Пути миров. Книга 2. Вихрь пламени

Воин же грустно посмотрел им в след. Наверное, он снова погрузился в свои воспоминания, возможно, мог бы еще много, над чем поразмыслить из своей богатой, но не совсем радостной солдатской истории, но его жизнь резко и необратимо прервала стрела. Она вонзилась ему как раз в незащищенное ухо и глубоко вошла в мозг. И зачем же он скинул свой кольчужный капюшон?

Уже когда воин заваливался на бок, в последние секунды пребывая в мире живых в его гаснущих глазах еще успела отразиться смерть недалеко отошедших от него патрульных, истыканных стрелами. Следом раздался чей-то воинственный вопль и отчаянные крики, сообщавшие о тревоге. А затем? А кто его знает, что затем? Скорее всего ничего.

***

– Да что ты привязался к пареньку? Ты словно ему чем-то обязан, – как всегда недовольно пробурчал Гнугнир.

– Он прикрыл меня и получил стрелу. Я обещал его отблагодарить, – поморщился Лансель.

– Задери тебя Подземные демоны, Ланс, ты бы каждый раз нас благодарил, когда мы спину твою кроем, – не унимался гном.

– А я и благодарю, – покачал головой бывший дружинник. – Всегда, между прочим. Но здесь другое дело. Парнишка то совсем не боец, не то что вы. Он тогда просто прыгнул могу прямо на панцирь с обычным кухонным ножом в руке! Если бы не он, паук разделал бы меня, пока я был отвлечен! А тут такая смелость в хрупкой теле мальца!

– Теперь он уже немного заматерел, – улыбнувшись, прокомментировал Элайджа.

– Какое там? – махнул рукой Ланс, расходясь с шедшим на встречу патрулем из двух молодых полуэльфов. – Пару месяцев войны еще не делают из подростка мужчину. Я только году на пятом научился правильно меч держать. Этот же парниша только с кухни ушел из Крепости…

– Долго же ты мужеству учился, – усмехнулся Гнугнир. – Я уже с пеленок умел правильно ружье зарядить, а стрелял уже неплохо, когда нас впервые в кузню повели.

Лансель поморщился. Желание бахвалиться у гномов стояло где-то на одном уровне с потребностями в еде и эле.

– Ладно вам. Наша сотня все равно здесь на пару часов, вы могли не идти со мной, – решил уйти все же от спора Ланс.

– Да будет тебе. Не помрем, – положив руку на плечо человеку, сказал эльф.

Лансель кивнул.

– Тем более, что эля у этой братии все равно не допросишься, – хитро хмыкнул гном. – А последних девок я видел в Арвиле да и то в непотребном виде.

Ланселя перекосило. Гном говорил о развешенных вокруг деревни трупах… И один из них принадлежал… Так, все нельзя было думать об этом. Прочь гнать эти мысли, прочь!

– Кстати, все же странное решение кесаря убрать из армии проституток, – покачал головой эльф. – Это могло бы снизить напряженность в войсках и решить… некоторые проблемы с болезнями, передающимися определенным путем.

– Ты о тех, кто любит пошалить с черного хода? – расхохотался гном. – Ну ты даешь. Ты что думаешь, у баб там все мёдом мазано? Да я после последней патаскухи…

– Друзья, прошу вас, – нахмурился Лансель.

– О! Наш моральный и благочестивый рыцарь, прошу меня простить, сир, – загоготал пуще прежнего гном, делая ложный реверанс. – Я так грязно и пошло позволил себе говорить о милых созданиях этого мира. Я…

– ЭРКИ! – не то визг, не то вой резко прервал поток брани гнома. Тот даже оторопел от неожиданности. А затем резко вскинул ружье и почти не целясь выстрелил. Первый же появившийся из-за холма всадник в черных одеждах слетел с лошади и покатился вниз.

– Спина к спине! – заорал Лансель, выдергивая из-за спины двуручный меч. Ах, как жаль, щит он оставил на биваках.

Эльф уже успел сделать три выстрела из лука, сразив двоих, когда взялся за свою рапиру и, сделав разворот вокруг своей оси и пропуская первого всадника, хлестким движением рубанул того по хребту – человек с диким воплем повалился на землю. Гном тем временем мощным ударом снес одного всадника с лошади. Затем другого, а у третьего отрубил голову коню – человек в черных одеждах с криком полетел вперед, приземлился ровно темечком в грунт. Раздался хруст, наездник затих. Ланселю повезло меньше – его первый же враг разрядил в него самострел, но на скаку выстрел получился неудачный – стрела попала Лансу в наплечник и по счастливой случайности отскочила от него. Однако это сбило светловолосого воина с толку, и он чуть не пропустил удар саблей от другого скакуна в голову – увернулся в последний момент.

Тем временем по лагерю заиграли рога. Со всех сторон неслись крики, сообщавшие о нападении, воздух взвыл от стрел, раздавались одиночные хлопки выстрелов.

– Нам нужно отходить, эрки прут как сумасшедшие, – крикнул Элайджа, сделав очередной смертельный выпад – человек повалился на землю, держась за бок.

Лансель тем временем все же смог встать в стойку и набрать темп. Орудуя чудовищным двуручным мечом, воин вертелся вокруг себя в разные стороны, используя свой клинок как маятник, в который вложил весь вес своего тела – против такого не выдерживала ни плоть людей и коней, ни их доспехи. В этой пляске смерти воин убил и покалечил пятерых противников. Гнугнир зарубил еще двух, а уменьшившийся поток конных позволил Элайдже снова взяться за лук и вскоре атакующие предпочли отступить и двинуться в другие части лагеря прежде, чем лечь рядом с другими неуспешными сотоварищами.

Бой постепенно переместился внутрь лагеря – заполыхали палатки, задымились попавшие в суматохе в костры вещи и мертвые люди.

– Фух, даже немного подустал, – вытирая пот со лба, сказал гном. – Как думаете, тикать или помогать?

Лансель неодобрительно посмотрел на Гнугнира.

– Можешь тикать. А я из боя выходить не приучен, – коротко сказал воин и помчался внутрь лагеря.

– Конечно, сир рыцарь. Вам бы лишь бы вся жопа в огне.

И гном был прав – Лансель подобно вихрю ворвался в тыл нападавших, которые неуверенной линией пытались давить на пока еще разрозненные порядки ошеломленных нападением воинов Ильдена. Меч бывшего дружинника визжал, распевая свою смертельную песнь и обильно лил на землю кровь людей и коней. Рядом рубился не менее рьяно гном. Эльф отстреливал неприятелей чуть поодаль. Враги сначала не обратили на троицу никакого внимания, но вскоре их чудовищный урон стало невозможно игнорировать, конные стали искать возможности выхода из боя, но пока шла суматоха жуткий двуручный меч, быстрые топоры гнома и точные до волшебства стрелы секли и секли воинов Эратума.

Вскоре сражение перетекло в отдельные стычки, а еще спустя полчаса от врагов остались только трупы и редкие раненые. Одни шипели и выли, барахтаясь на земле, но не забывали лить проклятия на своих победителей и пытаться хоть чем-то задеть тех, кто шел их добивать. Все равно пленных брать было бессмыслено.

– Синеглазки, – покачал головой гном, наступив одному из таких раненых на шею до хруста – синие глаза врага стали медленно затухать, пока не покрылись пеленой.

Лансель отвернулся. Он не мог смотреть на эти бесчестные сцены убийства уже безоружных неприятелей. Но тут же увидел, как другие дружинники методично и с пахабными комментариями добивают других беспомощных синеглазых. Оставалось только закрыть глаза.

– Ланс, слушай, – коснувшись плеча воина, сказал Эльф. – Тут такое дело…

Внутри все защемило.

– Говори, – посмотрев в глаза Элайдже, потребовал Ланс.

– Да что тут говорить. Все сам увидишь. Вон там, у сгоревшего шатра.

Ланс не спрашивал. Интуитивно он уже понял, в чем дело.

Вокруг еще дымившегося пепелища собралась толпа вояк. Они как-то отстраненно и нерешительно мялись на месте, почесывая затылки и негромко переговариваясь. Лансель вошел в круг, растолкав топтавшихся перед собой, и тут же сам стал ватным и совершенно опустошенным. В пепелище грудой лежали тела. Они сильно обгорели, но на некоторых добротных маскировочных плащах сохранилась вязь изображений еловых веток и папоротника – символ рейнджеров Ильдена. А также у одной тощей фигуры хорошо были виден замусоленный зеленоватый оттенок волос. Сгоревший парнишка оскалил еще молодые белые зубы в последнем крике боли.

– Зараза, они спали, уставшие, – пробурчал кто-то из воинов.

– Накинулись, словно били именно в разведчиков, – ругался другой. – Скоты. Их и так раз два и обчелся на всю армию. Недавно на юг несколько отрядов забрали. Мы же слепые без них, забери их всех демоны.

– А куда смотрело охранение?

– Да жрали они водку, охранение, туды твою.

– Порезали их. Они даже не успели пернуть.

– Ну и поделом.

Лансель опустился на колени рядом с трупом. В воздухе ужасно воняло горелым мясом. К горлу подступил комок. При этом понять свои чувства Лансель не мог. Парнишу он знал совсем плохо, действительно лишь раз тот храбро помог ему, спас жизнь. После боя Ланс отвел его к знакомому разведчику Груберу – предложил взять мальца, тем более что тому все равно больше некуда было деваться – родную хату сожгли, родственников перебили. А дальше там снова нападение было, все завертелось в хаосе, с мальцом Ланс так и не успел переговорить. Впрочем, может зеленоволосому мальчишке вообще было наплевать на своего мимолетного знакомца. Может, и не запомнил вообще. Да. Так будет проще думать.

Лансель резко поднялся, развернулся и пошел прочь. Однако его уже встречали Гнугнир и Элайджа. Гном стоял, раскуривая трубку.

– Ланс, дружище… – начал было он, но воин поднял руку, прося того прерваться.

– Идем на биваки, – пробурчал Лансель.

Однако в этот же миг раздались сигналы, трубившие общий сбор по своим отрядам.

– И что? Даже мертвых не будем хоронить? – цокнул языком Элайджа.

Ланс ничего не сказал, только ускорил шаг.

Их сотню вел сам Ухай – глава наемничьих отрядов армии Ильдена, не пожелавший отсиживаться в тылу. Дело в том, что основная масса армии Ильдена была смещена к правому флангу, левый, более легкий и мобильный, принимал на себя основные удары противника. За последние пару недель удалось стабилизировать фронт и нападения диверсионных групп противника теперь шли с севера. Юг стал более менее безопасным. Так, по крайней мере говорили среди командования. Поэтому пока основная армия двигалась на север по северо-восточным трактам, стараясь сохранять боеспособность основных полков, выдвинутые клином к западу отряды служили просевом для призванных мешать и ослаблять основное войско отрядов противника. Так должно было быть в теории. Во всяком случае, Ухая больше устраивало быть там, где опасно. А главнокомандующим наемников он скорее был номинально – у каждой банды или как они еще себя любили именовать – ганзы – был свой капитан. А Ухая просто другие капитаны уважали и боялись. Поэтому прислушивались.

У Ухая же была своя ганза. В ней было сто пятьдесят бывалых ветеранов, пришедших в Зеленые Луга с Гор Раздора. Раньше он служил как раз вельможам Истангара, но затем переметнулся к кесарю Айрону. Данное, надо сказать, двусмысленное обстоятельство привлекло Ланселя при выборе дальнейшего пути после Крепости Четырех Ветров. Убийство коменданта Крепости конечно же заинтересовало кесаря, было даже назначено следствие. Оставалось бежать – но куда? Все окрестности кишели могами да эрками. Можно было податься к последним, но что-то Айрона пугала перспектива снова заглянуть в путающую мысли штуковину, с которой он уже имел честь познакомиться на рудниках. И в это время как раз все ганзы набирали в свой состав новых желающих. Ухай при этом всем говорил вполне откровенно – из его отряда выдачи нет. Всем, кто пойдет к нему, нечего боятся преследований за старые грехи. Лансель тогда переглянулся с гномом и эльфом, и они рискнули.

И не прогадали. Юстициарии Айрона действительно пришли как-то к Ухаю, но тот угостил одного кулаком, с другим выпил водки. После этого никаких вопросов больше не было. Да и какие там могли быть? К тому времени троица его новых подчиненных себя проявила как яростные и удачливые бойцы, даже прикрыла здоровяка Ухая в нескольких стычках. Он проникся к ним особым доверием и конечно же не собирался расставаться с ними ради какого-то там правосудия. «Мне, – говорил Ухай, – проще с кесарем в войне схлестнуться, чем выдать своих каким-то садистам, которые отчего-то решили, что за ними правда».

Однако был еще момент с тем, что… наемники с Гор Раздора как раз перебили отряд Дронго – событие, которое Лансель не смог простить самому кесарю. Поэтому, он долго и мучительно носил его в себе и как-то на привале все же вызвал Ухая на разговор. Гигант испытующе посмотрел на вояку, потом улыбнулся и заверил, что в той битве его ганза не участвовала. Они многие годы сидели в укреплениях Гор и встретились впервые за долго с армией Ильдена уже при походе Айрона на север. Это сняло камень с души Ланселя.

Когда тройка наемников подошла к месту расположения своей сотни, то сразу же наткнулась на пару десятков утыканных стрелами тел в черных одеждах. Среди мертвых бродило несколько грустных лошадей. Их уже принялись постепенно грузить кое-кто из сотни Ухая. Коняка все же животное. Погорюет о прошлом хозяине да новому служить станет.

– Вот сволочи, раскидали, – забурчал гном, подойдя к месту, где наемники оставили свои вещи. Несколько мешков было разорвано и разный скарб теперь разлетелся по поляне, торбы разбросаны – на месте предполагаемого кострища лежал убитый наемник.

– Ах, старина До, – покачал головой Элайджа. – Говорил ему, что пить надо в меру.

– Ублюдок перед тем как сдохнуть заблевал мне всю торбу! – пнув мертвое тело, выругался гном. – Хренов урод.

Лансель подошел к убитому и перевернул его. Вся густая седая борода действительно была в остатках обеда, попало даже на волосы. Спутавшиеся на сморщенной лице старика. Видимо сначала одна стрела попала в живот, причем насквозь, а вот другая вошла прямо в сердце между кольцами кольчуги – её оперение обломалось, когда бедолага До упал лицом в траву. Это был уже немолодой воин, но неплохой лучник, правда, часто любил выпить и от того не раз спал всю битву в обозах.

– Перестань, Гну, – махнул рукой на гнома Лансель. – Может, он хотел наши вещи спасти…

– Да какой там! Что ты городишь? Вон его бурдюк валяется рядом с прочим его старческим дерьмом. Видимо, успел только поднять свою пьяную задницу да тут же его продырявили. Говорил же вам, надо было подальше от дурака бивак устроить!

– Что сделано, то сделано. Перестань уже, – одернул гнома эльф. Гнугнир в ответ проворчал что-то себе под нос, но продолжил чистить и собирать вещи уже без громких возмущений. Лансель в который раз удивленно про себя отметил, что гном более охотно прислушивается к Элайдже, чем к нему, Лансу. Знакомы они примерно одинаково друг с другом… – Хорошо хоть кони остались на привязи, их не подстрелили, да седла не посрезали, – при последних словах эльф принялся любовно чесать за ухом своего коня. Лансель же водрузил на свою животину чудом уцелевший походный рюкзак и дал коняке тростникового сахару.

– О! Старину До все же доканали, – раздался мощный насмешливый бас. Лансель повернулся к говорившему и ожидаемого увидел огромную фигуру Ухая. Тот как всегда был в своей любимой клепанной кожанке, одетой поверх кольчужной рубахи. Другие доспехи капитан не признавал и даже не носил шлема – не важно, на первой ли он был линии или бродил по лагерю.

– Здорова, командир, – кивнул Лансель.

– Да уж виделись давеча, – хохотнул Ухай, с интересом разглядывая мертвого старика. – Проклятье, До-то так и останется валяться. Я ему говорил, конечно, что он похож на кусок дерьма, но я даже не предполагал, что скоро он натурально превратиться в кучу навоза. Да… не успел сдохнуть, а воняет-то уже…

Лансель нахмурился. Ухай говорил все это совершенно весело и задорно, словно не о своем недавнем подчиненном, а как о… ну о том, о чем собственно и вел речь командир ганзы. Причем До был с ним очень давно, чуть ли не одним из первых в банде – многие старожилы уже успели тоже отправиться в Серые Пределы. А теперь вот над его мертвым телом стоит и ржет командир, которому он так долго служил. Впрочем, ему ли? Или его удачливости?

За время, что Лансель провел среди наемников, он для себя понял несколько очевидных вещей об этих людях. Во-первых, почти все они для себя когда-то решили, что все тяготы и проблемы мира и живых существ его населявших исключительно не их дело. Все, что их беспокоило, так это заботы собственного тела и духа. Остальное было несущественно. С одной стороны, конечно, это приводило к равнодушию и связанным с ним перегибам – слезы и мольбы тех, против кого наемники обращали свои клинки – не стоили для них ровным счетом ничего. Надо сказать, воины тем самым были также совершенно безразличны друг к другу. Нет, конечно, взаимопомощь и выручка обычные для людей, оказавшихся в замкнутом коллективе или опасной ситуации, естественно присутствовали, но… если кто-то из команды становился помехой или позволял себе нарушать какие-то удобные для всех правила, его без лишних колебаний могли посадить на нож.

Во-вторых, конечно, никто из этих вояк, годами месивших грязь под ногами в любую погоду и время года не жил ради денег. Скорее, так: ни у кого не было цели заработать определенную сумму, а затем жить с женой под боком и детьми. Нет, конечно, у некоторых были какие-то похожие планы, но с годами все это уходило прочь. Люди или гномы, или даже эльфы с орками привыкали к такому образу жизни. Именно сам по себе вечный путь искателя удачи, когда ты не знаешь, чем закончится твой день, был настоящей целью наемников. Деньги, им, конечно, то же были нужны, но обычно они спускали их все до последнего медяка на женщин и прочие развлечения, покупали оружие, доспехи. А для чего? Чтобы снова пойти куда-то за тем же самым. И так год за годом, пока случай не отправит их вот так, лежать на траве, как куча…

– Ухай, а чего вдруг такая спешка? Неужели не подождать до завтра, не похоронить своих мертвых? – спросил командира как всегда быстрее всех собравшийся эльф.

Здоровяк перевел взгляд на Элайджу и осклабился:

– И не говори. Помимо До еще Терпаку и Ловчего боги приголубили сегодня. Лежат тоже теперь. Но хоть не так вонюче…

– Так что стряслось то, туды твою& – уже более грубо поинтересовался гном. Надо сказать, какой-то строгой субординации в отряде Ухая не было. Он даже спокойно позволял подшучивать над ним. Другое дело что в ответ мог дать в морду, от чего шутник рисковал очнулся только на утро.

– Эльвут нарвался на целое гнездо могов. Эти гады все же устроили что-то вроде крепости из собственного дерьма и кишок на границе Зеленых лугов. Говорят, Эльвут с говносоветниками решили не лезть в улей, сами вал набросали вокруг этой хреновины и решили спалить всю паучью братию при помощи магии, так гады полезли из-под земли. В общем, чуть деру не дали бравые вояки Ильдена. Но кое-как порядок восстановили, однако сейчас засели на валу, трясутся идти дальше. Поэтому сейчас приказ пошел, чтобы левый фланг собрался у Воющего леса и затем как серп обошел вокруг пауков да вжарил им по заднице.

– Тогда мы как раз подставим свой зад эркам и другим отрядам могов, – нахмурился гном, раскуривая трубку.

– Да, как-то планчик мне тоже не по душе, – хмыкнул Ухай.

– Эльвут вообще не радует в последнее время. Какие-то дерганные и неуверенные решения он принимает, – почесывая острый подбородок, сказал эльф.

– Херней страдает, ты хотел сказать, друг мой, – громыхнул здоровяк. – Как Айрон отправился за море, так этот хренов лорд все как-то делает через задницу. Его же глупостью посеяли несколько сотен конницы, когда он их на север отправил, бездна пойми за чем.

– Что вы раскудахтались как бабы с базара, – пробурчал в трубку гном. – Будто при Айроне в Зеленых лугах все нормально шло? После Крепости мы тащимся как старухи. И что при кесаре, что при Эльвуте. Одна хрень – повсюду чертовы пауки да взбесившиеся эрки.

Лансель молча согласился с гномом. Да, Айрон был весьма способным полководцем, но не он один решал исход сражения. И даже его невероятная везучесть ни при чем. Кесаря окружали весьма способные и смелые люди. Взять того же Дронго и всех, кто погиб тогда вместе с ним. Не будь смелого рейнджера в ту минуту и в том месте, кто знает, чем бы закончилась история нынешнего кесаря.

– Да все равно, если честно, – махнул рукой Ухай. – Нам пока деваться особо некуда – моги не очень разговорчивы, да и цену деньгам они похоже не понимают. А эрки сбрендили в конец. Так что… служить Ильдену пока наша почетная обязанность, а там посмотрим.

– Если не передохнем, – хмыкнул гном.

– Да, – задумчиво сказал Ухай и грустно посмотрел на До. – Через полчаса выступаем. К ночи мы должны подойти до Воющего леса. Там сделаем привал и уже к утру вдарим по жукам.

– Как бы они нам ночью в зад не залезли, – пробурчал Гнугнир, закидывая торбы за спину. – Эй, молодчики, – обратился гном к тройке молодых наемников, недавно примкнувших к Ухаю, – разберите меж собой добро До. Негоже ржаветь хорошим вещам.

Вся тысяча с лишним бойцов под общим командованием лорда Мортимера вил Сантара довольно быстро собралась и двинулась на юго-восток. Высланные со всех сторон охранения несколько раз натыкались на разъезды эрок, но те были без синих глаз и быстро отступали, не видя перспектив нанести какой-то урон обозам или застать врасплох спящих. Вскоре воинство лорда Мортимера пополнилось несколькими конными сотнями и парой отрядов наемников-арбалетчиков. Чувство большой защищенности при прикрытых конницей флангов заставило кого-то из бойцов, мерно шагая по лугам, затянуть грустную солдатскую песню о потерянной любви и дырявых сапогах. Сапоги и правда, часто приходилось менять, несмотря на то, что Ланс с товарищами передвигались на лошадях. В бой сотня Ухая обычно ходила пешая и там всякое случалось. Коней у сотни Ухая было немного, только у самых зажиточных и успешных.

Впрочем, в походе все равно было множество проблем. Обычно это болезни, мелкие раны, постепенно становившиеся большой проблемой, голод, холод. Так уже ближе к вечеру у одного из парней Ухая разболелась нога в районе колена, остановился на пригорке, снял штаны – оказалось, маленькая рана, буквально от легкого чирка стрелы, загноилась и почернела. Лекаря в войске не было. Всего через четверть часа у молодца закружилась голова, он слег. Ухай приказал оставить раненного, но друг его наотрез отказался:

– Хочешь, вели стрелять в меня, но не брошу своего товарища, – сказал молоденький рыжеволосый разведчик. – А если нет, то дай нам время, я нарву трав, вылечу, догоню.

Ухай почесал затылок.

– Подохнете оба, – буркнул он, развернулся и пошел вслед за общей колонной.

Рыжеволосый посмотрел грустно на Ланселя и, взвалив друга на плечи, пошел к ближайшим зарослям. Ланс же проводил бывшего сотоварища взглядом и сам двинулся дальше, мучимый рассуждениями о том, как ему следовало поступить – остаться помочь? Отдать коня?

Но Ланс точно должен был себе признаться – за последние месяцы такое бывало уже не раз. И если бы он пытался помочь каждому, то вряд ли бы долго протянул среди всей этой грустной истории. Так и сейчас – сначала ситуация с рыжеволосым парнем и его товарищем, затем по пути стали попадаться маленькие группы воинов, сгрудившихся в кучу над одним или двумя страдальцами. Что? Как решится их судьба? Спасать всех, бежать в лес за травами или каждому коня?

– Думаю, все же рыжий самый правый здесь, – ответил Гнугнир, покуривая трубку, когда Лансель поделился с ним своими мыслями. Надо сказать, что гном почти никогда не сам ездил на конях, но сидеть на заду, как выражался он, у коня Ланселя или Элайджи ему не нравилось, поэтому он заморочился, но все же подыскал себе коня по росту и с одним мастером из армейских сделал подходящее для него стремя. Так что теперь ехал наравне с напарниками. Ну почти наравне, на две головы ниже. Зато любил затесаться между Лансом и Эладжей и, покуривая трубку, рассуждать. – Я вот, например, остался бы подтирать задницу за тобой. И даже за остроухим. А до всех остальных мне дела нет. Хоть завтра вся ганза вымрет от срачки или какой иной другой болезни.

Лансель не стал никак выражать своего мнения. Он знал гнома и эльфа месяца четыре с небольшим. На самом деле, даже толком понять, что они за персонажи, у него не было ни времени, ни возможности. Однако они все делали втроем, будучи совершенно неразлучными как в бою, так и в биваках. И создавалось такое чувство, что по одиночке начинали чувствовать себя неуютно. При этом гном и эльф вдоволь настранствовались сами по себе, нигде и ни к кому не привязываясь. А тут неожиданно прониклись друг к другу такими важными и связующими чувствами. А что Ланс? Ланс всю жизнь прослужил в дружинах. В прежние времена краткие дни и недели он проводил самостоятельно в городе, когда не было ратных дел, и почти всегда начинал очень быстро скучать по товарищам и скорее возвращался. Поэтому компания гнома и эльфа так кстати дополняла его вынужденное одиночество. Причем ведь забавно – уходил Лансель из дружинников, чтобы более не служить Айрону. А теперь вот все равно сражается под его знаменами.