Первый. Второй том

Виталий засуетился, заваливая тушу хворостом. Алцест присвистнул на студентов, намекая, что нормальные люди должны помочь.

– Васса, – не выдержал Маг.

Действительно. Что это я. Это уже не пособничество в убийстве, а наведение порядка.

– Идём отсюда, – приказал Тимур, не дожидаясь развязки, – собирайте вещи.

Студенты побросали хворост. Команды Мага затмевали слова Алцеста, даже проклятый был не настолько крут.

Они уходили, пока я обрушивала туннели, сжигала тушу, тушила кострища, перемешивала грунт с перегноем, сажала семечки в компенсацию срубленным деревьям.

Ночной переход упёрся в небольшую речку, затейливо петляющую, подходя под самые корни часто выросших на берегах ив.

Расположились на ночь тесно, ничего не видя в темноте, а потому устраиваясь не самым практичным способом, а инстинктивно сбиваясь стайками. Венька подмял под себя Вассу и спал с завидной крепостью. Утомившийся и сбившийся с ритма суток Жако проснулся на излёте летней ночи. В близости реки света было больше, дальше открывалась заросшая разнотравьем значительная поляна.

Худой строгий силуэт в тёмной одежде уже был на ногах. Маг не стал задерживаться на стоянке, посчитав, что пока можно обойтись без него. Жако попрощался с ним наклоном головы и пошёл к речке.

Медленная, завешанная кронами, дающими тень. Жако снял надетые на грязное тело куртку и рубашку, обе вещи выданы Магом, обе сильно поношены, но ещё служат. Постирать бы только, а так вполне.

Голую грудь пощипывало зябким воздухом от реки. Жако передёрнул плечами, продолжая чувствовать утомление вчерашнего дня и ночи. Глотка. Если её упустил, бери на совесть сразу сотню жизней. А когда не упустил – с натруженных плеч будто слетало немного утомления.

Жако купался в реках с тех пор, как встретил Виталия. Даже в прорубь заходил. Так что помыться в весенней воде было не так уж безумно. Ведьмак снял штаны, решив всё-таки воздержаться от стирки. Сейчас не время.

Над тёмноватой непрозрачной водой разнёсся хрустальный смех. Ведьмака больше доколёбывали мужчины, женщины хохотали со стороны, носясь полдня между стволами и даже залетая на них. Вампиры по нынешним небоевым временам жили долго, а потому страдали от хандры и безделья. Жако не был удивлён их развлечениям. Другое дело, что в повседневной жизни мертвяки предпочли бы не заступать ему дорогу, а тут распоясались от вседозволенности. Интересно, что Венька выбрал себе в сопровождение вампиров – зачем лишний раз напоминать Магу о не самых радужных событиях детства? Маг ничего не забывает…

Вампирша призывно стояла на середине реки. Белая кожа, точёные контуры шеи, снисходящая волна чёрных мокрых волос, накрывающая сзади как капюшон кобры…

– Иди ко мне, – с хрипотцой слетело с чётко очерченных губ.

Можно представить, как развлекались утратившие часть восприятия вампиры ночью. Они не чувствовали вкусов, знали только жажду. Ели достаточно редко, погружаясь в промежутках в экономичное вялое состояние, при этом имели человеческое сознание. Десятки ночей они будоражили себя близостью. Когда в постели была добыча, заканчивалось кровавым пиршеством, но если там был равный, наслаждение длилось дольше. По представлениям Веньки они должны были обеспечивать безопасность ночью, но Жако не мог не заметить их тихий уход после уничтожения глотки. Ведьмаки, естественно, ни словом не обмолвились. Неизвестно, как отряд лучше защищён – с такой охраной или без неё. С уходом вампиров ведьмаки выдохнули, хотя не обольщались, что они не вернутся.

Вампир плавно рассекла телом воду, вперёд на несколько шагов, а потом тягуче назад, выставляя грудь над гладью. Соски тёмные, напитанные недавно выпитой кровью. Вероятно, Маг настоял на кормлении кровососов, прежде чем допустить к людям.

Жако оскорбился, но одновременно испытал желание. Красивая женщина. Неудивительно. Какой-то кровосос подбирал под себя, чтобы расцветить долгие вампирские затишья. И она была с ним ночью. А может быть с несколькими.

Будто накрашенные губы разошлись в стороны, открыв зубы. Влечение, сколько его было, развеялось. Вампирша смеялась, ходила грудь, но теперь не поражала ничем, кроме вампирьего небрежного бесстыдства. Было понятно, что она открывается не перед ним, а хоть перед городом людей пройдёт нагишом и не почувствует ничего.

Не спуская с мертвицы багровых глаз, Жако склонился к воде. Отёр у берега руки по самые плечи, грудь, вымыл ноги. Хватит. Плескаться с вампиршей – реки мало…

– Прокатимся?

Венька почти касался носом носа. Такое себе пробуждение. Я напряжённо сдерживала бой сердца.

– Мы охранять должны, помнишь?

– Что мы, псы сторожевые?

Я чувствовала его дыхание на лице.

– Давай ненадолго…

Меня подкинуло, как куклу, уложило на огромную спину. Так быстро, что я даже не поняла – ударилась ли я, выбило ли из груди воздух?

Смоделированное тело обладало удивительными свойствами. Отчего-то мы с невообразимой лёгкостью миновали лесную полосу препятствий, обогнув тесно расставленные для такого животного стволы. Он двигался очень быстро, нелогично припадая на конечности – так что я не понимала, сколько их. Перемахнули речку. Я успела заметить полуобнажённого ведьмака и голую вампиршу, но понять или обеспокоиться – уже нет. Скачки несли меня как в безумном родео, и бык был размером в пять быков. Только это был и не бык, а хищное животное с костистым торсом, заросшим жирной шерстью, от которой на руках оставалось ощущение подкожного масла. Это конечно не был жир вроде рыбного, но если доводилось нагладить руками собаку – вот такое ощущение было у меня. И несторожевая псина была раз в сорок больше заурядной. Волосы натягивало встречным потоком воздуха. Венька нёсся так, будто не имел представления о тугой преграде. Я опасалась, что заработаю сотрясение мозга.

Студенты очень устали – Жако затруднялся понять отчего – и их никак не удавалось растолкать. Горстки сбившихся спящих хомяков даже жалко было разлучать, но ставленник Мага расхаживал и попинывал их разными ботинками. Насколько равнодушным бы ни был Алцест как вожатый, уйти совсем без группы он не мог.

Пользуясь задержкой, сам ведьмак правил использованные вчера орудия и давал покой натруженному телу. Сколько бы внимания не уделялось физической подготовке, многочасовая рубка зашла за фитнес-интенсив, от которого ныли пребывавшие прежде в покое мышцы.

Жако был недоволен своими руками, неточностью и нерезкостью их движений, а потому радовался задержке. По времени ему полагался тихий отдых и сон, и несмотря на сбитый режим, на переход на световой тип бодрствования, на надбровье ведьмака давила вкрадчивая сонливость.

Из-за спины дотянулась жилистая загорелая рука, легла на грудь под косточками ключиц, деликатно беззвучно похлопала.

– Ну-ну, – подбодрил Виталий, ничего более не говоря.

Молодой медленно сделал несколько глубоких вздохов и вернулся к сильно затупленному топору. В правке нуждалось и топорище. Ведьмак не мог оставить себя без инструмента, может понадобиться срочно, а взять больше неоткуда, кроме как из заплечной сумки.

Тем временем вернулись Высшие. Васса буквально рухнула на своё остывшее одеяло, и стало понятно, что утреннее безделье может затянуться. Алцест не хотел ждать, дёргался и бормотал что-то на выдохе. Венька завтракал из общего котла, усевшись тут же, где ночевал, на сестрином одеяле. Ложка скрябала по стенкам посуды.

– Что это ты делаешь? – проговорил он, с аппетитом жуя.

Давшего обет ведьмака не принято о чём бы то ни было спрашивать, но попробуй рассказать об этом Повелителю нечисти. Дело ещё усугублялось тем, что Жако ставил метку на особый, вручную справленный ножичек. За уничтожение глотки.

– Я велел отмечать некоторые вещи, – вступил Виталий.

Венька посмотрел на него долгим немигающим взглядом. Средний брат не такой наивный, как принято думать среди знакомых Мага…

– Какие, например?

– Ну, – небрежно потянул старый ведьмак, – например, считать лунный цикл…

Венька со скукой фыркнул:

– Зачем его считать? Его чувствовать надо.

– Раньше, говорят, умели, – проностальгировал Виталий.

Путь пролегал через поляну, и люди, естественно, предпочли залитое солнцем пространство, через которое не требовалось идти, проламывая себе путь, как медведь в малиннике.

После прогулки с Венькой я уяснила для себя смысл слова «ушатать». Хуже было только вампирам, которые сопровождали нас по большой дуге, несясь через лес, и готовясь схлопотать ожоги, в случае если Венька вдруг о них вспомнит и потребует прислуживать себе в важном деле. Например, за полуденным чаепитием на солнечной полянке.

Большинство живых предпочло снять куртки и прикрепить на ремешки к рюкзакам. Теперь они напоминали толпу несуразных прямоходящих черепашек. Ну и фантазия. Виталий с внучкой неприхотливо шагали себе во всём своём. Куртка Алцеста нуждалась в починке, так что я решила поправить её, пока есть возможность. Поджала под себя ноги, поднялась на воздушной подушке, привязав повод к Веньке за пояс, путешествуя как падишах в паланкине на зависть очумевшим от непрекращающейся ходьбы студентам. Братец чуял, но не возражал. По-хорошему, поход стоило закончить – студенты выжаты как дохлые северные лимоны, Алцест дёрганный, ведьмаки измордованы. Но Большой брат запретил бросать практику досрочно, ослушаться нельзя…

Лес постоянно маячил перед глазами, студенты заранее утрачивали воодушевление, представляя опостылевший крупяной дурно-сготовленный обед. Оставалось метров триста, когда вампиры не выдержали и вылетели навстречу, обильно дымясь. День выдался солнечный.

– Запах… – настороженно произнесла я, но услышал, быть может, один Венька, зарычавший, упавший на все четыре и кинувшийся.

Лобовой удар пришёлся на Алцеста. Лавина физического превосходства должна была размазать его, как жидкий блин по сковородке. Я зря упрекала его за реакцию, а он не зря говорил, что прежде всего маг, а не биологическая особь. Нападающий был отброшен, рассмотрен за выигранную секунду и без сомнений испепелён. Времени хватило, только чтобы студенты и Жрицы отпрянули, соображая, что что-то не так. Авангард занял Венька, отрастив тесаки когтей, а заодно узловатые длиннющие руки. Кисти его переродились, ткань в сочленениях пальцев отступила глубже, стянулась, позволяя распустить пальцы-лезвия гнущимися в любую сторону широченными веерами…

Ведьмаки не побежали вперёд, трезво и хладнокровно сгоняя за спины студентов и предпочитая не путаться у Веньки под ногами.

Очень скоро в воздух взметнулись красные брызги, а когда Венька увлёкся – мясные ошмётки, дымящиеся в воздухе, испуская резкий запах.

Я видела многое, но напугалась. Страх затопил внутреннюю линию связи, но не парализовал мужчин. Рядом возник Маг. Жрицы отмежевали группу мирных от бешенства, обрушившегося на нас. Кричащая Агни взрастила пламенный круг на четыре метра. Внутри казалось, что мы в чёртовом котле в преисподней, в лицо летели чёрные хлопья сажи.

Маг шагнул в горящую полосу, не задумавшись об опасности первородного пламени, не опалив микрона кожи вышел уже с другой стороны. Дёрнувшиеся ему навстречу тела падали быстрее, чем от резаков Веньки, с обманчивой лёгкостью, никому более не доступной. И видя чужой успех, средний братец увлёкся и подался вперёд, оставляя зазор в обороне. Только тогда мои мозги сообразили устроить направленный напалм…

Языки пламени вырвались как из ракетного сопла, ушли реактивной трубой метров на семь, облизывая подвернувшиеся тела. Чудовища продолжали бежать навстречу, пока у них были лапы, чтобы бежать, плоть опадала сажей, и, к сожалению, становилось очевидно, что стены Агни для сожжения было недостаточно. Мне представилась возможность осознать, что к нападавшим не имеют отношения наши компаньоны-вампиры, что я уже подозревала по острому запаху, так непохожему на дымление кровопьющих. Четвероногие, крупные твари, какие-то неживые… Как им пришло в голову броситься на Веньку?

– Васса! Стоп!

Я не понимала, почему, но не споря отступила. Обожжённые твари продолжали двигаться, почти до костей испепелённые, чёрные ходячие скелетины… Наперерез вынесся стройный аккуратный вампир, кинулся, но был очень быстро изрублен челюстями и когтями.

Мои руки инстинктивно заправили за спину тех, до кого дотянулись, я приготовилась запечатывать в камень…

Между чёрными целеустремлёнными остовами пронеслась ещё более чёрная худая фигура. И опасности не стало.

– Убери гарь из воздуха, немедленно! – долетел крик Мага.

Торопливо подчинилась.

– Всё! Васса! Туши огонь!

Поляна была изрыта лапами, так что не посмотришь без содрогания. Кроме закопчённых скелетов взрытую землю расцвечивали развороченные туши, что называется «во плоти».

Венька приходил в себя, лёжа у меня на коленях. Поместилась только голова с шеей. Брат с ведьмаками и вампирами проверяли не разбежалась ли мёртвая чертовщина по всему лесу. Оказалось, ведьмаки умеют очень быстро бегать. На страже безопасности ошалевшей группы остались Алцест и Жрицы.

Высший Зверь был весь налитый и облитый кровью, дышащий со свистом. Не перебарывал усталость, а был в гневе и недоумении. Посторонняя кровь с его тела размазывалась по мне, по одежде и телу.

Появилась живая часть дозора. Мимолётные тени держались в лесу. Венька вскинулся, пополз к брату на коленях. За ним оставались влажные борозды.

– Это не моё! Я не при чём! Я не при чём, брат!!

Тимур прижал его голову к животу. По всхлипам казалось, что Венька рыдает от беспомощности и несправедливости, как рыдают трёхлетние дети. Будем искренни – у Веньки не было счастливого детства. Сложно судить, как это сказалось на его личности…

Как бы все не были выбиты из колеи, на нас пялились – Магу пришлось поднимать братца насилу, обнимать, хлопать по спине, уверять в своей лояльности, даже поцеловать. Контраст между крошащей кровавой машиной и рыдающим Венькой был ошеломляющим для непривычных. В бордовых глазах Виталия тлел интерес. В итоге двухсторонних братских увещеваний в доверии и любви, я получила большое дитя на руки и стала гладить по волосам и подрагивающей спине, стараясь не перепачкать больше чем есть тёмной густой кровью.

Молчаливые студенты сидели на выжженной земле, как сломанные игрушки. Спасибо, что не буквально поломанные. Или покусанные. Ведьмаки оставались на ногах. Виталий держал какой-то сомнительного вида тряпичный куль, отводя жилистую руку от себя.

– Ты всё отфильтровала? – вернулся к делу Маг. – Где оно?

Я указала на глиняный ковчежец. В него я сложила всё, что нащупала в воздухе от сгоревшей мёртвой плоти.

Брат динамично согнулся в коленях, не теряя равновесия и не пачкая брюк, сломал хрупкую крышку серого гробика. Под его рукой полость с чёрным порошком опустела, стала стерильной. Необработанная огнём глина совсем рассыпалась.

Он поднялся, посмотрел на нас ясными глазами, будто какая-то навязчивая проблема изволила решиться.

– Что это было такое?

Самым любопытным и нетерпеливым оказался один из самых старых ведьмаков мира. Жако мог только смотреть, с дозволенным вопросом в глазах, но не на языке. Алцест, так любящий неудобные вопросы, стоял ко всем спиной, будто ожидал ещё нападений. С его удачей нападение могло в равной степени как повториться, так и не состояться.

– Один несознательный маг замыслил обострить конфликт сообщества магов и нежити в личных целях. Он – заказчик некоторых смертей магов, о которых вы знаете. Когда на вас напали ночью, исполнитель успел передать весточку хозяину. После задержания людей, так выдавших себя, для него всё было кончено, и он осознавал это. Поэтому решился на последнее средство. Эти существа не из нашего мира, и нам повезло сегодня выкрутиться без жертв. «Добрый волшебник» замышлял использовать контрабандных существ для убедительной демонстрации факта, что Вениамин не намерен держать своё царство под контролем.

Последнее было ввёрнуто весьма словоблудно. Ещё я очень хорошо представила, какой вкрадчивый голос у «доброго волшебника» с сутулой осанкой и плешивой головой…

– Алцест! – крикнул Маг в конце своей речи.

Взгляды поднялись. Алцест посмотрел в ответ, улыбнулся дёргающимися губами, кривенько сел, где стоял, и наконец убрал руку от промоченной кровью толстовки на животе.

От рваной раны Алцеста вылечили быстро, остался лишь очень фактурный шрам из трёх полос – напоминание об огромной мёртвой лапе самой здоровенной твари, бежавшей во главе стаи. Но проклятье за время похода промахивалось раза четыре, если не считать последней отметины. Скверна копилась и нашла выход – несчастного свела в постель выпестованная в походе качественная двухсторонняя пневмония. Маг отказался лечить, едва поставив диагноз. Проклятый смотрел на него как на предателя, но всем было понятно, что решение правильное. От пневмонии умирают, но не так скоропостижно, как от упавшего на голову кирпича. К тому же Захар с готовностью стал лечить мага, не гнушаясь фактом, что молодой человек кем-то там был проклят.

Студенты из практикантов окончательно превратились в охраняемых свидетелей и отсиживались в достроенной-таки гостинице, не подавая весточки даже родственникам. Дело было достаточно для этого серьёзным. Первые двое суток они исключительно отсыпались, не смея высунуть носа в город. Мои молчаливые Жрицы Огня вернувшись к истокам наперебой рассказывали о ратных приключениях. На их фоне я скорее больше занималась уборкой, разгребая поле боя после каждой стычки. Так что мой рассказ не звучал, пока я не оказалась в до боли знакомой комнатке Сафи.

– Вы просто ушли оттуда?

– Да. Мы были никакие бойцы. Но там остались профессионалы. Следователи и ведьмаки. Ещё Венька с вампирами.

– Ну и кодла у вас… была.

– Захочешь не забудешь, – подтвердила я, устраиваясь на её постель. Была опасность, что не смогу встать в ближайшие сутки.

– А тем вашим… попутчикам… не требовалось привести себя в порядок?

– Венька нашинковал чудовищ на тартар, но мыться отказался – в нём популярны приступы водобоязни.

– Будем знать, – шутливо хмыкнула подруга, раскладывая в шкафу выстиранные вещи. У неё всё получалось аккуратно: и носить, и хранить. Мой очередной удобный наряд, надетый в поход, был сожжён, а пепел уничтожен.

– Знай, – серьёзно одобрила я. – Если что, быстрей в бассейн. Больше шансов.

– Может, расскажешь, чем кончилась эта кровавая история?

Я смотрела на неё с её подушки:

– Ну… суда не было. Так что не могу считать, что кончилась. А если ты хочешь полёта дедуктивной мысли – тоже не выйдет. В реальной жизни преступления редко происходят в закрытой комнате с двенадцатью интересными личностями. Мы не встречали преступника, зато он счёл нас подходящими пешками для своей партии.

– Даже тебя?

– Чем я хуже?

– Я думаю, что ты слишком значительна для пешки.

– Маг не сказал, но, думаю, убрать меня рассматривалось как бонус. Брат угрожал мной мафиозным элементам. У Доброго волшебника на этот счёт пушистое рыльце.

– Не очень мило со стороны Мага, – Сафико сморщила носик.

– Сомневаюсь, что у него оставались рабочие варианты.

– Так ты что-то другое хотела сказать?

– Именно. Иррационально, по-женски пожаловаться – я ревную братьев к их пассиям. Они меня раздражают, и я не могу к ним по-людски относиться. Что бы они не делали, для меня будет ерундой и дичью. А они бестолковыми бессмысленными уродливыми курицами…

Сафи сначала открыла рот, потом недоверчиво хмыкнула, потом рассмеялась, всплеснув руками, как я видела делает её мать.

– Высказалась что ли? Полегчало? Хахах!

– Это острая проблема, – нахмурилась на её смех я, но она не поверила.

Алцеста было бы неудобно содержать в гостинице. Врачебный уход, лекарства по часам. В Храме он останавливаться почему-то не хотел, но его уже никто не спрашивал. Проклятый смотрел в ответ как на самоуправцев и садистов, а ещё – будто сбылись подозрения, и он всегда в нашем отношении думал, что гнильца выйдет наружу. Из лазарета, в котором он пробыл только день, его перенесли – ну ладно, я сама его перенесла, предпочитая никого не просить – в библиотеку, о которой он несколько раз с завистью упоминал.

Оказавшись на месте, лежачий пациент поднялся на худых руках, чтобы обозреть масштаб.

– Что за ерунда?

Мне настолько привычны были стеклянные колбы поверх большинства шкафов, что я перестала обращать на них внимание.

– Так работает библиотека. Ты не решаешь сам, что взять. Решает она. Загадай с какого места будешь брать книгу, и каждый день на этом месте будет книга, подобранная Храмом.

– А вы тут фаталисты, – фыркнул маг и уложил себя на щедро подложенные подушки.

Чтобы расцветить его однообразное занятие, я готова была доставлять ему газеты. Алцест ругался, пока его не обрывал кашель. За пару недель и два ребуса удалось наварить с нехороших газетчиков почти две сотни штук, с чем можно было бы поздравить победителя, если бы он не рисковал раствориться в разлившейся из него же желчи.

Две недели, на которые я трудоустроила Жриц, ещё не закончились, и без них в Храме было странно. Особенно подготавливать в их отсутствие праздник Воды. Ну пусть будет сюрприз к их возвращению.

Дружина с первого дня нашего возвращения стремилась доказать, что она не декоративна. Агни резко взялась за муштру, и оспаривать её право на командование никто не смел. Стахий только осаждал слегка, когда тренировка заходила далеко. Собственно, Агни всегда выступала если не в роли модели для повторения, то в качестве потенциальной угрозы. Дружинники в итоге щеголяли похожими на царапины отметинами – ожогами от показательных ударов вспыльчивой – ха! – Жрицы.

До охраны периметра мужчины ещё не были допущены. Программа максимум для них гласила: показаться Агни достаточно подготовленными, чтобы заслужить место на воротах к визиту гостей.

Разрулив несколько формальных и хозяйственных дел, я отправилась наносить визиты. Обновлённые улицы выметали, поливали высаженные на клумбах цветы у себя и у соседей, не склонных к цветоводству.

– Благодарю за хорошую работу! – улыбнулась я Остапу, вышедшему на порог дома без костыля.

Адепт Земли сначала улыбнулся, а потом махнул крепкой рукой в сторону тёмного прохода в дом.

Представляю, что там внутри…

Комната, как ни странно, сильно отличалась от жилища Прохора напротив. Внутри не казалось, что дома идентичны снаружи. Возможно, сказывалась разная направленность адептов. У Прохора в брошенном доме всё было в светлых пастельных тонах, а тут…

Вопреки ожиданиям, в обиталище наступило запустение. Всё вычищено, предметов на виду почти никаких. Ничем особенно не пахнет.

За вытертым до блеска столом боком сидел облагороженный стрижкой и бритьём Прохор. Одет привычно. То есть, не в трусах, а в спортивном трико и серой борцовке, туго сидящей по постройневшему телу – на самом деле из-за снижения объёма мышц.

Я протянула Остапу конверт с честной премией. Гостиница была сделана быстро и радовала глаз, всякий раз как выглянешь в окно на площадь. Тестовые постояльцы нашлись сами собой, так что некая реклама уже обеспечена. Технически номера были сняты Расследовательным Бюро Эскамеруна.

Я смотрела на Прохора, он на меня. Молчали все. Хотевший перемирия Остап топтался за спиной в домашних шлёпанцах, боясь неловким звуком усугубить раздор. По закону жанра дубль должен был извиняться.

По обе стороны от шрама поблёскивали глаза, губы застыли в ничего не значащем положении, предшествующем улыбке, обычная мимика Прохора. Он так подвёл меня, что у меня не было причин его щадить.

– Ты знаешь, где она? – голос звучал вкрадчиво умиротворяюще. Он хотел добиться ответа.

Я презрительно фыркнула:

– Осталась без мужского плеча, – фыркнула я. – На коленях поползёшь? Извиняться?

– Извинюсь, если потребуется, – Прохор опустил взгляд, стёр с колена мнимую пыль.

Я уже совсем махнула на него рукой, но он добавил:

– Развод надо взять.

Он не был счастлив, что принял такое решение, горевал, жалел себя. Но это было мужское одностороннее решение – без поворота на попятный. Я попыталась не слишком выдавать свою радость.

– Я выясню, где она, – пообещала я Прохору, и не прощаясь вышла на улицу вдыхая воздух на удивление полной грудью. Летом он приобретал особое качество прозрачности, но дело было не в этом.

Со стороны огородов везли на тачке поспевшие ягоды. Должно быть, для пирогов. Свежую везти на праздник рановато. Я поздоровалась и пошла в Храм. В три должно было состояться дознание, требовалось доставить в Эскамерун Жриц и Алцеста, а это шестичасовой перелёт.

В библиотеке Захар массировал спину пациента умелыми пальцами, потом по глотку, как ребёнка, отпаивал настоем. За всё время у Алцеста не нашлось для моего лекаря ни единого резкого слова. Для меня это было высокой оценкой качества.