Русские на Афоне. XIX-XX век

Вернемся к Ильинскому скиту и вспомним слова будущего митрополита: «не виновны ли в данном случае и сами ильинцы», чтобы убедиться в ошибочности этих слов и в необходимости для русских скитов стать монастырями. Дело в том, что скит по своим правам мало чем отличался от келии. Разница состоит только в том, что при пострижении в монашество своих послушников скит не обязан испрашивать разрешения у монастыря. Но скит, так же, как и келья, не имеет права без благословения монастыря принимать епископа для рукоположения, не имеет права предпринять ни малейшей постройки. Даже необходимый ремонт нельзя делать без разрешения. Если у Андреевского скита со своим монастырем были хорошие отношения, то неприязненные отношения Пантократора к Ильинскому скиту могут послужить печальным примером произвола в монашеской жизни. В конце 19 века отношения эти были испорчены настолько, что между скитом и монастырем возник судебный процесс, который длился 13 лет. Монастырь сделал все, что было в его власти, чтобы осложнить жизнь ильинцам. За смертью старых иеромонахов в громадном скиту осталось только 2-3 престарелых иеромонаха, больных и неспособных к службе. И это на пять параклисов. Монастырь, используя свои права, запретил рукополагать новых иереев. Ильинцам, чтобы выжить, пришлось пойти на хитрость. Они попросили иеромонаха Нифонта из кельи Святой Троицы и иеромонаха Неофита из кельи святителя Николая Чудотворца, находившихся на земле сербского монастыря, рукоположить ильинцев в своих кельях. Таким образом они получили еще четверых иеромонахов. Во сколько обошелся процесс обоим сторонам, никто не знает. Напряженность возникла будто бы из-за ошибки одного из настоятелей Ильинского скита, но это не оправдывает пантократовцев. Тем более, что этим прискорбная история не кончилась.68

В 1892 году архимандрит Гавриил из Ильинского скита склонил к миру эпитропов кириархиального монастыря, благодаря влиянию одного из пантократорских старцев, архимандрита Серафима. За мир пришлось по обыкновению заплатить дорогой ценой. Ильинцы обещали построить новый корпус в несколько этажей с храмом наверху. Но вскоре о. Стефан не был избран в число старцев и был изгнан вместе со своими 12-ью учениками. Война началась вновь.

Но все эти истории меркнут перед той, которую описал один паломник, посетивший скит в 1910 году. Когда паломник вошел в скит, то обнаружил, что скит как будто вымер. С трудом отыскался один единственный послушник.

–Где же отец настоятель и братия?

–А все на море пристань строят.

Оказалось, что каждый раз, как придет из России корабль с припасами для монастыря, монахам приходится строить пристань… и потом разрушать ее. Постоянную пристань греки иметь не дозволяют. То же самое приходится делать зимой, стоя в холодной воде. Зато с посвящением в сан стало проще, теперь после долгих переговоров монастырь все же разрешает рукоположения, принимая в дар несколько сотен рублей69.

Позорную страницу в истории Афона составляет и процесс об отнятии Русского Пантелеймонова монастыря, который будто бы незаконно был захвачен русскими.

Интересно, что турецкая власть и дальше сохраняла толерантность в отношении автономии Святой Горы и не препятствовала прибытию на Афон послушников и монахов разных национальностей. К. Леонтьев приводит такое мнение современных ему монахов: «Они все70 турок очень хвалили и говорили: «Сказать по правде, так турки будут помилосерднее и посправедливее всех здешних народов. Турок милостив»»71. Этого не скажешь про греков. После Балканской войны 1912 года был разработан проект, по которому Святая Гора оказывалась под покровительством России, Греции, Румынии, Болгарии, Сербии и Черногории. Греческие монахи спешно обратились в Афины с требованием присоединить Афон к греческому королевству и передать Элладской церкви.72 В греческих газетах опять развернулась истерическая кампания. Россия вынуждена была принять меры: были отобраны имения греческих монастырей в Бессарабии, и греческим монахам был запрещен въезд в Россию для сборов. В результате премьер-министр Венизелос и Константинопольский патриарх выступили против владычества одной стороны над Афоном и поддержали проект покровительства шести стран.

В ноябре 1912 положение русских иноков на Афоне неожиданно меняется, и не в лучшую сторону. 26 октября в день своего небесного покровителя город Солунь был занят греческими войсками под командой диадоха Константина.

2 ноября около 12 часов дня к афонской пристани Дафни подошел греческий миноносец «Фиэлла». На берег высадились 67 греческих матросов. Тут же были заняты правительственные здания и спущен турецкий флаг. Вместо него был поднят греческий национальный. Миноносец ответил салютом. По телефону из Дафни протат был извещен о прибытии греческого миноносца и о переходе Афона под власть греческого правительства. Немедленно протатом была отправлена депутация для встречи дорогих для греческого населения Афона гостей. Через полтора часа после прихода «Фиэллы» к Дафни подошел греческий броненосец «Георгий Аверов» и еще два миноносца. Вице-адмирал броненосца Павел Кундуриоти приказал старшему офицеру «Фиэллы» Телемаху Курмулису, назначенному временным правителем Святой Горы, ознакомить прибывшую депутацию протата с королевским декретом.73, 74 Один из посетителей Святой горы, немец по национальности, отметил в своих воспоминаниях, что лучшие паломники – это русские. В греках же чувствуется религиозная индифферентность. То есть греческий народ в этот в описываемый момент истории далеко отошел от Бога. И это было не только его мнение. В разговоре с ним один из архондаричных греков пожаловался ему: «Часто под вечер приходит около сотни русских паломников: все русские. Не знаем, как и справиться. Суп и бобы – вот все, что мы можем им предложить. Но они всему рады и благодарят нас. Мне бы не стоило этого говорить, но единственно, кто всем не доволен и доставляет нам немало труда, – это наши греки»75. Хорошей иллюстрацией к этому служит приводимый ниже, чудовищный документ. Чувство удивления и горечи не покидает нас, когда мы читаем это произведение государственной мысли.

«Именем его величества короля эллинов Георгия I мы вице-адмирал Павел Кондуриоти, начальник Эгейского флота, повелеваем жителем Афонского полуострова (св. Горы):

Афонский полуостров (св. Горы) весь занят нами и составляет отселе нашу оккупацию, находится в состоянии блокады по эллинским законам.76

Турецкое владычество в сем полуострове упраздняется. Власть же онаго принимает командир отряда оккупации, помощник капитана Телемах Курмулис с несколькими офицерами сего отряда и чиновниками , какие будут назначены.

Местные дела будут разбираться, до новых наших распоряжений, как и доселе сими же чиновниками, но под высшим надзором самого командира сего отряда, имеющего право заменять дурных и небрежных другими77.

Существующие доселе законы и местные обычаи, или права собственности, будут продолжать действовать и применяться различными властями правления под надзором сего командира отряда, который имеет право ведать всякое дело и приказывать подавать ему в установленное время прошения78

Мы ручаемся за совершенное уважение и ненарушимость прав: собственности, религии, личной свободы, жизни, чести, семейных (!) отношений и имущества всех жителей занятой нами сей местности без различия племенного происхождения или религиозного верования (!), считая всех безразлично равными между собою как относительно прав, так и обязанностей79.

Ручаемся оказывать покровительство священным и честным человеколюбивым учреждениям, монастырям и скитам, имущество коих остается неприкосновенным. И они будут управляться без вмешательства сего командира.

Охранение вышесказанных прав, за кои мы поручились, от всякой опасности и нарушения возлагаем на командира сего отряда, устанавливающего полицию на сем полуострове и имеющего власть делать свои приказания сей полиции какого бы то ни было характера, но общие для всех жителей и налагающия равные обязанности на них, без различия племенного происхождения или религиозного. И, во всяком случае, не могущие нарушать монашеское жительство и его управление на св. Горе.

Решительно запрещаем носить оружие всем жителям сего полуострова: обязаны же все в определенный срок, назначенный командиром отряда, сдать свое оружие солдатам отряда оккупации. Для исполнения разоружения позволяем командиру отряда налагать строгие наказания и принимать строгие меры еще и против всех селений.

Жители оккупируемой местности обязаны продолжать платить назначенным от командира сборщикам податей платимыя ими до сего времени туркам узаконенныя подати и издержки, дабы из оных были уплачиваемы расходы преимущественно по управлению сего полуострова. Также обязаны жители селений делать в чрезвычайных случаях взнос деньгами и вещами по приказанию командира отряда, который в возмещение убытков имеет право требовать принудительно80.

Приглашаем всех жителей полуострова проводить свое жительство в мире и порядке, покоряясь закону и распоряжениям сего командира и избегая всякого действия, могущего нарушить общественное спокойствие.

Всякое действие и покушение с целью нарушить общественную безопасность сей занятой нами местности, флота и его экипажа, или интересы Эллады, будет судиться по-военному, решительно, в 24 часа, как преступление самого последнего предательства, смертной казнью.81

Настоящее объявление должно быть сообщено всем жителям полуострова сего, по распоряжению командира отряда.

2 ноября 1912 года Броненосец «Георгий Аверов». Вице-адмирал Павел Кундуриоти82».

Ясно, что после такого декрета ожидать ничего хорошего не следовало. Но внешне не произошло существенных перемен.

По прочтении декрета оркестр броненосца исполнил греческий национальный гимн, после чего броненосец «Аверов» и два миноносца удалились. Миноносец «Фиэлла» стал на якорь напротив Пантелеймонова монастыря и пригласил на борт турецких чиновников, прятавшихся в русском монастыре. Чиновники были объявлены военнопленными.

В 10 часов колокольный звон протатского Успенского собора и русского Андреевского собора и ближайших русских келий известил о приближении к столице Афона новых хозяев. Греческие войска были встречены близ русского конака, который находился поблизости от квартиры каймакама. Каймакам сдался представителям новой власти без всякого сопротивления. После чего войска во главе с Телемахом Курмулисом направились в протатский собор, где «выслушали краткую литию с провозглашением многолетий царствующей греческой династии, союзным королям и христолюбивому греческому воинству и отправились на отдых в отведенные для них квартиры. Народ на улицах ликовал всю ночь, выражая это при взаимных встречах, пасхальным приветствием друг друга: «Христос Анести – Христос Воскресе» и ответом: «Алифос Анести» – «Воистину воскресе», причем стреляли в воздух из револьверов»83.

На следующий день в Дафни прибыл греческий десант в составе 800 человек и также направился в Карею.

Так как заняться такому большому военному отряду было нечем, то его разбили на несколько отрядов, которые стали совершать обходы обителей с целью ознакомления с местными достопримечательностями. 7 ноября один из таких отрядов под командованием Демосфена Зантопулло прибыл в Русский Пантелеймонов монастырь. Командир отряда произнес любопытную речь: «Сегодняшний визит к вам есть прямой долг мой выразить признательность благородной русской нации, представителем которой и является здесь на Афоне русский Пантелеймонов монастырь.

Мы вполне сознаем и ценим высокое покровительство России над малыми балканскими державами, благодаря которому только и представилась возможность сплотиться им для свержения турецкого ига, тяготевшего столько веков над народами Балканского полуострова. И вот это чаяние и этот сон сбылись – объявлена свобода. В особенности наш эллинский народ твердо помнит покровительство России в 1897 году, выразившееся в спасении нации»84.

Странно, но факт, что русское правительство никак не выразило своего отношения к захвату Святой Горы. Единственно, несколько позже было высказано недовольство пребыванием большого вооруженного отряда на территории Пантелеймонова монастыря. Греческие войска согласились покинуть монастырь и вернуть захваченный ими монастырский пароход85.

Совсем не так отреагировало болгарское правительство. Этот факт почему-то совершенно не известен в России. Для защиты своих подданных, находящихся в Зографе, а в то время также в Хиландаре и русском скиту Ксилургу, был направлен отряд болгарских войск числом в 70 человек. Но никаких активных действий отряд не предпринимал.

Неясно, почему так долго молчал русский посланник, не сделал никаких шагов для нормализации обстановки на Афоне. И только в 1916 в официальном органе Святейшего Синода была напечатана заметка, написанная, вероятнее всего, одним из знатоков «афонского вопроса» – магистром богословия Сергеем Троицким (это можно предположить, исходя из подписи С.Т. и некоторых других фактов)86. Автор, ссылаясь на французскую газету «Le Tempes» от 23 марта, сообщает, что правительство эллинского королевства по требованию русского правительства возместило те убытки, которые были принесены греческими солдатами русскому монастырю на Афоне.

«Сообщение это весьма кстати напоминает о том невыносимо тяжелом и обидном для русского чувства положении, в котором находятся русские монахи на Афоне». После ухода турок положение русских еще более ухудшилось. «Образ действий греков по отношению к русским я считаю крайне враждебным. Их политика за последнее время войны всецело состоит в желании изгнать русских с Афона», – пишет подпоручик Дитш в секретном сообщении русскому консулу в Салониках В.Ф.Калю87 Политическое положение Афона стало неопределенным. Греческие монахи призвали солдат, те захватили Афон, прогнав турецких чиновников. Когда писалась эта статья, захват Афонской горы еще не был признан державами и Лондонская конференция предполагала сделать Афон общим владением православных держав. Но греки продолжали хозяйничать, и к национальному гнету, и так уже существовавшему на Афоне и одобренному, например, константинопольским Патриархом Иоакимом III в канонизме 1911 года, добавился новый, чиновничий. Греческие власти захватили таможню и ввели высокие пошлины в пользу греческого правительства. Да, к тому же, греческие таможенники делали, что хотели. Товары залеживались и гнили. Прислали, к примеру, из России колокол для какой-то русской обители, но греки под каким-то предлогом задержали его и не выдали получателям. Долго валялся колокол около Дафни, а потом, неведомо куда, исчез88. Добивались русские монахи разрешения провести в Дафни телефон, и им не позволили. Даже высочайшие пожертвования, по сообщению автора, получаются не без затруднений.

Далее говорится о бесчинстве греческих солдат, которые, неизвестно для чего, живут в Уделе Божией Матери. Они являются в русские обители, занимают лучшие помещения и, конечно же, ни за что не платят. Воспользовавшись смутой, вызванной спорами об Имени Божьем, греческие солдаты вторглись в Ильинский скит и арестовали послушников болгарского происхождения. «Помню, какой ужас напал на монахов Пантелеймонова монастыря, когда туда вошел греческий отряд под командой Чулакиса. Даже имябожники готовы были отказаться от всех хитросплетений Булатовича, только чтобы их освободили от греков». Надо отметить, что оккупационный отряд первоначально высадившийся на Афоне состоял из тысячи солдат и содержание его ложилось на плечи афонских монахов. Затем, правда отряд сократили до двух рот пехоты и 30 жандармов. Это вместо 2-3 турецких чиновников, бывших ранее на Афоне! Место турецкого каймакама в Карее занял греческий астиномос. В Иериссо был назначен судебный следователь, в юрисдикцию которого вошел и Афон89.

Не ставя перед собой цели рассказывать о событиях, связанных со спорами об Имени Божьем, ни, тем более, вникать в догматические разногласия, отметим, что действия как греков, так и русского правительства имели вполне простую подоплеку. «Как ни печальна была такая развязка, но могло быть и хуже. Нельзя же было оставлять православно верующих под таким невыносимым террором лжеумствующих. Греки только и ждали того, чем кончится дело в Пантелеймоновом монастыре. В Киноте мне потом сказали откровенно, что если бы консул не удалил еретиков, то сам Кинот нашел бы средства их удалить: теперь здесь хозяева не турки90, а греки, которые легко могли прислать хоть целый полк из Солуня. А под видом еретиков не трудно уже было очистить и вообще Св. Гору от русских»91, 92. Можно с уверенностью сказать, что одним из руководителей интриги был Константинопольский посол Гирс М.Н. С департаментом полиции даже не были согласованы арест и высылка огромного количества монахов. Не желая или не имея способности открыто выступить против нарушения греками соглашений об Афоне, русские дипломаты пожелали сделать это, хитроумным путем воспользовавшись смутой и принеся немалую жертву в виде почти тысячи русских монахов. «Само собой разумеется, что русская государственная власть ни изгнания православных еретиками, ни предоставления тысяч русских подданных и многомиллионного имущества русских монастырей воле другого государства допустить не могла, а после того, как Патриарх всецело предоставил умиротворение русских обителей русской церковной власти, не могла допустить этого и власть церковная. Поэтому Святейший Синод счел долгом пойти навстречу Патриарху и разделить заботы Константинопольской церкви о ее непослушных чадах, еще недавно, до приезда на Афон, бывших чадами Церкви Русской»93. Это каноническая нелепость, когда в качестве помощи одна автокефальная церковь дает «поуправлять» другой на своей территории, не могла иметь под собой никакой другой основы, только чтобы де-факто доказать свое право на управление русскими обителями на Афоне. То же сделала и государственная власть. Не сумев открыто доказать это греческому правительству, она сделала это окольным путем. Это подтверждается и тем, что интерес к имябожникам и их учению почти совершенно пропал по прибытии их в Россию. Так что, увы, приходится согласиться с мнением не очень хорошо расположенного к русскому монашеству исследователя Михаила Талалая: «Это после решений лондонской конференции Российское государство желало продемонстрировать,94 что имеет право и может эффективно регулировать положение на Святой Горе, вмешиваясь в ее жизнь». Но оставим тропу, на которую случайно попали, и которой трудно избежать, говоря о современном Афоне. Оставим тему событий, связанных со спорами вокруг Имени Божьего, обратимся к маленькому событию, совершившемуся совершенно незаметно на фоне высылки русских монахов. Об этом пишет С.Т. в «Прибавлениях к Церковным ведомостям». Архиепископ Никон так же в своих воспоминаниях между прочим отметил: «В то время в монастыре95 находилась полурота солдат-болгар во главе с офицером, питомцем Петербургской духовной академии. Солдаты выстроились пред нами в две шеренги и приветствовали нас громким: «Ура!». Увы! Только что они проводили нас, как явился греческий капитан со своими вооруженными солдатами и потребовал, чтобы болгары сдались…

Через день мы узнали, что болгары сдались, и мимо нас их как пленных, провезли на остров Кипр… Тяжелое впечатление произвело на нас это торжество греков над бывшими союзниками, которые, конечно. не могли сопротивляться.»96 Конечно, тяжелое впечатление, тем более, это происходило одновременно с очисткой от русского монашества. Это тяжелое впечатление еще усугубится, если мы перейдем к воспоминаниям другого члена комиссии Троицкого и увидим, как это в деталях происходило. События произошли 22 июля 1913 года: «Стою вместе с командиром на юте Донец и любуюсь знаменитой панорамой Пантелеймонова монастыря, белым пятном обрисовывающегося на зелени горы. От мола отчаливает пароход и огибает «Донец». «Куда?», – кричу о.капитану иеромонаху. «Греки приказали перевозить болгарских пленных». А нужно сказать, что дня за два греки напали на болгарский монастырь Зограф, где был болгарский отряд под командованием воспитанника петроградской академии Цветикова, взяли монастырь штурмом и вот теперь хотели на русском пароходе перевозить своих пленных. Беру шлюпку и еду в монастырь к генеральному консулу. Оказалось, все делалось без его ведома. А тем временем пароход уже захватил с Дафни баржи и шел полным ходом к Зографу. Послали навстречу «шестерку» с чиновником нашего посольства. На этот раз греки уступили. При переговорах они указали на то, что монастырь на греческой территории, поэтому они вправе распоряжаться его имуществом. Но наш представитель потребовал спуска русских подданных, а среди них были капитан и рулевой, заменить которых грекам было некем, но и нужды не было у греков в русском пароходе. В девять вечера того же дня прожектор на горизонте обнаружил 8 шлюпок под парусами. Это греки везли болгарских пленных. Если такие штуки предпринимали греки под носом у русских дипломатов, то, что они делают с монастырем…». «Нужно положить конец полному бесправию русских монахов на Афоне». Впрочем, из некоторых источников следует, что болгарские войска приглашались русскими монахами для защиты от произвола греков. Как мы уже знаем, греческие войска, заняв Афон, учредили таможню и по своему произволу забирали доставляемые в русские обители съестные припасы. Во многих русских обителях стал ощущаться недостаток в еде. И вот игумен Пантелеймонова монастыря послал «иеромонаха в Салоники к командиру болгарского отряда с просьбой прислать на Афон две роты солдат для защиты русских обителей от насилий, чинимых греческими войсками»97. Таким образом, русские афонские обители в начале 20-го века более напоминали осаждаемые крепости, которые переходили из рук в руки, чем тихие монашеские обители.

Начало Первой Мировой войны принесло новые скорби. В первую очередь потому, что русское афонское монашество оказалось оторвано от своей Родины. И скоро среди русских монахов начался голод: пришлось обращаться к Русскому Правительству…

Кроме того, война нанесла удар и непосредственно по самому монашеству. Рясофорные монахи, согласно русским обычаям и правилам, не освобождались от мобилизации. Разумеется, никакая мобилизация на Святогорской земле русским не грозила, но так высоко было тогда сознание своего долга перед Царем и Отечеством, что, как только открылся Салоникский фронт, русские молодые иноки и послушники немедленно отправились в действующую армию. Это сильно сократило русское монашество, лишило его лучших молодых сил, с помощью которых русские обители на Афоне могли бы продержаться почти до начала третьего столетия. Эта убыль молодых сил так и не была восполнена впоследствии – Мировой войны стала началом заката русского монашества.

Как многим казалось в то время, конец полному бесправию русских монахов на Афоне был действительно положен. Для русского православного человека, читающего церковную литературу и не оставляющего без внимания ни одной брошюры об Афоне, будет полной неожиданностью узнать, что в 1917 году закончилась незаконная оккупация Афона греческими войсками. «По поводу занятия полуострова французским отрядом в дипломатических кругах указывают, что дипломатия давно была озабочена безправным положением на Афоне русских монахов со стороны греков и уравняла права русских монахов с греческими, вообще проявляющими большую враждебность к русским и за последнее время начавшим вредить и делу союзников»98.

Что же произошло? Многие обвиняли русскую дипломатию, что она многие годы «не замечала» притеснения русских на Афоне, когда это было выгодно для нее99. Но началась война, и случилось непредвиденное: несколько монастырей, среди которых особое место занимали Зограф и Ватопед, помогали врагам православной России. Слово опять С.Троицкому: «Столь же дружно действовали греки и болгары100 в переполнившем чашу терпения союзников гнусном деле снабжения припасами германских подводных лодок. Особенно видное участие здесь приняли болгарский монастырь Зограф и греческий Ватопед. Оба монастыря имеют свои удобные пристани («арсаны»), и оба в течение веков пользовались русскими милостями»101. Кроме того, в Ватопедском монастыре была обнаружена система сигнализации, служащая маяком для немецких подводных лодок проложенная инженером–немцем за несколько лет до этого. Там же находилась электростанция и база для снабжения подводных лодок. Всего на Афоне было изъято 500 ружей, 130 тыс. боевых патронов, револьверы, динамит, пулеметные ленты. Глава Протата, известный своей ненавистью к русским, заявлял, что «он и все греки до последней капли крови будет защищать Афон от пришельцев русских и что предпочитают турок, даже немцев – русским». Он из уважения к своей духовной персоне просил не производить обыск в здании Протата, но его не послушали и было изъято 125 винтовок и 45 тыс. патронов. Можно списать эти запасы оружия на германофильство части греческого монашества. Много германофилов – роялистов было и среди греческих монахов. Но скорее протоэпистату не давали покоя сомнительные лавры упоминаемого уже здесь архимандрита Никифора, одного из главных действующих лиц авантюры 20-ых годов девятнадцатого столетия. Очень похоже на то, что глава Протата собирался на деле выполнить свое желание сражаться «до последней капли крови», и участь русских монахов была бы незавидна. И Афон был занят франко-русским отрядом.