Мабута

– Ну, студент? Как дела? Ложки считал? Сходится?

– Считал! Сходится! – кивнул Костя, думая, где же взять недостающих 8 штук.

– Ну, молоток! – прапор кивнул, выудил себе ложку из уже подсчитанной кучи и ушёл.

При сдаче наряда, Козлов изучающе посмотрел на «ложкаря»: “Восемь ложек не хватает? Ладно. Договорюсь! Но следующий раз будь внимательнее”.

Карась обрадованный, что так легко отделался, решил, что теперь будет смотреть в оба. Но следующий наряд по столовой это решение опроверг.

– Девятнадцать ложек?!!! Девятнадцать! Как я столовую сдавать буду? Ложки верни, и я тебя с них снимаю! – прапор выругался не по уставу и вышел, хлопнув дверью. Звон отозвавшихся на грохот двери ложек, показался Косте похоронным.

Столько ложек сразу было не собрать. Карась пошёл в обеденный зал и обрисовал своим товарищам проблему.

“Будем думать!” – многозначительно изрек Вася Косой. Он, задумавшись, попытался закатить под лоб глаза. Но они с этой задачей не справились, чем вызвали дружные улыбки. Хорошо Вася пока пытался думать, этого не заметил.

“Ладно! Рассыпались и ищем везде!” – Слава Сопелов решительно рубанул рукой воздух.

Поиски вернули в «казну» 11 штук.

“Ещё восемь, а до конца смены осталось полчаса! Извини, Карась! Нам нужно к сдаче готовиться!” – Слава развёл руками.

Ребята вернулись к своим обязанностям, а Костя загрустил. Он закрыл на ключ кладовку и пошёл в варочный цех. Узбек Рашидов заканчивал готовить плов. Открыв крышку электрического котла, он втянул ноздрями вырвавшийся из него пар. Широко улыбнулся, отчего крупные капли пота с его лба растеклись на широкие скулы.

“Готовая! – он захлопнул крышку, вытер руки о засаленный фартук. – Чего Карася такая грустная? Компота хочишь?”

– Ой, Мурад! Не до компота! – Костя присел на подоконник.

– Почему? Сладкая компота! Пей! – он зачерпнул солдатской кружкой из огромной кастрюли. Обтерев дно кружки фартуком, поставил на край стола: – Проблемы?

– Восемь ложек не хватает! – Карась отхлебнул, обжег язык и чуть не выронил кружку.

Да?! Син билесин а!!! – повар рассмеялся и хлопнул себя по бедрам. Увидев изумленный взгляд ложкаря, он сказал понятнее: “Уж твой-то не знает, откуда все их берут, когда мало?” Его одна густая бровь, протянувшаяся от правого века через переносицу к левому, поползла вверх.

– Откуда?! – Костя отставил компот и вскочил на ноги.

– Оттуда, куда кладут, – и многозначительно ткнув указательным пальцем в потолок, добавил: – Со стола!

Через минуту, на ломанном русском, повар объяснил, что этих восемь ложек нет давно. Нужно просто стащить их с уже накрытых и сданных столов. И прапорщик знал об этом, потому-то прошлый раз так спокойно «договорился». Карась помчался к ребятам.

“Ну? Сдаём ложки?” – Козлов заглянул в дверь с новыми: дежурным по столовой и «ложкарём».

– Сдаём! Считайте! – Костя с грохотом снял первый поддон.

Когда они ступили за порог кладовки, прапор спросил: “Ну вот! Можно же если нужно?”

Он внимательно посмотрел на солдата, что-то решая, мотнул головой и сказал: “Нет! Чтобы я тебя тут больше не видел!”

Так бесславно закончилась карьера Кости-ложкаря. “Жаль на ложках не научился играть, не до того было!” – шутил потом не раз Карась.

Пригород Калуги утопал в садах! Азарово. Дачи. Теплые звездные ночи! Запах поспевающих яблок сводил с ума. Когда рота в очередной раз заступила в наряд, взвод Карася направили в караул. В задачи караула входило охранение периметра и отдельных объектов. К охранению периметра готовились тщательно.

– Берите рюкзак побольше! – советовал ефрейтор Хромов.

– Отставить, рюкзак! Берите два вещевых мешка! – скомандовал замкомвзвода сержант Иванов. Родом из Ленинграда, он очень любил яблоки. Иванов был разводящим и «прикрывал» караул, когда караул, охраняя, сам нарушал этот периметр. Лазали через забор на соседние дачи за яблоками. Карасю досталось охранять злополучный класс с дизелями, где он нажил себе врага. Грибок часового, огромный дождевик, в недрах которого затерялся солдат. Яблоки в бездонных карманах дождевика. Всё.

– Папа! А кто такие военные-строители?

– О! Сынок! Это отборные части!

Солдаты – звери просто!

Им даже оружие не доверяют!

Карась улыбнулся, вспомнив анекдот и замер. В темноте, между стеной и забором, на него быстро двигались два огня. Огни синхронно, но хаотично плясали и двигались навстречу.

– Стой! Кто идёт! – выкрикнул он.

Горло Кости отказалось выдавать командные частоты. Это прозвучало, как: «Караул! Спасите, кто может!»

Огни уперлись в дождевик. Испуганное: «Мяу!» и тень перемахнула через забор.

– Чтоб ты пропала, зараза такая глазастая! – рассмеялся Карась, приходя в себя от испуга. – Хоть бы штык-нож выдали, что ли?!

И хорошо, что не выдали. В караулке, когда он сменился отстояв два часа, обсуждали новость. В одной из строевых частей, солдат расстрелял из «калаша» весь караул. И сбежал. «Достали» сержанты, не выдержали нервы.

– Эх! Были бы у нас автоматы! – мечтательно пробормотал Юра Крылов, поправляя ослабленный ремень. Он случайно покосился на сержанта Иванова. Тот поежился и заерзал над сменным журналом. У сержанта была странная манера проверять караульного, подкравшись сзади.

Время охранения с 2 до 4 часов ночи, было самым тяжёлым. Закрывались веки. Карась впадал в нирвану, как вдруг зашуршала галька под чьими-то ногами. На него метнулась тень и Костя, отшатнувшись, успел выставить ногу. Тело упало шумно, с матом!

– Ты охренел, Карасёв!

Костя разглядел в поднимающемся теле сержанта Иванова.

– А ты не охренел, Иванов? Задолбал уже со своими проверками! – Костю понесло.

– Ты как разговариваешь, воин? Почему не по уставу?

– Был бы автомат, я бы тебя застрелил, а потом по уставу прокричал: «Стой стрелять буду!» Понял! – Карась завёлся так, что хотел запустить оставшимся яблоком в сержанта.

– Ладно, ладно! Придержи язык! Дух! Никому не рассказывай! – он отряхнул пыль и ушёл в ночь.

С первыми лучами солнца, утро принесло и неприятности. Пришел старик с соседней дачи и пожаловался комбату, что его яблони нещадно обнесли. Яблоки не нашли, перед стариком извинились, пообещав рабсилу, когда ему нужно будет. Больше шестая рота в караул не ходила.

Учёба шла полным ходом. Костя научился заводить разные электростанции: бензиновые, дизельные, ручкой, сжатым воздухом, аккумулятором. Постиг простую истину – в армии пригодятся любые способности, для того чтобы «откосить» от службы.

Карась выпускал боевые листки, рисовал, сочинял стихи. Играл на баяне на День части, оформлял Ленинскую комнату с такими же хитрыми «умельцами». Постоянные стычки с рыжим, выбивали из колеи. Рыжов был из другой роты, но их взвода вместе проходили практику. Два раза его, брызгающего слюной, еле оттаскивали от Карася. Тягаться в силе с ним Костя не мог. Но и рот держать на замке, тоже не получалось. Сашка разлагал дисциплину, а Костя шёл поперёк и ломал ему планы. Хотя, далась Карасю эта дисциплина? Даже комсорг роты молчал! А Костя нет!

Рыжов где-то раздобыл нож с выкидным лезвием. Однажды на перекуре, сцепившись с Костей, он ударил его по щеке. Карась с левой руки залепил в ответ! Тогда рыжий сбил Карася с ног и навалился всем телом. Он выщелкнул лезвие и приставил нож к горлу Кости.

– Всё, козлина, конец тебе! – прохрипел он.

Костя замер. Червяка предчувствий унесли хоронить. Нож больно врезался в кожу.

– Стой на месте! – прошипел Сашка Васе, который стал тихо приближаться к ним.

– Режь, сука! – прохрипел Костя, леденея от страха.

Глаза напавшего были безжизненными и страшными. Рука с налившимися венами, поросшая белыми волосками, касалась Костиного подбородка.

– Только тебя посадят и надолго, а я к тебе буду по ночам приходить! – Карась старался говорить спокойно и сам не верил в результат. Однако он сразу почувствовал дрожь прижатой руки и ослабление хватки.

– Убери нож! Решай, уже! Что разлегся, я тебе не баба! – Костя говорил быстро и напористо.

Рыжий вскочил. Он опять покраснел, как рак, обвел застывших ребят взглядом.

– Цыц! Кто вякнет – пожалеет!

Рыжов быстро зашагал в сторону склада и скрылся из глаз.

Карась не винил ребят, за то, что не «вписались» за него. Всё происходило из-за «ничего». Никому не понятен был мотив этого противостояния. Костя и сам не мог толком объяснить причину. Ну, бесит его этот рыжий и всё!

Наступила осень! Курсанты разъезжались по частям. Уже новый набор приступил к занятиям, а за «уральской восьмёркой» никто не ехал. Их сняли с довольствия, пришлось освободить койки. Спали на матрасах под койками. Ребят никто не трогал, никому до них не было дела.

– А это что ещё такое! – дежурный офицер заглянул под кровать, откинув свисавшее одеяло. – А!!! Дембеля!!! Вы тут ещё? Ну-ну!

«Малый дембель» – так и назвал это время в шутку Карась. Но однажды, ближе к полудню, Костя увидел, идущую вдали по плацу, фигуру. Сердце дрогнуло. Человек шёл тяжело, грузно. Карась позвал ребят. Они, приставив ладони к глазам, всматривались в приближающегося незнакомца.

– Прапор! Наш! За нами! – Юрка вздохнул. – Посланец Тайги…

Прапорщик, наконец, осилил разделяющее их расстояние.

Потрёпанная форма и бронзовое, не местного загара лицо, выдавали в нём чужака.

– Здорово, мабута! – прапорщик окинул и их цепким взглядом и пропел. – «Солдат молоденький! В пилотке новенькой!» Хорошо выглядите! А «ваши» там уже истрепали одёжку! Собирайтесь! Сегодня выезжаем!

На КПП произошла заминка. Прапорщик забыл пакет с проездными документами и послал Карася в строевую часть. Когда Костя возвращался обратно, его окликнули. Обернувшись, Карась остановился. Метров в двадцати от него, из-за казармы вышел Рыжов. Сашка шел к нему виляющей походкой. Он был почему-то в шинели и держал руку за отворотом.

– Уезжаешь, Карась? – криво усмехнувшись, спросил рыжий.

– Ну! – процедил Костя, не спуская глаз с отворота, где пряталась рука соперника.

– Боишься? Как думаешь, что там? – Рыжов продолжал улыбаться.

– Ну, явно не конфета! Давай, доставай! – Карась напрягся и отставил одну ногу для упора, на всякий случай.

– Угадал! Не конфета! Вот! – тот вынул руку, в ней была зажата початая бутылка водки.

– Ты пьяный, чума? – удивился Карасёв. Стала понятна странная улыбка и нелепая походка.

– Ага! Выпивши! Есть повод! Ты уезжаешь! Ну, что? Выпьем мировую? – рыжий сделал пару глотков и протянул бутылку Карасю.

– А давай! – Костя приложился к горлышку, сделал несколько глотков и вернул бутылку. Рыжов протянул раскрытую ладонь для пожатия. Карась, чуть помедлив, хлопнул по ней пятерней и крепко пожал. Сашка неожиданно приобнял его второй рукой. Дыхнул в лицо перегаром и вдруг сказал:

– Ну, счастливо тебе! Держись, там! Как тут держался!

Он резко повернулся и пошагал назад.

– Эй! Сашка! – окликнул его Карась, – А ты чего «дисбата» так боишься?

Тот крутанулся, шире расставил ноги, развёл руки в стороны ладонями вверх, и совершенно серьёзно ответил:

– Мама у меня дома одна больная, мне обязательно нужно вовремя вернуться! – так с разведенными руками и пошел прочь.

Карась с изумлением смотрел, как уходил Сашка. Что это было с ними? Зачем так?

– «Через одно окно всю улицу не увидишь!», как сказал бы мой друг удмурт… – Костя вздохнул и потопал на КПП.

– Товарищ прапорщик! Остановите поезд!

– Поезд! Стой! Раз-два!!!

Анекдотов про прапорщиков огромное количество, смейся – не хочу. Но было совсем не до смеха, когда группа на электричке прибыла в Москву.

– Сидите здесь! Пойду, узнаю, что и как! – прапор ушёл и пропал.

– Всё! Не дождусь его! Я сбегаю сам разузнаю, когда поезд! – Мишка Иванов вскочил и помчался через зал. Минут через десять он вернулся. Вид у него был растерянный.

– Пацаны! Мы попали! Я расписание посмотрел! Поезд завтра вечером!

– Как завтра? Почему? – ребята закидали Мишку вопросами.

Три часа трястись в электричке до Москвы, чтобы узнать, что поезд «Москва – Магнитогорск» ходит по нечетным числам? Сегодня было чётное. Это означало, что их поезд будет отправляться через сутки.

– Что за митинг? Я узнал! Поезд в 21.32, отправляется с 4-го пути 3-й платформы! – деловито сообщил вернувшийся сопровождающий.

– Ясно, товарищ прапорщик! А какого числа? – Карась серьёзно посмотрел на руководителя.

– Отставить тупить! Сегодня 20-е? Значить 20-го! Логику уловили? Заучились, смотрю совсем!

– Товарищ прапорщик! Разрешите обратиться! – Иванов вытянулся в струнку и преданно посмотрел в глаза прапора.

– Обращайся!

– А двадцатое это чётное число или не чётное? – Мишка постарался сохранить невозмутимое выражение лица.

– У-у-у… Я смотрю, дела совсем плохи… – с сочувствием протянул носитель двух звёзд на погонах. – А я думал «ученье свет!» Сообщаю! 20-е число чётное! Понятно? Я в кассы билеты оформлять, а вы ждёте! Ясно?

– Ясно! – Мишка расслабился и сел на место.

– Ну? И чего ты ему не сказал? – спросил Карась.

– Его щас там без нас «осчастливят». Вы хотите сидеть тут сутки?

– А есть выбор? – Юрка Крылов покосился на Мишку.

– А то! Я-то из Москвы! И, если мы уломаем прапора, можем поехать ко мне домой! Побалдеем сутки. В кино сходим!

– Какое кино? Мы в командировке, патруль «повяжет» без увольнительных! – Юрка отмахнулся.

– Какой патруль? Я на Капотне живу! Щас на метро быстро метнёмся, дома переоденемся и гулять!

Они не успели, как следует обсудить план по обработке начальства, как оно появилось.

Просто картина Решетникова «Опять двойка»! Портфель стучится в заплетающиеся ноги, фуражка на боку, взгляд потерянный.

– Сразу не могли сказать? Устроили тут, – он бухнулся на скамью, снял фуражку, вытер пот, – я за сутки сидючи тут «сандали откину»! У меня ревматизм обеих ног! Ай! Мне бы сапоги снять!

Он морщился, стукал носками яловых сапог друг о дружку. Карась решился.

– Товарищ прапорщик! Иванов местный! Предлагает поехать к нему домой и там побыть до поезда!

– Какой домой? Мы в командировке! Территорию вокзала не имеем права покидать!

– Это площадь трех вокзалов! Мы может тут крутиться и с любого уехать на метро ко мне домой! Остановят, скажем: «Едем на Казанский и попутали ветки метро». А на Капотне сроду патрулей не было, – Мишка стал горячо убеждать прапора, – а дома горячая ванна для ваших ног, а? Товарищ прапорщик? Поспите по-человечески! Ну?!

Тот хотел было возразить, но его ноги были «За», отозвавшись ноющей болью. Уже не сержант, но ещё не офицер, простонал:

– Ванна точно будет? Вина бутылочка найдётся?

– И бутылочка найдётся, и ванна будет! – Мишка умоляюще сложил руки.

– Эх! Была – не была! Вези!

Они, смешавшись с толпой, покинули вокзал. Метро, потом автобус и добрались. Промзона у МКАДа.

– Ну и райончик! Не скажешь, что Москва! Как у нас в райцентре! – Игорь Саенко покрутил головой вокруг. – Только у нас чище.

Да, вид был ещё тот. Мусорные баки переполнены, обшарпанные многоэтажки жались друг к другу. Ларьки, пара магазинов, да кинотеатр Хрущевских времен. Вдали высились огромные трубы, из которых валил то ли пар, то ли дым.

– Нормально! За мной! – Мишка подхватил портфель прапорщика и ускорился.

На соловьиную трель звонка открылась дверь. На пороге стояла пожилая женщина.

– Привет, бабуля!

– А! Миша! Заходи! И вы ребята, заходите! – она, приветливо улыбнувшись, ушла вглубь квартиры.

Удивлению прапорщика не было предела:

– «А, Миша, заходи?!» Ёкарный бабай! Да если бы я хоть на денек домой заехал, все бы ошалели от радости! Пили бы три дня!

Саенко прояснил ситуацию:

– Они каждые выходные к нему приезжали! Не соскучились.

– Ну, вы тут зажрались, вот что я вам скажу! – махнул рукой прапор. – Где ванна?

Иванов не обманул. Поезд, отправляющийся с Казанского вокзала, оставлял уже в прошлом кино, вино и вкусные пирожки Мишиной бабушки. Через сутки и шесть часов, станция Юша вновь встретила их светом прожекторов и лаем собак.

– Ну, здравствуй, Башкирия! – Карась вдохнул горный смолистый воздух Южного Урала. Он поежился, как и в первый свой приезд сюда. Червяк дурных предчувствий проснулся, потянулся, зевнул и чихнул. «Чтоб ты сдох!» – пожелал ему хозяин. Но, как показала практика, этот ползучий редко ошибался.

Конец сентября был дождливым. День уменьшился, и развод батальона происходил в утренних сумерках. Мохнатые звезды висели над сопками так, что казалось можно дотянуться до них рукой.

– Батальон, смирно! – дежурный по части, приняв доклады ротных, отрапортовал комбату.

– Товарищи солдаты! – медленно с расстановкой начал комбат с трибуны.

– «Что я хочу вам сказать…», – пробурчал стоящий сбоку прапорщик Веретенников.

– Что я хочу вам сказать! – не экономил время майор Алексеев.

– «А сказать я хочу вот что!» – уже зло произнёс Веретенников и, сплюнув, добавил. – Тормоз, мля…

– А сказать я хочу вот что! – осиливал утреннее обращение комбат.

Хотелось кушать, хотелось в тепло, а «Тормоз» размазывал кашу слов по тарелке своей речи. Призывал, увещевал, угрожал и по-отечески «обращал внимание». Именно сегодня нужно было сделать больше чем вчера! И вся страна только на это и надеется!

Прапор Веретенников уже исчерпал запас матерных слов. Просто зло сплевывал пока, наконец, не закончился развод.

– Первая рота прямо, остальные напра-во! В столовую ша-а-го-о-ом арш! – радостно скомандовал дежурный.

– Какие, к лешему, электро-дизелисты? – Вопрошал начальник штаба майор Богатов, по кличке «Таракан». – Мы ж вас на связистов посылали! Дизелист у нас свой! Ему еще год служить! Дизель и так раз в сто лет заводится, когда света нет. Ему самому делать нехрен! И куда мне вас девать? Бригады укомплектованы…

Высокий, плотного телосложения «Таракан», расправил свои иссиня-черные усы. За эти усы и получил кличку, а ещё за вредность. Майор славился дурным характером. Зимой и летом он носил фуражку с завышенной талией, сшитую на заказ. На руках кожаные перчатки. Ходили слухи, что он там прятал свинчатку. Любил «наводить порядок», потому что «везде бардак, куда бы он ни пришел». На глаза ему было лучше не попадаться. Махал руками направо и налево, «кто не спрятался, я не виноват»!

– Марш в роту! Хватит тут стоять и лениться! – Прикрикнул он на ребят. – Скажите старшине, чтобы работой вас нагрузил!

Они не стали ждать повторного приказа.

– Эй! Какой работой? Вы кто? Какой – такой учебка? – старшина первой роты Рамазанов смотрел недовольно. Отвлекли от пред обеденного чаепития в каптёрке.

– Ну, вот! Отучились и вернулись! – Карась пожал плечами.

– Ой, вот зря вернулись! Откуда форма новая? – Рамазанов оглядел их с головы до ног. – Сапоги… Ну, считай вы босиком!

– Почему босиком? – Крылов спросил и посмотрел на свои сапоги.

– Потому, что максимум две ночи и сапоги ваши уйдут! – Старшина махнул рукой. – Так, сейчас идите к Дежурному по роте, он вам скажет, что делать.

Весь день они мыли полы, драили умывальники, а с вечера еще и в наряд на сутки «залетели». Когда рота вернулась с работы, их обступили те, кто помнил по карантину. Приветствовали, хлопали по руке, здороваясь.

– Здорово, брат! – Удмурт Коля крепко обнял Карася. – Вернулся, наконец? А я уже месяц отработал! Я – пистолетчик! – Гордо объявил Буранов. – Металлические конструкции к бетону пристреливаю!

– Ну, а что тут вообще? Как устроено? – спросил Костя.

– Да, как? Кто куда сумел пристроиться, остальные в бригадах. Строим дома панельные в посёлке. Утром в 7 часов уходим, в 19 часов приходим. Обед возят туда! Суббота и воскресенье выходной, так в части «припахивают»! Одежду уже всю износили! Я себе уже вторые сапоги купил!

– Как купил? Где? – Юрка всерьёз озадачился замечанием старшины.

– У ВВ-шников! За 13 рублей, почти новые. А вы как?

– А мы? – Костя пожал плечами. – «Таракан» сказал, место занято. Да и оно одно, а нас двое.

– Плохо! – прищелкнул языком удмурт. – Долго вас в роте не продержат, не найдете места себе, загремите «на лопату».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.