Тайна за семью печатями

– Коля, сгоняй незаметненько, глянь, что там… Альму с собой возьми. «Наши» вроде пока не собираются головы на плаху класть. Может, тоже патроны пересчитывают…

Николай по-пластунски, почти так же ловко, как Альма, скрылся в зарослях.

– Ну что там? – спросил Неделя, как только напарник занял своё прежнее место.

– Два белых королевских пуделя и два чёрных пушистых кота.

– Что-о?! – Неделя ожидал услышать что угодно, но этот ответ был слишком экзотичен. Коты – куда ни шло, но белые королевские пудели?!

– Я так думаю, они из цирковой труппы. Вчера ведь в посёлке цирк выступал. Туда ещё начальник заставы с политруком ходили, – высказал соображения Николай.

Неделя про цирк совершенно забыл. Само это слово было из той, мирной, жизни и никак не вязалось с разрывами снарядов и пулемётными очередями, всё ещё доносившимися со стороны их заставы; со вздыбленным, искорёженным берегом, со страшной ямой на том месте, где вели бой младший сержант и его второй номер, где вместе с ними встретил смерть пограничный пёс Верный… «Цирк» … это слово было как глоток свежего воздуха, не испорченного запахом гари и пороха… Неделя вдруг представил, какой ужас должны испытывать животные. Они ведь совсем не понимают, что происходит. Почему вдруг привычный мир так изменился. Животные, любые, – они ведь как дети… А эти ещё и цирковые. В жизни ничего громче аплодисментов не слышали, а тут такое…

– Альма, вот тебе боевое задание – отвести их к хозяевам, артистам, – Неделя говорил непререкаемым, командирским тоном, так что путешественнице во времени не оставалось ничего другого, как выполнять приказ.

«Я быстро», – одними глазами пообещала она Мартину и отправилась знакомым маршрутом.

Краткие комментарии для любознательных

Политрук, или комиссар (фр. commissaire – уполномоченный) в формировании войск (сил) – назначенный в подразделение, часть, соединение, объединение специальный представитель политического руководства государства (либо правящей партии), осуществляющий политическое наблюдение за военным командованием и личным составом, а также ведущий в формировании политико-просветительскую и воспитательную работу («политработник»). Офицерская должность политического наставника во всех формированиях РККА начиная с роты (батареи, сотни, эскадрильи, пограничной заставы). В ВС СССР имелось воинское звание как «политический руководитель» («политрук») или заместитель командира по политико-просветительской и воспитательной работе («замполит»), а в армиях и выше, как «Член Военного Совета».

Глава 14. Раненый

– Никто не ранен? – спросил отец каким-то чужим сиплым голосом, словно у него болело горло. Андрюшка покрутил головой, внимательно оглядывая своих родных. Кроме ссадин и царапин от колючих еловых ветвей, никаких других ран не было. Если не считать душевных… Сейчас, когда «мессер» улетел, а лес приглушил звуки начавшейся войны, можно было дать волю слезам. И сестра Валя, и мама зарыдали, не сдерживая себя, оплакивая дедушку, дядю Вову, Бахтара и, скорее всего погибших, Валиных питомцев – любимцев всей их цирковой семьи… Андрюшка не плакал, стараясь брать пример с папы и Аслана, но предательская солёная влага щипала глаза и заставляла их слезиться.

– Надо похоронить… – Андрюшкин папа поднялся с земли, на которой все они сидели, обессиленно прижимаясь спинами к стволу старой ели, рухнувшей то ли от преклонного возраста, то ли от сильного ветра и уже совершенно высохшей.

Аслан поднялся вслед за ним.

– Может, лучше дождаться ночи, Леонид? – спросила мужа Тамара, вытирая ладонью слёзы и щуря опухшие от рыданий глаза.

Тот отрицательно мотнул головой:

– Нужно похоронить отца. Отыскать Владимира. Собрать самые необходимые вещи и двигаться дальше, туда, где наши. Если будем сидеть тут до ночи, то неизвестно, где окажется линия фронта.

Последние слова вызвали новый взрыв слёз у Валентины и мамы, и Андрюшка представил себе, как эта невидимая линия ложится чёрной жирной чертой между вчерашней счастливой жизнью и тем ужасным, что их отныне ждёт… Перед глазами опять встала картина недавнего воздушного боя. Крошечный «ишачок» против могучего вражеского «Хейнкеля» … Нет, не может быть! Его страна – самая большая, Красная Армия – самая сильная, воины – самые храбрые! Скоро враг получит достойный отпор! Нужно просто чуть-чуть потерпеть, набраться мужества, а лучше всего – тоже стать воинами, им всем! Ну, пожалуй, кроме сестры и мамы. Но папа, он и Аслан обязательно должны добыть себе оружие и сражаться! Как там поётся в песне:

…Полетит самолёт, застрочит пулемёт,

Загрохочут могучие танки,

И линкоры пойдут, и пехота пойдёт,

И помчатся лихие тачанки…

– Андрюшка, ты остаёшься за старшего, – отец положил ему на голову тяжёлую руку. – Береги маму и сестру. Если до темноты мы не вернёмся…

– Нет-нет-нет, – перебила мужа Тамара. – Никаких «если»! Даже произносить не смей! – И опять судорожно всхлипнула: – Попрощайтесь за нас с Артуром Бенедиктовичем и Бахтаром. – Она перекрестила мужчин (как делала раньше только перед их выступлением, и то тайком) и с надеждой добавила: – Может, Володя в палатку вернулся?.. И дети?.. – «Детьми» в их труппе называли Юва, Гала, Альфа и Рола – так было короче и сразу понятно, о ком речь.

Леонид молча кивнул. Ему хотелось прижать жену и сына с дочкой к сердцу, обнять изо всех своих богатырских сил, защитить от пришедшего на их землю зла, но он боялся, что такое прощание будет очень похоже на последнее, а ему нужно вселять в своих родных уверенность и спокойствие.

Заплаканная Валентина ловила взгляд Аслана, однако джигит казался сейчас особенно неприступным, далёким, суровым… Видимо, сердцем и душой он был пока со своим четвероногим другом, лежащим там, в поле, среди срезанных пулемётными очередями и залитых его кровью ромашек…

***

Цирковые животные сидели, всё так же сбившись в чёрно-белую кучу, резко выделяясь на фоне зелёных стеблей и листьев подсолнухов. При виде знакомой овчарки они с облегчением перевели дух: их не бросили, им помогут вернуться к хозяевам!

Над рекой раздался свист, и Альма, уже натренированным ухом, определила, что противник возобновил миномётный обстрел берега, а значит, скоро начнётся бой и нужно быстрее выполнить приказ и занять своё место рядом с Мартином, Диной и пограничниками. Она рванулась вперёд по оставленному цирковыми артистами следу, недоумевая, как те умудрились заблудиться. Юв, Гал, Альф и Рол помчались за овчаркой, обгоняя друг друга, боясь отстать.

Стройные ряды подсолнухов внезапно закончились у кромки ромашкового поля, за которым высились тёмно-зелёные ели. Их лохматые макушки упирались в небосвод удивительной голубизны. Картина была настолько живописной, что Альма невольно замедлила бег. Однако полюбоваться открывшимся видом не получилось: цирковые жалобно заскулили и замяукали, и в глаза Альме бросились останки грузовика и палатки, явно побывавших под обстрелом. Грубое напоминание о войне рассеяло чары природы-волшебницы. Стали видны и другие следы варварского вмешательства в созданную ей красоту. По этим следам опытная «сыщица» восстановила события, которые происходили тут несколько часов назад: здесь, где примяты полевые цветы и трава, Люди долго стояли (наверное, они тоже видели подвиг отважного лётчика); вот они стали беспорядочно метаться, спасаясь от пуль, сыпавшихся на них сверху; вот, почти у самого леса, холм свежей земли, где нашёл своё последнее пристанище кто-то из артистов, а вот здесь – ах, бедняга… – смерть настигла красавца-жеребца. Около него Альма задержалась, с жалостью глядя на неподвижное тело, густые, чёрные, невероятно длинные ресницы, из-под которых уже никогда не блеснут живым светом большие, чуть раскосые глаза… Она словно воочию увидела прощание джигита со своим верным другом: как его руки в последний раз касались ухоженной гривы, как гладили бархатистую кожу, как его слёзы, скатываясь, оставляли на ней длинные тёмные полоски…

Хорошо, что цирковые не пошли следом, а наблюдали издалека, с того места, где стояла палатка, точнее то, что от неё осталось. Люди возвращались сюда. Наверняка искали котов и пуделей, а потом забрали вещи, какие смогли унести с собой, и укрылись в лесу. Догнать их – пара пустяков.

Цирковые доверчиво глядели на неё, и Альме пришлось отказаться от идеи – ткнуть их носами в пахучий след, предложив использовать собственные способности, а самой вернуться на берег, туда, где шёл бой, где был Мартин…

Внезапно она услышала едва различимый стон. Он доносился оттуда, где в поле, нарушая его плавные очертания, врезался огород, окружённый «забором» из тонких, горизонтально положенных на опоры и почерневших от времени жердей, по две в каждой секции – скорее обозначал территорию, чем служил для защиты от воров или диких животных. Повернув голову в том направлении, Альма сразу почуяла человека, по всей видимости серьёзно раненного, так как в ноздри вторгся густой солоноватый запах крови. Приблизившись, «сыщица» увидела молодого мужчину. Его руки безвольно лежали вдоль тела, а лицо казалось белее ромашек, склонившихся над ним. На человеке не было фиолетового плаща с блёстками и голубого трико, но этого и не требовалось – овчарка узнала того, кто вчера стрекотал кинокамерой над её ухом, снимая цирковое представление. Ящичек с камерой и коробка, вероятно с отснятыми плёнками, стояли рядом в траве – видимо, циркач так дорожил ими, что не расстался и в момент смертельной опасности. Правое бедро мужчины, прямо поверх штанины, было обмотано красной тряпкой. Альма сообразила, что первоначально тряпка была белой, оторванной от края рубашки. Человек находился без сознания – на самодельную повязку ушли его последние силы.

– Дядя Вольдемар! – одновременно воскликнули подоспевшие Юв, Гал, Альф и Рол, но подойти ближе побоялись, слишком непривычно выглядел тот, кого они считали весёлым и добрым волшебником. Только он умел извлекать вкусные косточки из уха Юва, а то из-под хвоста Гала, каждый раз заставляя пуделей долго и тщательно обнюхивать места, где хранился сюрприз, и удивляться, как это они не обнаружили его раньше. Альф и Рол тоже обожали дядюшкины фокусы, хотя он часто подшучивал над ними и в результате его волшебных манипуляций банты, которые красовались на котах в завершение их номера «Белое и чёрное», за кулисами оказывались не на шейках, а на кончиках хвостов, стоило Альфу и Ролу очутиться поблизости от дяди Вольдемара.

Альма не удержалась от вопроса:

– Почему вас всех так сложно зовут?

Юв объяснил, что звучные имена – это традиция, чтобы на афише красиво смотрелось и во время представления эффектно произносилось. И, думая, что новая знакомая специально уводит разговор в сторону, не желая сообщать страшное известие, боязливо спросил:

– Он умер?

– Нет, – уверенно ответила Альма. – Он просто без сознания.

Гал осторожно приблизился к раненому и, чуть помедлив, лизнул его в лицо. Раньше этого хватало, чтобы разбудить любого из членов их семьи, как бы крепко они ни спали. В этот раз ничего не произошло: дядя Вольдемар по-прежнему не шевелился.

– Откуда ты знаешь, что он просто без сознания? – расстроившись, что излюбленный собачий способ не помог, поинтересовался пудель.

– У меня имеется опыт общения с тем, кто постоянно лишается чувств, – ответила «сыщица», вспомнив, как закатываются рубиновые глазки питомца юного химика, а упитанное зеленоватое тельце опрокидывается навзничь.

– Вашему дяде Вольдемару срочно требуется помощь, – констатировала она.

В дальнем конце огорода, почти у стены дома, такого же тёмного, как и забор, Альма увидела пожилую женщину, склонившуюся над грядкой. Ловкими, почти неуловимыми движениями рук та выпалывала сорняки. В первое мгновение овчарка даже подумала, что снова переместилась во времени и нет никакой войны. Однако затем она расслышала, как женщина тихо причитает на каком-то мягком, певучем наречии: «Ах ты мой божечка, вось бяда!», а сама всё дёргает и дёргает только ей видимую траву. «Наверное, пытается успокоить нервы через наведение порядка, моя хозяйка тоже так делает», – решила Альма.

Она негромко заскулила, чтобы привлечь внимание и в то же время не напугать женщину видом незнакомой собаки. Та обернулась, потом с тяжёлым вздохом поднялась и подошла к изгороди.

– I што ты скуголiш? Чаго табе трэба? (И что ты скулишь? Чего тебе нужно? – белорус. – здесь и далее перевод автора) – голос селянки звучал сердечно. – Вашых ўсіх вывозяць адсюль далей (Ваших всех вывозят подальше отсюда), – добавила она, разглядев на шее Альмы кожаный ошейник. – Цi ты з мяжы? Вось бяда (Или ты с границы? Вот беда), – горько вздохнула она.

Альма не поняла ни словечка и, не спуская глаз с женщины, продолжала призывно поскуливать.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.