В сторону света. Полная версия в иллюстрациях автора

Мать Софья Семеновна Лежон: (кладет книгу на стол) Вот это новость, дорогой… Зачем?

Отец Николай Иванович Лежон: Мать этого Славика еще похлеще сына. Тупая, наглая… баба.

Мать Софья Семеновна Лежон: Ты что, Николя?.. «Кель моветон». Что за жаргон? Ты не простыл ли на своей работе?

Отец Николай Иванович Лежон: Она не стала даже слушать. Орала и грозила мне. Господи, прости! Не стала слушать, чуть не ударила меня кулачищем. Вот баба наглая!

Мать Софья Семеновна Лежон: Леля не спит. Придержи свой грубый лексикон. Я и не знала, что ты так умеешь говорить.

Отец Николай Иванович Лежон: Я плохой? Послушай. Мне только что ведро помоев надели на голову. Донышком вверх. Как я должен тебе об этом рассказать?

Мать Софья Семеновна Лежон: Без скверных слов, очевидно. Как сам-то полагаешь?

Отец Николай Иванович Лежон: Леля, пора спать, доченька. (укрывает бутыль покрывалом). Пусть тебе приснятся хорошие и добрые сны. Спокойной ночи.

Мать Софья Семеновна Лежон: Да, зачем я отправила тебя разбираться? Ума теперь не приложу…

Отец Николай Иванович Лежон: Вот всегда ты так. Сначала, Николя, выручай. А потом – я же и виноват. Так нельзя, дорогая. Послушай. Эта соседка просто не в себе. Она не дала даже слово вставить. Сразу начала кричать.

Мать Софья Семеновна Лежон: Успокойся! Мало ли какого сброда вокруг. Выброси все это из головы. Сегодня просто был тяжелый день, дорогой.

Отец Николай Иванович Лежон: Да. Просто тяжелый день. Прости. (устраивается фривольно в интерьере)

Из-за кулисы громкий голос Соседки Клавдии Морсо: Лежон-жужон. Ау-у! Вот я доберусь до тебя!

Отец Николай Иванович Лежон: (вскакивая с места) Нет. Как это успокойся? Что теперь? Софья, как жить теперь?

Мать Софья Семеновна Лежон: Ну, дорогой, если каждая соседка будет так тебя нервировать и выбивать из колеи… Побереги сердце.

Отец Николай Иванович Лежон: Сердце!

Мать Софья Семеновна Лежон: Не хочешь вина?

Отец Николай Иванович Лежон: Вина. Ах, вина? Что за вина…

Мать Софья Семеновна Лежон: Хватит! Милый, не катай больше одну и ту же мысль по голове. Переключись. Договорились?

Отец Николай Иванович Лежон: Пойду пройдусь перед сном. Не могу сидеть вот так просто…

Мать Софья Семеновна Лежон: Пойти с тобой?

Отец Николай Иванович Лежон: Смеешься? Я просто хочу побыть один.

Мать Софья Семеновна Лежон: Хорошо, дорогой. На мне не вымещай, прошу тебя…

Отец Николай Иванович Лежон: Прости (уверенно идет к арке, одновременно к ней с другой стороны подходит и соседка Клавдия Морсо. Мать Софья Семеновна берет бутыль на руки и баюкая ее, уходит со сцены)

Соседка Клавдия Морсо (подвыпившим прононсом): А! Лежон! Идешь? Ты знаешь, что мой сын за-тем-пературил? Ты знаешь, надутый круасан, что ты натворил?

Отец Николай Иванович Лежон: Оставьте! Что за глупость? Ничего я не творил. Ваш сын…

Соседка Клавдия Морсо: Мой сын избит тобой! Зверюга. Хуже зверя!

Отец Николай Иванович Лежон: Оставьте! (разворачивается обратно в зону Лежон, соседка же машет ему вслед кулаком, уходит, шепча проклятья) Софья! Я не могу так больше. Софья! Она опять там, у двери. Будто ждала меня. Софья!

Мать Софья Семеновна Лежон: (выходит на сцену без бутыли) Тише, я только уложила Лелю. Не шуми. Что там опять стряслось?

Отец Николай Иванович Лежон: Стряслось. Да что могло стрястись? Конечно. Я встретил эту бабу. Она меня ждала. Еще ведро помоев…

Мать Софья Семеновна Лежон: Ах, дорогой!

Отец Николай Иванович Лежон: Что делать? Куда деться?

Мать Софья Семеновна Лежон: Не мечись! Эмоциями ничего не добьешься.

Отец Николай Иванович Лежон: Ты понимаешь, я – начальник, уважаемый человек. Я!.. и Она…

Мать Софья Семеновна Лежон: Да. Я понимаю.

Отец Николай Иванович Лежон: Нет. Возмутительно. Я! И Она… Как смеет, вообще! Как она смеет. Ты понимаешь. На «ты», фривольно, через губу. Так, будто я семечками торгую на парапете.

Мать Софья Семеновна Лежон: На паперти.

Отец Николай Иванович Лежон: Да, или на паперти стою. Как с другом. Нет, как с ровней! Да кто она вообще…

Мать Софья Семеновна Лежон: Мать, видимо. Тоже мать…

Отец Николай Иванович Лежон: Мать? Мать маленького уродца! Вошь. Вша! Большая вша. Как там у Горького? Не помнишь? Мать. Рождение Человека. Рожала на меже, корова!

Мать Софья Семеновна Лежон: Ну-ну. Не нам судить…

Отец Николай Иванович Лежон: А кому судить? Ей судить? Она, несчастная? В убогости, в тупости…

Мать Софья Семеновна Лежон: Родной.

Отец Николай Иванович Лежон: Да. Я понимаю. Время сейчас такое. Время тех, у кого кадык мощнее. Обман, ложь, нахрап. Вот, быдло! Не современно. Я – Николай Лежон – ретро. Утиль. Старый шкапчик-с. Патефончик-с. Вообще… Хрустальный рукомойничек-с… Теряюсь! Пойми. Быть интеллигентным – старомодно. Даже опасно. Затопчут. Те, в галошах. Жлобы, или как их? Все они – жлобы…

Мать Софья Семеновна Лежон: Не обобщай.

Отец Николай Иванович Лежон: Я не обобщаю. Нет у меня инструмента справиться с этой бабой. Для меня то, что дозволено – меньше, чем у нее. Для меня – Стыдно – категория. Для меня – Совесть – не пустой звук. А ей – можно все. Какая Совесть, Стыд? Пошло! Ерунда! Я бессилен. Пойми. Языка она не понимает. Ну не по голове же ей давать. А?

Мать Софья Семеновна Лежон: Только и осталось – руки распускать. Что за мысли, Николя?

Отец Николай Иванович Лежон: А как? Она так и будет поджидать меня у двери? Стоять сутками, бросать в спину проклятья? Господи, мерзость-то какая. Эти рюшечки-завитушечки. Бородавочка! Прыщик с ручками. Волдыречек…

Мать Софья Семеновна Лежон: Все обойдется.

Отец Николай Иванович Лежон: Ни-че-го не обойдется. У нее цель появилась. Знаешь, впервые в жизни – появилась цель. Сгноить меня. Вот так. Получается. А Леля? Леленька теперь что? Так и будем ребенка прятать?

Мать Софья Семеновна Лежон: С Лелей все будет хорошо. Глаз заживет, будем ходить на прогулку вместе. Только бы зажил…

Отец Николай Иванович Лежон: Вместе. Во двор, в школу, в институт…

Мать Софья Семеновна Лежон: О, господи! Послушай, дорогой.

Отец Николай Иванович Лежон: Вошь! Какая пакость! Я увяз в ней, наступил в нее. Давно не было таких встрясок. Нет. Ну всегда можно решить проблему. В диалоге. Поговорить. Найти компромиссы.

Мать Софья Семеновна Лежон: Найдем компромиссы, дорогой. Обязательно найдем. Другого не дано. Ей самой быстро надоест. Обязательно надоест.

Отец Николай Иванович Лежон: Ха. Ей надоест. Кто она?.. Человечишко? Человечишко – звучит горденько?

Мать Софья Семеновна Лежон: Да. Я все понимаю. Твое самолюбие задето.

Отец Николай Иванович Лежон: Нет у меня самолюбия. Знаешь, я все время вспоминаю свое детство. У нас во дворе было много детей. Нормальных мальчишек, девчонок. И была одна единственная скамейка под каштаном. Один-единственный аттракцион – простая облезлая скамейка. Мы любили сиживать на ней. Я ее перед глазами до сих пор вижу. Знаешь, такое место первых влюбленностей. Не знаю, стоит ли тебе рассказать. Такой конфуз, знаешь ли… Расскажу. Бог с ним. Однажды, на этой скамейке, остались мы одни с девочкой, которой я был тогда очарован. По-детски, так, грезил. И тут – подарок. Вокруг никого. Только она, сидит, смотрит на меня…

Мать Софья Семеновна Лежон: Голубыми глазами?

Отец Николай Иванович Лежон: Почему голубыми? Ах, осел я! К чему все эти воспоминанья?

Мать Софья Семеновна Лежон: Прости. Продолжай. Очень увлекательно, знаешь ли. Даже интригующе.

Отец Николай Иванович Лежон: Сидим на скамейке, беседуем. А тут к нам мальчишка подходит – чужой – из соседнего двора. Вечно грязный такой, хулиганистый. Типа этого Славки с рогаткой. Такой же, практически. И, откровенно говоря, я как только его увидел, сразу напрягся весь внутри. «Ну, – думаю, – принесли его черти». А он между нами садится и к этой девочке с какой-то глупостью пристает.

Мать Софья Семеновна Лежон: Ну, ты его прогнал, конечно же.

Отец Николай Иванович Лежон: Да, дорогая. Я наклонился к его уху и тихо попросил поискать у меня в голове вшей.

Мать Софья Семеновна Лежон: Вшей?

Отец Николай Иванович Лежон: Да. Вшей.

Мать Софья Семеновна Лежон: Какой ужас. Лежон – и вши.

Отец Николай Иванович Лежон: Да нет. Не юродствуй, дослушай. Конечно же вшей у меня нет и не было никогда. Но хулигана я победил словом. Хитростью. Его со скамейки просто сдуло. Понимашь? Он перепугался так, что ты не представляешь.

Мать Софья Семеновна Лежон: Умно. Тем более для ребенка. Очень умно.

Отец Николай Иванович Лежон: Да. Но мой отец, когда услышал эту историю, сказал: «Лежон, у тебя совсем нет самолюбия». Вот, к чему я все это вспомнил…

Мать Софья Семеновна Лежон: Надо будет обязательно Леленьке рассказать. Очень полезная мораль в этой истории.

Отец Николай Иванович Лежон: Ну-ну. Еще дочери позволим хихикать над отцом. Не вздумай. И не попрекай меня каким-то самолюбием. Нет этого качества у меня. Я просто не могу положить конец безобразию с соседкой. Чушь какая-то…

Мать Софья Семеновна Лежон: Согласна, чушь! Ты долго собираешься митинговать? Может уже прекратим все это, Николя? Толку от этих размышлений нет. Родной, давай я о тебе позабочусь.

Отец Николай Иванович Лежон: Ах, Сонечка! Хорошо, что у меня есть ты. Знаешь. Я столько сил потратил, чтобы создать все это (обводит интерьер жестом). Но все это пепел. Все это – без души. А душа – это ты. Я все-таки счастливый человек!

Мать Софья Семеновна Лежон: Да.

Отец Николай Иванович Лежон: А помнишь, как мы с тобой…

Без паузы сцена 3

Авансцена

Из-за правой кулисы появляется Соседка Клавдия Морсо и автор пьесы. Они двигаются к левой кулисе по авансцене. Лежоны стоят за заднем плане молча, не двигаясь.

Соседка Клавдия Морсо: Надутый индюк! Ребенок без отца. Мальчик мой. Я ж с последних сил. Мой мальчик.

Автор пьесы: Безобразие. Да, как я понимаю вас.

Соседка Клавдия Морсо: Везде они. Прыщи эти в костюмчиках! Тю-тю-тю. Начальничек. Все рулит, прохиндей. На нашей шее. Ишь, ты. Хочу – то, хочу – это. А я ж ночами, да по сменам. Без отца. Одна. Все одна.

Автор пьесы: Безобразие! Сколько сил. Сколько нужно сил. Да, одна, совсем одна.

Соседка Клавдия Морсо: Славочка! Он ведь добрый мальчик. Я знаю. Вот я со смены прихожу, а он смотрит на меня вот так. Добрый мальчонка, очень отзывчивый. У него ведь отчим был – колотил мальчонку. Я не знала. Напьется, и колотит. А я на смене. Не вижу. А он колотит. Я как узнала – выгнала, тут шум стоял. Чемодан, портки туда дырявые и вон – пинка под зад.

Соседка Клавдия Морсо и автор пьесы скрываются за левой кулисой. Громкая музыка. На сцену выбегают демоны сна в красных свободных накидках, у одного из них в руках красная сбруя. Они хватают Николая Ивановича за руки, тот сопротивляется, но вырваться не может. Другие демоны уводят за кулисы Софью Семеновну, которая покорно двигается, будто сомнамбула. Пятый демон надевает сбрую на Николая Ивановича. Из-за кулисы появляется Соседка Клавдия Морсо с плетью. Она пластично, легко добирается до центра сцены и сбрасывает халат, обнажая кожаное нижнее белье. Хватает в одну руку сбрую, другой – изображает удары по туловищу Николая Ивановича. Демоны кружат вокруг.

ЗАНАВЕС. Конец первого акта.

Акт второй

Сцена 4

Автор пьесы (появляясь небыстрой походкой – от правой кулисы – к левой, вышагивая по авансцене перед закрытым занавесом): – Я написал эту историю триста лет назад, когда как замыслил ее значительно раньше. Над миром грохотали войны, миллионы людей складывали головы за свои идеи. Удушливые газы, стрекот первых пулеметов. Грязные, окровавленные туловища, мозаика смерти. И птицы над всем этим. Гар! Гар! Ненасытные желудки с крыльями. Гар! По-над землей стоял нескончаемый стон. Стон раненных, искалеченных и сирых. Но этот стон не слышал я. Я – Жюль Огюст Рене. В моих ушах стояла и стоит другая страшная мелодика. Та, что еще чудовищней. Мелодика, рожденная в быту. Меж близкими, меж одноверцами, меж братьями, сестрАми. Стон, боль тех, кто рядом. (Добирается до левой кулисы и уходит со сцены)

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.