Сказки Белой Горы. Часть II

– Нет, ты глубоко ошибаешься – мечтательно произнёс Руслан – в дурке ей как раз нечего было делать. Типичная история девяностых. Её мать умерла очень молодой – едва за сорок. Отец, потрясённый горем запил, с работы его попёрли. В 1992 году выныривает в Ефремове молодая молдаванка, которая уехала спасаться в Россию от Приднестровско-Молдавской неразберихи. Она готова на всё, лишь бы выжить, и никакая работа её не смущает, что в общем-то хорошо, но девицу не ограничивают ни коем образом методы обретения жилья и трудоустройства. Отец Гали, так девушку зовут, едет по делам в райцентр, со станции Непрядва. Надо пояснить, что семья жила в хорошем деревенском доме близ захолустной станции. Та девица, лет на пять-семь старше Гали, сумела окрутить и охмурить мужика и попыталась устроить своё молдавское счастье, за счёт подвернувшихся бедолаг. Отца она принялась методично спаивать, а добрую падчерицу выживать из дома. Молдаванка официально вышла замуж, и склонный к выпивке муж уже не просыхал. Галю она буквально затравила, сама снюхалась с Ефремовским психиатром, и они совместными усилиями, через год отправили Галю в психиатрическое, якобы лечебное заведение в Пителино. Когда-нибудь о наших психушках напишут и, кто-то будет отвечать за «лечебный» беспредел, который творился… но, ладно, речь не о том… Стоим мы, курим, высматриваем швей посимпатичнее, и я встречаюсь взглядом с новенькой, а возле неё увивается мой прыщавый приятель… Тушу сигарету, направляюсь к ним прямиком, говорю ему: «Пойдём, побеседуем», после чего увожу нахала подальше и запрещаю приближаться к красавице.

– Ну ты даёшь! – Серёга уважительно покачал головой – даже не познакомился ещё.

– Точно. Так уж вышло, на уровне интуиции почувствовал, что тяготится она присутствием усыпанного прыщами полудурка. Замечаю интерес в её взгляде, подхожу, а сам робею, неловко как-то, но вида не подаю. Познакомились. Она поднялась во весь рост и оказалась чуть ли не выше меня, этакая черноземная мощь красоты, естественной, заметьте, деревенской красоты. Разве можно её сравнивать с кастинговыми дохлячками, рвущимися на экран, которые изображают из своей немощи крутых суперменок в фильмах, наспех сколоченных по одному лекалу…

Проходняк загораживала занавеска. Раздался стук костяшек пальцев по стойке кровати:

– Руслан, ты дома?

Полудискант-полутенор визитера выдавал дистрофичного уроженца Мариуполя по прозвищу «Полудохлая Ласточка». Он просунул голову за занавеску и по тупому вломился в разговор:

– О чем вы тут базарите? Сейчас будет от меня история.

Руслан улыбнулся, я приложил палец к губам, а Кучак перебил худющего доходягу:

– Все твои истории мы уже слышали: «На мотоцикл прыг, дверью хлоп и по фарватеру реки, только брызги летят, да четыре пропеллера воздух месят, а главное – не забыть парашют и скафандр» …

– Значит меня не ждут и слушать не хотят?

– Больно нужно слушать тебя – сказал открыто, в лоб Амфибрахий – ты как трибунный парламентский бормотун, не жалеющий слов для счастья народа.

Смутить обходягу (он обходил бараки с целью поживится) было довольно сложно:

– Хоть угостите, раз я не ко двору пришелся.

Мы с Русланом переглянулись, поняли друг друга без слов, и я сходил за печеньем, погрызенным мышками… Когда визитер удалился, мой земляк Сергей из второго микрорайона города Егорьевска, спросил с сомнением:

– Он не отравится?

Руслан успокоил:

– Такие, – они живучие, ничего ему не будет, да и ладно о нём… Продолжаю. Стал я к Гале наведываться каждый день. Веселю её разными историями и анекдотами. Она смеётся… подружились. Чувствую тянет меня к ней сильнее и сильнее, уже минуты до встречи очередной высчитываю. Бывает, лягу спать и мечтаю: «Скорей бы проснуться и мчаться к ней». Хочется видеть её постоянно, а возможности такой нет – чай не на воле. Мой мастер злится, выговаривает мне за постоянные отлучки, а Галина бригадирша – вообще зубы на неё точит… Как мы встретимся – растащить стало невозможно. Чем только не пугали, а на нас уже слова не действовали… Тут выручило одно обстоятельство – мы сумасшедшими не были и нам доверили разносить еду по корпусам. Сунули в руки по два обливных (так у нас называют эмалированную посуду) ведра и принялись мы трижды в день отправляться в продовольственную экспедицию… Очередь на раздачу приличная, да ещё мы специально задерживались – минут двадцать-тридцать свободного времени. Тогда мы и облюбовали заброшенное здание…

– Небось все углы обтерли? – с уверенностью старого ловеласа спросил Кучак.

Остальные слушатели понимающе хихикнули.

– Мы с ней один раз целовались даже, перед её неожиданным отъездом.

Кучак ахнул от изумления:

– И всё?

– Всё за руки правда держались, пальцы сплетём…

Накануне католического рождества прибегает ко мне Галя с возбужденными глазами, радостная и с кучей подарков – домашней еды в основном. Пока я с жадностью уминал продукты, она рассказала о приезде отца, очнувшегося от пьянки, который забирает её домой. Я не вслух подумал: «опомнился болван!» И рад за неё, и так жаль расставаться… Она убегает с криком: «сейчас». Я (идиот!) продолжаю жрать, мысли путаются. Галя буквально врывается минут через пять, плачет и протягивает мне маленький обрывок простыни с кое-как нацарапанным адресом. За ней буквально гонятся ленивые санитары, которых она опередила только для того, чтобы вручить мне маленькую драгоценную тряпочку. Санитары схватили её, тащат к выходу. Она обернулась и прокричала: «Я буду ждать тебя, приезжай» … Кусочек простынный я за пазуху спрятал и сижу – ни жив ни мёртв. В думах и воспоминаниях зима прошла, настал мой черед покидать психушку, будь она неладна. Нет мне прощения за то, что два года валял дурака и к Гале не поехал, много раз собирался, но находились причины (дурацкие) и визит откладывался. Общедоступные девки без комплексов (и мозгов) развлекали меня и затягивали нашу встречу… Наконец собрался. За мной чуть не увязалась Валька Козлова (я ей по наивности рассказал нашу историю, а та решила продемонстрировать своё преимущество) … Едва нашёл эту Непрядву. Станция настолько захолустная, что создаётся ощущение попадания в другой мир. Конечно, я не рассчитывал, что меня будут встречать, решил воспользоваться поговоркой: «Язык до Киева доведёт». Первая же встречная девушка оглядела меня с изумлением и осуждением одновременно. Только я начал спрашивать, а она мне бух:

– Где ж ты шлялся?

Подзывает какого-то длинного парня и втолковывает кто я такой. Он тоже сердито на меня уставился:

– Гад ты оказался, она тебя так ждала!

Представляешь, каждый день встречать поезда ходила.

– Да что случилось то?

– Убили её – говорит длинный, глядя в землю.

– Кто убил, за что?

– Как раз её убивать не за что. Кто, почему – неизвестно, можно только догадываться. Больше грешат на молдаванку, дескать та чужих мужиков на неё натравила, а может она совсем не причём. На кладбище пойдёшь?

Я растерялся. На могилу ноги не идут, а выехать с этой Непрядвы – проблема великая…

Напились мы с этим парнем (за мой счёт, конечно), он меня весь день костерил. Мало того, засек нас местный участковый и давай меня на убийство Гали раскручивать. С такой наглостью обвиняет и так поворачивает дело, что выходит – поймал он преступника и я уже не вырвусь. Едва с ним не подрался. Не спрашивайте, как выкрутился, но на милицаев зло затаил. С тех пор пошла моя жизнь наперекосяк. Получил срок за убийство зарвавшегося милицейского чина и причинение тяжкого телесного другому…

Мы долго сидели молча, потом суетливо разбрелись по своим местам.

На следующий день случилось чудо – в обед освободили Амфибрахия – весельчака Сергея Михайловича Румянцева. Мы проводили его всем отрядом, распивая чай с пряниками (слава Кучаку!), а Руслан попросил меня записать его рассказ, что я и делаю. Первоначально, в мои замыслы входило на этом моменте рассказ завершить, но вмешался случай. Когда отсидчики стали возвращаться с ужина, очередной, притронутый ненормальностью контролер замкнул калитку в сектор, а сам потихоньку смылся. Близ ларька и библиотеки собралась приличная группа людей. В непосредственной близости от калитки, прямо у свежевскопанной клумбы Бегемот выпытывал у интеллигентного вида узбека по прозвищу Обама, за что он отбывает срок. Осужденный в действительности очень смахивал физиономией на бывшего американского президента, росточком, правда, обладал невыразительным. Из любопытства, я, Кучак и кабардинец Марат, известный православный активист, подошли поближе. Обама, не цветисто и многословно, как умеют среднеазиаты, а суховато и скупо поведал об убийстве собственной жены на почве ревности.

Они уехали из Узбекистана в Россию, ища лучшей жизни. Кое-как устроились на работу. Жена трудилась на рынке. Нравы российских новокапиталистических времён неприятно поражали мусульманскую семью. Кругом соблазны…

Однажды он случайно обнаружил в кармане куртки жены (зачем полез-то?) два презерватива. Через три минуты супруга пала от удара ножа…

Марат с видимым неудовольствием спросил:

–А, может быть, она тебе их несла?

– Да, пожалуй, так – согласился Обама, – кровь в голову бросилась – не могла мусульманка так поступить. Всё сгоряча, теперь поздно жалеть…

В вечерних новостях высшие федеральные чины расписывали, как прекрасно заживёт страна на следующий год. Контингент бурно обсуждал амнистию, которая непременно случится в будущем, на семидесятипятилетний юбилей Победы (наивные ребята, ваши иллюзии рассеются через двенадцать месяцев как туман).

И пришло как бы новое правительство, и пришел коронавирус… СМИ заистерили. Вдруг, абсолютно на ровном месте «Фонд прямых инвестиций» выдал лекарство от неведомой заразы, хотя медицинскими светилами он не только не богат, а ими там даже не пахнет.

Посмотришь на главу фонда Кирюшу Дмитриева – внешне и зачатков способностей не видать, также как у главной «борчихи» с пандемией Татьяны Голиковой. Глядя на молодого блюстителя народного счастья Антона Костякова, слёзы наворачиваются на глаза, при виде этого раскормленного «счастья».

Кучак, в очередной раз просветлев умом, предположил:

– В России, как в любой другой стране, талант можно приобрести только с должностью.

Трудно не согласится с этим суждением. Новости оглушают ежедневно и еженедельно перевираются и противоречат предыдущим, но никого, по большому счёту, это не волнует. Представляю, как «организаторы» экономических, политических и прочих «новостей», хихикают, потирая руки и под бокал дорогого вина (надеюсь они не ширяющиеся наркоманы), готовят шквал очередных, будоражащих умы нелепиц…

Во время послевыборных беспорядков в Белоруссии, когда основные кандидаты от оппозиции утекли в Литву и Польшу, мне довелось услышать ещё одну историю о легковесной любви современности.

Как раз шли новости. Диктор с экрана вещал об отравлении скандального оппозиционера-провокатора Навального и о трудностях с реализацией проекта «Северный поток II». Премьер отрывистыми фразами с приличными паузами (он говорит на русском, как не родном языке) сетовал на положение в сельском хозяйстве, о пустующих десятках миллионов гектаров земли, о брошенных и вымерших деревнях уничтоженной сельской инфраструктуре. Так хотелось задать вопрос: «опомнились что ли?» …

В дверь телевизионки заглянул Коля Князев, он же Николай Анатольевич и потащил меня в свой проходняк (дело было в чужом отряде), со словами: – Не надоело тебе всякую муть смотреть? Пойдём, я вспомнил одну любопытную историю…

Девушка по имени Эльвира жила в Коломне, на улице Пионерская. Симпатичная, хрупкая, довольно высокого роста, середины семидесятых годов рождения. Девушка, как девушка. В неё влюблялись ребята из своего класса и параллельных, ребята постарше тоже заглядывались. К девятому классу она пристрастилась к американским фильмам, где ей безумно нравились американские суперменки. Эльвира завистливо глядела на экранных героинь, мечтая в душе о толпах поклонников, сказочных принцах с идеальными фигурами, безупречно-белозубыми улыбками и предупредительно-джентльменским поведением. К выпускному школьному балу 1992 года, половина девчонок класса мечтала о карьере валютных проституток (недремлющая западная реклама), а половина ребят о бандитской жизни.

Она начала испытывать силы своих чар, стравливая поклонников. Уезжала по вечерам на танцы в Радужный, Хорошово или Пески, благо в пригородной зоне легче блеснуть перед потенциальными кавалерами и соперницами. За ней закрепилась определенная слава. Обретая уверенность в себе, юная дама всё больше наглела. В клубе поселка Пески она удачно вырубила парня ударом ноги в солнечное сплетение, посмевшего отказать ей в «белом танце». Местные девчонки, почти все, приезжую возненавидели и лишь некоторые из них, наделённые лакейско-угодливыми чертами характера, вошли в её свиту и пытались подражать самовлюблённой нахалке. Она могла назначить свидание двоим парням сразу и с азартным любопытством ждала, чем закончится выяснение отношений, всегда удалялась с победителем. За эту стервозность, впервые Эльвире навешали оплеух в Радужном. Она посчитала это случайностью, но спустя неделю, уже в Хорошово, её отколошматили уже поселковые девки. Итог её жизни печален – стравив двух бандюков, она пала под их стволами…

Володька Самсонов, услыша мой пересказ этой истории, воскликнул:

– Да это что! У нас в Люблино, на улице Головачева, дом номер один, на шестом этаже жил холостой мужик. Познакомился с одной стервозой и стала она его навещать. Что там получилось – неизвестно, только он выпустил целую обойму… в интимное место.

Медленно жующий хлеб Кучак (у него это бывает) задумчиво-мечтательно произнёс:

– Я вот тоже чуть не женился однажды. Напились мы как-то с приятелями в гаражах – хлестали пиво с водкой, а до дома добраться сил не хватает. Ноябрь месяц. Добрёл я до скамейки и приземлился передохнуть. Тут краля вышагивает в шубе. Меня шуба-то и привлекла. Я ей кричу: «Стой! Доведи меня до дома, не то – шубу сниму!»

– Ты что, грабитель?

– Нет.

– Женатый?

– Нет.

Она схватила меня и ведёт. А куда ведёт?

– Ты куда меня тащишь? Я в другом доме живу.

– Зато я этом доме живу, на втором этаже.

Но я не поддался и утром сбежал.

2 октября 2020 года.

ОХОТНИКИ НА ОТСИДКЕ

Ласковое солнце конца сентября совсем не похоже на летнее, обжигающее своими лучами. Мы размеренным шагом бродили по футбольному полю, нежась в уходящем осеннем тепле. Кроме меня, Володи Самсонова и денди с тросточкой – Макса, в нашей прогулочной компании оказались два охотника (браконьера-любителя). Они безостановочно, перебивая собеседников, рассказывали немыслимые истории, воспринимаемые далёкой от звероубийственной темы троицей с изрядной долей недоверия. Особое сомнение вызвал рассказ Бориса, как он, при помощи двух выстрелов и кирзового сапога расправился с троими. Якобы первая пуля срикошетила от кабана и насмерть уложила тетерева, вторая добила секача, а сапогом, тогда же, была раздавлена гадюка.

– Привираешь небось – другой бывший охотник Николай скептически улыбнулся, – я так думаю – червяка ты затоптал.

– Где ты червей чёрного цвета видел?

– Хруст был? – коварно спросил Коля.

– Был.

– Тогда это гнилой прутик…

По диагонали, через всю футбольную площадку, эмоционально размахивая руками, к нам приближался андижанец Мурад. Он пятьдесят седьмой год пытается выучить русский язык в совершенстве, но ему мешает чагатайский акцент и филигранное мастерство в коверкании слов.

– Слушай, слушай – он подошел ко мне и ухватился за рукав – американцы хотят Ленина купить. Правда, сам только что смотрел по телевизору.

Коля Князев, благодаря пенсионной реформе отодвинутый от заслуженного отдыха на полтора года, всплеснул руками:

– Вот тебе раз! Сейчас получается, новости – похлеще охотничьих баек.

Действительно, Америку захлестнули волны негритянских протестов с разграблением магазинов, захватом полицейских участков, сожжением автомобилей и флагов США. Особо впечатляют кадры с постановкой на колени белокожего населения и полиции заодно, с принесением извинения за процветавшее в давние времена рабство. Немыслимое дело, но запретили классические, можно сказать культовые голливудские фильмы (!) за, якобы, неполиткорректность и нетолерантность. Знаменитые оскары теперь станут делить по квотам: часть белым, часть чёрным, с обязательными женскими квотами. Речь уже заводят о пропорции наград для геев и лесбиянок…

Конечно, не следует забывать о выборах президента США. Эти мероприятия, частично – предвыборные ходы и маневры, но тенденция прослеживается четко. Заигрались господа. Стоит подкинуть им ещё более назревшие идейки. К примеру: в конгресс, сенат, министерства, полицию, армию и т.д. следует продвигать одноногих, одноруких, умственно отсталых, не забывая о больных – туберкулезных, онкологических, астматиках, сердечника… Представьте себе безрукого президента – дауна – сколько на нём бюджетных долларов можно сэкономить, да и вреда не предвидится. В киноиндустрии же, прекрасно смотрелся бы безногий оскароносец – негр – гей, чахоточный и больной экземой, вдобавок безмозглый, в роли главного героя супербоевика…

Вовка Самсонов заволновался:

– Пойдём поглядим. По «России-24» или РЕН-ТВ часто новости крутят. Что-то сомнение одолевает.

– Стойте, погодите маленько, -засуетился бывший педагог-браконьер Борис – я ж вам главный случай не рассказал.

Максим возразил:

– Да обождёт твоя охота. Тут случай не предвиденный – Ленина продают, такое, небось, раз в сто лет случается.

Пошли. Оказалось, это афера средней руки. Идею выдал американский еврей русского происхождения, решивший попиариться на теме и поднять свой рейтинг перманентного мошенника при различных выставках. Причём дитя Сиона предлагало не только приобрести святые коммунистические мощи, а хотя бы арендовать мавзолейного лежня.

– В аренду сдать на годок, куда ни шло – рассудил Валерка Морозов, при одобрении Пули, Прицела и Размика. Мишка Сиротин и Женя-дорожник остались равнодушными к новости, а Лёха Гвоздь возражал…

Полчаса спустя, Валерка, как бы осенённый мыслью, предложил исполнить роль Ильича мне.

Я лежал в задумчивой позе, закинув правую ногу на левую и болтая ей в такт думал:

– Не пойдёт, слишком много камуфляжа требуется – рост, сложение, лицо абсолютно не ленинского типа, возни не оберёшься. Вот если Кучаку предложить…

– Точно – воскликнул Валерка, как я сам не допёр.

Меня сорвало с койки как порывом ветра. Через минуту мы втроём – Макс, Вовка ия допытывались у многострадального героя, успевшего заснуть, за какую сумму тот готов исполнить роль великого вождя пролетариата.

Александр Васильевич зевнул, не торопясь потянулся, переложил котёнка Патиссончика и уселся на кровати, нашаривая ногами древние тапочки:

– А что делать-то надо?

Володька Самсонов вкрадчиво объяснил:

– По сути – ничего, спокойно лежать и спать.

– Это я могу, это я с удовольствием.

– Но спать днём придётся, часов с десяти утра, до трёх дня, почти каждый день в течении года.

– Тогда пятьсот долларов в месяц, и чтобы пенсия в России сохранялась.

– Ты что – горячо возразил я – в Америке на такие деньги не проживёшь.

– Хорошо, пусть кормят бесплатно.

Да! В США днём с огнём такого подвижника не отыскать. Для американцев за эту плевую сумму неприемлемо даже палец о палец ударить. Мы втроём (пока Кучак окончательно просыпался) быстренько посовещались и пришли к выводу, что иудин потомок легко согласится на тысячекратно большие требования. Вовка азартно потёр руки:

– Всё шикарно, главное – не захрапеть.

Я согласился:

– Да, обязательно придётся антихраповыми таблетками пичкать.

– Разве такие есть? – Кучак вошёл в сомнение.

– Должны быть. Где-то в дебрях и закоулках фарминдустрии наверняка залежались какие-нибудь «Антихрап-форте» или «Тихий сон».

– А если расчухают, что я живой?

– Тебе хорошее снотворное пропишут.

– Вдруг по нужде приспичит?

Озорник Вовка выдал сквозь смех:

– Ленину можно, главное с места не трогаться, а подозрительный запах лишь подтвердит – вождь натуральный.

Пришлось мне встрять:

– Стоп! Каждую мелочь обмозгуем заранее, глупо прокалываться на пустяках. Лично я советую высунуть правую ладонь, которая как бы открыта для подаяний, а посетителям внушать, что положенная в неё денежка непременно принесёт удачу (кому не уточнять).

Тут вылез Максим с предложением написать крупными буквами: «Ленина не кормить!»

Кучак окончательно проснулся:

– Все вы пытаетесь впихнуть старика в авантюру. Во-первых – я ещё сижу, во-вторых – Азербайджан с Арменией из-за Карабаха сцепились. Бои, говорят по всей линии фронта. Нам думать надо чтобы на Россию не перекинулось.

– Война! Грандиозная! За неделю боёв подбито более одного танка. В поле под Прохоровкой, в одном бою (Курская дуга) около тысячи танков с обеих сторон были выведены из строя.

Отчасти он прав. Очередной виток напряженности спровоцировали местные политические пигмеи для удовлетворения своих мелкотщеславных амбиций. Более тридцати лет длится тупое бодание, только разжигающее взаимную ненависть. Заметьте! В России почему-то нет армяно-азербайджанских боёв – значит могут мирно уживаться. Простым людям война как раз не нужна, они и сами договорятся. Не стоит лезть в чужие дела, но так и хочется предложить закавказским странам объединиться под общим названием Азермения или Армебайджан. Живите ребята дружно…

– Погодите уклонисты – я пришел в себя – мы до конца не дорешали. Предлагаю Ленина-Кучака не выставлять в одном месте, а совершить тур по городам и весям Штатии. Предпочтение – захолустью, там народ полопушистей. Это – раз. Дальше: любое дело непременно должно иметь размах (хотя бы как азербайджанская рыночная торговля в России). Ни в коем случае нельзя ограничиваться одним, пусть даже популярным товаром.

– Ну вот, уже продал меня – запричитал Александр Васильевич.

Пришлось его остановить:

– Да погоди ты! Никто тебя не собирается продавать, а только лишь сдать в аренду для твоего и нашего заработка. Считай это коммерческой командировкой. Я о другом совсем. Ленин – это Ленин, а почему бы не продать на аукционе портянку последнего вышедшего из Афганистана солдата.

– А где она хранится? – с живым воровским интересом полюбопытствовал Макс.

Я ответил вопросом на вопрос:

– Мало помоек что ли в России? Слушайте дальше. Наверняка найдутся покупатели на ботинок Хрущёва, которым он долбил по трибуне ООН. На любителя пойдут пуговицы с френча Троцкого…

– В количестве сто восемьдесят штук – добавил Вовка.

– Ладно, согласен, а ещё носки и кальсоны Сталина, сапоги Маршала Жукова, последний выведенный из Германии танк, подковы коня Будённого, чемодан, в котором вывезли краденые документы по атомной бомбе из Лос-Аламоса. Хотя нет, их в коробке из-под торта тащили, ну всё равно, был же чемодан потом.

– Хватит, достаточно, пытался остановить скромный Кучак.

– Что ты! Главное забыли. Портреты Сталина из газет, коими задницы вытирали. Они, якобы, в архивах сохранились.

Макс сморщился:

– Такую дрянь не купят…

Володька не дал ему договорить:

– На ура пойдёт товарец. Я предполагаю самый грандиозный спрос на те бумаженции.

В проходняке возник Коля Князев и выслушав о чём идёт речь, предложил снова прогуляться на свежем воздухе. Двое отказались и пошли одни старики.

– Помните, раньше уборочные компании проводились? Спросил меня и Кучака бывший водитель Воскресенского кирпичного завода.

Ещё бы мы не помнили. Сам вопрос звучал для более чем шестидесятилетних ветеранов битв за урожай неуклюже-странно.

– Нюхали, знаем – ответил за нас двоих Кучак.

– Тогда вам объяснять не нужно, что спиртное во время уборочной не продавалось. А как не выпить, тем более – шофёру? Это сейчас стремятся набирать трезвенников, а раньше то народ был не в пример пьющим. Нас двоих, меня и Ваську Шкурникова, баба у него ещё такая…

– Да погоди о бабе, – перебил Кучак, – о деле говори.

– Я и говорю, послали нас зерно возить на ток. День возим, другой… трезвые до безобразия. Посылаю Ваську в магазин «Культтовары», а баба его…

– Что ты заладил о его бабе?

– Она заведующей клубом была и приехала в поле с конкурсной бригадой. У неё с мужем происходила постоянная борьба за трезвость, но на прочих представителей сильного пола, эта борьба не распространялась, особенно, в случае оказания ей деликатных услуг…

– Даже так? – Кучак поразился.

– Гораздо круче, чем так. Я её слегка пригладил, кое-что пообещал и получил вознаграждение – половинку стаканчика спирта. У этих культурников всегда заначки были.

– Тогда понятно, зачем ты Ваську отправил – уверенно высказался я и ошибся.