Партия на троих

Врач достал из своей сумки закупоренную банку с каким-то раствором, опорожнил её и запихал внутрь с трудом поместившийся живой передатчик.

– Заодно изучу, – в его голосе прозвучала удовлетворённость. – А теперь давайте-ка я наложу швы и перейду к следующему пациенту…

Спустя пару минут настала очередь Олега, с пониманием принявшего то, что его заранее схватили за руки.

– Ну-ка, поглядим, что тут у нас, – Макаров почувствовал, как его касаются пальцы доктора. – И всё-таки странно…

– Что не так? – оторвался от созерцания заключенной в банку твари Еланаар.

– Ну, по крайней мере, я не слепой. И это радует.

– Заканчивай ходить вокруг да около, Хаат’ин. Что там?

– Шрам выглядит иначе. Теперь я в этом абсолютно уверен. У Мршаа он выглядел как старый, полученный очень давно и сто раз успевший зажить. Здесь же рубец и вовсе почти рассосался.

– И что это значит?

– Не знаю. Лошадиное здоровье и быстрая регенерация тканей? Или кто-то очень постарался, чтобы полностью убрать все следы внедрения маячка. Но зачем?

– Да режь ты уже! – прервал его рассуждения Макаров. – Кто знает, сколько я пробыл в плену? Есть только один способ выяснить, подсадили мне паразита или нет – поработать скальпелем. Так что режь!

Пожав плечами, хирург принялся за работу. Процедура оказалась достаточно болезненной, однако ничего подобного тому, через что пришлось пройти майору, Олег не испытал. Причина этого выяснилась довольно скоро: извлеченный «маячок» оказался почти мертвым, едва шевелящимся – в отличие от своего предшественника. Еще немного, и наниты в теле человека разобрались бы с инородным телом. Теперь их работу решил довершить Хаат’ин.

– Тебе неслыханно повезло, что эта тварь почти издохла, – подметил доктор, накладывая швы. – Да и нам тоже. Я бы не хотел ещё раз слушать крики… Ну, теперь можно и идти.

Путь оказался неблизким, зато проходил в более комфортных условиях. Сопровождение вооруженной охраны давало чувство защищённости, подпольщики шли, освещая дорогу яркими фонарями. Через некоторое время стало заметно, что революционеры потрудились над облагораживанием пещер: стали попадаться канатные мосты и деревянные лестницы, поручни, помогавшие преодолевать опасные участки. Заночевали и вовсе в подготовленном лагере с несколькими палатками, запасом консервов и топлива для керосиновых горелок. С каждым разом Олег всё больше поражался тому, сколько труда эти люди вложили в, казалось бы, второстепенные задачи. Если у них есть ресурсы и время для обустройства богом забытых пещер, то каковы же масштабы организации? И почему она до сих пор не подняла восстание или не была разгромлена?

Настоящий повод для удивления ожидал его впереди, в обширной пещере, где скрывалась главная база революционеров – целый подземный посёлок с населением в несколько сотен человек, среди которых были даже дети. Люди жили в основательных каменных постройках, выращивали урожай в оранжереях, работали в мастерских. Дома и улицы пещерного поселения освещались за счёт небольшой гидроэлектростанции, лопасти которой вращал подземный поток. Подходы к лагерю охраняли долговременные огневые точки, мины и видеокамеры. Олег прикинул, сколько усилий потребовалось на возведение этого комплекса, причём в тайне, без какой-либо серьёзной техники. Титанический труд. Вот только зачем? В голове крепла мысль, что подпольщики просто давали выход накапливаемой энергии, придумывали для себя необязательные занятия, которые со временем позволили обустроить лагерь. Сублимация в отсутствие активных действий, вынужденное направление революционных устремлений в русло домашнего быта.

Его разместили в помещении, выдолбленном прямо в стене пещеры. Шатрэнианцы формально ничем не ограничивали свободу чужака, но при этом рядом всегда находилась пара боевиков, тщетно притворяющихся, что оказались тут случайно. Ему явно не доверяли – но это было естественно, если учесть, что он представился ниарцем. А вот то, что расспросы о выдуманном на ходу полёте в космос почти отсутствовали, казалось необычным. То ли аборигены не сильно интересовались подобными вещами, то ли в историю о ракетном корабле просто не поверили.

На подземной базе Олег и Раэлен пробыли пару дней. Большую часть этого времени Еланаар проводил совещания, уединяясь с одними и теми же людьми. Иногда приглашал к себе Мршаа. После одного из таких собраний бывший майор сообщил:

– У тебя на родине власть поменялась.

– В смысле?

– Теи Ривелл сверг своего отца, Колета Второго, и сейчас подавляет сопротивление недовольных.

– Ох ты ж…

– Не то слово. Ки-шоот у вас там творится… Хотя у нас не многим лучше. В любом случае, определённости ситуации это не добавляет.

– Какой именно ситуации.

Мршаа пожал плечами, но ничего не сказал, предпочтя просто уйти. Его, однако, вскоре сменил Воален Еланаар:

– Что скажешь о вашем принце?

Макаров задумался. Его готовили к работе в Директории, потому о ниарских реалиях он знал в довольно общих чертах. Оставалось надеяться, что всё же больше, чем местные революционеры.

– Принц действительно беспокоится о будущем королевства. Он воспринимает власть не как обязанность, а как бремя служения народу – пусть это и звучит патетически. При этом Его Высочество амбициозен, честолюбив. Он хочет вписать своё имя в историю. Его кумир – Арно Завоеватель, и чем ближе удастся приблизиться к его славе, тем лучше. Теи Ривелл старается действовать по справедливости, но для достижения того, что он за неё принимает, способен действовать жестко и цинично. Противоречивая личность. Хотя я склонен считать, что он всё же неплохой человек.

Старый подпольщик недовольно скривился – видимо, ожидал большего.

– Ладно, Демиург с Его Высочеством. Идите собирать вещи. Скоро отправляемся в путь – нас ждёт Шат Наар.

Транспорт взлетел в воздух, как только снова уловил сигналы передатчиков. Арааша почувствовал облегчение: управительница Нэцке уже начинала проявлять недовольство. Для мелькран ситуация на Шат’рэ и без того шла по катастрофическому сценарию – непонятная эпидемия, скосившая большинство вычислителей и любого, кто подключался к Сети, выход из строя газовых заводов, отключение нейросети… У матриарха были все основания злиться, порой срываясь на подчинённых. Окончательная потеря беглецов могла обернуться для Арааша отстранением, отправкой с позором на родину и даже понижением в касте. Поэтому, когда Транспорт очнулся от спячки, он был готов начать ритуальную пляску.

Все это время Охотник проклинал вживляемые заключенным слабосильные маячки, сигнал от которых не проходил сквозь толщу горной породы. Что ни говори, а система пещер, в которой скрылись бывшие арестанты, оказалась неприятным сюрпризом. Как только выяснилось, что они сбежали через вырубленный в скале проход, он сделал фатальную ошибку, решив, что тот заканчивается где-то в окрестностях пещеры. Когда же ошибочность предположения стала очевидной, стало слишком поздно: беглецы затерялись в лабиринте карстовых пещер.

Сейчас Арааша и его соратники неслись над покрытыми лесом горами. Летун за время вынужденного простоя успел аккумулировать достаточное количество энергии из окружающего пространства, оставив на месте своей стоянки пожухлую, покрытую изморозью траву, и теперь стремительно летел на бреющем полёте, бесшумно лавируя между склонами и скальными выступами гор.

Сигнал с маячков поступал из соседней долины (где, видимо, был один из выходов пещер на поверхность). За прошедшие два дня его местоположение успело значительно сместиться в сторону, а сейчас оно менялось ещё стремительней: судя по всему, цели перемещались на автомобиле по хорошо знакомой водителю дороге. Подполье Директории преподносило всё больше сюрпризов.

– Мы настигли их. Сейчас увидим – внизу, между деревьями, – сказал Транспорт.

Арааша посмотрел сквозь визор на аляповатый грузовик, мчавшийся, то и дело подпрыгивая, по кочковатой, заросшей травой лесной дороге, петлявшей в ложбине между двумя горными кряжами. Машина периодически пропадала из поля зрения, закрываемая раскидистыми кронами деревьев. Однако следящая аппаратура Транспорта позволяла не потерять чадящий выхлопными газами автомобиль. В его кузове, немного в стороне от сложенных в поленницу дров, сидел вооруженный человек. Поленница и вовсе оказалась лишь маскировкой, под которой скрывался станковой пулемет.

Взгляд Арааша переместился на лежавшие в углу кабины летательного аппарата осколки, извлеченные из него и его товарищей. Маленькие кусочки покореженного железа, остатки противопехотной мины, разорвавшейся прямо под ногами. Не будь на нем брони, и не находись он в боевом режиме, всё могло окончиться печально. Что ж, в этот раз он будет осторожней.

На карту поставлено многое. Управительница, проанализировав обстоятельства побега, пришла к выводу, что сбежавшему землянину было заранее известно, что среди мелькран по нейросети начнёт распространяться эпидемия. Следовательно, Макаров может знать, как её преодолеть. Конечно, рано или поздно они и сами найдут выход, или же вытащат нужную информацию из других пленников. Но в складывающейся ситуации время становилось слишком дорого.

– Летим туда, – Арааша указал на карте местности точку, в которой, по его задумке, должен произойти перехват. Это была небольшая впадина, куда за многие тысячелетия нанесло толстый слой плодородной почвы, и теперь здесь росли самые впечатляющие в округе деревья – настолько большие, что парочка сваленных стволов с легкостью превратит это место в ловушку.

Он взглянул на Третьего. Тот все еще хмурился: в этот раз ему придется отсиживаться Летуне. Третьему досталось больше всех от взрывов фугасов, и, несмотря на то, что он рвался в бой, Арааша решил дать напарнику возможность полностью залечить раны – незачем работать на износ. Флотилия, вылетевшая после контакта с чужаками, прибудет еще не скоро, так что в условиях ограниченных ресурсов следует беречь каждое Тело.

Находясь в режиме маскировки, Транспорт, невидимый и неслышимый для аборигенов, пронесся над грузовиком, и, намного обогнав его, завис над точкой перехвата. Первый и Второй ловко спрыгнули вниз, за ними последовал Арааша. Он распределил своих людей по позициям так быстро, как позволяло отсутствие нейросетевой связи. Оставалось лишь ждать.

Через некоторое время из-за пригорка кряхтя выскочил грузовик. Охотники, не сговариваясь, напряглись, припав к земле. Арааша пристально наблюдал за тем, как к нему приближается стальное чудовище – несмотря на годы работы на Шат’рэ, он, как и многие мелькране, так и не избавился до конца от отвращения к продуктам машинной цивилизации. В просторной кабине виднелись фигуры четырёх человек в плащах маскировочного цвета, с капюшонами, натянутыми на головы.

Что-то было не так.

Арааша активировал увеличение на своём визоре, стараясь рассмотреть пассажиров.

– Ки-шоот, – выругался он по-шатрэниански. – Всем отбой, пропускаем грузовик. Повторяю, отбой.

Когда автомобиль промчался мимо, Арааша вышел на дорогу и с досады пнул валявшийся под ногой камень. Он достаточно долго имел дело с Раэленом Мршаа, чтобы с первого взгляда понять: никто из пассажиров грузовика и близко не походил на бывшего легионера.

Надо отдать должное Еланаару: побег был организован блестяще. После того, как он отдал команду, весь подземный лагерь пришел в движение. Люди, разбиваясь на равные по численности группы, вооружались, облачались в одинаковые маскировочного цвета плащи-дождевики и поочерёдно покидали небольшой посёлок. Макаров, Мршаа и Еланаар ушли в составе третьей, но далеко не последней группы, к которой присоединились ещё двое – доктор Хаат’ин и крепкий бугай, спрятавший под плащ целый арсенал. Пройдя некоторое расстояние, они очутились в пещере, превращённой в хорошо замаскированный гараж. Здесь стояло немало машин – как шепнул на ухо Хаат’ин, оказавшийся славным малым, большинство специально пригнали для осуществления последующего плана.

Пятёрки, на которые разбились подпольщики, рассаживались по машинам и, поочерёдно выезжая на поверхность, уносились прочь. Еланаар организовал масштабный отвлекающий маневр, призванный запутать преследователей: в один из подставных автомобилей поместят маячки, всё ещё подающие признаки жизни внутри банок. Интересно, знают люди, отважившиеся везти их с собой, на какой риск идут?

Мршаа и его спутники отправились в дорогу, сидя внутри внедорожника с обтянутой брезентом кабиной. Вначале извилистая трасса, по которой двигался автомобиль, петляла между горных кряжей, стараясь держаться ложбин. Всё это время она шла на север, но затем вместе с поворотом на восток, её характер резко изменился. Теперь дорога была проложена по обрывистым склонам гор, погружавшихся в солёные воды, и словно парила между небом и искрящимся солнечными бликами Хрустального моря. Внедорожник ехал быстро, ощутимо накренялся на поворотах, и сердце Макарова не раз сжималось в ожидании неминуемого, как ему казалось, падения с многометровой высоты. Однако сидевший за рулем водитель оказался человеком опытным, и, тонко чувствуя грань между безопасными маневрами и смертельным риском, раз за разом выводил автомобиль на единственно верную траекторию.

Как и догадывался Олег, эту длинную и достаточно опасную трассу выбрали не из-за видов, захватывающих дух, а из чисто утилитарных соображений. Асфальтовое полотно, цепляясь за склоны гор, то и дело насквозь прошивало особо крутые утесы тоннелями с бетонными сводами. В одном из них, достаточно длинном, чтобы поездка по нему заняла не менее десяти минут, водитель резко затормозил рядом со встречным фургоном, столь же поспешно сбросившим скорость.

– На выход, живо, – скомандовал Еланаар, и, подавая пример спутникам, чуть ли не выпрыгнул из внедорожника, а затем торопливо пересел в кузов остановившегося напротив автомобиля. Макаров и Мршаа не заставили себя долго ждать. Освободившееся место тут же заняла троица, покинувшая фургон – и уже через полминуты две машины поспешно разъехались в разные стороны.

Подобная процедура повторялась еще трижды. С каждым разом признаков беспокойства на лице старого подпольщика становилось меньше. Наконец, они оказались в тёмном тонированном седане, не слишком бросавшимся в глаза, но, в то же время, имевшем презентабельный салон. Здесь он позволил себе расслабиться настолько, что извлек из-за пазухи фляжку с бражкой, и, отхлебнув, протянул её остальным, со словами:

– Ну, если до сих пор нас не нашли, то есть шанс, что удалось удрать. Во всяком случае, мы сделали все для этого, и теперь остается лишь напиться.

Глава 16

Автомобиль в сопровождении мотоциклистов въехал во внутренний двор замка, и, сделав полукруг, затормозил прямо у парадного входа. Принц Теи, не дожидаясь, пока ему откроют дверь, сам покинул транспортное средство. На улице было не по-осеннему жарко, и он расстегнул верхние пуговицы мундира. Новый правитель Ниарского королевства только что прибыл из здания парламента, где выступал с речью перед Генеральными штатами. А после – перед собравшимися на площади жителями Ивсаара, используя в качестве импровизированной трибуны постамент массивного сфинкса, украшавшего парадную мраморную лестницу Парламента. Охрана нервничала, пыталась отговорить его, но Теи остался непреклонен – завоевать симпатии народа было жизненно необходимо. Он не прогадал. Малосодержательная, в общем-то, речь, построенная на демагогических принципах, дала хорошие результаты. Люди услышали то, что хотели – обещание снижения налогов, повышения минимального размера зарплат, реванша, процветания. Толпа буквально взорвалась овациями после слов о том, что он отложит коронацию до тех пор, пока не решит насущные вопросы государства – ведь неразумно тратить деньги на торжества, когда в стране столько проблем.

Правда, разговор с депутатами прошел не столь блестяще. Среди представителей парламентских партий имелось немало людей, не одобряющих произошедший переворот, видящих в насильственной смене власти угрозу своему положению. Особенно волновались представители финансового сектора, которые имели достаточно тесные связи с приближёнными Колета Второго, ныне отстранёнными от власти. Объединившись с консервативным крылом, банковское лобби саботировало принятие Генеральными штатами закона о выпуске облигаций государственного займа. Это разозлило принца, которому деньги были крайне нужны, и лишь с большим трудом он умудрился до сих пор не дать волю чувствам. Сейчас он сожалел лишь о том, что не может, как в старые времена, приказать гвардейцам сапогами вбить покорность престолу в головы оппозиции. Так что придётся действовать окольными путями.

Наверху лестницы принца уже дожидался Олеек Ле-Ре, ставший начальником его личной гвардии. Ле-Ре был в числе немногих людей, кому Теи доверял безоговорочно, и потому именно он стал доверенным лицом в сомнительных операциях, без которых укрепление шаткого положения заговорщиков пока казалось невозможным. Принц сделал Олееку знак следовать за собой, и они направились в кабинет, где могли спокойно поговорить, не опасаясь подслушивания.

Оказавшись на месте, Теи закрыл массивные двери, включил генератор помех и только после этого, сев в глубокое кресло, спросил:

– Как обстановка в стране?

– Ваше Высочество, вот подробный отчёт с изложением основных событий и прогнозом на последующие дни, – начальник гвардии положил на стол перед принцем толстую папку. Теи, поглядев на неё, постучал указательным пальцем по корешку:

– Это я почитаю позднее. Пока в двух словах, о том, что нужно знать в первую очередь.

– Как прикажете, – Ле-Ре слегка поклонился. – Почти вся армия перешла на нашу сторону. Было лишь несколько случаев неповиновения, в двух из них имели место перестрелки. Жертвы минимальны. Сложнее с полицией. Её щедро окормлял канцлер Борган, потому многие поддерживают старую власть. В Ивсааре мы разоружили полицейских в первый день, однако не во всех городах обошлось без инцидентов.

Принц мрачно кивнул. Он уж видел репортаж, чудом изъятый незадолго до начала его трансляции по телевидению: группа солдат 403 пехотной дивизии, расквартированной в Шальтэ, высаживает двери полицейского участка, врывается внутрь – после чего начинается беспорядочная стрельба. В тот день с обеих сторон погибло несколько десятков человек. Это печалило принца – но чувства он загонял как можно глубже, понимая, что, не испачкавшись, власть не возьмёшь.

– Что с флотом?

– Флот ликует. Во времена войны он понёс не столь тяжёлые потери, как армия, и действовал в целом более успешно, так что мир с Ниаром в адмиралтействе традиционно воспринимают с большим недовольством. К тому же старые моряки всё ещё помнят Его Высочество Фаро, и симпатия к нему переносится на вас.

– Хорошо. Что с моим отцом?

– Гражданина Колета Ривелла, согласно приказу, доставили в замок Ген-Таил, взяв под усиленную охрану. Внутри стен замка обеспечена свобода передвижения, мы регулярно снабжаем его всеми продуктами, по запросу доставляем книги, газеты. Естественно, обратной связи с миром не предоставляем, за ограду не выпускаем.

– Как он себя чувствует?

– Подавленно, хотя в последние дни, судя по отчётам, начинает приходить в себя. Я распорядился увеличить штат врачей, наблюдающих за его здоровьем.

– Хвалю. Не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось. – Принц скрестил пальцы обеих рук вместе и, опершись лбом о ладони, начал массировать виски большими пальцами. – Перейдём к самому деликатному вопросу. Что там с моими списками?

– Потихоньку разбираемся. Пускаем в дело старый компромат, устраиваем внеплановые проверки. Чаще всего попадаются либо на даче взяток, либо на нечестной конкуренции. Хотя бывает и откровенная жуть. Например, Карцильера поймали на педофилии.

Теи удивлённо посмотрел на Ле-Ре:

– «Добрый дядюшка» Карцильер? «Король игрушек», тот, кто детский парк развлечений построил пару лет назад?

– Он самый. Извращенец приобретал себе для утех малолетних сироток по всей стране.

– Демиург всемогущий… Эта история должна попасть на первые полосы газет. И в красках. Такие Карцильеры помогут нам заручиться одобрением. Три-четыре фамилии с подобными историями в проскрипционном списке, и он пройдёт на ура через парламент, даже если одним из осуждённых окажется сам пророк Липаский. Есть столь же пикантные истории?

– Не настолько. Недоказанные подозрения в изнасиловании, контрабанда наркотиков, связи с криминалом.

– Вполне достаточно, чтобы мы это использовали.

– Ваше Высочество, если угодно, я могу сфабриковать доказательства…

– Нет, Олеек. Я уже говорил, что мы должны оставаться в формальных рамках закона. Я не хочу предстать перед людьми как тиран. Моей кары должны бояться – но в то же время меня должны любить за то, что я наказываю виновных. Я хочу, чтобы конфискацию имущества воспринимали как справедливое возмездие, а не самодурство нового правителя Ниара. К слову: насколько нам удалось пополнить казну?

– Три миллиарда империалов наличными и кредитными обязательствами. Размер национализованного капитала уточняется.

– Неплохо, хотя и недостаточно. Я надеялся на большее, сказать по правде. Но думаю, на первых порах этого хватит.

Теи замолчал, размышляя, на что лучше направить денежные средства. Он раскрыл поданную Ле Ре папку, нашел лист с проскрипционным списком и, пробежавшись глазами по уже вычеркнутым фамилиям, начал прикидывать в уме, какие политические силы сейчас оказались наиболее ослаблены, чтобы, подкупив одних и надавив на других, обеспечить их лояльность. Теи вовсе не пытался восстановить абсолютную монархию, хорошо понимая, что дни её прошли и сложившаяся в Ниаре система управления гораздо эффективней. Но он не собирался упускать бразды правления, раз уж решился взять их в свои руки. А потому надо подавить недовольство переворотом – пусть даже силой.

К тому же принцу требовались деньги. И для армии, и для того, чтобы купить симпатии части подданных. Промышленников нужно загрузить заказами, людям повысить социальные пособия, офицерам добавить жалования. Деньги, деньги, деньги. Убить двух зайцев в такой ситуации показалось не самой плохой идеей – ликвидируем недовольных и награждаем лояльных. Людям Ле-Ре надо было лишь определиться с благовидным предлогом – а нарушение закона, при большом желании, можно отыскать у многих. Дальше, в зависимости от тяжести проступка, шел арест с конфискацией или торг.

– Ещё один вопрос. Канцлер Борган. Кто или что он? – Принц невольно дотронулся до саднящего плеча, вспоминая события, произошедшие пару дней назад.

…Теи пригнул голову, чтобы не удариться о потолок. Как и многие здания в Ивсааре, тюрьма была построена пару столетий назад, имела толстые стены и низкие потолки. Она до сих пор использовалась по назначению: на тюремный остров, отделенный от города со всех сторон каналами, отправляли наиболее опасных преступников, и за всё это время отсюда ещё никто не сбежал.

Принц оказался в комнате, используемой для допросов. В прошлом тут стояли орудия пыток, о чём до сих пор напоминали намертво въевшиеся в камень пола бурые пятна крови несчастных жертв. Впрочем, и в более цивилизованные времена заключенным иногда разбивали носы. Прекратил эту практику только Колет Второй, и Теи возрождать её не собирался. Он слабо верил выбитым показаниям.

Сейчас под гнетущие своей массивностью и историей своды Теи привело желание лично поговорить с канцлером Борганом, которое оказалось обоюдным. Принц подозревал, что бывшее второе лицо в государстве за годы своего присутствия при дворе наворовал из бюджета приличные суммы, но куда они были запрятаны выяснить никак не удавалось. Что хотел от Теи Борган было неясно, и потому интриговало ещё больше.

Комната для допросов оказалась просторной и, за исключением стола и двух стульев, совершенно пустой. На одном из них уже сидел заключённый. Кроме канцлера и принца в помещении находились четыре охранника, а вслед за Теи внутрь зашел Ле-Ре. По низкорослому, с залысиной начальнику гвардии этого не скажешь, но жилистый Олеек в драке стоил нескольких человек, так что принц и мысли не допускал о существовании возможной опасности для себя.

К некоторому удивлению принца, Борган казался столь же беспечным, что и во времена своего былого величия. На чисто выбритом лице даже играла улыбка из стандартного набора канцлера.

– Добрый день, Ваше Высочество, рад, что вы посетили меня. Прошу прощения, что не встаю – мои руки привязали к стулу.

Теи отдал должное хладнокровию экс-канцлера, но ответил совсем не любезно:

– Ты знаешь, что мне от тебя нужно. Если дашь данные по своим счетам, я позволю покинуть Ниар и даже оставлю кое-какие деньги. Немного – только чтобы устроиться на новом месте.