Пустые надежды

– Заигрались. Сержант Крайт получит серьёзное взыскание, он пожалеет, что заставил меня спускаться в эту богом забытую деревню, – недовольно бурча себе под нос, Рикард преодолел вторую половину пути и остановился передохнуть у первого дома.

Комиссар ещё не был стар, он не перешагнул даже четвертый десяток, но излишества, присущие жизни в высшем обществе, оставили на нем свой след. Лишний вес, обрюзгшее лицо и слабые, больные ноги, стали постоянными спутниками дворянина. Его слабые руки дрожали от напряжения, а сердце трепыхалось как пойманная в ловушку птица.

В юности Рикард был очень хорош собой. Подающий надежды оруженосец короля Арториаса производил фурор среди женщин, в какой бы город не приезжал. Сейчас же противоположный пол привлекали лишь его богатство и власть, а та единственная женщина, чьего внимания желал он сам, отвернулась от комиссара.

По деревне разнесся крик, который продолжался дольше, чем были способны выдержать легкие человека, и под конец перешедший в низкий утробный рёв зверя.

«Чем они там занимаются?»

Крик оборвался, и мир вокруг озарился синим светом. Рикард протёр глаза и тряхнул головой, пытаясь сбросить морок.

– Колдовство?! Неужели паранойя Энганы оправдалась и здесь агенты Якоба?

Комиссар остановился в нерешительности: если в деревне находились агенты Якоба Хмурого, идти дальше слишком опасно.

В распоряжении Рикарда находилось два десятка хорошо вооружённых солдат – вполне достаточно, если нужно подавить бунт рабочих или расправиться с немногочисленными лесными диверсантами, но против колдовства они бессильны. Если в деревне окажется даже один единственный Одаренный, у них не будет ни шанса. Комиссар вспомнил, что несколько дней назад один из следопытов принес ему почтового ворона с запиской, написанной тайным шифром. Птица летела со стороны Лотера, но это не отменяло того, что её могли отправить диверсанты.

– Нужно возвращаться в Лотер за подкреплением, – смелый и благородный Рикард остался в прошлом, сейчас даже мысль о том, что ему возможно грозит смертельная опасность, заставляла ноги комиссара трястись, а пальцы на руках судорожно сжиматься.

Рикард сумел привыкнуть к опасностям жизни городского интригана, но мысль о сражении с неизвестными силами в захолустной деревне приводила его в состояние неконтролируемой паники.

Комиссар развернулся и спешно зашагал к резиденции. Не успев сделать и нескольких шагов, он услышал из деревни крики и звериный рев. Там происходило нечто ужасное. Это уже не было сражением между людьми, и трусливый комиссар не верил в победу собственных солдат.

Рикард бросился бежать. Он споткнулся, едва сумев восстановить равновесие, и со всей скоростью понёсся в сторону резиденции. Отбросив все мысли о собственном достоинстве, охваченный всепоглощающим ужасом комиссар мчался на подгибающихся ногах, молясь всем богам, которых сумел вспомнить. Рикард взлетел на холм и остановился перед дверью резиденции, ловя ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– Господин, что случилось?! Откуда появился синий свет? – охранник на входе крайне удивился, увидев своего командира, несущегося по склону и обливающегося потом с гримасой ужаса на багровом от напряжения лице. Удивился настолько, что даже не отдал подобающим образом честь. В спокойное время комиссар с удовольствием наказал бы нерадивого солдата, но сейчас Рикард только прохрипел что-то неразборчивое в ответ. Последний раз он так напрягался лет десять назад, и тело отказывалось слушаться. Его лёгкие взрывались болью, а ужин просился назад, так что комиссар крепко сжал стучащие от страха зубы.

– Принесите воды для комиссара! – охранник подхватил его под руку, провел в дом и усадил на скамью.

Сердце Рикарда отбивало сумасшедший ритм, он едва держался, чтобы не упасть в обморок, отчаянно хватаясь рукой за локоть охранника.

Служанка принесла кувшин воды и бокал. Она начала в спешке наливать воду, но комиссар раздраженно отшвырнул бокал и стал жадно пить прямо из кувшина. Вода лилась по его шее и груди, скапливаясь в лужицу у ног. Теплая жидкость проваливалась в бездонное нутро и комиссар наконец смог взять себя в руки.

– Срочно собрать экипаж! – Рикард закончил пить и почувствовал себя немного лучше.

Тщетно пытаясь восстановить безнадежно сбитое дыхание, он прохрипел:

– Только самое необходимое. Поднять моих гвардейцев для сопровождения. Через четверть часа я должен выехать. Опоздаете – отправитесь на каторгу!

Закончив раздавать указания, Рикард поспешил подняться на второй этаж в свой кабинет. Слуги мгновение переглядывались, сбитые с толку неожиданным приказом, и тут же сорвались с места – никто не хотел попадать комиссару под горячую руку.

Распахнув дверь в комнату, Рикард направился к сундучку с потайным замком и, убедившись, что содержимое на месте, судорожно переложил часть бумаг из сундучка во внутренний карман жилета.

– Я вернусь в Лотер и начну действовать. Время королевы вышло! – комиссар поднялся и достал из шкафа арбалет новейшей конструкции. Для его перезарядки не требовалось значительных усилий, и он был значительно меньше обычного, имея ту же убойную силу. Взяв арбалет и сундучок, Рикард с сомнением покосился на комод, где лежал амулет, подаренный ему в Лотере одним из знакомых как средство защиты от порчи. Комиссар не верил, что амулет настоящий: такие вещи стоили целое состояние, а отличить их от обычной побрякушки мог только Одаренный, специализирующийся на защите от колдовства.

– Защита лишней не бывает, – Рикард взял амулет и повесил на шею.

Он снова поднял арбалет и крепко обхватил ручку, всматриваясь в изгибы смертоносного устройства.

«Я уеду. Уеду и никто меня не остановит».

В дверь постучали, и комиссар дёрнулся от страха, едва не спустив курок арбалета.

– Войдите! – вместо звучного баса раздался предательский писк.

– Ваше превосходительство! Экипаж готов, охранники тоже! – помощник комиссара переминался с ноги на ногу, стоя в дверях. Его щека дергалась в нервном тике:

– В деревне происходит что-то нехорошее. Все синее было, а сейчас уже нет. Да и крики утихли, там померли все что ль?

– Никто не помер. Мы выезжаем по важным делам. Я сейчас спущусь, а ты иди, проверь все ли ценности погружены в экипаж, – Рикарду не хотелось показывать слуге, насколько он сам напуган и сбит с толку. – Быстро! Пошел, пошел!

Помощник стремительно ретировался. Комиссар слышал, как он споткнулся на лестнице и прокатился несколько ступеней кубарем.

– Одни идиоты вокруг! – Рикард с ненавистью оглядел комнату и немедля направился к экипажу.– Надеюсь, я вижу это всё в последний раз.

Открыв дверь, ведущую во внутренний двор, комиссар приободрился: перед ним предстала полностью собранная карета, рядом с которой гарцевали закованные в доспехи и вооруженные пиками пятеро его личных охранников.

– Хорошо. Когда вернёмся в Лотер, награжу всех! – в неожиданном приступе великодушия вырвалось у Рикарда, и он залез в экипаж.

«Чертова сука! Энгана заплатит за то, что послала меня сюда!»

– Трогай! Чего стоим, сукины дети?!

Неожиданно лошади испуганно заржали, словно рядом находился дикий зверь, и комиссар услышал хор из хриплых дыханий. Прошло несколько томительных мгновений, но экипаж не трогался.

– Я сказал трогаем! Вы чего там замерли? – Рикард хотел высунуться наружу и поторопить кучера, но что-то остановило его.

Какое-то шестое чувство подсказало комиссару, что лучше остаться внутри. Обливаясь потом, не имевшим никакого отношения к жаре, Рикард крепко сжал в одной руке арбалет, а в другой защитный амулет. Кони заржали ещё громче, и снаружи раздались испуганные крики людей, за которыми было слышно едва различимое утробное рычание. Через несколько мгновений они сменились скрежетом разрываемых доспехов и предсмертным хрипением, а лошадиное ржание превратилось в агонизирующие крики.

В экипаже воцарилась тишина, прерываемая только тяжелым дыханием комиссара. Окна оставались зашторены, и ему не хотелось открывать их, чтобы увидеть, что же произошло.

«Аман, Тимера, Микелос, молю вас! Оставьте меня в живых! Я воздвигну храм в честь каждого из вас и буду приносить жертвы до конца своих дней!» – комиссар молился богам, о которых вспоминал лишь в редкие моменты своей жизни. Он услышал тяжёлые шаги, приближающиеся к экипажу, и направил арбалет в сторону двери.

– Комиссар, не нужно совершать поступков, о которых вы потом очень сильно пожалеете, – раздался хриплый голос снаружи. – Стоит опустить арбалет, и мы поговорим как аристократ с аристократом.

Незнакомец говорил так, словно привык повелевать. Его глубокий, раскатистый голос не оставлял времени на раздумья, призывая подчиниться.

– Кто ты такой? Назовись! – предательское дрожание голоса выдавало Рикарда, хоть он и старался задать вопрос с позиции силы.

– Невежливо было бы мне называть себя, не показав вам своего лица, – голос приближался к двери.

Комиссар крепче сжал арбалет и поставил палец на спусковой крючок. Болт дрожал, дергаясь из стороны в сторону, но с такого близкого расстояния это было неважно – он попадёт и убьёт любого. Любого.

– Если прикоснешься к двери – я выстрелю! И кто бы ты ни был, ты умрешь.

– Как негостеприимно! – в притворном негодовании воскликнул голос. – Вы приходите на наши земли, ведёте себя как хозяева, да еще и угрожаете мне смертью! Я просто хочу поговорить. Меня зовут Фенриес Белый, и я благословлен Даром Волка.

Рикард сглотнул и опустил взгляд на амулет, висевший на шее. Он не знал, чем может быть опасен этот Одаренный, поэтому оставалось надеяться только на силу амулета. Комиссар видел Одаренных, когда путешествовал по Западной Империи, но никогда не встречал этих опасных существ лицом к лицу. Он слышал, что в Лотере тоже есть Одаренный, который работал на Арториаса, но эта тайна была слишком секретной даже для ушей комиссара.

– Я ни разу не слышал твоего имени. А ты знаешь кто я? – Рикард силился придать своему голосу столько силы и властности, сколько смог сейчас найти в своем сердце. – Я королевский комиссар Рикард Шип, и я приказываю именем королевы Энганы выпустить меня в Лотер по срочному делу первой важности.

Заявление прозвучало жалко, и он услышал клокочущее рычание.

– Королевский комиссар Рикард Шип, я начинаю терять терпение! Если ты не хочешь быть сожранным заживо моими детьми, то опусти арбалет и выйди из экипажа, подняв руки так, чтобы я мог их видеть, – голос уже не был таким доброжелательным. Фенриес начал раздражаться от препирательств с Рикардом. – Одаренная сука в твоей деревне и так принесла достаточно проблем и задержала нас, так что поторопись!

«Откуда здесь Одаренная? Проклятье! Я смогу договориться. Каждого можно купить, нужно лишь знать цену» – комиссар положил арбалет на сидение, дрожащей рукой открыл дверцу экипажа и вышел.

Через четыре часа из Абеллайо на дорогу к Лотеру выбежал получеловек-полуволк, размером значительно превосходивший своих чудовищных собратьев. В его глазах вместо звериной жестокости светилась ледяная ненависть. Могучие мыщцы перекатывались под толстой шкурой – зверь мчался стремительнее самой быстрой лошади. На развилке он вдруг остановился и принюхался. Зверь водил чудовищной мордой из стороны в сторону, словно пытаясь определить верное направление. Над лесом разнёсся полный злобы вой и зверь, мелькнув рыжей гривой, скрылся в темноте.

Глава 3

Стук в дверь стал настойчивее. Теперь в нее, кажется, колотили ногой. В то же время с улицы раздавались просьбы и мольбы впустить, перемежавшиеся угрозами, но профессор давно перестал обращать внимание на попытки этих отчаявшихся безумцев.

Дверь в дом Сандро была достаточно крепкой и могла выдержать небольшую осаду: окованная железом, с досками из железного дуба, она была щитом, защищавшим его от внешнего мира. Сандро погладил свою длинную бороду, вздохнул и направился в лабораторию.

В последнее время незваные гости приходили все чаще. В королевстве назревал очередной кризис, ведь королева стала слишком слаба, чтобы удержаться на троне, и даже былые заслуги уже не давали ей преимуществ перед сыновьями или главами наиболее влиятельных аристократических семей. Профессор невольно усмехнулся.

«Былые заслуги? Если считать заслугой королевы победу в мелком захватническом походе против Южного Союза, который был скорее балаганом из нескольких постоянно враждующих между собой владений. Однако решающую роль в этой победе сыграл сын королевы и Арториаса – Белетор, а не сама Энгана».

Впрочем, Сандро больше не интересовали такие вещи, как войны между королями и интриги правящих домов. Ослепленные жаждой власти аристократы могут сколь угодно долго играть в великих завоевателей, но ему хорошо известно, что каждая империя рано или поздно падёт и обратится в пыль. Любой король велик лишь пока он у власти, а стоит ему отправиться в землю, как вдруг оказывается, что он был таким же человеком, как и те, кем он правил.

Сандро почти полтора десятка лет прослужил в качестве советника покойного мужа королевы, и именно по этой причине к нему регулярно силились пробиться всяческие проходимцы.

Нет предела человеческой глупости. Какие только безумные идеи не предлагали ему разномастные шарлатаны. Один дворянин в годах, например, предлагал Сандро поручиться как бывшему советнику короля, что этот дворянин является единственным законным сыном Арториаса и имеет все права на престол. Безумец уверял, что у него есть связи во дворце, и когда он займет трон, Сандро будет купаться в золоте.

Как будто ему нужно было чёртово золото!

«Хотелось бы мне встретить человека, разболтавшего где я сейчас живу!» – он осторожно спустился по винтовой лестнице в подвал, где находилась лаборатория.

Сандро был профессором в Учебной Академии Терениса и по совместительству учил детей в Королевской Инженерной школе. Для него стало неожиданностью предложение Арториаса стать его советником, и ещё большей неожиданностью оказалась отставка. Впрочем, Сандро всегда умел приспосабливаться, так что он не стал пытаться вернуть былую власть. Последние годы профессор спокойно жил в своём особняке, занимаясь исследованиями, хотя спокойствия становилось всё меньше.

Стоило ему, закатывая рукава мантии, подойти к столу, как раздался громкий перезвон колокольчика. Сандро смастерил систему с потайным звонком у скрытой двери черного хода, и она позволяла слышать из лаборатории, когда приходит воистину желанный гость. К сожалению, возраст давал о себе знать также и ухудшением слуха – на что Сандро регулярно сетовал, одновременно пытаясь изобрести устройство навроде очков, но помогающее при тугоухости.

«Проходной двор. Почти как во времена профессуры, когда студенты не давали проходу» – проворчал про себя старик.

Сандро, кряхтя, поднялся по лестнице и прошёл по длинному коридору, освещённому свечами в подсвечниках из геометрических фигур. Он отодвинул засов и отомкнул два замка с секретом, открывая массивную потайную дверь.

Брови Сандро поползли ввысь, придавая лицу удивлённое выражение, но он взял себя в руки и неловко прокашлявшись, приветственно взмахнул рукой.

– Здравствуй, друг мой! Давно тебя не было в этом доме, – обратился профессор к человеку, стоящему за дверью. – Проходи, я всегда рад тебя видеть.

Перед ним стоял невысокий, лысый мужчина с седыми усами, облаченный в простой серый дублет и тёмный плащ с капюшоном и опирающийся на трость с резным набалдашником в виде головы ворона. Он выглядел почти таким же старым как Сандро, а длинный орлиный нос и немигающий пристальный взгляд придавали пожилому мужчине сходство с хищной птицей.

– Приветствую. Ты, я смотрю, не изменяешь себе. Закрылся в этой крепости и даже не следишь, что происходит во внешнем мире, старый затворник, – мужчина вошел в дом и, не дожидаясь дальнейшего приглашения, направился в комнату с камином, где они с Сандро, бывало, часами сидели и обсуждали государственные дела.

Много воды утекло с тех пор, в то время друг Сандро еще был главой тайной полиции, но антураж комнаты остался прежним, как будто не прошли долгие годы с того времени, когда они собирались здесь в последний раз.

На столе у дальней стены всё также была разложена подробная карта Терениса – её профессору подарили картографы Лотера за принятие законов, поддерживающих науку. Один из уголков карты прижимал тяжелый серебряный кубок, покрытый искусной резьбой – этот кубок был подарком Арториаса после того, как Сандро смог разрешить долговые проблемы Терениса и привлечь дополнительные деньги в казну.

И ностальгическим венцом была картина, на которой известнейший художник, прибывший из Западной Империи, изобразил Арториаса и его верных советников.

Лимаран недовольно цокнул языком, увидев, что пламя в камине едва теплится и, закатав рукава, занялся растопкой.

– А какое мне дело до внешнего мира? Я теперь сам по себе. Меня все эти дрязги не волнуют! Пусть хоть глотки друг другу перегрызут – я больше не хочу иметь никакого отношения к политике, особенно после того, что случилось, – Сандро прошёл следом и уселся в резное кресло напротив камина, отделанное красным бархатом.

Лимаран подбросил дров и плеснул каминного масла для растопки. Поленья затрещали, а пламя взметнулось ввысь и осветило комнату, подчеркнув на мгновение паутину морщин на лицах давних друзей.

Сандро продолжил выражать свое недовольство:

– А ты все никак не можешь успокоиться? Так и не простил королеву и её лизоблюдов за то, что они сделали?

Несмотря на произнесённые слова, бывший советник тяжело вздохнул: он тоже периодически возвращался в мыслях к тем дням, хоть и убеждал себя, что смирился. Он ненавидел Энгану за её недальновидность, жестокость и гневливость. Сандро мог бы обосновать с десяток причин ненависти, но одна из них злила его сильнее остальных. Из-за неё их с Лимараном лишили власти. Профессор никогда не признавался себе в том, что он упивался влиянием и могуществом будучи советником короля. Можно сколько угодно говорить, что всё изменилось, что произошедшее в прошлом было ошибкой, но в глубине души он всё равно знал, что это не так.

– Здесь не может идти никаких разговоров о прощении. И мы обсуждали это уже сотни раз! К тому же, до сих пор нельзя быть уверенными, что это дело рук королевы или её друзей. Я уверен только в одном. Мы с тобой глупцы и трусы, которые думали, что долг для нас превыше всего. А когда пришло время это доказать – просто ушли, – возмутился Лимаран.

После того как Арториас «освободил» их от должностей, друг приходил к Сандро лишь несколько раз, снова и снова заводя разговор об одном и том же. Казалось, старый интриган никак не мог примириться со своей совестью. Профессор считал, что неплохо знает Лимарана, но его до сих пор удивляло рвение старого приятеля. Бывший глава тайной полиции приложил руку ко многим тёмным и жестоким делам, но волновало его только то, что они не уберегли короля.

«Тоже жалеет о власти?»

– Знаешь, Сандро, добрые люди нашептали мне, что скоро произойдут перемены, – пробормотал вдруг Лимаран.

– Королева исчезнет также внезапно, как и Арториас, а на трон сядет незаконнорожденный ублюдок? Или её любовник? – Сандро усмехнулся, протянув свои продрогшие ноги поближе к пламени камина.

В доме становилось холодно: осень в Лотере вступила в свои права. Ветер завывал и стёкла дрожали под его порывами, но Лимаран не отрывал взгляда от лица своего товарища. Бывший глава тайной полиции словно обдумывал, можно ли доверить Сандро какую-то невероятно важную тайну. Он так и не решился, а профессор, разглядывая пляшущие языки пламени, продолжил монолог, отвечая на собственный вопрос:

– Давно пора. Ведь запал кровожадности уже иссяк, а без него она не сможет удержать власть. Страх, покрытый оболочкой подобострастия – это всё, что нынешняя королева способна вызвать у своих подданных. До сих пор не могу понять, чем Энгана так приглянулась Арториасу?

Лимаран задумчиво поскреб подбородок и повернулся к старому другу.

– Напомни-ка мне, Сандро, ты ведь так и не нашел себе женщину по душе? Тебя никогда не пугало одиночество. Ты жаждал его. Жаждал наконец удалиться в свой собственный мир и больше никогда его не покидать, – он вздохнул, предаваясь воспоминаниям о далеком прошлом. – Арториас был другим. Он был мечтателем и доблестным рыцарем, хотя венец правителя Терениса сильно изменил его. Я помню Арториаса ещё молодым юношей: он очаровал Энгану, и та поддалась благородному обольстителю. Дальше всё произошло по его инициативе, а отказать королю, к тому же такому как Арториас, никто не способен. В юности Энгана была мила и прекрасна, но в ней таился изъян, сделавший её такой, какой мы видим королеву сейчас.

– Я знал женщину, покорившую моё сердце, и она бы отказала Арториасу! – жарко возразил Сандро, прикрывая глаза и отправляясь в путешествие по рекам памяти. – Но я не смог удержать её, а может быть просто не захотел. Я был тем ещё эгоистом. Но мы ведь сейчас не обо мне говорим? Неужели тебе не жаль было смотреть, как нашего доблестного короля оплетает своими сетями эта паучиха?

– Сколько раз ты уже задавал мне этот вопрос? Тогда я тоже был молод и не настолько дальновиден, чтобы в скромной девчонке распознать узурпаторшу, – Лимаран пожал плечами. – Да и теперь то какой смысл перемывать все эти старые кости? Всё, что случилось – уже случилось, и я хочу предотвратить нечто более страшное.

– Думаешь, захват власти не пройдет безболезненно? – Сандро словно помолодел на десяток лет, вспоминая, как они днями и ночами обсуждали политические ходы и продумывали свои блестящие стратегии. – Я не слышал о других возможных претендентах, не считая всяких городских сумасшедших, которым и боги родня. Кровь, конечно, прольется. Без кровавого раствора новая власть не удержится на троне, но я не вижу причин устраивать террор.

– Ты и сам хорошо знаешь, что иногда террор – это цель, а не средство. У меня есть информация, что все гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд. Медиоланский король, Якоб Хмурый, желает отхватить у нас восточные леса и горы, богатые рудами. А совсем уже на границе правды и лжи ходит слух об активных действиях одного культа, главой которого является наш общий приятель – Тельварт.

Лицо Сандро окаменело, когда он услышал знакомое имя. Настоящего владельца этого имени знали только наиболее влиятельные люди, не скупившиеся при добыче информации.

Тельварт был Одаренным, причем Одаренным худшего типа. Затворник, приумножавший свои знания и могущество долгие годы; некоторое время он даже служил при дворе Арториаса, скрывая свое настоящее имя. Лимаран и Сандро противились этому назначению, считая Одаренного опасным, и оказались правы: через год после назначения он организовал покушение на Арториаса, попытавшись сжечь короля в часовне, но советники помешали Тельварту. После этого Одаренный пропал, но, несмотря на то, что некоторое время его искали, всем хорошо известно, что разыскивать Одаренного – дело неблагодарное и осуществимое разве что при помощи другого, не менее могущественного Одаренного.

– Он вернулся? Хотя мы даже точно не знаем, уходил ли он на самом деле. Думаешь, он связан с исчезновением Элизы и смертью Марии? – профессор обхватил голову руками, не зная, что и думать. – С Тельвартом нужно разобраться, пока он опять не начал действовать. Но разве нынешняя тайная полиция не должна решать такие проблемы? Мы ведь с тобой уже старики и давно отошли от дел.

Новость совершенно выбила Сандро из колеи, так что он не заметил, как вздрогнул Лимаран при упоминании потерянной семьи. Его тщательно выстроенный мирок рушился, и старик тщетно пытался успокоить разбушевавшиеся чувства. Он боялся снова возвращаться в тот мир, из которого их с Лимараном изгнали много лет назад. Тогда у Сандро ещё оставалась решимость, он был силён духом и телом, готов к риску и опасностям. Годы затворничества изменили его, покрыв металл воли толстым слоем ржавчины, профессор ощущал страх и не знал, как с ним справиться.

– Я не знаю… – лицо Лимарана скривилось, высокий лоб избороздили морщины, и он раздосадованно стукнул тростью об пол. – Они не справятся! Энгана в бесплодной попытке насолить Вермину сделала все для ограничения полномочий тайной полиции. А этот червяк ненавидит меня, хотя именно мне он должен быть благодарен за свой пост!

– Всё покатилось в тартарары, когда мы ушли, – профессор не сводил глаз с пляшущего пламени. – Прошло тринадцать лет, и они разрушили всё, что было создано таким трудом!

Сандро был на грани паники, но Лимаран крепко держал удары судьбы. Спокойный и непоколебимый, он умел выжидать нужный момент, чтобы нанести ответный удар. И этот удар всегда находил свою цель.

– Это еще не худшая новость, – благородное лицо бывшего главы тайной полиции исказила кривая улыбка. – Есть подозрения, что Энгана, вероятно, либо в сговоре, либо под влиянием Тельварта, хотя для нас это почти одно и то же. Так что с выродком мы должны справиться сами.