Час Купидона. Часть II. Купидон и тщетные терзания любви

– Так что же там насчёт роли-то? Кажется, что после успешного дебюта Виллеруа в роли Купидона, мне уже не достанется ничего интересного. Ну не Сатира же, в самом деле, танцевать.

– Его величеству требуются не только актёры, но и зрители, – пояснил свои последние слова Франсуа-Анри и, сложив лист вчетверо, спрятал его в шкатулке для бумаг.

– Ах вот оно что! – вздохнул с видимым облегчением де Лозен и потянулся. – Ну что же, коли так, то мне пора. Наверняка я застану на своей квартире такое же послание или что-то вроде того. Вряд ли оно будет запечатано красным сургучом, – он не скрывал, что догадался, от кого именно было письмо, которое передали дю Плесси-Бельеру. – Ну, разве что с припиской относительно того, сколько человек из гвардейской роты я могу взять с собой в качестве самых искренних и горячих поклонников юных танцовщиц кордебалета. Граф де Сент-Эньян обычно очень пунктуален по части организации подобных мероприятий и даёт весьма определённые указания.

– Да, внимание публики будет не лишним, – кивнул полковник и повернулся к двери. – Итак, передайте посланнику, что я и маркиз де Лозен будем в Лувре в назначенный час. И я выполню всё, что мне предложено сделать.

Де Лозен собрался уходить, и маркиз из деликатности не задерживал его дольше. Ведь он помнил какими переживаниями терзалась очаровательная молодая актриса в ожидании новостей, а главное – своего пылкого любовника. В том, что побывав в своей квартире с тем, чтобы переодеться и проверить прибывшую почту, де Лозен отправится прямиком на улицу Пти-Бурбон – дю Плесси-Бельер нисколько не сомневался. А сам маркиз де Лозен, видя понимание на лице друга, не счёл необходимым опровергать или подтверждать его догадки. Получив почти исчерпывающие ответы на все свои вопросы и достаточно сведений для того, чтобы успокоить оставленную ими в состоянии, близком к панике, мадемуазель Стансу, он хотел успеть вернуться к ней в театр до наступления темноты.

– Не забудьте заглянуть и к мадам герцогине, – с улыбкой напомнил дю Плесси-Бельер, провожая маркиза к двери. – Она ждёт вас с новостями.

– Какими новостями? – Лозен не сразу понял, о чём шутил его друг, но заметив красноречивый жест барабанивших по дверному косяку пальцев, широко улыбнулся и кивнул. – Ах да! Ну конечно же! Я загляну к её светлости. Эй, любезный! – щелчком пальцев он подозвал дожидавшегося в коридоре мажордома. – Передайте герцогине, что я желаю передать ей моё почтение.

– Сию минуту, ваша милость!

Когда шаги мажордома и де Лозена затихли на лестнице, Франсуа-Анри отошёл от двери и, заломив руки за голову, трижды пересёк комнату, расхаживая взад и вперёд. Он подошёл к венецианскому окну, выходившему во внутренний дворик особняка, где был посажен сад с небольшим лабиринтом из стриженых кустов самшита и жасмина. Всё это было скрыто от любопытных прохожих за кованой решёткой ограды и непроницаемой высокой стеной из аккуратно постриженных кустов боярышника.

Письмо, полученное им от Людовика, радовало заманчивым предвкушением весёлого розыгрыша, и в то же время озадачивало из-за необходимости сохранить всё в полной тайне. Из письма следовало, что у короля были собственные планы на репетицию, далёкие от того, что он намеревался представить почтенной публике. Кроме того, в его затее должны были принять участие не только дю Плесси-Бельер, но и ещё несколько лиц из близкого окружения Людовика, а это означало, что успех предприятия во многом зависел от каждого и, даже не от кого-то отдельно взятого, а ото всех его друзей вместе.

Кроме самого письма с приглашением на репетицию, маркиз получил ещё и коротенькую записку от крёстной с просьбой навестить её в ближайшее время. Само по себе королевское приглашение послужило бы удобным поводом для того, чтобы появиться при дворе, но это привлекло бы к нему излишнее внимание. Франсуа-Анри решил не пользоваться им, ведь визит амбициозного молодого человека к пожилой придворной даме был более подходящим предлогом. И самое главное, что со стороны это – и в самом деле – выглядело так, будто он визит с целью заручиться рекомендациями и ценными советами у опытной статс-дамы, не более того. Франсуа-Анри сразу же подумал, что именно благодаря везению или благоприятному стечению обстоятельств, он получил прекрасную возможность завуалировать задуманный королём розыгрыш. Все увидят то, что он явился во дворец к мадам де Ланнуа, а вовсе не к королю. Это плюс. Но как успеть проделать всё и успеть до начала репетиции? Это следовало обдумать. К тому же дорогая крёстная ждала его не столько ради того, чтобы занять свободный досуг пересказами придворных сплетен и новостей. Она ждала от него отчёта о расследовании того деликатного поручения, которое возложила на него от имени Анны Австрийской.

Франсуа-Анри не услышал, как в комнату вошла его мать – герцогиня де Руже. Она подошла к окну и встала рядом с ним.

– Вы кажетесь расстроенным в последнее время, мой дорогой.

– Вам это только кажется, матушка, – ответил он и прижал к губам ласкавшую его щёку ладонь матери.

– Ах Анрио, вам ещё многому нужно научиться. И прежде всего искусству маскировать переживания. Вы совсем не умеете скрывать их от женских глаз. А мы умеем быть проницательными, мой дорогой. Больше, чем вы себе представляете.

– Нет, матушка, я не умею притворяться, – согласился маркиз и задержал её ладонь чуть дольше возле своих губ. – Ваши глаза видят всё в моей душе. Это, несомненно.

– Так всё-таки что тревожит вас, Анрио? – спросила Сюзанна де Руже, заглядывая в глаза сына, – такие же синие, как у неё.

– Это связано с тем, что с некоторых пор я чувствую себя парией в обществе, – заговорил после некоторого молчания Франсуа-Анри, уловив в материнском взгляде лучики безотказной и безусловной любви.

– Как? Но отчего же? О нет, вам это только кажется, мой дорогой. А ну-ка! Расскажите мне всё, молодой человек. Кто это отказал вам в визите? Где вас не желают принимать? Это дама? – она покачала головой. – Или это всё из-за частых походов в театр Итальянской комедии? Да? Ведь я угадала? Так знайте же, мой дорогой, – это всего лишь ревность. Только она. И к сожалению, вам придётся проявить терпение, если уж вы пользуетесь успехом у дам. Все обожают вас, но и ревнуют вместе с тем. Мы, женщины, дорогой мой, такие же собственницы, как и вы, мужчины. Мы не любим, когда нас вынуждают делиться победами. И тем более, нашими сокровищами, – она лукаво улыбнулась. – Нашими трофеями.

Слова матери вызвали приятное тепло в душе маркиза, ему было лестно услышать это. И не просто от матери, которая любила его без памяти, а из уст самой Сюзанны де Руже маркизы де Брэ дю Плесси-Бельер, чьё мнение является непререкаемым и абсолютным в литературных кругах и в высшем обществе Парижа. И то обстоятельство, что она заблуждалась как в отношении его побед, так и о причинах его беспокойства, – было лестным для него. Ведь это означало одно: он всё-таки усвоил и весьма успешно главное правило успеха в обществе – не быть, а казаться!

– Да, кстати, матушка, до меня дошли слухи о празднике, готовящемся в одном из поместий нашего с вами общего друга, – как бы невзначай произнёс Франсуа-Анри, назвав их общим другом человека, которого в глубине души ненавидел до такой степени, что пожалел бы испачкать свою шпагу его кровью.

– Так вы о Никола Фуке, мой милый? – с чувством лёгкого подозрения спросила мадам де Руже.

– Конечно же. Именно о нём, – постаравшись придать своему голосу как можно больше легкомыслия, подтвердил маркиз.

– Так это же всем известные планы, – улыбнулась герцогиня, подразумевая, конечно же, узкий круг лиц из числа завсегдатаев её собственного салона, а также лиц, полезных виконту де Во в его финансовых и придворных делах.

– И что же это за праздник? Могу ли я рассчитывать на приглашение? Или всё это касается только круга избранных?

– А приглашения и не рассылались вовсе, – простодушно ответила мадам де Руже, не уловив подвоха в вопросах сына. – Это всего лишь маленький праздник в честь окончания Великого поста и только. Виконт соберёт гостей в своей новой резиденции.

– А, – коротко, как и следовало, чтобы показать, что не был удивлён или заинтересован, отозвался на это Франсуа-Анри, устремив взгляд в темнеющее небо.

– Я, конечно же, поговорю с виконтом. Напомню, чтобы он не забыл о приглашении лично для вас, мой дорогой. И если вы хотите встретить там кого-то определённого, – она улыбнулась, подумав о блестящей возможности представить сына семейству герцога д’Эсте, чьи супруга и две дочери давно и настойчиво выказывали интерес к молодому полковнику, прославившемуся в военной кампании своего отца, маршала де Руже.

– А кто ещё будет приглашён? Мне было бы приятно видеть не только этих подпевал из числа бумагомарак, – Франсуа-Анри ловко сыграл на увлечении матери изящными искусствами и, особенно, высокой поэзией. Прекрасно зная о покровительстве, которое Сюзанна де Руже оказывала молодым дарованиям из мира поэзии и драматургии, он попробовал разыграть простую комбинацию для претворения в жизнь собственного плана.

– Ну конечно же, туда прибудут и другие гости. Да вот те же герцоги де Навайль и де Тремуйль. И я напомню виконту о том, чтобы он не забыл про маршала де Грамона и его сына, графа де Гиша. И про его дочь, конечно же. Катрин де Грамон – она такая душечка! Весьма одарённая и прекрасно воспитанная юная особа.

– Как, и де Грамоны будут приглашены? – приподнял бровь Франсуа-Анри. – Тогда, я предположу, что и маршал де Невиль не останется в стороне, не так ли? А как насчёт ещё одной персоны, – он с задумчивым видом посмотрел на кончики пальцев. – По идее, кто заполучит внимание юного короля, тот заручится и дружбой всей его свиты. Я бы поставил на Людовика. И на Филиппа также. Это беспроигрышный вариант, если вы понимаете, о чём я.

– Это не мне судить, – тон Сюзанны де Брэ вдруг похолодел. – Её величество наверняка будет возражать против того, чтобы её драгоценные чада покинули Париж на целых два дня.

– А празднества рассчитаны на так долго?

– Вообще-то на три дня.

– И гостей разместят в замке Во? Но это должен быть настоящий дворец. Там должно быть не менее двадцати, если не больше комнат с полагающейся мебелью и всеми требуемыми для комфортного ночлега удобствами.

– Эта или другая достаточно вместительная резиденция, – коротко ответила на это предположение о возможностях виконта де Во герцогиня и с лёгким недовольством поджала губы. – Я не знаю насчёт всего королевского двора, но для вас и для ваших друзей я непременно получу приглашения. И кого же конкретно вы желаете увидеть там? Ну же, мой милый, к чему скрытничать? Это кто-то из дам? Она представлена ко двору? Или какая-нибудь очаровательная парижаночка? Ну же, мой дорогой, скажите же! Или это одна из примадонн Итальянской комедии? Ах милый Анрио, мне-то вы можете открыться без утайки.

– Я не знаю пока ещё, – на удивление изобразить простодушие ему удалось очень легко, и Франсуа-Анри не пришлось притворяться: ведь кроме одной юной особы, вот уже несколько месяцев никакая другая женщина не занимала его мысли.

Глава 3. Заручиться помощью крёстной

Утро. Лувр. Комната герцогини де Ланнуа

Лёгкая дремота, как обычно, захватила мадам де Ланнуа за вязанием. На этот раз в её руках был кружевной воротничок – часть праздничного облачения для отправления службы во время особо торжественной мессы во дворцовой часовне. Аббат Жослен был одним из самых частых гостей в уютной комнате герцогини. Он обожал лечебные отвары из ромашки с мятой, которыми его потчевала почтенная дама, помимо пышных плюшечек, непременно украшавших собой столик у камина. За чашкой отвара святой отец любил поделиться рассуждениями о нравах и устоях, царивших при дворе, а более того, о новостях и самых свежих слухах, циркулировавших во дворце. Отвар ромашки был особенно хорош для печени отца Жослена, пошаливавшей вследствие излишеств и беспечного образа жизни в юные годы. Вот только пить этот отвар средь бела дня, тем более с утра, было чревато ввиду вызываемой им сонливости. Вот и опять, не сумев перебороть дремоту, окутавшую её после беседы с преподобным отцом Жосленом, мадам де Ланнуа уснула в своём кресле у камина с вязанием в руках. Она так и проспала бы до самого обеда, если бы верная камеристка не разбудила её, принеся на подносе бодрящий напиток из кофейных зёрен, который она приготовила для герцогини и для её следующего гостя, которого мадам ждала к полудню.

– И долго же я проспала, Мари? – спросила мадам де Ланнуа, тут же очнувшись от дрёмы, когда до её чуткого слуха донёсся тихий звон чашек и блюдец, расставляемых на столике.

– Всего-то с четверть часа, мадам. Я как раз успела заварить для вас кофейный напиток. Желаете добавить в него мёда для сладости?

– Нет. Но для маркиза, пожалуй, добавь. Две ложечки. Ему не нравится горечь кофе. Кстати, а он ещё не появлялся?

Мари сходила в соседнюю комнатку, где готовила отвар, и принесла маленькую глиняную баночку, перевязанную лентой.

– Нет, мадам. Маркиз ещё не появлялся. Хотя, может быть, он ждёт приглашения в приёмной? Мне посмотреть?

– Пожалуй, – кивнула мадам де Ланнуа. – Да, будь добра.

Осторожно, двумя пальцами она взяла горячую чашку и отпила небольшой глоток обжигающе-горячего напитка. Специи и травы, которыми был щедро приправлен кофейный напиток, тут же заставили сиять усталые глаза, ещё не утратившие блеска и живости. Мадам де Ланнуа улыбнулась, глядя на своё отражение в маленьком зеркальце, стоящем на узком столике у стены напротив.

– Он здесь, мадам! – Мари, сияя улыбкой, присела в коротком реверансе, прежде чем пропустить молодого человека, стоявшего на пороге. – Маркиз дю Плесси-Бельер, мадам!

Маркиз вошёл и, не останавливаясь на середине комнаты, как того требовали правила придворного этикета, сразу же подошёл к креслу герцогини.

– Моя дорогая крёстная! – он с улыбкой поклонился, чтобы почтительно поцеловать протянутую в приветственном жесте руку. – Я сразу же устремился к вам. Вот сразу же, как только получил вашу записку.

– Мой дорогой Франсуа-Анри, как же вы несносны! – мадам де Ланнуа укоризненно покачала головой. – Я только одно не пойму: вы сами-то верите в свою невинность, когда пытаетесь убедить меня? Да неужели вам потребовалось целое утро на то, чтобы примчаться с Королевской площади в Лувр? Если только вам не вздумалось прогуляться пешком, любуясь при этом садами и набережной? Ну будет, будет! Вы смущены, и этого достаточно. Не надо оправданий, мой дорогой. Присаживайтесь же, наконец. Вы уже завтракали? Надеюсь, что нет.

Улыбнувшись в ответ на упрёки, которые по большей мере были и в самом деле заслуженны им, маркиз воспользовался приглашением и сел в кресло напротив герцогини.

– Вы видите меня насквозь, дорогая крёстная, – с видом раскаявшегося семинариста и с сокрушённым видом произнёс Франсуа-Анри и взял чашку с горячим напитком из рук Мари, не преминув подмигнуть ей. Польщённая этим знаком внимания, девушка тут же расцвела в улыбке и чуть склонила хорошенькую головку в ответ на насмешливый прищур синих глаз.

– А вот вы явно недооцениваете мои скромные способности, мой дорогой Анрио, – мадам де Ланнуа заметила обращённый на её камеристку взгляд, и в уголках её губ залегли неглубокие морщинки снисходительной улыбки. – Но вы же неспроста не воспользовались моим приглашением, чтобы явиться во дворец тот час же, не так ли?

– Это гораздо вернее, чем вы думаете, мадам, – дю Плесси-Бельер попытался сделать первый глоток, но, обжегшись горячим паром, поморщился и вернул чашку на стол. – Дело в том, что сегодня у меня выдалось очень раннее утро, тётушка. Прежде, чем отправиться в Лувр, мне пришлось заехать в Марэ. Да, именно в Марэ. Мне понадобилась пара новых туфель для танцев. Так что ранним утром я навестил лавку лучшего мастера в Марэ, вместо того, чтобы дожидаться его у себя, как обычно к обеду. Туфли будут готовы уже к полудню. Мэтр Бальон клятвенно обещал, что их доставят не позднее, чем к обеду. Кстати, сюда. К вам. Надеюсь, вы отдадите распоряжение, чтобы туфли сразу же отнесли в покои его величества? Для меня. Ну вот! Я исповедался и чист душой. Могу ли я теперь рассчитывать на ваше великодушие и прощение, мадам? – в синих глазах маркиза плескалось озорство и веселье. – После Марэ я отправился прямиком во дворец. И заметьте, сегодня я приехал через Парадный двор и, не скрываясь ни от кого, прошёл через Главный вестибюль. Мне важно, дорогая тётушка, чтобы о том, что я нанёс вам визит, должны узнать все любители дворцовых сплетен. Но только об этом. А на самом деле мне предстоит показаться кое-где ещё, но менее заметно. И если вам доведётся увидеть меня в необычном месте и, самое главное, – в неожиданной роли – я бы хотел, чтобы вы не узнали меня вовсе, дорогая тётушка.

– Боже, какая таинственность, – прошептала мадам де Ланнуа и отпила несколько глотков кряду.

– Это очень важно!

– Не сомневаюсь, что это так, дорогой мой. Но не могли бы вы пояснить, что именно от меня требуется? И кстати, я надеюсь, вы не забыли, что и от вас кое-чего ожидают. Ведь я позвала вас именно за тем. Известно ли вам что-нибудь ещё, кроме того, о чём уже говорят в Лувре и даже в парижских предместьях?

– О нет, как можно! Я не забыл про отчёт для её величества. Ведь вы же передадите королеве рассказ о моих похождениях? – Франсуа-Анри последовал примеру крёстной и неторопливо маленькими глотками принялся отпивать кофейный напиток из миниатюрной фарфоровой чашки.

– Не рассчитывайте на большую аудиторию, мой дорогой. О ваших подвигах будем знать только я и сама королева. И в крайне сжатом пересказе, – герцогиня с улыбкой погрозила пальчиком своему крестнику. – Если, конечно же, её величество не пожелает услышать больше подробностей. Тогда вы можете рассчитывать на то, что я расскажу ей всё. Итак, маркиз! Что же вам удалось узнать о судьбе похищенных драгоценностей? И что известно о связи между грабителями и дворцовой прислугой? Удалось вам отследить хотя бы одну, даже самую незначительную ниточку, которая связывает грабителей с дворцом?

– Нет, тётушка, – маркиз не замедлил начать с ответов. – Насчёт связи грабителей с дворцом я пока ничего не выяснил. А вот о похищенных драгоценностях всплыло кое-что любопытное. Эти люди оказались куда умнее обычных парижских воришек. Видимо, они понимают, что первая же безделушка, которую они попытаются сбыть, продать то есть, наведёт на их след комиссаров из Шатле. Любой торговец краденым перепродаст эти сведения за куда более высокую и выгодную для него цену. Так что во всём Париже никто не слышал о драгоценностях из Лувра. И всё-таки я узнал, как они планируют сбывать добычу.

– И как же? – терпеливо выслушав это долгое вступление, спросила мадам де Ланнуа. Франсуа-Анри с довольным видом кивнул и, отпив ещё несколько глотков, перешёл к изложению добытых им сведений.

– Я выяснил, что существует некая договоренность между бандами парижских грабителей и торговцами. Эти торговцы весьма примечательный народ. Именно так – народ. Они из тех цыган, что промышляют мелочью, вроде дешёвых побрякушек, и кочуют из одного города в другой. Собственно под видом таких вот дешёвых бус – вроде чёток – они намерены вывезти из Парижа драгоценности, похищенные в Лувре.

Франсуа-Анри пошарил у себя за пазухой и достал свёрток из плотной замши. Он развернул его и поднял на свет нитку бус, похожих на те, которыми торгуют в ярмарочные и праздничные дни на Большом Рынке, что на Гревской площади, вместе амулетами, браслетиками и другими дешёвыми побрякушками.

– Но это же похоже на простые чётки! Что в них ценного? – воскликнула мадам де Ланнуа, разглядывая деревянные бусины длинного ряда чёток для молитв.

– Да. Именно так. И кто же заметит, что среди деревянных бусин затерялось несколько настоящих агатов? Ну как? А вот та подвеска – обратите-ка на неё внимание! – и он протянул нитку крёстной, указывая на три бусины, висевшие в самом низу рядом с подвеской. – Мутные камешки вроде бутылочного стекла. А вот теперь, если потереть их замшей, да хоть бы и перчаткой, то вы увидите, какой глубокий цвет может быть у настоящих рубинов.

– Боже мой, – прошептала герцогиня. – Это же рубины и агаты с пропавшего ожерелья, о котором говорила мадам де Навайль!

– Но не всё ожерелье целиком. Увы! На этой нитке бус всего несколько камней из пропавшего ожерелья. Остальные, по-видимому, были распределены в таких же бусах, – ответил маркиз и наконец вернулся к своему напитку, который успел остыть настолько, что его можно было выпить в несколько глотков, не опасаясь обжечь гортань.

– Так. Получается, что вам удалось проследить судьбу пропавших драгоценностей? Я могу доложить об этом королеве, не так ли, мой дорогой? – уточнила после короткой паузы мадам де Ланнуа, чтобы не выдавать желаемое за действительное. – И это только малая часть из всего?

Маркиз промолчал, ожидая пока Мари заберёт его чашку, а также и чашку своей госпожи. Она вышла всего на минуту в соседнюю комнату и вскоре вернулась с подносом, на котором красовался графин с вином, два невысоких бокала и скромный завтрак.

– Благодарю вас, – одарив девушку очаровательной улыбкой, маркиз поднялся и сам разлил вино по бокалам. Когда девушка, польщённая его вниманием, присела в реверансе и вышла, он протянул один из бокалов герцогине и, вернувшись в своё кресло, заговорил. – Да, мне известно, куда попадёт часть награбленного добра после того, как его вывезут из Парижа. В провинции есть местечко – один из старых заброшенных замков. В его подвалах находится нечто вроде хранилища. Там-то цыгане хранят всё скупленное в Париже украденное добро. Я думаю, что сами хозяева замка ничего не знают об этом тайнике. Возможно, что они из тех мятежников, которым пришлось бежать из страны после разгрома Фронды. А этот так называемый общий тайник и есть казна преступных банд, если так можно назвать его, он так и остался там же.

– Да, и это не королевская казна, я так полагаю, – произнесла мадам де Ланнуа, отпив маленький глоток из бокала.

– Не государственная казна – уж точно, – усмехнулся маркиз. – Её контролирует совет парижского воровского братства. Каждая банда в Париже и в предместьях обязана вносить в неё часть своей добычи. Это вроде налога.

– И кто может воспользоваться всем этим богатством?

– Никто. Эта казна, насколько я знаю, является залогом. Я имею в виду залогом союза, заключённого между бандами.

– Боже, как же всё сложно в этом мире! Даже у воров, – герцогиня с иронией подняла свой взор к потолку. – Хорошо, что эти люди не суют свои носы в политику.

– Как знать, – возразил маркиз, отпивая вино. – Они могут использовать эти богатства для подкупа. К примеру, купить голоса судей в Парижском парламенте или внимание стражей в одной из тюрем.

– Боже правый, – герцогиня перекрестилась и недоверчиво посмотрела на крестника. – Вы не шутите, мой дорогой?

– Нет. Не совсем. И я работаю над тем, чтобы разоблачить эти банды. Но прежде всего нужно отыскать то место, где находится их тайник, – со всей серьёзностью ответил ей Франсуа-Анри. – А заодно выяснить, с кем они связаны.

– В этой истории могут быть замешаны люди короны? – настороженно спросила мадам де Ланнуа.

– И да и нет. Быть может, что эти люди прибегают не только к подкупу, но не гнушаются и шантажом. Взять к примеру того молодого человека – лакея, которого нашли забитым до смерти в потайном коридоре.

– Ах да! Господь да упокоит душу несчастного! – прошептала мадам де Ланнуа и перекрестилась. – Его могли бы спасти. Если бы только они знали, какая опасность грозила ему.

– Увы, – произнёс Франсуа-Анри и с сожалением посмотрел на опечаленное лицо крёстной. – Кто мог подумать, что злодей будет готов на убийство своего подельника, лишь бы вырваться из ловушки? Скорее всего, убитый был из тех сообщников, кого шантажом заставили помочь ворам проникнуть во дворец с целью кражи. И как только эти негодяи заподозрили неладное, то избавились от него без колебаний.

– Как это ужасно. Скажите, мой дорогой, вы ведь не рискуете собой ради того, чтобы добыть эти сведения? Эти бусы, как они попали к вам? Вам ничто не грозит?

– О, мадам, – с лёгкой иронией произнёс Франсуа-Анри. – Когда я отправляюсь в Италию, где меня могут убить, если не по пути, то в сражении – вы благословляете меня в путь, нисколько не сомневаясь. А это, – он допил вино. – Я всего лишь порасспросил тут и там, сопоставил все полученные факты. И вот теперь…

– И теперь вы всего лишь знаете несколько больше, чем все комиссары Шатле и Консьержери. Все, вместе взятые, – с такой же иронией в голосе закончила за него мадам де Ланнуа.

– Но ведь негодяи не догадываются об этом, – возразил Франсуа-Анри, стараясь выглядеть как можно беспечнее.

– Я хочу поговорить с королевой о вас. Вам могут пожаловать придворную должность, мой дорогой. Таким образом у вас будет постоянный доступ в королевский дворец. И надёжная охрана.