Отыщи меня

– В другую сторону, Зоя.

Арриен тен Лоран смотрел теперь знакомо – спокойно и равнодушно, прежде замеченное выражение совсем исчезло из его глаз.

– Все еще помните меня? – Я сглотнула подступивший к горлу комок и опустила ресницы, скрывая слезы в глазах.

– Я вас помню, – повторил он давнюю фразу.

– Там, у подножия холма, – не предпринимая попыток отнять руку, по опыту зная, что бесполезно идти против силы защитника, я лишь кивком указала вниз, – был скорп, он утащил ариса Нейтона в свою нору. Я хотела…

Закончить фразу не удалось, комок снова подступил к горлу, но Арриен кивнул.

– Я позабочусь. Идите с остальными.

Он отпустил меня и слегка подтолкнул в спину, разворачивая вслед нашей группе. И я послушно пошла. Сделала один шаг, второй и только потом упала.

Глава 8

В сознание я приходила очень тяжело. Дышать было трудно, после обморока ощущалась противная тошнота, сердце выпрыгивало из груди, а ладони и ступни словно льдом сковало. Отдаленный запах пустыни и каких-то трав смешивался с горьковатыми нотками лекарств. И вкус озона в воздухе ощущался кончиком языка. Он исходил от шара-стерилизатора, знакомого с детства по приютскому лазарету, где я частенько проводила время после очередной неудачной шутки кого-то из детей. Этот аромат вызвал в сознании первую здравую мысль: меня тоже отнесли к пострадавшим.

Такое неудачное возвращение в пустыни едва ли было хорошим предзнаменованием.

Из-за плохого самочувствия я слабо реагировала на прикосновения, однако могла их услышать, как и ощутить чужое присутствие. Вот шорохом осыпавшегося с одежды песка прошлись по мне чьи-то ладони. И грудная клетка раскрылась с тихим вздохом, а тяжесть ушла. Тошнота отступила, и тепло проникло под кожу. Вместе с ним тело окутала дрема, только негромкий голос, подобный звону колокольчиков, мелодично вплелся в подступавшие сновидения: «Нужно сделать перевязку?» Ответом было легкое движение. Тот, кто стоял надо мной, вероятно, отрицательно качнул головой, но ни слов, ни голоса я не услышала. Зато боль в груди отступила. Мне становилось так невыразимо хорошо, как может быть только после изнуряющей муки, когда та уходит и делается очень легко. Захотелось воспользоваться этой благостной передышкой и позволить сну забрать меня на короткое время туда, где царствовал покой и где так редко доводилось бывать. Но эту попытку убежать от реальности снова разбил тихий звон колокольчиков. Словно шурша, раскатились песчинки, желтыми горошинами умоляюще прошелестев имя: «Эсташ».

От прозвучавшей в нежном голосе муки мне вновь стало горько, и она же разрушила навеянный сон. Я приоткрыла глаза и увидела удаляющуюся широкую спину высокого мужчины. Над головой слегка колыхался светлый тент палатки, в которой я была не одна. Внутри стояли кушетки, а на них спали по меньшей мере еще шесть моих одногруппников. Лиц я не видела, но узнала их по общей для всей экспедиции одежде.

Чуть повернув голову, я проводила взглядом мужчину и заметила неподалеку ту самую девушку с длинной темной косой, которую частично прикрывала повязанная поверх белоснежная косынка. Наша спасительница сидела вполоборота и тоже наблюдала за перемещающимся между кушетками человеком.

– Ступай отдохни в палатке, – я впервые услышала его голос, показавшийся мне ужасно приятным и успокаивающим.

– Я в порядке.

– У тебя упадок сил.

– Хочу сперва помочь, а затем отдыхать.

Девушка осторожно поднялась со стула, но горечь сквозила буквально в каждом ее движении, поскольку мужчина ничего не ответил. Она повернулась к висящему в воздухе голубому шару с инструментами и протянула к нему ладонь, а затем вдруг быстро отдернула руку и спрятала за спину. Вновь обернувшись лицом к мужчине, на ощупь схватила со стола одну из марлевых салфеток, после чего крепко сжала ее в ладони. Все это без малейшего звука и даже без лишнего шороха, однако человек, продолжавший осмотр и стоявший к нам спиной, негромко сказал:

– Серьезных ранений немного, и ты не в том состоянии, чтобы браться за хирургические инструменты. Даже для обычной стерилизации.

Человек повернулся лицом. Я как зачарованная уставилась сквозь ресницы на мужчину, чья внешность поразительно напоминала хорошо знакомый идеально красивый облик. Пронзительные глаза, светлые волосы, та же спокойная сила и уверенность в движениях. Но одновременно особая стать облеченного не только властью, но и большой ответственностью человека, привыкшего принимать на себя груз чужих проблем.

– Покажи, – прозвучало спокойно.

У меня возникло странное чувство, будто я подглядываю за не предназначенной для чужих глаз сценой. Не потому, что в ней было нечто особенное, а скорее из-за разлившихся в воздухе эмоций и связанных с ними чувственных ассоциаций, которые сложно поддавались описанию.

Девушка со вздохом вытянула руку из-за спины и убрала салфетку.

– Пустяковая царапина, рука дрогнула.

Он взял ее ладонь.

– Эсташ, – ее голос звучал жалобно.

– Что?

– Я лишь выжидала момент, когда скорпы окажутся ближе, чтобы перенести щит с людей на себя. Я успевала защититься.

– Хорошо.

Его голос не отражал чувств, а вот девушка, казалось, едва не плачет.

– Иногда хочется, чтобы ты просто отругал, – вдруг заявила она и попыталась забрать руку, но вмиг замерла, когда он склонил голову и прижал ее ладонь к своим губам.

У меня лицо запылало, а кожа, как обычно во время сильнейшего смущения, пошла красными пятнами от совершенно простого, но необычайного нежного жеста. Отвернувшись, я закрыла глаза, пытаясь отгородиться от всех эмоций разом. Однако неожиданно громко хлопнувший полог едва не заставил вздрогнуть. Зачарованную тишину всколыхнул резкий, показавшийся невозможно грубым голос: «Энсгар! В приемном покое просят вас подойти».

– Сейчас буду. – Мужчина отстранился от девушки и направился к выходу, возле входа на мгновение обернувшись. – Отдыхай, – повторил он и ушел.

Я вновь чуть повернула голову, наблюдая, как она смотрит на сомкнувшийся полог: плечи опущены, а рука, к которой он прикасался, крепко прижата к груди. Потом девушка вдруг резко оттолкнулась от стола, и в этот момент ее повело. Более не скрываемая слабость проявила себя во всей красе, и наша спасительница резко упала на стул, пробормотав: «Не думала, что выложилась настолько». Потом она откинула голову назад, прислонившись затылком к краю стола, и прикрыла ладонью лицо. А на меня вдруг снова накатила сонливость, и глаза закрылись сами собой.

Над пустыней занимался рассвет. В воздухе веяло теплом после ночной прохлады. Я прошла за палатками и взобралась на один из каменных постаментов, на которые в обычное время водружали бочки с водой или провизией. Прижала колени к груди и вытянула из-за пазухи пачку листов и карандаши. Вчера из-за навеянного сна я пропустила все основные события и теперь не знала толком, кто, где и как устроился. Я проснулась все в той же палатке, но поднялась раньше всех и тихонько вышла, никого не побеспокоив.

Понимаю, почему энсгар Альберги предпочел погрузить нас в целительный сон, не знаю только, какого количества сил ему это стоило. Хотя, может, защитникам и подобный поворот событий не в тягость? Организовать спасение людей, а затем еще и вылечить всех. Наверное, вчера здесь царила суматоха, но я все пропустила. Пока же я искала для себя укромное местечко, лагерь начал просыпаться. То тут то там раздавались голоса, с новым рассветом начиналась и новая жизнь.

Я положила тетрадь на колени и принялась выводить карандашом первые линии, обозначая приплюснутую морду, оскаленные зубы, длинный хвост и плотную чешую на теле. Не знаю, сколько прошло времени в этом моем почти медитативном состоянии, прежде чем кто-то позвал по имени:

– Зоя.

Подняв голову, я увидела неподалеку Ирэн. Она стояла, сжав руки у груди, и смотрела на меня с несчастным выражением лица.

– А я искала тебя. Как ты?

Я пожала плечами и снова опустила голову, пытаясь вернуться в то состояние, что владело мной секунду назад.

– Зоя, – она подошла совсем близко, коснулась моей руки тонкими холодными пальцами, останавливая движения карандаша по бумаге, – мне ужасно, ужасно жаль. Пускай он был таким глупым и рассеянным, таким несостоятельным человеком, пускай подверг всех опасности, но он был нашим учителем.

Я услышала слезы в ее голосе. Она всхлипнула и отерла рукой глаза.

– Зоя.

Я молчала.

– Чем ты занимаешься? – чуть недоуменно пробормотала Ирэн, так и не встретив с моей стороны никакой реакции.

Слезы все еще блестели на ее ресницах, когда она слегка наклонилась вперед, заглядывая в листок, и отшатнулась.

– Какая мерзость! Ты их еще и рисуешь? У нас учитель погиб, а ты! Просто сидишь здесь и рисуешь?

Она резко развернулась и поспешно зашагала прочь.

Я проводила ее взглядом, положив руку с карандашом поверх наполовину изрисованного листа. Настроение испарилось безвозвратно, теперь пальцы отказывались пошевелиться, чтобы закончить начатое. Изящный силуэт девушки мелькнул между палатками. Мне видно было, как она почти выбежала в широкий проход среди светлых тентов. Замерла, потом позвала кого-то. Я видела, как к ней подошел высокий светловолосый мужчина. Ирэн что-то сказала ему, затем опустила голову и прижала к глазам ладони, а он, помедлив немного, крепко ее обнял. Даже с такого расстояния я узнала Арриена тен Лорана, безошибочно отличив его от брата, и снова склонилась над листком, отводя от молодых людей взгляд. Нужно будет спросить его потом, как… как он выполнил обещание обо всем позаботиться. Потом. Чуть позже. Сперва закончу рисунок.

– Здравствуй.

Я снова вскинула голову, услышав знакомое звучание серебряных колокольчиков в голосе. Темноволосая магичка стояла неподалеку, перекинув через плечо густую косу с вплетенной в нее светлой лентой. Теперь голова ее не была укрыта белой косынкой, а одежду, напоминавшую наряд медсестры из госпиталя, она сменила на свободные светлые штаны и рубашку с длинным рукавом. Обычная форма Альберги, нам выдали похожую.

– Хочешь побыть одна? – спросила она вдруг.

Я пожала плечами, как и при вопросе Ирэн.

– Я уйду, если желаешь.

– Можешь остаться, – ответила я негромко и снова взялась за карандаш.

Удивительная девушка подошла ближе, затем и вовсе забралась на валун и села рядом со мной.

– А можно посмотреть? – она не стала заглядывать в мои рисунки, как сделала Ирэн, зачем-то сперва спросила разрешения.

– Смотри.

Я показала ей лист, ожидая той же реакции, но девушка лишь негромко вздохнула.

– Скорп выглядит жутко. И поза у него такая, словно тащит кого-то… – она резко прервалась. – Знаешь, они ведь не самые страшные из монстров, но у тебя получился действительно впечатляющий образ. А можно посмотреть другие?

Я молча протянула ей тетрадь. На самом деле в ней было не так уж много зарисовок чудовищ – всего две. Обычно я изображала их на отдельных листах, по просьбе ариса Нейтона.

Девушка бережно открыла тетрадь и улыбнулась, обнаружив мои зарисовки крыльев. Она легонько провела пальцем вдоль плавной линии, пока я придирчиво рассматривала собственное творение, понимая теперь, что все эти схематичные изображения и вполовину не передают настоящей красоты истинных крыльев. Девушка пролистнула несколько страниц, остановилась на еще одной зарисовке чудовища, застывшего в прыжке с оскаленными зубами, и чуть передернула плечами. А потом быстро пролистала до страницы со скорпом и стала рассматривать этих чудовищ, словно сравнивая друг с другом.

– Возьми, – она закрыла тетрадь.

– Жутко? – спросила я, забирая свое сокровище обратно.

– Не то слово. Скорпы и лагары в жизни не выглядят и вполовину так страшно, как у тебя здесь.

– Лагары?

– Тот монстр в прыжке. – Она помолчала. – Они практически перевелись. Удивительно увидеть его на твоих рисунках.

Мы затихли на некоторое время, пока вдруг девушка не коснулась легонько моего плеча, задав неожиданный вопрос:

– А кого погубило то другое чудовище?

– Маму.

Отчего я отвечала ей? Зачем позволяла вновь всколыхнуть давние болезненные воспоминания? Все дело было в ее располагающем отношении? Или после произошедшего вчера просто невозможно было и дальше молчать?

– Я едва помню прежнюю жизнь, зато чудовище запомнила отлично. Только зачем мы шли через пустыню? Ведь переходили целым отрядом. Странные люди в платках на голове, повязанных так, – я изобразила ладонью нечто объемное вокруг макушки, – вроде тюльпана. А еще там был человек с татуировкой в виде крыльев на плече. Только он не умел летать или создавать огонь. Иначе чудовища не растерзали бы его.

Я перевела дух на секунду, уже не отдавая себе отчета, что продолжаю выплескивать наболевшее вслух.

– Не люблю пустыни! Они тоже за что-то невзлюбили меня, каждый раз забирают самое ценное. Я бы не возвращалась сюда вновь, но арис Нейтон был одержим этой идеей. Он мечтал добраться до архивов Альберги, пообщаться с первопроходцами[16], составить самый полный справочник. А главной мечтой было доехать до Дальери, единственного места, где обитают разнообразные виды чудовищ. Взглянуть на него хотя бы издали.

– В пустынях часто гибнут люди.

Я вздрогнула от ее голоса, поскольку глубоко погрузилась в мысли и воспоминания, даже позабыла о присутствии другого человека, по привычке разговаривая сама с собой. Как ни странно, эта девушка не ощущалась чужой или неприятной. Ее присутствие настолько не тяготило меня, что я позволила себе проявление одной из странностей, которую прежде довольно удачно контролировала. Мысли вслух считались отклонением от нормы.

– Не скажу, что к этому можно привыкнуть. Вероятно, частично отгородиться от эмоций, но всегда, всегда ужасно жаль. А к пещерам Дальери не рискует подобраться никто из первопроходцев и исследователей. Была бы возможность взглянуть на чудовищ, прячущихся там, хоть издали, со стороны пустынь, кто-то бы уже отважился. Но это чревато неожиданным нападением. Монстров в пещерах слишком много, как и ходов. Норы создают настоящий лабиринт, и отверстия узкие, так что группой не проникнуть, только поодиночке. А это отличный шанс для чудовищ – напасть со всех сторон, из других тайных проходов. Если же они не нападают, то сбегают и прячутся, чувствуя приближение огня защитников. Не горы, целый муравейник.

– А откуда ты знаешь, если исследователи туда не добирались?

– Защитники предпринимали попытки изучить Дальери.

– Эй, – прервал нас знакомый голос. Я перевела взгляд на подошедшего Трена. Такого знакомого и привычного, разве что немного помятого и потрепанного. – Привет.

Он повернулся к сидевшей рядом девушке:

– Это ведь ты? Та, кто построила щит.

Я ощутила легкое движение, когда моя соседка легко соскользнула с камня вниз и встала, слегка облокотившись на валун. Парень шагнул вперед и протянул руку.

– Трентий оль Вин. Где ты научилась создавать такую защиту? Да еще и на расстоянии?

– У меня был хороший учитель. – Она легко пожала его руку. – Мариона тен Лоран.

– Вот оно что, – протянул парень. – Жена защитника. Теперь понятно.

Он оглядел ее с ног до головы.

– Что понятно? – она насмешливо прищурилась.

– Кто был твоим учителем. Завидую по-хорошему. И спасибо.

Она забавно скривила кончик носа, будто вот-вот чихнет.

– А я благодарна всем за то, что не стали в панике кидаться в разные стороны. Иначе не смогла бы. Будь я чуть ближе к вам, сумела бы сделать щит плотнее, тогда и пострадавших оказалось бы меньше. А так вышло неравномерно.

Странно было слышать, что она еще и недовольна собственной смелостью и умениями. Ведь без этого щита и живых было бы намного меньше. Из темных закоулков сознания вдруг выплыло воспоминание, как Трен кричал на всех тогда, чтобы встали плотнее и не вздумали дергаться. Вот кому и правда следовало руководить экспедицией. Он был самым правильным выбором для поездки в пустыни.

Парень перевел взгляд на меня.

– Жаль старика. Надо было спуститься и за ним тоже. Но я думал, он успеет забраться к нам как раз до нападения чудищ. Если бы не его раны, этот скорп не смог бы нацелиться так точно.

– Ты не успевал спуститься. – Я резко захлопнула тетрадь и тут же съехала с валуна, хоть и менее изящно, чем Мариона, когда заметила еще одного человека. Совершенно особенного, удивительного человека, спасшего наши жизни уже после того, как нападение закончилось. Теперь стало ясно, отчего имя энсгара почитали в Альберге почти священным. И отчего, казалось бы, рядовой врач обладал здесь такими широкими полномочиями. Просто он был совершенно необычным. Мне ужасно хотелось сейчас то ли поклониться ему, то ли обнять. А отдельную благодарность я испытала за подаренную вчера краткую передышку, за возможность ненадолго забыться, когда он убрал сковывавшую грудь боль. Даже наш Трен, человек, не признающий авторитетов, вдруг словно вытянулся по стойке «смирно», а в его глазах промелькнуло восхищение.

Мариона же, в отличие от нас двоих, среагировала иначе – тут же опустила глаза и прижалась к валуну, словно надеясь стать невидимкой. Я вспомнила сцену, подсмотренную в палатке, и слегка покраснела. Впрочем, поразмыслить над виденным не удалось, поскольку мужчина уже подошел к нам и заговорил.

– Доброе утро, – приятным голосом поздоровался он и посмотрел на меня. – Мне сказали, вы назначены помощницей… руководителя экспедиции.

От его слов вновь болезненно сжалось сердце, поскольку в той паузе перед словом «руководителя» он намеренно упустил эпитет «погибшего». Из жалости.

– Да, арис Нейтон выбрал меня своей заменой.

И в этот момент до меня наконец-то дошло, что теперь я не просто замена, но ответственная за всю экспедицию. А роль обычной ассистентки, следящей за рассеянным преподавателем, в прошлом. Именно я теперь отвечала за благополучие прибывших в пустыни одногруппников. Под спокойным взглядом стоящего напротив мужчины я все больше и больше ощущала, насколько несостоятельной кажусь со стороны – какая-то худая нескладная девчонка, едва перешагнувшая черту совершеннолетия и мало чем отличавшаяся от остальных «детей».

– Не откажите пойти со мной в приемный покой. Нам требуется обсудить дальнейшую судьбу экспедиции.

Он чуть склонил голову и протянул руку, указывая направление. И, с трудом преодолевая растерянность и испуг, я отправилась вперед.

* * *

Мариона не последовала за всеми в приемный шатер, вместо этого решив отправиться в медицинский отсек и проверить, сколько после вчерашнего происшествия осталось необходимых медикаментов и что придется заказать к следующему привозу.

Сделав несколько шагов, она внезапно заметила впереди Арриена и резко сменила курс, посчитав, что сейчас жизненно необходимо сходить в продовольственную секцию, проверить что-нибудь в той части. Однако стоило развернуться и чуть ускорить шаг, как прежде спокойно ожидающий возле медицинского тента защитник последовал за ней.

Молча они прошли короткий путь, и Мариона, остановившись возле одной из подвод с тюками, обернулась к молодому человеку.

– Знаешь, – насмешливо произнесла она, – сейчас ты больше похож на преследователя, чем на защитника.

– Так теперь воспринимается простое намерение помочь?

– У тебя слишком зверское выражение лица, Риен.

– Я ведь с лучшими намерениями, Маришка. Хотел предложить тебе, а давай сбежим через неделю вместе.

– В фамильное поместье тен Лоран?

– Как ты догадалась?

– Очень смешно, – девушка фыркнула и принялась отцеплять от кольца на стене крюк, чтобы подцепить на него мешок и активировать механизм переноса. Вчера ничьи руки так и не дошли до разгрузки подвод. Внезапно Арриен подвинул ее и взвалил верхний мешок себе на плечо, не позволив девушке таким удобным образом притвориться занятой.

– Пустыни не для тебя, – с абсолютно серьезным выражением лица заявил он, скидывая мешок на землю возле двери склада. – Где ключ, чтобы отпереть эту дверь?

– У меня, – ответила Маришка, доставая ключ из кармана и принявшись возиться с замком.

– Помочь?

– Нет. – Замок щелкнул, и девушка отворила скрипнувшую дверь. – И не нужно таскать мешки самому, механизм с этим легко справится.

Она кивнула на подобие крана, единственное неудобство которого состояло в том, что работал он крайне медленно.

Арриен какое-то время наблюдал, как машина со скрипом подтягивает прицепленный за крюк мешок, а затем тот повисает над телегой, после чего начинает двигаться на тросе, минуя дверь, в глубину сарая.

– До завтра управишься, – прокомментировал он.

– Риен, я всегда ужасно рада твоей компании, но, может, сейчас брату очень нужна твоя помощь?

Защитник усмехнулся и сложил на груди руки.

– Очень слабая попытка от меня избавиться.

– Вот ты бы еще Олайоша позвал в помощники! – в сердцах высказалась девушка. В это же самое время упомянутый друг обоих братьев как раз подходил к продовольственной зоне, не найдя Маришку в медицинском тенте.

Уже приближаясь к сараю, он заметил замершую возле стены миловидную незнакомую девушку.

– Доброе утро, – с улыбкой поздоровался он, на что девушка внезапно встрепенулась и дернулась, точно от испуга. Она растерянно взглянула на мужчину, покраснела, затем нервно кивнула и поспешила прочь. Олайош проводил ее недоуменным взглядом, пожал плечами и продолжил свой путь. Торопливо идущая прочь Ирэн в это время пыталась уложить в голове, что Арриен, кажется, неравнодушен к жене собственного брата. Если такое вообще возможно. Как же тогда разговоры о невосприимчивости защитников? А с другой стороны, что это сейчас было? Он не просто уговаривал ее поехать домой, навестить Каролину, но предложил сбежать!

Олайош завернул за стену сарая и обнаружил забавную картину, когда Арриен вышел из двери и прокомментировал:

– Четвертый. А какой по счету затаскивает твой механизм?

– Второй, – в притворном недовольстве закатила глаза Мариона, пряча улыбку, а затем заметила Олайоша. – Ну вот, так я и знала!

– Знала, что приду к тебе на помощь, радость моя? – улыбнулся мужчина.

– Скорее к нему на помощь. – Девушка сложила на груди руки. – Олайош, скажи честно, ты хотел предложить мне сбежать вместе?

– Не сбежать! Что ты! Уехать от твоего нерадивого супруга, который запер настоящее сокровище в иссушающих и жутко опасных пустынях! Он тебя недостоин. Ведь я так долго вас не навещал, а теперь приехал, и что я вижу?

– Что ты видишь? – уточнила Мариона.

– Тебя вижу, радость моя, в косынке и фартуке. Светлейший Царим! Эсташ! Ты украл мою жену, чтобы прятать от белого света среди песков? И это наследник могущественного рода! Где балы, где новые платья, драгоценности, в конце концов? Я буду прав, Мариона, если скажу, что самое блестящее из виденного тобой здесь – это хирургические инструменты?

Девушка рассмеялась.

– Я скучала по тебе, Олайош, – а бросив взгляд на громко фыркнувшего Арриена, добавила: – по вам обоим. Рада, что приехали.

– Ну еще бы! – Олайош весь словно засветился. – Собирайся, дорогая, забираю тебя обратно. В домик у моря с чудесным садом. Каждый вечер будем устраивать светские приемы. Этот вечно занятый доктор совершенно не знает, как заботиться о юной и красивой жене. Он тебя не достоин.

– А твоя избранница не будет возражать, если я у вас поселюсь?

– О, она будет только рада. Ведь я расскажу ей, что здесь увидел.

Мариона покачала головой, глядя в лица двух дорогих ей мужчин. Они так умело маскировали за шутками свое беспокойство.

– Я не поеду.

Арриен громко вздохнул, Олайош в сердцах хлопнул себя ладонью по лбу. Девушка же устремилась прочь от сарая, когда мужчина произнес ей вдогонку:

– Пожалей его, девочка.

Маришка невольно замедлила шаг.

– Не будь такой жестокой. Если уж мнение нас двоих, вместе взятых, стоит гораздо меньше одного его слова. Он ведь не станет давить.

– Зато ты давишь, Олайош.

– Потому что ты рискуешь собой! И видеть из исследовательской повозки, как к тебе несутся эти чудовища… Да у меня чуть сердце не остановилось! Не представляю, что ощущал Эсташ.

Мариона опустила плечи и тяжело вздохнула. Потом же, так и не ответив, быстро направилась прочь.

Я смотрела на обращенные ко мне лица и ощущала невероятную беспомощность. Очутиться перед суровыми обитателями пустынь, которые молча слушают твой рассказ об организации экспедиции, оказалось серьезным испытанием для нервов.

– У вас имеется хоть какая-то научная степень? – спросила строгая женщина, к которой другие обращались, называя бене Алистой. У нее выходило смотреть так, что собеседник начинал ощущать невероятную робость.

– Нет, я ведь еще учусь.

– В любом положении, касающемся определения начальника экспедиции, пусть даже самой крохотной, пусть из пары человек, существует четко прописанный момент. Руководитель должен обладать научной степенью, чтобы хоть приблизительно представлять, как организовать процесс сбора информации.