Полная версия
Мабута
– Эй!!! Духи!!! Вешайтесь!
Улюлюканье и громкий свист, вывели Костю из оцепенения. У входа в вокзал стояла кучка солдат. Странно одетые, с чемоданами, они явно были выпивши.
– Дембеля! – догадался Серёга, стоявший рядом, и тоже удивлённо разглядывающий станцию.
– Душары! Готовьтесь! Башкирия ждёт вас!
Сапоги гармошкой, начищены до блеска. Лихо заломленные фуражки на пару размеров меньше, чудом удерживались на макушках. Аксельбанты, канты по всем швам из белой изоляции проводов, погоны и петлицы бархатные, офицерские.
– Вот вырядились! Мабута, а туда же – аксельбанты! – сплюнул проходивший мимо прапорщик.
– Иди себе «кусок» куда шёл, пока не помогли!
Дембелям явно хотелось напоследок совершить подвиг, ну или подраться на худой конец.
– Патруль! – Карась сделал испуганные глаза и ткнул пальцем в конец перрона.
Дембелей как ветром сдуло.
– Ну, ты даёшь! Кто научил? – Джон хлопнул друга по плечу.
– Что пересылку уже забыл? Майора из патруля?
Патруль мог задержать любого воина за внешний вид, за поведение или «почему без шляпы». Забрать в комендатуру до выяснения. Патрулей избегали все.
Пока сопровождающие выправляли документы в военной кассе, команда стояла в углу огромного зала ожидания. Такого количества неопрятных солдат Костя ещё не видел. Русских было очень мало. В основном скуластые плоские лица с раскосыми глазами. В драных бушлатах и телогрейках, в шинелях до пят явно подобранных не по росту. Шапки! Вот что больше всего бросалось в глаза. Шапки выглядели так, будто в них прошли до Берлина, а назад пропинали ногам и выдали носить.
– Слушай, Серый! Вон киоск! Айда, купим пирожок! Есть охота! – Карась потащил друга в сторону киоска.
– Бирать что будете, молодые? Белешь, кумыс! Деньга есть?
Из киоска выглядывало лицо: черные брови, широкие скулы, усики над верхней губой. Пол не понятен.
– Не ешь здесь ничего! – Серега оттащил Карася от ларька. – В поезде купим чего-нибудь. Или потом на перроне пирожков с картошкой. Никакого такого мяса! Белешь ?!!! Это беляшь что ли? Фу!…
“Внимание! Поезд «Москва-Магнитогорск», отправляется с первого пути через 10 минут!” – выдало привокзальное радио.
Красивый женский голос, звучал так нереально в этом месте, что показалось это «глюки».
– Все за мной! Грузимся на «магнитогорский»! – один из сержантов махнул рукой и двинулся на выход.
Уже в поезде пришло осознание того, что их ждёт что-то неизведанное, а гражданская жизнь позади.
Стучат колёса, летят куда-то,
В края чужие меня везут.
И вот солдат я! Солдат стройбата,
И здесь два года мои пройдут…
Поезд двигался вперёд через множество тоннелей. Нависающие над вагонами скалы порой закрывали небо. Тайга… Она подмигивала редкими проплешинами полян и махала верхушками сосен.
– Никому не спать, скоро выходим!
Это «скоро» случилось только в два часа ночи. Станция с нерусским коротким названием Юша.
– Выходим быстро! Всем сесть на корточки возле вагона!
– Как «зэки»! – пробурчал Джон.
Присели на корточки, озираясь. Резкий запах хвои, свежих опилок ударил в ноздри.
– По одному! По ступенькам наверх! Пошли!
Забранный сеткой по бокам бетонный пятачок и длинная вереница ступеней ввысь. Сверху били прожектора, и раздавался громкий лай собак. Солдаты комендатуры в алых погонах командовали парадом. По одному заводили в маленькое помещение, где тщательно обыскивали.
Потом опять бегом, ещё выше. Наверху с автоматами наперевес стояли цепочкой солдаты ВВ (внутренние войска) . Собаки рвались с поводков. Второй круг оцепления!
Метрах в ста дальше, в отсветах прожекторов, интимно приподняв подол еловых веток, показывала оголенные стволы-ноги Тайга. Карасю показалась, что она, прикрыв свои зелёные глаза, смотрела настороженно и осуждающе. Костя поежился. Чувство несвободы было особенно острым.
Их засунули в кузов тентованного ГАЗ-66.
– Так! Слушайте! Будут спрашивать, отвечаем: «Учились в радиотехническом институте, разбираемся в электронике, можем ремонтировать телевизоры! – Костя выдвигал общую версию для своих товарищей.
– Нафига? – Гриня уставился на Карася. – Я не могу их ремонтировать!
– И я не могу! – не сдавался Костя. – Зато они ломаются у офицеров. И нас не заберут «на лопату». Попадём все вместе в одну часть.
– Ага, вчетвером в одну часть! Было бы не плохо! – Джон, почесал мизинцем переносицу.
– В смысле «на лопату»? На какую ещё лопату? – Коля поморгал своими раскосыми глазами и шмыгнул носом.
– Когда меня шмонали, я слышал, как переговаривались «красначи». Они говорили, что там, куда нас везут – Управление Начальных Работ. На рытье котлованов лопатами! – пояснил Карась.
Сырой воздух проникал под брезент, машина прыгала по бетонке. От этой тряски всё нутро больно отдавало под рёбра. Было холодно и мокро.
– Да, что за дорога такая?! Асфальта нет?
– Тут всего одна дорога! Бетонная! Больше дорог нет! – приоткрыв один глаз, сообщил сопровождающий ефрейтор.
– Как нет?
– Так! Нет! Дорог нет, заборов нет! Тай-га! Кругом куда ни глянь!
– В смысле заборов нет? – Гриня удивлённо посмотрел на вояку.
– А зачем они? Куда бежать знаешь? В какую сторону знаешь? Вот то-то и оно! – солдат опять погрузился в дрёму.
– Вот это попали!
Дальше ехали молча. Выгрузились в странном месте. Посёлок, не посёлок, часть не часть!
Татлы – гласила надпись на дорожном знаке.
– Да… Правильно назвали! Полные ТАТЛЫ! – Джон присвистнул. – Здесь, что сель сошел?
Везде была сплошная «грязюка–муляка». Липкая жижа, покрывала всё вокруг. То, что называлось дорогой, ничем не отличалось от обочины.
“Дожди прошли”, – прокомментировал меланхолично ефрейтор.
Всех завели то ли в клуб, то ли в «Красный уголок» казармы. Поперёк стояли столы, за которыми сидели офицеры чином не ниже майора.
“Покупатели! Щас вас делить будут, – ефрейтор потянулся сладко, – по частям разберут и увезут”. Он улыбнулся, увидев испуганные взгляды и исправился: “В военные части распределят”.
– Как рабов на невольничьих рынках? – Коля беспомощно посмотрел на товарищей.
– Тебе то что? Ты к своим попадёшь! – Серёга серьёзно посмотрел прямо на Бутусова.
– К каким еще «своим»? – У Коли глаза расширились так, что черты лица стали почти славянскими.
– К башкирам, ясен пень! – Джон не удержался, засмеялся и ткнул того в бок локтем.
– Разговорчики! Называют фамилию, подходим к столам.
Офицеры читали личные дела, откладывали себе на стол, вызывали, задавали вопросы.
Только что в зубы не смотрели. План не сработал. И не мог сработать! Зачем в одной части четыре телемастера? Об этом никто даже не подумал!
Карася забрали и отвели в другую комнату. Там были такие же отобранные кандидаты. И вот уже другая машина, разрезая фарами тайгу, мчит его к месту службы.
– Ох! Чёртова бетонка! – простонал один из пассажиров.
– Отставить вспоминать рогатого, на ночь глядя! – пробурчал сопровождающий их прапорщик. Он тоже почему-то поехал в кузове.
– Пока эту бетонку построили, тут всех вспомнили и Бога и Чёрта! – он закурил.
– Почему?!
– Да потому! В сталинские времена тут ссыльные жили. Что-то типа ГУЛАГа. До тех пор в этих местах сами башкиры промышляли охотой. Заготовленную пушнину везли в Оренбургские степи и меняли на зерно или товары разные. А когда пришли солдаты, стали тянуть дорогу к горе Ямантау. Мы сейчас едем к подножию этой Злой Горы. Так они её называют. Так вот за световой день укладывают пару километров этой бетонки. А к утру глядь, половины нет. Мистика! Сразу не понимали, куда деваются плиты. Оказалось, что башкиры ночью грузили их на подводы и прятали в тайге. Так и маялись, пока не стали патрулировать всю дорогу. Потом жителей организовали, детей в интернаты. Стали строить посёлок. Теперь дорогу не разбирает никто. Да и ВВ-шники контролируют всё вокруг.
Дальше ехали молча, изредка выглядывая из-под брезента. Тайга, кругом, куда ни глянь.
Утренний подъём вернул Карася из объятий морфея прямо в первую роту. Не было в части ещё отдельной роты для карантина. Им выделили кусок казармы в дальнем углу. Дежурный по роте отгонял старослужащих пытавшихся к ним приблизиться.
Так случилось, что призыва не было осенью. И в первой роте, да и во всей части были «черпаки» (прослужившие год) и деды с дембелями. Гонять было некого. И все надежды на мщение возлагались на вновь прибывших.
– Духи! Вешайтесь! – доносилось издали.
«Заклинило их, что ли на этой фразе? Может, мы захотим отравиться или застрелиться?» – раздражённо подумал Костя. Однако, если подумать – стреляться тут не из чего, а кормят так, что круче отравы и не придумать! И правда, только вешаться!
– Карантин! Голый торс, строится на плацу!
Построились быстро, утро было холодным.
“Кругом! Умываться бегом марш!” – скомандовал молодой лейтенант замкомвзвода Петров и припустил вперёд, перепрыгивая через лужи. Выбежали за КПП и потрусили по той же бетонке. Через пару километров взвод застонал. Все кто не так замотал портянки или вовсе этого не сделал, захромали.
– Взвод стой! Раз-два! Подошли к речке и умылись!
Маленькая горная речушка, шириной каких-то 6 метров.
– Ай! Лёд! – завопили новобранцы. Ледяные иголки, мчащиеся в горном потоке, царапали кожу. Вода обжигала лицо.
– Отставить вопли! – лейтенант плескал на себя водой и обтирался до пояса.
– Морж башкирский! – проворчал Гоша Верёвкин. Он выудил из потока пригоршню льда, приложил к синяку под глазом.
Кто смотрел фильм Неуловимые Мстители, помнит Яшку Цыгана. Вот это и есть Верёвкин. Один в один! Только лысый. Потом у него отросли волосы! Кудри чёрные, естественно! Родом он из Горького и вчера подбивал своих земляков не давать себя в обиду. Сержант Гурешидзе, один из командиров отделения карантина, хотел исправить ему осанку и ударил в грудь кулаком. Гоша ответил сразу. Пара горьковчан тоже заскочила в каптерку, куда сержанты уволокли Верёвкина. После пятиминутного грохота, дверь открылась. Вышли потрепанные сержанты и новобранцы с отметинами на лице. Грузины узнали, что есть такой город – Горький. Горьковчане узнали, что Авто это не машина, а уменьшенное имя сержанта. Его звали Автондил.
– Запишусь в сержантскую учебку, стану сержантом и буду изводить этих чернозадых! – Гоша белозубо оскалился.
Костя увидел там прореху.
– Ну, да! Зуб тоже выбили, суки! – Верёвкин сплюнул.
– Взвод! Строиться! Бегом марш!
Со стонами, вздохами, зелёная гусеница двинулась в обратный путь. Впереди, им навстречу бежала новая группа жаждущих омовения.
– Костян! Карась! Ура! Мы здесь!
– Тебя что ли? – Гоша толкнул Карася и показал на троих лысых парней машущих полотенцами.
Когда группы поравнялись, Костя увидел своих товарищей, которые оставались в Татлах.
– Вперёд! Не тормозить!
Пока Костя бежал, он лихорадочно думал: «Как это? Откуда?» Они появились сами к обеду. Оказалось, что их часть прикомандирована к части, где служил Карась. У них одна столовая, один клуб, их штаб через стенку, а заборов тут нет!
– Живём! Хоть видеться будем! – Джон обнимал кореша и тискал его, так как будто сто лет не видел
– Слушай, Костян! Я тут узнал, через неделю присяга! А потом будут на учёбу посылать! Просись хоть куда! Я в учебку сержантскую хочу. Главное уехать отсюда и вернуться с профессией военной. Иначе – лопата! К гадалке не ходи!
До присяги еще нужно было дожить. Карась богатырской мощью не обладал,
«ростовской диаспоры» не имел. Нарвался сразу же после занятий. В коридоре казармы не пропустил вперед двух близнецов туркменов. Два одинаковых степняка, на полторы головы выше его, грозно уставились на Костю сверху вниз.
– Ти, чито? Борызый? – коверкая русский язык, сплюнул презрительно один из братьев.
– Ни-ет! Она бесстрашный! Куда прёшь, ты, что юрты попутал? – прошипел второй. Они сдвинули плечи.
– Айда, пошили выйдем!
Ну, да! Выйдем и больше не зайдем. Только Костя сразу для себя решил, будь что будет, а в обиду себя не даст! Хоть убей!
– Русский выучи сначала, потом бурей! – он двинул внизу сапогом и попал в один из четырёх. – Некогда мне сейчас! В три! За казармой возле туалета! Чтобы были! Ясно!
Движущийся через коридор поток солдат помог растолкать обалдевших от такой наглости туркменов.
– Пойдёшь? – подошёл к нему невысокий, но крепко сложенный паренёк.
– А тебе что? – Карась посмотрел на него с подозрением.
– Меня Коля Буранов зовут! – улыбнулся парень и протянул руку. – Я – удмурт! Давай дружить! Я с тобой пойду!
Живого удмурта Карась видел впервые!
– Костя! – он ответил, на рукопожатие. – Давай дружить, а со мной идти не обязательно. Я справлюсь! Наверное!
– Обязательно идти! Раз друг!
«Пришла беда открывай ворота»! Эта поговорка могла бы быть скороговоркой по скорости исполнения. Когда роту построили на обед, стали разделять не по сроку службы, а по росту. Не успел, Костя пару раз шагнуть в строю, как его нога сама взлетела вверх! При следующем шаге тоже! Кто-то бил снизу под каблук каждый раз. Карась оглянулся и уперся взглядом в горящие злобой глаза.
– Что дух? Ходить не умеешь? Что ногами дрыгаешь!
За его спиной, ниже его на полголовы шагало лицо какой-то кавказской национальности.
– Еще раз стукнешь, падла и я тебе эту ногу оторву! – рыкнул Карась и, подав тело назад, ткнул локтем наугад. По резкому вдоху и мату понял, что попал, куда хотел.
– Ты!… Ты душара! – зашипели сзади.
– В три часа за казармой возле туалета, приходи, побазарим! – Костя ещё раз ткнул локтем, но там были начеку. По ноге не били больше. В обед Карась еще раз увидел своих друзей. Но поболтать им не дали и о своей проблеме он сообщить не смог. И вскоре пожалел. Всех повели в клуб на кинофильм. Не успели пройти титры ролей, как с его головы сорвали пилотку. Он резко повернулся.
– Отдай!
Сзади сидел незнакомый парень, бритый наголо, на голове его красовалась Костина пилотка.
Дело в том, что головные уборы нужно было беречь. Пилотки и шапки терялись, отбирались, менялись на те, что поновее. Идёшь в туалет, головной убор снимай и зажимай руками, иначе просто сорвут и бежать. Догонять со спущенными штанами не вариант. По внешнему виду, бритый наголо солдат был не первогодок.
– Чего-то хотел, дух?
Сто дней до приказа! Стриглись наголо за сто дней до приказа на дембель! Карась сообразил, что это дембель и ему нужна была новая пилотка. Но и остаться без неё Косте тоже никак нельзя было. Он рванулся и быстрым движением вернул её себе.
– Ты чо?! Охренел! – дембель подскочил, но офицер, стоящий в проходе, цыкнул на него.
– В три часа за казармой первой роты! – буркнул Карась и понял, что ему конец.
– Не опаздывай, дух на свои похороны! – прошептал ему на ухо обидчик и затих.
Коля Буранов сидевший рядом, поерзал, поерзал, потом наклонившись к Косте, прошептал в ухо:
– Ты, давай, график равномерно распределяй, я же удмурт, а не чеченец! Надо бы ещё кого-то позвать!
– А кого? Мои друзья даже не знают. А я не знаю где их искать и время осталось час.
– Так может, не пойдём?
– Не пойдём сейчас – «зачуханят» не поднимешься! – Костя обреченно вздохнул. – Придётся идти!
– Ай, ладно! Одного барана дважды не режут! И как у нас ещё говорят: «Кто помогает сразу, тот вдвойне помогает»!
Час «икс» наступил. Они пошли за казарму. Там уже стояли истуканами туркмены, нервно курил кавказец в сопровождении двух друзей.
– Так! Эй! Иди сюда! Я тебя сейчас убивать буду! – увидев Карася, заверещал он, явно пытаясь придать себе храбрости.
– Будешь, будешь! – успокоил его Костя. – Только когда твоя очередь подойдет!
– Какая ещё очередь! – прошипел тот.
– Не понял! Что за очередь? Зачем стоим? – спокойный голос заставил всех повернуться.
Дембель подошёл тихо и, выплюнув сигарету, повторил вопрос: “Какая очередь? Может, и я встану?”
– Встанешь! – Костя нервно сглотнул, – разбираемся сначала с близнецами, потом с чуркой, потом с тобой!
Несколько секунд лысый воин соображал, потом тихо засмеялся. Он присел на корточки и снизу вверх посмотрел на Костю.
– Ну, д’Артаньян ты даёшь! И со всеми бы дрался?
– Ну, как получится, а что есть варианты?
– Теперь есть! Эй, однояйцевые, подошли сюда!
Туркмены переглянулись и подошли. Пилотка одного перекочевала на голову дембеля.
– В одной походите. Вопросы есть? Нет? Чухнули отсюда! Ты! – он кивнул кавказцу. – Сколько служишь?
– Год!
– Черпак значит? Духа захотел опустить?
– А что нельзя!
– Можно! Вас трое? Ну и нас трое! – он оглянулся на Буранова и Карасёва. – Давайте начнём!
Два ожидающих товарища с Кавказа испарились сразу. Их страдалец беспомощно озирался.
– Догоняй их! Время пошло! – дембель подождал, когда тот припустил бегом прочь. Потом он повернулся и сказал: – Лады! Вопрос исчерпан, все свободны.
– И палец короткий бывает, так и люди не все одинаковы! – радостно засмеялся Буранов и хлопнул Карася по плечу. – Пошли брат! Устав учить! Слушай, кто придумал? Читаю, читаю – ни слова не запоминаю. Они пошли уставшие от напряжения и переживаний в свою казарму.
Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооруженных Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников…
Шеренга молодых военных-строителей, дробила сапогами хрустящий лед на плацу. Вот и очередь Кости. Он, чеканя строевой шаг, вышел вперёд. Текст присяги выучили наизусть, но всё равно читали, держа в руках красную папку. Роспись, поворот и назад. Всё. Теперь если что – «то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа».
“Товарищи солдаты! Поздравляю вас с принятием Присяги!” – зычно выкрикнул комбат майор Алексеев, по кличке «Тормоз».
– Пора валить, хозяин! – давно забытый червячок сомнений не разделял восторга командира части.
– Слушай, брат! Я всё узнал, – шептал Косте на ухо удмурт Коля, – через три дня будет распределение на учёбу. Нужно проситься! Куда – не важно!
Когда этот день наступил, их опять построили на плацу перед ротой.
– Сейчас будет зачитан список вакансий на обучение. Желающие делают шаг вперёд.
И Карась шагал! На каждую озвученную специальность! Вот уже отобраны кандидаты в командиры отделения, сварщики, пистолетчики, штукатуры. Костю не брали.
“А список кончится сейчас, – шипел червяк, извиваясь в истерике, – давай шагай бодрее, что ли? Может, грудь выпятишь? Или ждёшь вакансии на ликёро-водочный?”
– Учебка связи – 2 человека! Фамилия! – ткнул пальцем начальник штаба в Костю, который привычно шагнул вперёд.
– Военный – строитель, рядовой Карасев!
– Так! Карасёв! И вот ты, как фамилия?!
– Военный – строитель, рядовой Крылов!
– Отобраны! Всё! Вольно, разойтись! Кого записали – в штаб, документы оформлять!
Кто запрыгивал на подножку последнего вагона уходящего поезда, тот может понять состояние Кости. Вещмешок, сухой паёк и сопровождающий прапор. Девять человек в общей сложности, с прапорщиком во главе, увозил поезд с Урала.
Город Калуга, а точнее станция Азарово, встретили их настоящим летом. Как же хорошо!
– Товарищ прапорщик! Мы прошли мимо – вон же полк связи! – Юра Крылов на ходу показал на ворота с красными звёздами.
– Разговорчики в строю! – одернул его прапор и добавил: – Нам не сюда!
Им надлежало прибыть в учебную часть, где готовят электро-дизелистов для стройбата. Впрочем, выбирать не приходилось. На ближайшие четыре месяца, 6 рота №-ской военной части стала домом Карася со-товарищами.
На первом же построении выяснились интересные вещи.
– Рота равняйсь! Смирно!
Вбивая сапоги в асфальт, командир роты майор Козлов, пошагал докладываться командиру части полковнику Козлову.
– Смирно стоять, команда была… – одернул солдат, командир их взвода, прапорщик Козлов.
– Мама дорогая!!! – Крылов закатил глаза. – Если сегодня на обед будет капуста, я не удивлюсь!
Удивляться можно было по другому поводу. Это была настоящая армейская часть! С бытовкой, с паркетным полом, с большой светлой столовой и тёплыми казармами.
Грубо сколоченные столы, опилки на полу и стойкий еловый запах Тайги, казались страшным сном.
Занятия в учебных классах занимали основное время. Периодически рота ходила в наряд по столовой и в охранение.
Костя был общительным человеком и быстро обзавелся друзьями. Так как он был очень коммуникабельным, то заодно и врагами. Точнее одним, но надолго.
Его звали Сашка Рыжов. Фамилия вполне соответствовала. Здоровенный детина, лет двадцати пяти, с рыжим ежиком волос. Белесые ресницы и брови, окаймляли бесцветные зенки. Веснушки покрывали всё его тело и ручищи тоже. На первых же практических занятиях по запуску дизелей, они схлестнулись. Подполковник, преподававший матчасть, ушёл куда-то ненадолго. За старшего оставил ефрейтора Хромова. Это звание автоматически присваивалось командиру отделения. Рыжов, вихляясь, встал и начал куражиться над Хромовым.
“А знаешь ты такую поговорку: «Лучше иметь дочь проститутку, чем сына ефрейтора»?” – он приблизил лицо к нему вплотную. Глядел немигающим взглядом до тех пор, пока тот не отвел глаз. Подавив старшего, он победно огляделся, взял указку и что есть силы треснул ею по манометру на движке. Плюнул на плакат с изображением дизеля в разрезе.
“На место сядь!” – Карась произнес это неожиданно громко, даже для себя.
Рыжий крутанулся на голос и не успел спрятать испуг. Увидев, что в классе все те же лица, он покраснел от злости. Это было ещё то зрелище. Костя хмыкнул.
– Ты?!!! Ты кто? Тля! – Сашка приблизился угрожающе.
– Указку положь! – Карась очень старался, чтобы не дрогнул голос и выдержал его взгляд.
Внутри всё оборвалось, червяк дурных предчувствий упал в обморок.
– Задавлю, сволочь! – сильной пятерней Рыжов собрал всю гимнастерку Карася у него на шее.
– Дисбат и срок!– отчеканил Костя не моргнув.
Хлопнула входная дверь. Рыжий отпрыгнул от Кости. Потом провёл большим пальцем по своему горлу, сплюнул.
– Ты обалдел? Зачем?! – сидевший рядом Вася Косой, округлил глаза. Это было ещё то зрелище. Косой не фамилия, а кличка. Причём кличка негласная. За озвучивание клички, Вася бил сразу и без предупреждения. Причём одинаково с любой руки. Кулачищи, как два старых утюга на углях, грудь самоваром, при росте 1м 62 см. Его два глаза жили отдельной друг от друга жизнью. Когда Василий смотрел на собеседника, глаза изучали плакаты на стенах, причём это были разные стены. А когда он их отводил, оба глаза с интересом пялились на собеседника. Ох и помахал Вася кулаками, пока народ приучился различать это «зазеркалье».
– Даже я с ним не связываюсь! – Вася разволновался. И он, и оба его глаза впервые вместе посмотрели на Карася.
– А я знаю? У меня вечно так! – Костя вздохнул.
– Ну, теперь он тебя грохнет! – Косой поцокал языком, – если, что кричи! Если смогу, помогу.
– Ага! Крикну, если успею! Спасибо…
Командир взвода прапорщик Козлов, плотного телосложения, чернявый красавчик, преподавал им электротехнику. Карась на этих занятиях отдыхал, часто отвечал правильно на вопросы. Особенно понравилось Козлову знание Костей закона Ома. А когда Карась ответил, что импеданс это полное сопротивление двухполюсника, а не ругательство, как все подумали, он вызвал его к себе.
– Ты учился, что ли где?
– Да! Первый курс радиотехнического института, – Костя стоял смирно.
– Да ладно, вольно! Завтра рота в наряд по столовой заступает – будешь у меня на ложках!
– На ложках? – удивился Карась.
– На ложках! Постоянно из-за этих ложек сдачу наряда задерживаю! Считать то умеешь? Свободен!
В наряд по столовой заступали на сутки. У каждого свои обязанности: полы, столы, мытье посуды, и все вместе ночью картошку чистить. А ложки! Выдавай, собирай, считай, сдавай! Красота!
Ложка на войне важней винтовки.
Можно и руками воевать!
А без ложки, из котла перловку,
Разве что ладошкой доставать?
Небольшая комнатка, стеллажи и железные ящики с ложками. Этих вечно звенящих лопаток было более 500 штук. До этого, Костя думал, что ложка предмет неодушевлённый и статичный. Однако ложки уходили направо и налево! Офицер пришел – взял! Дембель пришел – взял! Две! Брали, а назад не приносили. Приходилось собирать по всей столовой, заглядывая в каждую щель. Со стола вернули вроде десяток! Пересчитал потом – девять. К вечеру заглянул Козлов.