Приключения Кларенса Хантера, путешественника по мирам

– Здесь и можно было посидеть на солнышке, – печально сказал Хантер. У городской администрации.

Он вошел в залитый светом круглый холл и заглянул в несколько кабинетов. Только столы, да компьютеры. Лифты, естественно, не работали, Хантер взлетел по лестнице и остановился перед закрытой дверью.

– Серверная, – прочитал он.

– Керианцы и читать умели с рождения? – озадаченно спросила Шейла.

Слово «умели» отозвалось в сердце тупой болью. Оно напомнило Хантеру о том, что планеты его предков больше нет.

– Разумеется. И даже писать… конечно, как только малыш научится держать ручку.

Хантер толкнул дверь. Она легко, без усилий, открылась.

В серверной горел тусклый синий свет. Несколько гладко выкрашенных стоек темнели у стены, поблескивая мертвыми глазами сигнальных ламп. У входа, рядом с распределительным щитом, монументальными башнями высились два старинных терминала. Между ними сиротливо валялся перевернутый стул.

Хантер щелкнул выключателями. В полутьме, словно глаза жадного зверя, вспыхнули индикаторы. Загудели вентиляторы, по экранам пробежали буквы и цифры. На белом поле появились значки. Хантер сел за клавиатуру, положил руку на сенсорную панель и облегченно вздохнул: графический интерфейс вполне человеческий. Интуитивно понятный.

Хантер быстро нашел то, что искал: инструкции для экипажей звездолетов. Но чем больше он вчитывался в текст, чем больше изучал таблицы и графики, тем больше он хмурился, чавкал, сопел и вздыхал. Не все так просто.

– Мы не улетим отсюда? – печально спросила Шейла.

– Можно попробовать, – Хантер внимательно рассмотрел обкусанные ногти. – Но «Призрак» сможет пробить энергетическую оболочку планеты, только если я включу аварийные ускорители.

– И? – Агнесса спросила это таким тоном, как если бы она выслушивала оправдания провинившегося новобранца.

– Гравитационный сдвиг от компенсатора перегрузок вызовет мощную ударную волну. Она разнесет все в хлам. Не знаю, какой радиус, но здесь все точно будет уничтожено.

– И?

– Разве я не сказал? Здесь, в городе, до сих пор действует установка, прокалывающая энергетический кокон планеты. Без нее мы вообще отсюда не выберемся.

– Но керианцы как-то взлетали? – воскликнула Шейла.

– Тяжелому кораблю нужно меньшее ускорение. Будь «Призрак» хотя бы раз в двадцать массивнее…

Хантер махнул рукой и щелкнул по значку видеозаписи. Дисплей заморгал и на экране появился светловолосый молодой человек. Он покрутил в руках налобный фонарь, укусил себя за палец, сжал губы и отчетливо произнес:

– Я, главный системный администратор Тед Ал, хочу сделать важное заявление: несколько дней назад планета, известная под именем Кера, была уничтожена взрывом собственной звезды. Мы вынуждены свернуть операцию «Наставник» и отправиться на помощь выжившим. На всякий случай я разблокирую систему защиты и сниму все пароли. Может быть, мы сюда еще вернемся.

Тед немного помялся, словно ему было тяжело продолжать, и быстро заговорил:

– Мне никто не верит, но я думаю… нет, знаю: это – диверсия. Передайте… нет, ничего уже не изменить. Мне пора. Прощайте.

Запись закончилась. Хантер принялся разбираться со схемами города.

Он внимательно изучил план, нашел наружные шлюзы и запасные выходы, и лишь тогда выключил питание. Экраны терминалов погасли. Хантер открутил болты, открыл стойку сервера и снял модуль памяти: такое сокровище оставлять нельзя.

Шейла взяла его за руку и повела к выходу, как обиженного ребенка.

Хантер отыскал ближайший к призраку шлюз, открыл невидимую дверь, бесцеремонно вытолкал десантниц и выбрался наружу сам. Солнце зашло. Сквозь морозную дымку просвечивали звезды. Над горизонтом поднималась молочно-белая луна, заливая ледяное безмолвие призрачным светом.

Дверь шлюза исчезла. Стена вновь стала гладкой и непроницаемой. Звездолета нигде не было видно. Очевидно, он был позади керианского города. Наверное, в схеме была ошибка. Придется идти в обход.

Когда до звездолета осталось совсем немного, Шейла вдруг вскрикнула:

– Там! Смотри!

Не белой равнине копошились какие-то тени. Они быстро приближались, принимая очертания окутанных снежной пылью людей и животных. Агнесса выстрелила. Вихрь едва не сбил Хантера с ног. Сразу несколько существ разлетелись на тысячи мелких обломков, сверкающих в лунном свете. Но чудовища наступали, и новые тени тут же заполнили пробитую брешь.

– Мне холодно! – Шейла поежилась.

Только теперь Хантер почувствовал, что к его груди словно прижалась рука в стальной перчатке. Неужели отказала система обогрева? Нет, шпарит вовсю!

– Наверное, монстры поглощают энергию! – Хантер достал из кармана пластиковую трубку в палец толщиной.

Агнесса бахнула еще раз. Волна ледяного воздуха ударила в спину.

– Что это? – крикнула Шейла.

– Осветительная ракета! Я стащил ее со стола у профессора! Может, она отвлечет тварей? Тогда мы успеем добежать до «Призрака».

Хантер поднял руку и нажал на спусковой рычаг. Трубочка ощутимо лягнула по пальцам. В небо взмыла тусклая звездочка. Монстры не обратили на нее никакого внимания.

– Ну, значит все, – Хантер привлек Шейлу к себе. – Иди ко мне, так теплее…

Агнесса начала стрелять непрерывно – отважная десантница не желала сдаваться без боя. Выстрелы разносили странные существа на части, но не смогли замедлить чудовищ. «Да хватит!» – хотел крикнуть Хантер, но сообразил, что майор его попросту не услышит. Агнесса остановилась сама…

Небо полыхнуло жарким пламенем. Желто-зеленый слепящий свет обрушился на землю, будто возле планеты взорвалась новая звезда. В лицо ударило нестерпимое сияние. Оно сушило глаза и уйти, скрыться от него, казалось, было невозможно даже в скафандре. Хантер прикрыл Шейле лицо рукой и зажмурился, но сквозь веки он видел оранжевые сполохи пополам с цветными кругами.

Буйство света длилось несколько минут. Наконец обжигающие краски погасли, огненные кольца перед глазами расплылись и померкли.

Агнесса сидела на снегу и крутила головой. Она быстро вскочила, поводя стволом пистолета из стороны в сторону. Но на ледяной равнине было пусто. Чудовища исчезли.

– Ничего себе – осветительная ракета. Шейла, Агнесса, вы как? – крикнул Хантер. – Бежать сможете?

– Да!

Хантер, что было сил, припустил вокруг города. Он и сам не думал, что сможет настолько быстро добежать до звездолета. Дверь открылась автоматически, пропуская путешественников в теплый и уютный мирок за несокрушимой броней.

Не снимая скафандра, Хантер поднялся в кабину, поднял звездолет в небо и повел его к рассчитанной точке старта.

«Призрак» завис точно над центром гигантской перевернутой «сковородки». Хантер поставил машину вертикально и сказал:

– Стартуем. У нас единственная попытка. Кто-нибудь хочет сказать прощальную речь?

– Неужели тебе все это… не жалко? – Шейла махнула рукой, указывая вниз.

– Нет – значит, и не было! – Хантер двинул ручку тяги до упора.

Время остановилось. В полном безмолвии звездолет ужасающе медленно двинулся в звездное небо. На указателе перегрузок вспыхнули четыре девятки – зашкалило. «Надо бы поставить еще один разряд» – мелькнула неуместная мысль.

Над керианским городом вспыхнуло тусклое красно-фиолетовое сияние. Оно покрылось сетью голубых прожилок и превратилось в гладкий непроницаемый купол. Середина его пошла трещинами, словно туда ударили кувалдой. Но купол выдержал. Во все стороны, расходясь от центра, помчалась ударная волна.

«Призрак» рванулся в небо. Внизу до самого горизонта все заволокла белая клубящаяся муть. Краем глаза Хантер успел заметить, что город, окруженный силовым полем, остался невредим. Керианцы предусмотрели все.

Акселерометр взбесился. Цифры мелькали, как сумасшедшие. И все же «Призрак» вырвался на свободу: планета превратилась в отливающий бирюзой диск. И он быстро, на глазах, уменьшался.

Хантер выключил ускоритель, настроил бортовой компьютер на возвращение и ушел в каюту. Заперся и рухнул на койку, не обращая внимания на попытки Шейлы и Агнессы выломать дверь. Наверное, на нем лежит проклятье: знать подробности о гибели родного мира.

Лишь когда звездолет вышел на орбиту Полигона, Хантер перевернул подушку, встал и отворил задвижку. Шейла дежурила снаружи. Она заглянула ему в глаза и взяла за руки:

– Ты меня так не пугай больше…

– Все в порядке. Все хорошо. Скоро мы будем дома.

Хантер прошел в кабину, сел в кресло командира и, никому ничего не говоря, повел звездолет на посадку. Через полчаса он уже стучался в кабинет профессора.

– Войдите! – ответил ученый.

Хантер открыл дверь. Невтриносов раскрыл рот и съежился. Хантер достал пассатижи. Агнесса едва успела схватить за плечи рассвирипевшего уорент-офицера. Шейла на всякий случай закрыла ученого собой.

– Пустите меня! – рычал Хантер, беснуясь в стальных объятиях. – Я этому мерзавцу нос-то пооткручу! Уши пообрываю!

– Да в чем дело? – встряхнула его Агнесса.

– Да в том, что он… он… – Хантер задохнулся от праведного гнева.

– Ну?! – крикнула Шейла.

– …хотел оставить нас резидентами в проклятом Средневековье! Ты думаешь, он просто так хотел, чтобы мы тащили с собой кучу барахла? Просто так он убедил Агнессу лететь с нами?

– Зачем это ему? – озадаченно спросила Агнесса.

Хантер обмяк. Он перевел дух и продолжил поникшим голосом:

– Да не ему. Профессор выполнял чьи-то указания. Он ведь хорошо знал, что вырваться с планеты нельзя. Когда-то дальний зонд обнаружил радиосигнал Элайши. Наши ученые расшифровали его и отправили туда спутник-ретранслятор. Когда передачи прекратились, кто-то решил послать туда… постоянный контингент. Во главе с ревизором Ученого совета!

Агнесса разжала мертвую хватку и приказала:

– Уорент-офицер Хантер и мастер-сержант Гордон! Покиньте помещение! Я сама переговорю с профессором!

– Нет… нет… только не это! – застонал ученый.

Хантер вышел. Шейла сочувственно улыбнулась и последовала за ним. Они стояли, переглядываясь, пока не открылась дверь.

– Заходите! – приказала Агнесса.

В кресле сидел растрепанный ученый и, не отрываясь, ел глазами майора. Та встретилась уверенным взглядом с Хантером и самодовольно произнесла:

– Больше он так не будет. Не переживай! Я не оставляю следов!

Агнесса хлопнула дверью. Шейла присела на край дивана. Профессор отдышался, но Хантер не дал ему опомниться:

– Курировал операцию Дасти Мэйн? – спросил он.

Ученый покачал головой.

– Да кто он такой, этот Дасти? План разработал я лично. Санкционировал операцию доцент Стурди – действующий председатель Ученого совета. Проект приняли единогласно… почти. Кворум, правда, был минимальный. Едва набрали положенное число участников. Единственный, кто выступил против – инженер Вилли Пат. Но кто ж его слушает?

Безжалостный Хантер продолжил:

– Интересные нравы царят в Совете ученых. Как ревизор, я выступлю с докладом о недопустимости нарушения принципа добровольности… но указывать на конкретных лиц не буду. А пока я требую компенсации.

– Какой еще… компенсации?

– На складе я нашел несколько дезинтеграторов. Молекулярно-резонансных. У меня в «Призраке» как раз есть свободный слот.

– Не наглей, Хантер! – ученый окончательно пришел в себя, – Использование оружия особой мощности строго регламентировано!

Хантер фамильярно похлопал Невтриносова по плечу:

– Вы же не хотите, чтобы в докладе прозвучало ваше имя… Вообще-то дезинтеграторы – горно-геологическое оборудование.

– Хорошо. Подавись, Хантер. Проваливай с глаз моих долой!

– Я еще не закончил. Профессор, какая энергия у вашего экспериментального пистолета?

Невтриносов назвал цифру. Хантер присвистнул:

– Ничего себе аппарат. Зачем столько? Слонопотамов на куски рвать?

– Ты инструкцию читал? Как называется пистолет? Какой он?

– Гиперзвуковой…

– Антиматериальный! Для стрельбы по броневикам, грузовикам и прочей технике!

– Ну, в Средневековье мы разве что телеги могли крушить. Как там робот Кустодия?

– Плохой получился. На испытаниях чуть не убил пятерых десантников. Отправили на доработку. Какие будут рекомендации по планете? Санировать?

Хантер почесал в затылке разрядником:

– Пожалуй, санация здесь не поможет. Взорвите звезду. Кто-то однажды проделал это с Керой, верно?

Ученый стыдливо отвел глаза.

Хантер взял Шейлу за руку и повел её в свою комнату. Ему надо было выспаться. А модуль памяти может и подождать.

Четырнадцать плюс один

Звездолет «Академик Юлий Лавочкин» заходил на посадку. Через окошко смотровой башни Хантер наблюдал, как скоростной, невидимый для локаторов лайнер выпустил опоры и опустился на бетон. На этот раз заседание Ученого совета пройдет здесь, на Полигоне. В главном зале Центра разработки вооружений.

Хантер дождался, пока пассажиры покинут корабль, спустился по лестнице и прошел в актовый зал. Его встретил неровный гул людских голосов. Да, сегодня будет жаркая дискуссия.

Пока шла обычная рутина, Хантер высматривал в зале знакомые лица. Профессора Невтриносова он увидел сразу: видный во всех смыслах ученый возвышался над соседями на целую голову. Рядом с ним, положив руку ему на локоть, сидела Лилианна Андреевна. А вот и Вилли Пат – вечно сонный изобретатель пристроился в самом углу, и нервно разглядывает свои руки. Чего он так волнуется? Не ему же выступать!

Наконец на трибуну взошел доцент Стурди – высокий и худой мужчина с желчным лицом. Он откашлялся и сказал в микрофон:

– Здравствуйте, уважаемые коллеги! Я очень благодарен за оказанную мне честь стать избранным председателем текущего заседания Совета ученых и ведущих инженеров. Объявляю заседание открытым. С докладом выступит ревизор Кларенс Теодорович Хантер…

– Кларенс Теодор, – перебил его Хантер. – Вы отлично знаете, что у меня, как и у вас, нет отчества, Джонатан Линдон Стурди! Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть.

Доцент улыбнулся:

– Хантер готов устроить конфликт даже на пустом месте.

По залу прокатился смех.

– Разве я начал коверкать имена? – усмехнулся Хантер. – Вы, конечно, хотите сорвать мне доклад, тема для вас очень неприятна. Но не дождетесь, не будь я ветераном Десантного корпуса!

– Давайте перейдем к делу, – Стурди постучал по трибуне. – Прошу вас!

Хантер занял место рядом с ученым.

– Я только этого и желаю. Вообще-то я думал сделать доклад на тему нарушения некоторыми безответственными лицами принципа добровольности, но сейчас мои мысли занимает другая проблема. Начну, как говорится, с азов. Все мы знаем, что много лет назад была разработана процедура стабилизации организма. Она позволила во много раз повысить продолжительность жизни. К сожалению, я плохо разбираюсь в биологии…

– Зачем же вы полезли не в свое дело? – перебил доцент Стурди.

– Потому что я буду разбирать этические, а не научные проблемы. Итак, процедура стабилизации организма заключается…

– В исправлении ошибок природы, – подсказала с места Лилианна Андреевна. – Остальное ты вряд ли поймешь.

– Спасибо за помощь, – едко сказал Хантер. – К сожалению, эту процедуру мы проводим не всем. Некоторые люди до сих пор знают, что такое старость. Мы называем их обидным словом «толерант».

– В настоящее время выбраковывается не более половины процента индивидов! – возразил доцент Стурди. – И, чтобы исключить ошибки, мы делаем стабилизацию организма лишь в конце переходного возраста – когда формирование личности практически завершилось.

– Именно, – подхватил Хантер. – И это вызывает серьезные проблемы в обществе даже сейчас. А на заре цивилизации надежду на вечную жизнь получали немногие счастливцы. Иногда их жизнь превращалась в долгие годы неописуемых страданий. Медленная, изощренная пытка. Века адских мучений, как вам такое?

– Поменьше эмоций, – поморщился доцент Стурди. – Говорите по существу.

– Хорошо. Я покопался в архивах, нашел обрывки дневника одного выдающегося человека и обработал записи. Раскрасил сухие строчки, добавил кое-какие детали. Давайте я зачитаю вам то, что у меня получилось, а потом поставлю на голосование свое предложение.

– Не хватало нам устраивать здесь литературный вечер! – отрезал доцент Стурди.

– А почему нет? – возглас профессора Невтриносова прокатился по залу, будто удар грома. – Пусть читает!

– Пусть читает! – донеслось из зала. – Обойдемся без голосования!

– Подчиняюсь мнению народа, – сказал доцент Стурди. – Вам зеленый свет, Хантер.

В зале воцарилась тишина. Хантер положил на трибуну коммуникатор и, внимательно вглядываясь в строчки, начал читать.

БББ

***

Дополнительные занятия по физике закончились. Юлий первым вылетел из аудитории, промчался по коридору и с ходу рванул уличную дверь. Заперто.

– Ох уж эта молодежь, – прокряхтел седой вахтер, поднимаясь с кресла. – И этот еще из лучших.

Щелкнул замок. Юлий выскочил в промозглый осенний вечер. Осенний дождь хлестнул в лицо. Ноги едва не свело судорогой от холода. «Вот я дурак! Надо было надеть непромокаемые ботинки!» – обругал себя Юлий и бросился на остановку.

Автобус едва не окатил его фонтаном грязной воды. Юлий влетел в салон, сунул кондуктору деньги и сел у окна, подставив промерзшие ноги потоку теплого воздуха из обогревателя. Захотелось спать. Глаза начали слипаться…

– Молодой человек! – пожилая женщина в цветастом платке толкнула Юлия в плечо. – Вы что себе позволяете?

– Простите, пожалуйста, – он смутился и сел прямо. – Извините…

– Интеллигент. Студент, небось?

– Первый курс, – рассеянно сказал Юлий. Вглядываясь в расплывчатые очертания зданий, он пытался понять, где сейчас едет автобус.

– Учись! Правильно! Мой-то оболтус не выучился и теперь на заводе вкалывает. А что? Не всем же быть учеными. Машины тоже собирать нужно!

Женщина еще что-то болтала, задавая себе вопросы и тут же отвечая на них, но Юлий ее уже не слышал.

– Остановите здесь! – крикнул он водителю, и, едва лязгнули автоматические двери, бросился на улицу.

На остановке никого не было. У Юлия оборвалось сердце: неужели она не пришла? Не может быть! Он в растерянности почесал затылок и вдруг, сквозь прозрачную стену недавно построенного банка, увидел Нику, сидящую на диване для посетителей.

Хрупкая и маленькая, она уткнулась в электронную книгу, то и дело поправляя модные очки-блюдца. Юлий бросился к девушке, сел рядом и схватил ее за руку.

– Вот где ты! – счастливо засмеялся он.

– Я же тебе говорила, если будет плохая погода, пойду в банк, – нарочито важно сказала Ника, пряча гаджет в рюкзак. – А ты все витаешь где-то в облаках. Нет бы меня послушать!

– Не знаю, сумеешь ли ты когда-нибудь простить своего лучшего друга… – начал Юлий.

Ника прыснула и перебила его:

– Ты все шутишь. Я же вижу. Я чувствую тебя, как свою частичку. Это так странно.

– Ты ведь моя половинка. Ничего удивительного. Обычные законы мироздания. Говорят, если муж и жена долго живут вместе, они становятся похожими друг на друга. Даже внешне. Наверное, биополя приводят к…

– Все физики пытаются найти объяснения очевидному? – перебила его Ника. – Нет, вот честно скажи!

Юлий привлек её к себе. Она положила голову ему на плечо.

– Только некоторые. Например, наш заведующий кафедрой никогда не переводит часы. Он вывел формулу и каждый раз, как ему нужно узнать время, считает по ней в уме. Вот он – зануда. Я по сравнению с ним юморист из популярного телешоу.

– Ты просто еще маленький, – Ника покачала головой. – Подрастешь и станешь таким же, как твой профессор. Но все равно мой отец возьмет тебя в свою фирму. Он говорит, ему нужны головы. Ты согласен?

– Конечно. Я ведь люблю тебя. Люблю больше всего на свете. Больше жизни. И готов на все ради тебя.

– Даже отказаться от бессмертия?

– Если бы все зависело от меня, да, – твердо сказал Юлий. – Без колебаний.

Ника достала из рюкзачка термос, от которого как-то по домашнему пахло кофе и сэндвич – два ломтика хрустящего белого хлеба с прослойкой ветчины. Юлий торопливо засунул в рот половину бутерброда.

– Ты сегодня обедал? Хотя бы добрался до столовой? – наполовину шутливо спросила Ника. – Так можно гастрит заработать. Как говорит моя мама: самая лучшая голова ничего не стоит без желудка.

– Вся жизнь студента проходит в борьбе, – важно ответил Юлий набитым ртом. – Или с голодом, или со сном.

– Нетрудно догадаться, с чем ты боролся сегодня!

Ника терпеливо дождалась, пока Юлий не покончил с едой, вскинула руки ему на шею и прижалась губами к его губам. От девушки пахло дорогими духами.

Юлий замер, он ощутил, будто летит куда-то далеко, в страну вечной юности…

– Вот бесстыжие! – резкий женский голос вернул его с небес на землю. – Вы только посмотрите на них! Давайте, прямо здесь займитесь развратом! Покажите нам, что умеете! Ну же!

Юлий вздрогнул и бессмысленно уставился на пожилую женщину с цветастым платком на голове. Ту самую, из автобуса. Кажется, у нее сын – оболтус.

– Что вытаращился, студент? – продолжила женщина. – Ты мужик, вы всегда не тем местом думаете! Но девка твоя могла бы постыдиться! Шлю…

– Ну, знаете! – Юлий вскочил и едва не испепелил женщину взглядом. – Если у вас в жизни никогда не было любви, так нечего завидовать другим!

Ника схватила его за руку:

– Юлик! Пожалуйста! Оставь ее. Разве ты не видишь? Ей и без нас плохо.

Она грустно посмотрела на женщину, покачала головой и кротко сказала:

– Простите нас. Извините…

В глазах женщины сверкнула лютая, звериная ненависть. Она было раскрыла рот, но услышала номер своей очереди и заторопилась к стойке с табличкой «вопросы по кредитам».

Юлий взял Нику под руку, и они вышли из банка.

На улице, стоя под нудной моросью, он снова прижал к себе любимую.

– Я забыла сказать, – Ника слизала с губ дождевые капли. – Сегодня ты ночуешь у меня. Это не обсуждается. Добираться до университета от моего дома гораздо ближе.

– Родители на другой квартире? – «догадался» Юлий.

Ника сверкнула глазами:

– Конечно! Никто не помешает нам провести ночь вдвоем!

Она достала телефон и вызвала такси. Через час Юлий уплетал пирожки и разглядывал в окно раскинувшийся перед ним сверкающий ковер города.

А ночью Ника, раскрасневшаяся от страсти, в прозрачном пеньюаре, с распущенными по плечам длинными темными волосами, жарко шептала:

– Да как же с тобой хорошо, любимый… Так хорошо просто не может быть. Я не верю, нет…

И снова и снова прижимала Юлия к постели.

Потом они сидели на кухне и, прильнув друг к другу, ели шпроты прямо из банки. А у их ног переливался многоцветьем огней ночной город.

***

Утром Юлий, поцеловав спящую подругу, вышел на кухню и едва не уронил чашку с водой на пол. За столом, прямой и суровый, сидел отец Ники.

– Роман Константинович… Здравствуйте… – только и смог сказать Юлий.

– Привет! Садись завтракать. Можешь не торопиться, водитель тебя отвезет.

– Значит, будет серьезный разговор?

Роман Константинович заглянул в холодильник:

– Будет. Вы что, питаетесь одними шпротами? Уничтожили недельный запас!

Юлий несколько секунд сидел, открыв рот.

– Я думал, вы меня убьете, – наконец, вымолвил он.

Роман Константинович плеснул в кружку чай и открыл упаковку печенья:

– Заправляйся, студент. Ты думаешь, я ничего не знаю? Выбор моей дочери – ее личное дело. Я не собираюсь в него вмешиваться. Ей восемнадцать лет и она сама отвечает за свои поступки. Мужчины в этом возрасте идут в армию убивать друг друга. Так что ж, девушка не может сама разобраться в собственной жизни?

– Хорошая политика.

– Попытки грубо разбить любовь калечат юные тела и души.

– Тела? – удивился Юлий.

– Вспомни «Ромео и Джульетту»! «Вестсайдскую историю!» Да что там литература? Я сам пикировал с пятого этажа за своей любовью. К счастью, упал в сугроб и всего лишь сломал ногу.

Юлий вспомнил жену Романа Константиновича: маленькую нескладную женщину с огромными, несуразными очками на худом лице. И ради нее он, белокурый красавец, падал из окна? Да не может быть!

– Вот почему вы хромаете! – вырвалось у Юлия.

– Немного прихрамываю, – поправил Роман Константинович. – Но я не об этом. Разговор будет на другую тему.

– Папа? – спросила растрепанная и заспанная Ника. Никто не заметил, как она появилась в дверях. – Что ты здесь делаешь?

– Хочу вас напугать! – улыбнулся Роман Константинович. – Да я бы и не пришел, если бы не хорошие новости. Я, кажется, выбил квоту на бессмертие всем нам. Жаль, больше ничего не могу сказать. Сплошные загадки.

Роман Константинович включил телевизор. Экран зарябил, из динамика будто зашипела разъяренная кошка.

– Наверное, антенна отвалилась! – воскликнул Юлий и покрутил штекер.