают новые компьютеры и ракеты. Так называемый цивилизованный мир стареет на глазах, и его популяция с фатальной неуклонностью сокращается…

Вчера в ларьке отоварился шестой отряд, а сегодня очередь наша. Магазинные вести вполне позитивны – цены снижены от 10 до 25 процентов. Справедливости ради следует признать, что где-то в недрах ФСИНа завелись порядочные люди (до этого цены на продукты были выше, чем в обычных магазинах раза в полтора).